Экспертиза по делам о признании сделок недействительными вследствие заблуждения (ст. 178 ГК РФ)

Необходимо выделить основные психологические факторы, влияющие на формирование неправильных представлений относительно природы сделки и па возможность возникновения состояния заблуждения у лица, совершившего сделку. Как указывалось выше, для теории экспертизы главное в содержании заблуждения как «порока воли» заключается в том, что воля заблуждающейся стороны формируется не свободно, а под влиянием не соответствующих действительности представлений о существенных элементах сделки или в результате их незнания.

Что же является с психологической точки зрения основой возникновения ошибочных представлений о природе сделки? Представления формируются на основе ощущения и восприятия, поэтому главное внимание эксперты должны уделять нарушениям перцептивной деятельности, не ограничиваясь анализом влияния на восприятие сенсорных недостатков, но глубоко исследуя и особенности смыслового восприятия, которые могут выступать причинами неадекватного отражения ситуации сделки. Совершение сделки под влиянием заблуждения предполагает, что субъективная возможность руководства своими действиями не нарушена: действия гражданина направлены на достижение избранной цели. Но при заблуждении сама цель сформирована не свободно, а под влиянием неправильных или ошибочных представлений о сущности сделки. Действия истца целенаправленны, сопровождаются адекватными контролем и прогнозом, однако психологическая основа цели действия оказывается неадекватной, не соответствующей истинным намерениям лица, совершающего сделку. Например, лицо, совершающее сделку, может в силу своих психических расстройств, или ИПО, или сенсорного дефекта (слабое зрение или слух), или в силу сочетания всех вышеназванных факторов искренне полагать, что заключает договор ренты, а на самом деле подписывает договор дарения или купли-продажи.

Поэтому при производстве экспертизы по ст. 178 ГК РФ основным экспертным понятием является нарушение понимания существа сделки вследствие ошибочного восприятия и оценки ситуации, которое может определяться ИПО (в том числе обусловленными психическим расстройством), сенсорными дефектами, особым психическим (эмоциональным) состоянием. Соответственно, у лица, совершающего сделку под влиянием заблуждения, можно квалифицировать, по терминологии ст. 177 ГК РФ, нарушение «способности осознавать значение своих действий» вследствие непонимания существа сделки. При этом с субъективно-психологической стороны «способность руководить своими действиями» при этом остается сохранной (человек контролирует свои действия на всех этапах исполнения своего, хоть и неверного, решения, прогнозирует последствия своих действий), но с объективно-психологической и с гражданско-правовой точек зрения его регуляторные способности также оказываются нарушенными, поскольку исполнение принятого решения основано на неправильно и несвободно сформированной цели.

Вопросы суда к экспертам могут формулироваться следующим образом.

Имеются ли у подэкспертного индивидуально-психологические особенности (в том числе обусловленные психическим расстройством), сенсорные дефекты, которые могли оказать существенное влияние на смысловое восприятие и оценку существа сделки?

Не находился ли подэкспертный в таком психическом (эмоциональном) состоянии, которое могло оказать существенное влияние на смысловое восприятие и оценку существа сделки?

Учитывая особенности познавательной сферы, психическое состояние в момент совершения сделки, внешние условия, в которых происходило принятие решения, а также индивидуальную значимость последствий сделки, имел ли субъект адекватное (правильное) представление о существе сделки?

Вышесказанное можно проиллюстрировать следующим примером.

Испытуемая А. проходила КСППЭ в связи с гражданским делом, но иску прокурора в ее интересах о признании недействительным договора передачи ею общественному благотворительному фонду исключительных прав на использование и распространение авторского наследия ее мужа — известного русского поэта и писателя.

