Экзистенциализм и литература: Альбер Камю

Камю был великим классиком и в то же время художником современным, тесно связанным со своей эпохой. И он остается примером писателя, который никогда не сдавался.

А. Леруа

Интеллектуальную и художественную атмосферу Франции 1930−1950;х гг. трудно понять, если не учесть той роли, которую играли поистине пронизывающие ее литературу идеи экзистенциализма. Эта философская система не была умозрительной и модной, но во многом питалась жизненными обстоятельствами эпохи, вырастала из них. Жесточайшие войны, преступления тоталитарных режимов против человечности и самой жизни, крах многих идеологических систем и нравственных понятий — все это сформировало представление о мире, в котором нет Бога, порядка, логики и смысла, но царствуют хаос и абсурд. В условиях, когда индивид беззащитен перед лицом жестоких, роковых сил, единственная ценность — это личное человеческое существование, экзистенция личности. На ее долю выпало одиночество и неотвратимость конца. В условиях тотальной разобщенности и некоммуникабельности людей, отсутствия прочных нравственно-этических ориентиров оказавшийся в экстремальных обстоятельствах человек мог полагаться только на себя, свою внутреннюю свободу и право выбора. Экзистенциалистские идеи, столь глубоко пропитавшие литературу Франции, заявили о себе, пусть не так широко, также в словесном искусстве Англии, Германии и США. Самый пессимизм экзистенциалистского мироощущения отражал существенные реалии французской истории: это и позор поражения 1940 г., и тяжесть оккупации, и моральная трусость коллаборационистов и предателей, сотрудничавших с нацистами. В наиболее глубоком и оригинальном виде экзистенциальные идеи преломились в творчестве двух в чем-то разных, но манере и стилистике художников слова, Нобелевских лауреатов, без которых нельзя представить литературу минувшего столетия. Это Альбер Камю и ЖанПоль Сартр.

Камю и национальная традиция

Как отмечалось, традиция философии и моралистики, у истоков которой Монтень, во многом определяла национальную самобытность французской литературы.

Идеи Декарта и Гассенди животворили драматургию и прозу классицизма. Паскаль, Лабрюйер и Ларошфуко являли высокие образцы моралистики. Великие писатели Просвещения, такие как Монтескье и Вольтер, Дидро и Руссо, соединяли в себе художников и философов, «идеологов». Философская мысль обрела художественное воплощение у Франса. В XX в. развитие экзистенциалистских идей стимулировалось знакомством с творчеством Достоевского, исключительно популярного во Франции XX в., одним из первых пропагандистов которого был Андре Жид. В романс «Имморалист» его герой решается на аморальные поступки в духе Раскольникова, ибо подобным образом происходит его самоутверждение. Уподобиться Раскольникову с помощью «немотивированного преступления» пытается и Лафкадио, персонаж другого романа А. Жида «Подземелье Ватикана» .

" «Все дозволено» Ивана Карамазова — единственное выражение свободы" , — утверждал Камю. А. де Сент-Экзюпери воспевал подвиг, не уставая размышлять над жизнью в духе идей, близких к экзистенциализму. Что до Камю, то он высказался на этот счет с необходимой прямотой, когда писал, что «без Достоевского французская литература не была бы той, каковой она является в действительности». Без автора «Карамазовых» не было бы и автора " Постороннего" .

Почему же писатели оказались столь восприимчивы к этой философской системе? А среди них и Ж. Ануй, А. Мальро и Симона де Бовуар, и многие другие. Именно эта философия, обращенная не к абстрактным метафизическим категориям, а к человеку, к коренным проблемам его существования, позволяла выражать смысл не с помощью тяжеловесного наукообразного мудрствования, а языком художественных образов. И делать это на основе реальных эстетически представленных жизненных ситуаций и образов. «Хотите мудрствовать — пишите романы» , — советовал своим коллегам А. Камю. Вот почему в художественной ткани оказались взаимопроникающими философская идея и писательское слово. «…Экзистенциализм, — пишет Л. Г. Андреев, — не столько система понятий, сколько выражение определенного настроения, переживание бытия в мире, где „все дозволено“ и выбор соответствует его поведению». Оба — и Камю, и Сартр — дополняли художественное творчество написанием специальных трудов научнофилософского характера. Эти два творческих аспекта были у них органично взаимосвязаны.