Корпоративность. 
История россии хх — начало xxi века

Ведущим принципом построения общества в СССР был производственный коллективизм. Коллективизм, который являлся составной частью социалистической идеи, стал ведущим принципом в построении общественных отношений в советское время и важным компенсатором. Он являлся мощным фактором защиты человека, апробированным на протяжении всей отечественной истории. Да, коллектив подчиняет человека, насаждает уравнительность, но он же страхует, оказывает ему поддержку в трудные моменты жизни. По сути, все общество состояло из производственных общин: трудовых коллективов на фабриках, заводах, в научных учреждениях, воинских частях, колхозах, а также лагерных коллективов ГУЛАГа. Шофер из Пензы И. Е. Карасев так оценил это время: «Жили, трудились одной большой советской семьей на благо Родины!»⁹⁴

Можно выделить четыре вида общин в советской общественной системе. Первый вид — огромные по численности корпорации духовно-идеологического характера. РКП (б) — ВКП (б) — КПСС — самая главная из них. Как не однажды говорилось, она представляла собой ядро системы и духовно-идеологический институт (своеобразная «материалистическая церковь»). Все без исключения вопросы жизни общества решались в партийных органах. В российском центре хранения и изучения документов новейшей истории в личном фонде крупного государственного деятеля советской эпохи Ф. Э. Дзержинского имеется документ, который, на первый взгляд, может показаться незначительным, а на самом деле дает представление о механизмах функционирования общества, может быть, более ярко, чем документы общегосударственные.

«В ЦК РКП (б) Здоровье, работоспособность и плановость работы наших ответственных работников поднялась бы во много раз, если бы они имели свободным от всяких заседаний и приемов, кроме воскресенья, еще один свободный день в неделю — среду или четверг. Тогда они в состоянии были бы продумать свою работу, просмотреть материал и прочее…

Если мое предложение будет ЦК одобрено, то необходимо назначить комиссию, которая выработала бы текст постановления с указанием дня и перечня работников, по отношению к которым эта мера обязательная.

12.Х. 1925 г.

Ф. Э. Дзержинский"⁹⁵.

Обратите внимание, частный вопрос о необходимости введения второго выходного дня для ответственных работников ставился не перед правительством или руководством профсоюзов, а перед ЦК партии большевиков. Комментарии излишни.

Поскольку общественная система в СССР не имела внутренних механизмов саморазвития (рынка, демократии, свободы для индивидуальной инициативы и т. п.), то ее внутренним двигателем была компартия. Она определяла цели, темпы и пути их достижения, устанавливала нравственные нормы, культурные предпочтения, политические приоритеты. Особое положение этой корпорации было закреплено в 1936 г. в Основном законе — Конституции СССР. Это положение просуществовало до 1990 г., когда была изменена 6-я статья Конституции СССР, утверждавшая руководящую роль партийной корпорации в обществе. Но фактически все оставалось по-старому до августа 1991 г., когда указом Президента России Б. Н. Ельцина была приостановлена деятельность КПСС и РКП.

Были и другие корпорации подобного типа, пониже рангом и подконтрольные компартии: профсоюзы, комсомол, пионерская организация. С детских лет человека приобщали к корпоративности, чтобы в последующем вся его жизнь естественно проходила в рамках корпоративного общества, последовательно переходя из одной корпорации в другую (пионерская организация, комсомол, коммунистическая партия). Корпоративные объединения имели свою собственность, средства массовой информации. Однако все это было на правах владения и находилось под контролем КПСС.

Второй вид — производственная община. К этой категории относились заводы, фабрики, НИИ, совхозы, учебные заведения. Творческая интеллигенция была объединена в специализированные корпорации, которые контролировали даже творчество: союзы писателей, художников, кинематографистов СССР. Для этих объединений главное — выполнение определенных производственных функций. Фактически вся жизнь человека проходила в рамках производственной общины и зависела от нее. Завод для рабочего — это не только возможность иметь средства для существования (зарплата), но и жилье (оно предоставлялось, а часто и строилось заводом), медицинское обслуживание, направление на учебу, социальная поддержка и т. д. Здесь воспитывался коллективизм, подчинение интересов личности интересам коллектива. Сохранялись, но в очень ограниченной форме, элементы непосредственной демократии.

