Политическая и правовая доктрина в 1930-е — первой половине 1950-х гг

В 1930;е гг. сформировалась относительно новая политическая доктрина — марксизм-ленинизм.

В марксизме-ленинизме отсутствовали многие темы, важные для К. Маркса и Ф. Энгельса: предпосылки создания социалистического общества, проблемы гуманизма, гражданского общества, демократии и др. Но появились новые: обоснование особой роли революционной партии, возможность построения социализма в одной отдельно взятой стране, усиление классовой борьбы по ходу строительства социализма.

Марксизм был сведен к следующему:

• — капитализм не имеет исторического будущего и с неизбежностью будет заменен социализмом;
• — основной движущей силой построения социализма является коммунистическая партия;
• — наиболее эффективной и социально обоснованной формой собственности является общенародная собственность на средства производства.

Существенное влияние на политические процессы оказал И. В. Сталин (1879−1953).

Его понимание природы государства можно свести к ряду тезисов.

Он считал, что капиталистическое государство характеризуют две функции: «внутренняя (главная) — держать эксплуатируемое большинство в узде и внешняя (неглавная) — расширять свою территорию за счет территории других государств, или защищать территорию своего государства от нападений со стороны других государств»^[1].

Естественно, воспринимая капиталистическое государство как аппарат подавления рабочих и крестьян, он отрицал возможность возникновения на Западе реальной демократии. По его твердому убеждению, демократия могла появиться лишь в пролетарском государстве.

«Чем отличается советский государственный аппарат от аппарата буржуазного государства?

Прежде всего, тем, что буржуазный государственный аппарат стоит над массами, ввиду чего он отделен от населения непроходимым барьером и, по самому своему духу, чужд народным массам. Между тем как советский государственный аппарат сливается с массами, ибо он не может и не должен стоять над массами, если он хочет сохранить себя именно как советский государственный аппарат, ибо он не может быть чужд этим массам, если он действительно хочет охватить миллионные массы трудящихся. В этом одно из принципиальных отличий советского государственного аппарата от аппарата буржуазного государства…

Советский государственный аппарат в глубоком смысле этого слова состоит из Советов плюс миллионные организации всех и всяких беспартийных и партийных объединений, соединяющих Советы с глубочайшими «низами», сливающих государственный аппарат с миллионными массами и уничтожающих шаг за шагом всякое подобие барьера между государственным аппаратом и населением"^[2].

И. В. Сталин.

Задержку с переходом к демократическим нормам в СССР он объяснял низким уровнем культуры. По его мнению, демократия «требует некоторого минимума культурности членов ячейки и организации в целом и наличия некоторого минимума активности работников, которых можно выбирать и ставить на посты. А если такого минимума активности не имеется в организации, если культурный уровень самой организации низок — как быть? Естественно, что здесь приходится отступать от демократии…».

Составной частью демократии являются права и свободы человека, гражданское общество, т. е. институты, находящиеся вне государства, оппонирующие ему. Но в середине XIX в., когда формировался марксизм, анализ этих институтов только начинался, поэтому в марксизме этот анализ отсутствовал. Естественно не мог увидеть значимость этой проблемы и И. В. Сталин. Тем более что в соответствии с национальной политической культурой отдельная человеческая личность воспринималась им как незначительная величина, в сравнении с обществом в целом: «Наша демократия всегда на первое место должна ставить общие интересы. Личное перед общественным — это почти ничто».

Ключевой составной частью советского политического механизма он считал ВКП (б): «Руководителем в системе диктатуры пролетариата является одна партия, партия коммунистов, которая не делит и не может делить руководства с другими партиями». То, что BKI 1(6) фактически подменило собой государство и что эта ситуация требует глубоких теоретических разработок, И. В. Сталиным м его товарищами нс осознавалось.

Как революционер, И. В. Сталин хотел увидеть то счастливое будущее, ради которого он многие годы перед революцией провел в тюрьмах и ссылках, терпел лишения на фронтах гражданской войны. Ему казалось, что исторические процессы соответствуют рамкам человеческой жизни, следовательно, их можно ускорить.

Эти катастрофические для страны теоретические просчеты были вызваны целым комплексом объективных и субъективных обстоятельств.

До революции И. В. Сталин действовал и мыслил как революционер. Но после революции он, прежде всего, — глава государства и крупный политический деятель. Воплощать в жизнь марксистскую теорию ему и его единомышленникам пришлось в конкретной исторической обстановке. Мощь государства тогда определялась уровнем промышленного развития, и этот уровень был достигнут.

Причина превращения И. В. Сталина-революционера в И. В. Сталинадиктатора лежит в той же плоскости, что и история русского либерализма.