Из материалов гражданского дела, медицинской документации и со слов испытуемой известно следующее. С 1944 г. Л. состояла в браке с известным русским поэтом и писателем. В 1947 г. ее вместе с мужем арестовали, предъявили обвинение в контрреволюционной деятельности и попытке убийства Сталина. Не муж был приговорен к 25 годам отбывания наказания в тюрьме, а она— к 25 годам отбывания наказания в лагере. В 1957 г. испытуемая, а затем и ее муж были освобождены, проживали в Москве, снимали комнаты, знакомые помогали им материально. Муж сильно болел, она за ним ухаживала, поэтому не работала. В 1959 г. он умер. Л. стала обладательницей прав на литературное наследие своего мужа. В 1992 г. Б. организовала благотворительный фонд, который стала заниматься помимо прочего популяризацией творчества мужа испытуемой и издательской деятельностью. В 1995 г. А. были поставлены диагнозы: «Глаукома левого глаза, зрелая катаракта», «Цереброваскулярная болезнь на фоне атеросклероза. Хроническая мозговая сосудистая недостаточность». В 1998 г. ее вызвала к себе домой Б., которая к тому времени перенесла операцию в связи с онкологическим заболеванием, вместе с ней приехала нотариус, чтобы «внести некоторые уточнения в договор». А. поясняла, что была потрясена известием о тяжелой болезни Б. Нотариус ей неразборчиво прочла текст документа, и А. его подписала. Только потом, со слов А., она узнала, что подписала новый договор, согласно которому абсолютно все права на литературное наследие ее мужа принадлежат фонду. А. утверждала, что она не может издавать, а также переводить на другие языки произведения мужа, просила помочь восстановить ее права на литературное наследие.

В иске указывалось, что при заключении договоров в силу своего состояния А. прочитать их не могла, своего представителя не имела, а при прочтении договоров вслух не могла воспринять их значение. Она не предполагала, что передаст исключительные права на публикацию произведений мужа, не хотела лишаться возможности заниматься своими силами распространением произведений мужа и передавать права на публикацию третьим лицам. Отмечалось, что ни представители фонда, ни нотариус не разъясняли смысл заключаемых договоров. При проведении КСППЭ А. ориентировалась и передвигалась в незнакомой обстановке из-за слепоты только с посторонней помощью. В своей личности и времени была ориентирована всесторонне правильно. В беседу вступала с охотой и интересом. На вопросы отвечала по существу, последовательно, подробно. Цель экспертизы понимала правильно. Держалась спокойно, доброжелательно, с уважением. Жаловалась на плохое зрение. С интересом рассказывала о своей жизни, о родителях, о знакомстве с будущим мужем — поэтом и писателем. Отчетливо вспоминала события разной давности, припоминала даты, имена. Поясняла, что носче освобождения из тюрьмы муж был очень болен и стремился закончить основной свой труд. Она за ним ухаживала, помогала. Утверждала, что после его смерти у нее осталась одна цель — сохранить его наследие и сделать его общедоступным. Говорила, что эта цель и сейчас придает ей силы. В отношении гражданского дела сообщала, что в конце 1980;х гг. она познакомилась с Б. Когда та предложила ей свою помощь в деле сохранения и распространения литературного наследия ее мужа, то она обрадовалась, так как считала, что нашла в ее лице помощника в своем труде по популяризации его творчества. Сообщала, что отношения у нее с Б. всегда были полностью доверительные. Уточняла, что в 1998 г. Б. вызвала ее к себе домой. К этому времени она уже была слепа и передвигалась с посторонней помощью. Указывала, что она знача о болезни Б., но когда услышат ее голос, то поняла, что та умирает. Утверждала, что была потрясена этим обстоятельством. Когда Б. попросила ее быстрее подписать новый договор о «сотрудничестве», то она подписала его, не мешкая и не вникая в суть, так как полностью доверяла ей. Только в дальнейшем она поняла, что потеряла все права на литературное наследие своего мужа. Говорила, что последние три года она не получает денег за издание и распространение книг мужа. С воодушевлением говорила о своих планах, в том числе о переводе известного труда мужа на немецкий язык, заявляла, что этому мешает потеря авторских прав. При ЭПИ на фоне высокого интеллектуального уровня со способностью к проведению основных мыслительных операций с опорой на категориальные и функциональные свойства предметов обнаруживалось наличие аффективной логики суждений, легкость актуализации несущественных признаков с использованием субъективных эмоционально-оценочных критериев, претенциозный характер отдельных решений, своеобразие и субъективизм оценок. Ассоциации адекватны, высокого уровня, эмоционально окрашены, отличались субъективизмом, своеобразием, в ряде случаев был и символичны с проекцией индивидуально значимых переживаний. Мнестические способности сохранны. Отмечались колебания внимания, нерезко выраженное снижение умственной работоспособности. Личность характеризовалась демонстративностью, активностью, стремлением к доминированию, инициативностью, творческой ориентированностью с проявлениями артистизма в поведении, субъективизмом и своеобразием суждений, оценок, потребностью в поддержании самооценки на высоком уровне с ожиданием признания со стороны окружающих. Ригидность установок и упорство в отстаивании своих решений сочеталась с идеалистической окраской собственных убеждений, с тенденцией придавать им особую эмоциональную значимость. Наряду с общительностью имели место избирательность, требовательность в контактах, стремление строить свое поведение в соответствии с ожиданиями значимых людей и их ценностными ориентациями, склонность полагаться на других при выходе из субъективно сложных ситуаций. Характерны эмоциональная лабильность, ранимость, легкость возникновения реакций тревоги, раздражения, недостаток гибкости поведенческих стереотипов.

