Автономные обоснования. 
Этика

Данные типы обоснования морали обращают внимание не на внешний по отношению к личности источник, а на цель, которую посредством собственного усилия может обрести человек.

• 1. Деоптологические теории. Они повторяют логику морального догматизма, отраженную в начале этой главы. Мораль самоценна и обязательна, поэтому мы должны следовать ей, не спрашивая, какую награду можем за это получить.
• 2. Волюнтаристские доктрины полагают, что мораль есть одна из наиболее ценных вещей в нашей жизни, поэтому нам неплохо ее обрести хотя бы ради доказательства собственной силы воли или ради утверждения своего особого статуса в мире. Наиболее близко к данной точке зрения находилась философия жизни Шопенгауэра, Зиммеля,

Бергсона, причем Шопенгауэр видел в морали силу, которая позволяет победить бесчеловечные устои самого мироздания. Ее ценность, впрочем, как и деонтологии, состоит в убеждении, что человеку доступно преодолеть любые препятствия на пути к нравственности. Но практика показывает, что собственные силы не слишком надежное основание для морали.

3. Эвдемонизм. Это наиболее весомое обоснование морали, присущее большинству этических учений. Его позиция нам хорошо знакома: нравственным надо быть для того, чтобы стать счастливым. Отсюда моральным будет признаваться все, что помогает достичь счастья наибольшему количеству людей. Ее придерживались все ведущие учения Античности, большинство доктрин Возрождения, Нового времени и Просвещения. Частным случаем эвдемонизма считается гедонизм, также хорошо знакомый нам по итогам изучения античной этики. Он считает целью человеческой жизни чувственное наслаждение, и поэтому моральным будет доставлять его и себе, и другому.

Ранее мы уже касались этой проблемы и показали, насколько может быть глубокой связь между моральностью и счастьем. Эвдемонизм серьезно критиковался со стороны этики долга, а также религиозных учений, указывавших на приземленную сущность житейского представления о счастье. Действительно, никто точно не знает, в чем состоит счастье, поэтому обещание его в качестве награды не выглядит надежным основанием для практических поступков. Но на этот довод можно найти сильный контраргумент: несмотря на неопределенность понятия счастья, мало найдется людей, кто не желал бы его обрести. Религиозные учения также обещали своим сторонникам в награду за благочестие вечное блаженство, которое, несомненно, является абсолютизированным представлением о счастье и при этом не менее неопределенным.

Следует признать, что аргументировано критиковать эвдемонизм очень сложно. В крайнем случае можно сказать, следуя за Кантом, что счастье — это нормальное стремление человека, но не имеющее отношения к моральности. Тем не менее огромное значение эвдемонизма заключается еще и в том, что он не только обосновал мораль, отождествив ее со счастьем, но и, наоборот, показал, что подлинное счастье невозможно представить в отрыве от нравственности.

4. Прагматизм (утилитаризм). Данная позиция также является одним из самых влиятельных способов обоснования морали. Некоторые исследователи усматривают ее истоки в философии Сократа, полагавшего, что добродетель — наиболее полезная для жизни человека и общества вещь. Также о ее полезности говорили Аристотель и Эпикур, однако с наступлением христианской эпохи нравственность стала пониматься как жертвенное служение, исключающее собственную пользу из орбиты добрых побуждений. Теоретическое воскрешение прагматических мотивов происходит в Просвещении, но наиболее последовательно принцип полезности был обоснован в философии утилитаризма, которую мы уже рассматривали. Помимо нее данной линии придерживалось одноименное философское направление прагматизма, основателем которого считается американский мыслитель Чарльз Пирс (1839−1914).

Само обоснование выглядит следующим образом: человеку следует действовать ради пользы других людей и всего общества, поскольку, став его полноценным членом, он также получает возможность достичь собственного благополучия. Иначе говоря, моральность представляется таким практическим феноменом, благодаря которому становится возможным соединить личное и общественное благо. В этом плане значение прагматизма состоит в том, что он впервые обогатил стратегию обоснования морали, включив в нее интересы общества. Тем не менее многие критики утилитаризма указывали на невозможность полного совмещения частного и общего блага. Люди вынуждены действовать в конкретных ситуациях, где зачастую не вспоминают об общественном интересе. Да и как рационально доказать человеку, что он обязан жертвовать своими силами, имуществом и даже жизнью ради социального целого, которое не всегда склонно заботится о нем?

Прагматизм, взятый в качестве обоснования морали, критиковать достаточно легко. Но, с другой стороны, невозможно отрицать, что в современном мире человек включен в очень сложную систему социальных связей, которая не даст ему возможности достичь личного блага, не работая при этом ради целей какой-либо корпорации или других людей. И в этом плане прагматизм дает достаточно приемлемый с точки зрения морали ответ.

Трудно сказать, какой из приведенных выше способов обоснования морали выглядит наиболее убедительным.

Нет сомнения, что все они — идеальные теоретические модели, а в реальной жизни мы будем сочетать различные элементы нравственной мотивации. В конце концов тип обоснования не играет существенной роли. Важно, чтобы человек просто оставался порядочным. Помимо этого следует выделить нечто, роднящее все указанные линии оправдания морали. Они утверждают достаточно простую мысль: если человек отказывается от нравственного поведения, то его жизнь сведется к самым примитивным действиям, далеким от полноценного существования.