Либерализм и социализм в России начала XX в. были реципированными западноевропейскими учениями. Марксистский вариант социалистических учений проник в Россию тогда, когда его теоретическая несостоятельность не была еще полностью обоснована. На теоретическом уровне отказ от марксизма произошел в работах западных теоретиков в начале XX в., а на уровне политической практики — в СССР. То есть причина перерождения прекрасной социалистической идеи в тоталитарную политическую практику состояла в отторжении российской национальной культурой и политической системой европейского социализма (как и европейского либерализма). Поэтому советская политическая доктрина в действительности представляла собой нс творческое развитие марксизма, а марксистскую терминологию и риторику, наложенные на национальную ментальность и традиционные политические институты:

• — из дореволюционной политической идеологии была взята идея и практика самодержавия;
• — из того же периода в советскую идеологию перешла идеализация народа (завышение возможностей жить в условиях демократии).

Новеллой И. В. Сталина была идея об обострении классовой борьбы по мере продвижения социализма.

Эклектизм был вызван тем, что ни одно из этих положений само по себе не позволяло решить насущные социально-политические проблемы СССР. Л И. В. Сталин был практик.

В 30-е гг. для всех стадий правотворчества и реализации права было характерно массовое нарушение законности и попрание всех демократических норм и принципов. Это отнюдь не воспринималось законодателем как норма. Например, в июне 1932 г. ЦИК и СНК ССССР приняли постановление «О революционной законности». В нем прокуратуре и судам предписывалось привлекать к ответственности должностных лиц, виновных в проведении незаконных арестов, обысков и наказаний. Да и сам И. В. Сталин официально утверждал, что «репрессии в области социального строительства являются необходимым элементом наступления, но элементом вспомогательным, а не главным»^[3]. Однако попытки исправить ситуацию изначально были обречены на провал.

В середине 1930;х гг. в политический лексикон было введено новое понятие — «социалистическая законность». С 1934 г. Министерство юстиции СССР, Прокуратура СССР и Верховный суд СССР. В Москве начали издавать журнал «Социалистическая законность». Но процессуальная и политическая практика не менялись.

В июне 1938 г. директор Института права Академии наук СССР, прокурор СССР А. Я. Вышинский провел Всесоюзное совещание по вопросам науки государства и права.

Биографическая справка.

Андрей Януарьевич Вышинский родился в дворянской польской семье. Гуманистическое гимназическое образование и демократические настроения русской интеллигенции в наибольшей степени проявлялись в студенческой среде. Поэтому в 1901 г. молодой дворянин поступил на юридический факультет Киевского университета, но 1902 г. был исключен за участие в студенческих беспорядках. Потом восстановился, но в 1909—1910 гг. отбывал наказание в тюрьме за революционную деятельность. Так что получить диплом он смог лишь в 1913 г. С 1903 г. — в РСДРП. В начале 1908 г. был осужден Тифлисской судебной палатой за «произнесение публично противоправительственной речи». Отбыл год лишения свободы в одной камере с И. В. Сталиным. В 1920—.

А. Я. Вышинский.

• 1940 г.
• 1921 гг. — преподаватель. В 1923—1925 гг. — прокурор уголовно-следственной коллегии Верховного суда СССР и одновременно профессор МГУ, но кафедре уголовного процесса. В 1925—1928 гг. — ректор Московского государственного университета.

С 1931 г. — прокурор РСФСР. В 1935—1939 гг. — прокурор СССР. Одновременно в 1937—1941 гг. А. Я. Вышинский был директором Института права АН СССР.

В сталинском окружении А. Я. Вышинский был самым образованным: он знал польский, французский, немецкий и английский, с 1939 г. — академик АН СССР.

В 1947 г. за монографию «Теория судебных доказательств в советском праве» он стал лауреатом Сталинской премии 1947 г. Эта и все остальные работы были направлены на обоснование массовых репрессий.

В центре внимания совещания стоял вопрос о соотношении буржуазного и социалистического права. Многие советские юристы разделяли мнение Е. Б. Пашуканиса, считавшего, что право по своей природе буржуазно, и при социализме, где товарный обмен постепенно исчезает, право лишается объективной основы своего существования и должно отмереть. Но это в будущем. Поэтому, с одной стороны, совещание отказалось от трактовки права времен революции и гражданской войны как «буржуазного института» и его постепенного отмирания по мере строительства социализма. С другой стороны, было дано определение социалистического права как системы норм поведения, установленных государством. Формулировка в принципе была правильная, но в условиях недемократического устройства самого государства эта трактовка приводила к отождествлению права с законом и связывала лишь граждан, а не государство:

«Право — совокупность правил поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а также обычаев и правил общения, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу»^[4].

Совещание приняло форму идеологического бичевания. Ведущей темой стало «разоблачение банды от теории права», в числе которых оказались Е. Б. Пашуканис, Н. В. Крыленко, А. Г. Гойхбарг, М. Л. Рейснер, И. Д. Ильинский, П. И. Стучка и др. Им ставилось в вину, во-первых, утверждение, что с построением социализма классовая борьба не обостряется, а затухает, что капитализм мирно врастет в социализм. Во-вторых, отрицание возможности создания социалистического права.