Люди 30-х — 40-х годов — особые. Они пережили слом традиционной почвенной культуры, основанной на православии. Новая городская, индустриальная культура пришла к ним в знакомой «упаковке»: производственный коллективизм, отсутствие конкуренции, уравнительность (мало, но всем). Производственная община кормила всех (за счет сильных — слабых), она была включена в государственную систему распределения материальных благ. Работник получал государственную зарплату, покупал продовольствие через государственные магазины, бесплатно получал государственное жилье при низкой квартплате и т. д. Индустриальная база обеспечивала оборону, военную мощь государства, поэтому упор делался на поддержку работников тяжелой, военной промышленности. Эти коллективы находились в привилегированном, по сравнению с остальными, положении (лучшее снабжение, более высокая зарплата, более высокая обеспеченность жильем, другими социальными благами).

Третий вид — территориально-производственная сельская община (колхоз). Считалось, что в отличие от рабочих колхозники являлись собственниками-кооператорами. На самом деле ничем они не владели, все принадлежало государству: земля, МТС, продукция сельского хозяйства. Более того, колхозник был полностью исключен из системы государственного обеспечения, средства к жизни добывал на приусадебном участке, который был меньше дореволюционного общинного надела. Колхозная община, в отличие от традиционной сельской общины, из демократической превратилась в жесткую систему выкачки средств из деревни в пользу государства. Со времен коллективизации и до 60-х годов в деревнях нс строили домов — не на что было. Деревня разрушалась, погибала. Для того чтобы избежать оттока людей из деревни, крестьяне были лишены паспортов. Разрешался лишь организованный набор рабочей силы государством для работы на промышленных предприятиях — вербовка. Уезжали самые толковые, предприимчивые, грамотные, молодые. Наличие такой общины, объединяющей десятки миллионов людей, давало экономию средств, уменьшение массы денег в обращении (сдерживало инфляцию), смягчало товарный голод. Колхозная община почти ничего не имела, следовательно, социальная защита была слабой, но выручал коллективизм.

Четвертый вид — лагерная производственная община (зона бесплатного принудительного труда). Концлагерь — это тоже своеобразная община, основанная на принципах коллективного труда. Этот вид начал создаваться в 1918 г. В губернских исполкомах появились специальные отделы принудительного труда, которые ведали организацией лагерей. Но особый размах и масштаб эта зона получила в конце 20-х годов и работала на полную мощь до 1953 г. По данным Д. Волкогонова, одновременно в лагерях находилось примерно 3,5 млн человек. Это — община государственных рабов. Лагерные зеки не имели никаких прав, даже естественных для человека в любом обществе, обеспечивались жизненными ресурсами ниже уровня биологического выживания. Это была баснословно дешевая рабочая сила. Выполняя колоссальный объем работы, эта армия почти не требовала затрат. Жилье — барак и нары. По некоторым данным, тяжело работающие заключенные получали от 1100 до 1300 калорий в день (физиологическая норма составляет 3100−3900 калорий в сутки) при выполнении нормы на 90−100% (на рудниках норма составляла 1,5 т руды в смену). Заключенные не имели выходных, никаких праздников, дней отдыха. Продолжительность рабочего дня — 11,5 часов круглый год.

Коллективистская традиция, которая, несмотря на модернизации, оставалась преобладающей и господствующей в России на протяжении всей ее истории, в советское время превратилась в тотальную, но одновременно сильно технократизированную. На смену общине (территориальной, родовой, клановой), как социальному институту, пришел производственный коллектив, который был ориентирован не на обеспечение социальных нужд человека, а на решение производственных задач (социальные задачи решались только применительно к человеку как производительной силе). Коллективизм никогда до такой степени не подавлял личность, как в советское время. Нормы нравственности утверждали, что индивидуализм — это порок. Неприлично было говорить, «я так думаю», «это мое мнение». Только «мы»! Коллективистская солидарность, коллективное, безусловно, ставилось в советскую эпоху выше личного.

Корпоративность пронизывала все общество, превращала его в строго иерархическое, где место каждой корпорации в социальной структуре было жестко закреплено. Продвижение человека по социальной лестнице контролировалось обществом, было связано с определенным ритуалом. Пионерская организация, комсомол, компартия — это были обязательные ступени для человека, который хотел перейти из разряда простых исполнителей в более высокий. Кроме этого, существовала масса других процедур: характеристики, рекомендации, согласование с партийными руководителями и т. д.

