Тело — это «храм» или «темница» для души?

Отношение к телу в различных религиозных системах далеко не однозначно. Одни религии воспевают тело как дружественную организацию для души, способствующую ее благоденствию; другие относятся к нему враждебно, полагая, что оно играет для души роль склепа, гробницы, непомерно тяжкой ноши. Диаметрально противоположное отношение к телу весьма часто определяется природой божественного Абсолюта. Если религия атеистична, например, как чарвака; или натурфилософична, например, как у язычников; или анимична, то есть обожествляет материальные тела, то и отношение к телу становится дружелюбным и восхваляющим. Но если религия нацелена на высшие духовные сферы, если она мистична или в высшей мере метафизична, как например, веданта и санкхья в Индии, платонизм и неоплатонизм в Древней Греции, то следует ожидать скорее враждебного отношения к телу, которое становится одной из помех, мешающих душе вернуться назад на свою родину.

Подробные противоречивые отношения к телу мы встречаем на Древнем Востоке. Школа чарвака проповедовала типично натуралистическую религию и настаивала на трепетном отношении к телу, наслаждение которого и есть счастье, а боль и страдание символизируют несчастье, ведь все возникает и исчезает благодаря комбинации четырех первоначальных элементов: огня, земли, воздуха и воды, где мир или тело человека становятся результатом их взаимоотношений. В свою очередь, школа санкхья, выделявшая два метафизических начала мироздания: абсолютное сознание, то есть Пурушу, и абсолютную материю — Пракрити, полагала, что человек выступает результатом синтеза двух субстанций мира, где его тело есть часть Пракрити, а душа — часть Пуруши. Все страдания человека обусловлены его невежественным отношением к себе. Ассоциируя свое счастье с телом, душа никогда не достигнет освобождения от материального начала. Но если сознание человека (индивидуальная Пуруша) перестанет себя ассоциировать со всем телесным и материальным в человеке, то, достигнув свободы (мокши), оно обретет состояние божественной и абсолютной Пуруши.

Сохраняет противоположное отношение к телу и античная культура, в которой выделяются две ярко выраженных линии: платоновско-неоплатоновско-гностическое пренебрежение телом и натурфилософскоаристотелевская позиция бережного отношения к нему. Так Платон, опиравшийся на пифагорийскую традицию, утверждал в своей космологии, что на землю попадают только худшие души, которые слабо узревали божественный образ Блага и потому в качестве наказания оказываются здесь в объятиях материального тела, которое омрачает способности души, не позволяя ей вернуться назад на свою звезду. Однако, воспользовавшись философией, душа может «умереть» для материального мира раньше физической смерти тела, и тогда еще при жизни она удостоится видения высшей реальности. Ученик Платона — Аристотель занимает противоположную позицию и считает, что душа является энтелехией, то есть высшей формой осуществления тела, и, следовательно, существование их порозень немыслимо. Только нераздельный союз тела и души образует целое, которое и получает наименование «человек». В разное время жившие атомисты: Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар также предлагают ценить тело как великолепный инструмент души, способный принести немало радостей и удовольствий. Их взгляды усиливаются еще и утверждением неповторимости телесной жизни, из-за чего следует наслаждаться каждым мигом своего существования.

Если иудаизм и ислам в целом высоко ценят роль человеческого тела, прислуживающего душе для достижения блаженной жизни, то в христианской культуре отношение к телу далеко не однозначно. С одной стороны, человек осквернен «первородным грехом», и его «плоть и кровь», его телесная природа — бесконечный источник скверны. С другой стороны, церковь неустанно настаивала на спасении и даже обожествлении человеческого тела. И согласно одному из авторитетов церкви Иринею, «плоть не лишена причастия силой божией», «Христос пришел оживотворить плоть». В соматологии — учении о теле — сказано: «Сын божий сделался тем же, чем и мы, дабы сделать нас тем, что есть он». Таким образом, в христианстве идет и по сей день горячая полемика о форме отношения к телу. Нам же остается лишь представить имена оппонентов.

Еще манихеи утверждали, что тело создал «Сакла, начальник злой материи», и потому всякое плотское рождения есть зло. Ссылаясь на это, манихеи не только оправдывали всякое насилие и убийство, но и признавали его благом, ведь оно освобождает душу от тела (Немезий Эмесский. О природе человека. — М., 1998. — С. 301). Климент Александрийский учил о «греховном» теле, считая его «темницей» для временного обитания в ней духа. Ори ген смотрит на тело как на следствие греха и падения душ (Ориген. О началах. — III, § 4−5). Однако главное противостояние сторонников «доброго» и «злого» тела мы встречаем в заочном споре между Аврелием Августином (IV-V в.) и Фомой Аквинским (XIII в.). Августин продолжает в христианстве неоплатоновскую линию и потому объявляет душу единственной целью человеческого существования. Тело же рассматривается как презренное орудие души, запросы которого она должна игнорировать. Будучи бессмертной, душа продолжает существовать и после смерти тела, с которым она не имела ничего общего. В своем последнем произведении Августин пытается показать, как соединяются друг с другом непространственная душа и материальное тело. Однако на страницах своей книги он вынужден признать свое бессилие в попытке ответить на этот вопрос (Аврелий Августин. О граде божьем. — XXI, 10). Фома Аквинский продолжает в этом вопросе линию Аристотеля. Душа для средневекового мыслителя становится субстанциональной формой, неразрывно связанной с телом. Аквинат (так называют Фому Аквинского) считает соединение души и тела явлением естественным. Человек в качестве их единства представляет собой полную субстанцию, в то время как посмертное обособление души от тела делает ее неполной. Таким образом, тело вовсе не оковы для души, а ее необходимое продолжение. Согласно учению Фомы, изложенному в «Сумме теологии», бестелесная душа творится Богом для конкретного индивидуального тела и поэтому всегда соразмерна ему. После смерти тела бестелесное существование души является ущербным, ибо полная субстанция человека требует их единства. Оно и осуществляется в день Страшного суда специальным актом Бога, когда душа уже навсегда воссоединяется со своим воскрешенным телом либо для вечных мук ада, либо для вечного блаженства в раю.