Утвердившийся после совещания взгляд на право не был открытием. Юридический позитивизм (точнее, его этатическое направление) был представлен еще работами таких ученых, как Г. Ф. Шершеневич, В. М. Хвостов, Е. В. Васьковский, Д. Д. Гримм, М. Н. Капустин, Н. И. Палиенко, С. В. Пахман, Н-К. Ренненкамф, А. А. Рождественский и др. Но, во-первых, трактовка А. Л. Вышинского вытеснила из юридической науки все остальные концепции права, что нанесло и праву, и обществу большой вред. Во-вторых, после конференции марксистско-ленинская теория из юриспруденции превратилась в идеологию. Научные гипотезы перестали иметь право на существование.

С. С. Алексеев выделяет в советской философии права этого периода три особенности.

• 1. Советское право по своему содержанию имело отчетливо выраженный силовой характер. Это было право власти на насилие. Фактически права человека свелись к правомочию.
• 2. Советское право регулировалось не столько законодательным органом, сколько внеконституционной властью — ВКП (б). Для собственной охраны и проведения в жизнь своих решений партийно-государственное руководство вывело из пределов официальной юридической регламентации и правосудной деятельности вооруженные силы и репрессивно-карательные органы.

3. Принимая решения, партийно-государственное руководство не «считалось с действующими законодательными установлениями и судебными решениями, отбрасывая их и поступая по свободному усмотрению, произволу»^[5].

Правопонимание и политические представления второй половины 1950;х гг. — 1980;е гг. В 50—60-е гг. XX в. появилась возможность для определенных подвижек. Наряду с традиционным — позитивистским правопониманием стал утверждаться так называемый широкий подход, сторонники которого считали целесообразным расширить понятие нрава за счет включения в него других явлений: правоотношений (А. А. Пионтковский, С. Ф. Кечекьян, Ю. К. Толстой, Б. Л. Назаров, Е. А. Зарубинский, В. Д. Зорькин, Е. А. Лукашева и др.), правоотношений и правосознания (В. П. Казимирчук, Я. Ф. Миколенко, А. К. Стальгевич и др.), субъективных прав (Л. С. Явич и др.), правовых принципов и правовых действий (Д. А. Керимов).

В конце 1970;х гг. ряд авторов (С. С. Алексеев, В. С. Нерсесянц, В. Д. Зорькин, Д. А. Керимов, Р. 3. Лившиц, Н. С. Малеин, Г. В. Мальцев, Л. С. Мамут, Э. Л. Розин, В. А. Туманов, В. А. Четвернин и др.) выступили с идеей трактовки нрава как меры свободы, совокупности нравственных идей и принципов, также разграничения права и закона, т. е. фактически наметилось возвращение к идее естественного права.

К сожалению, влияния на законодателей ученые не имели. И обсуждаемые проблемы оставались сферой академической жизни.

В середине 1960;х гг. была создана «теория развитого социализма». Считалось, что советское общество вступило в новую фазу развития, что это общество зрелых социалистических общественных отношений, в котором на основе сближения всех классов и социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей, их братского сотрудничества сложилась новая историческая общность людей — советский народ. Однако и эта «теория» лишь в малой степени отражала политические реалии.

В 1987—1988 гг. в СССР начались политические реформы. В ходе этих реформ, независимо от их авторов, возникли новые цели. В 1989 г. рядом советских ученых выдвигается и обосновывается идея «социалистического правового государства». Как отмечал С. С. Алексеев, ради достижения этой цели, с одной стороны, из законодательства были устранены многие положения, которые в той или иной форме юридически прикрывали беззаконие. Произошло превращение в реально действующие нормы ряда декларативных положений, которые ранее присутствовали в праве в пропагандистских целях (таких, как положения о всевластии народа, о демократии как основном направлении развития государственности, о гласности, о презумпции невиновности)^[6]. С другой стороны, руководство страны приступило к разработке на общесоюзном уровне законов, направленных на демократизацию политической системы и переход к многоукладной рыночной экономике. Довести эти процессы до логического конца нс удалось: союзные республики, провозгласив 1990—1991 гг. верховенство республиканских законов на своей территории, приостанавливали действие актов СССР, если они вступали в противоречие с новым политическим курсом республик, а законами СССР и Указами Президента не признавались законы республик, противоречащие законам СССР.

• [1] Сталин И. В. Соч. Т. 14. М.: ОГИЗ, 1952. С. 435.
• [2] Сталин И. В. Соч. Т. 7. М.: ОГИЗ, 1952. С. 160, 162.
• [3] Сталии И. В. Соч. Т. 12. М.: ОГИЗ, 1949. С. 309.
• [4] Вышинский Л. Основные задачи науки советского социалистического права // Основные задачи науки советского социалистического права. М., 1938. С. 138.
• [5] Алексеев С. С. Право. Азбука. Теория. Философия. Опыт комплексного исследования.М.: Норма-Инфра-М, 1998.
• [6] Алексеев С. С. Теория права. М.: Бек, 1995. С. 305.