В таком жестко организованном, корпоративном обществе социальная мобильность была ограничена. Часто способные люди не имели возможность заниматься деятельностью, соответствующей их уровню, но люди со средними способностями и даже совсем ими не обладающие могли подняться на самый верх в силу своей преданности системе. Важно понять, корпоративная структура общества, основанная на производственном коллективизме, и жестко централизованная система власти были взаимосвязаны.

СССР не был правовым государством, хотя на протяжении всех лет его существования в стране действовали конституция, уголовное и гражданское законодательство. Все же обществом правили не законы, как принято в демократическом государстве, а партийно-государственная бюрократия. Неправовой характер действий оправдывался «революционной целесообразностью», «классовыми интересами» и т. п. Один из руководителей объединенных партийно-государственных контрольных органов (ЦКК — РКИ) Н. М. Янсон говорил на XV съезде ВКГ1(б) в 1927 г.: «По-моему, совершенно безразлично, если человек помирает — по закону он это делает или без закона. Мы думаем, что наша законность должна быть построена так, чтобы она была связана непосредственно и в первую очередь с требованиями жизни (голос: „Правильно!“), с жизненной целесообразностью. (Аплодисменты.)»⁹⁶. А кто определяет эту целесообразность? В демократическом обществе — закон и только закон. В недемократическом — бюрократия в интересах власти. С марта 1924 г. в ОГПУ функционировало так называемое Особое совещание с правом (лишь формально ограниченным) внесудебного преследования и вынесения фактически окончательного приговора. В 30-е годы эта практика расцвела пышным цветом.

Было ли сопротивление подобной системе? Разумеется, да. Гражданская война 1917;1922 гг. — наиболее яркий показатель масштабности сопротивления становлению жесткой общественной организации. Но по мере ее укрепления, разрушения старого общества социальная база для сопротивления сужалась, менялись его формы. В 20-е — начале 30-х годов преобладали массовые формы в виде крестьянских мятежей, забастовок рабочих. Продолжали существовать и национальные движения: басмачество, восстание гурийского крестьянства в Грузии в 1924 г., носившее вооруженный характер, и т. д. Тяжелые условия труда, изношенная техника, массовый производственный травматизм, низкая зарплата вызывали недовольство рабочих. В 1926 г. в забастовках участвовало более 100 тыс. человек (всего в фабрично-заводской промышленности тогда было занято более 2 млн рабочих). Нередки были факты террора против коммунистов, представителей органов власти. Однако и среди тех, кто лояльно относился к системе, было понимание, что не все ладно в «датском королевстве». Н. Жариков из с. Незнамово Рязанской губернии писал И. В. Сталину в марте 1926 г.: «В настоящее время, как мне кажется, необходимы изменения, которые государство должно в незамедлительном будущем провести: отмена монополии печати, отмена партийной монополии, т. е. уничтожение нелегальности всех политических партий, демократии и кое-что еще в этом роде. Почему бы это не провести в жизнь?»⁹⁷. Особенно тяжело для власти проходила коллективизация, которая вызывала мощное сопротивление крестьян и террор со стороны власти. Были факты сопротивления и среди репрессированных: забастовки и восстания в лагерях. Особенно крупные состоялись в 1953;1954 гг., после смерти И. В. Сталина. В 30-е годы социальная база для открытых выступлений была ликвидирована, но недовольство проникало в ряды сторонников системы. Определенное представление о масштабах этого недовольства, желании что-то изменить дают данные о репрессиях по политическим мотивам. В 1930;1953 гг. по обвинению в контрреволюционных, государственных преступлениях вынесены приговоры и постановления в отношении 3 778 234 человек, из них — 786 098 расстреляно⁹⁸.

И все же надо отметить, что эта система отличалась необычайной устойчивостью. Не случайно даже после развала СССР очень трудно даются шаги к разделению властей, рыночной экономике. Не только репрессии утверждали систему. Тотальная зависимость от государства превращала всех в его сторонников и защитников. Лишая людей независимости, система создавала свою социальную опору.