На основании изложенного экспертная комиссия пришла к заключению, что А. каким-либо психическим расстройством не страдает и не страдала им в период оформления договора 1998 г., поэтому она могла в этот период понимать значение своих действий и руководить ими. Однако, как показывают анализ материалов гражданского дела и данные настоящего комплексного психолого-психиатрического исследования, в день подписания договора, после неожиданного для А. сообщения о том, что Б. тяжело больна, у испытуемой возникло состояние растерянности, «ошеломленности», сопровождающееся чувством «жалости», сосредоточенности на негативных переживаниях, связанных с ее состоянием. В период подписания договора стрессовая ситуация обусловила рост эмоционального напряжения у испытуемой. Это, с учетом грубого сенсорного дефекта (слепота обоих глаз) и таких ее личностных особенностей, как эмоциональная лабильность, идеалистический характер представлений в мировоззрении, чувствительность к внешним воздействиям, недостаток гибкости поведенческих стереотипов, стремление строить свое поведение в соответствии с ожиданиями значимых людей и их ценностных ориентации, легкость возникновения реакций тревоги со склонностью полагаться на других при выходе из сложных ситуаций, а также повышенной эмоциональной значимостью деятельности, связанной с творческим наследием ее мужа, привело к селективности восприятия испытуемой данной ситуации, заключающейся в преувеличении одних обстоятельств и игнорировании других, неосознаваемому замещению объективных отношений субъективными переживаниями, неполноте осознания фактический стороны дела и к ситуативному принятию решения подписать договор. Таким образом, состояние эмоционального напряжения, в котором находилась А. в исследуемый период, наличие у нее сенсорного дефекта и ИПО в совокупности оказали существенное влияние на се сознание и деятельность, привели к ограничению адекватной оценки ситуации и снижению прогностических и критических способностей в отношении социально-юридических последствий договора и могли способствовать формированию неправильного мнения относительно существа сделки и введению ее в заблуждение в юридически значимый период.

Соотношение правовых и психологических понятий при рассмотрении гражданских дел с «пороками воли» и производстве КСППЭ или СПЭ можно представить в виде табл. 17.1.

Таблица 17.1. Юридический и психологический критерии нарушения «сделкоспособности»

Статья ГК РФ	Юридический критерий	Психологический критерий
	Неспособность понимать значение своих действий иди руководить ими.	Нарушение способности к осознанному принятию решения и его исполнению.
	Заблуждение относительно природы сделки.	Нарушение понимания существа сделки вследствие ошибочного восприятия и оценки ситуации.

Ключевые понятия (тезаурус)