Типы ценностей. 
Профессиональная этика журналиста

Проблема формирования типологической модели ценностей представляет собой огромную трудность и поле для всевозможных спекуляций. В свое время всех поразила статья бывшего вице-премьера — министра обороны России Сергея Иванова, в которой он заявил, что новая триада российских национальных ценностей — это суверенная демократия, сильная экономика и военная мощь^[1].

Русская православная церковь представила свод «вечных российских ценностей» — концептуальный взгляд на то, что, по мнению РПЦ, является нравственной основой страны. Церковный проект, разработанный в сотрудничестве с политическими партиями, представляет собой список, объединяющий общественные добродетели по степени их важности. Он включает восемь пунктов. На первом месте списка — справедливость, на втором — свобода, далее — солидарность, соборность, самоограничение и жертвенность, патриотизм, человеческое благо и семейные ценности. Значение каждой из добродетелей прокомментировано. Например, свобода включает свободу индивидуальную и личностную, свободу слова и вероисповедания, а в общем — самостоятельность, независимость и самобытность российского народа. Патриотизм — «это вера в Россию, глубокая привязанность к родному краю, его культуре, готовность трудиться ради Родины»^[2].

Некоторые российские публицисты причисляют к базовым ценностям населения России терпение, страдание, смирение, жертвенность (ценности «внутреннего делания»), в отличие от таких ценностей, как труд, достижение успеха (ценности «внешнего делания»); коллективизм, справедливость, ориентация на лучшее будущее, ориентация на быстрое решение жизненно важных проблем^[3].

По мнению К. Крылова, существует всего пять основных ценностей, четыре из которых соответствуют сферам деятельности, а одна — деятельности вообще. Это справедливость, польза, превосходство, свобода, жизнь. Других ценностей, связанных с поведением людей в обществе, не существует. Разумеется, такие понятия, как истина, красота, и т. п., тоже можно называть ценностями, поскольку они являются нормативными объектами. Но это не социальные ценности; они не могут рассматриваться все вместе^[4].

Что касается научных моделей, то они делятся на два типа: перечислительные и многовекторные. К перечислительным относятся различные списки ценностей. Например, для диагностики ценностей организации применяется широко известная методика Ш. Шварца, в рамках которой выделяется десять ценностей:

• 1) власть {Power) — социальный статус, доминирование над людьми и ресурсами;
• 2) достижение {Achievement) — личный успех в соответствии с социальными стандартами;
• 3) гедонизм {Hedonism) — наслаждение или чувственное удовольствие;
• 4) стимуляция {Stimulation) — волнение и новизна;
• 5) самостоятельность {Self-Direction) — способность самому мыслить и действовать;
• 6) универсализм {Universalism) — понимание, терпимость и защита благополучия всех людей и природы;
• 7) доброта {Benevolence) — сохранение и повышение благополучия близких людей;
• 8) традиция (Tradition) — уважение и ответственность за культурные и религиозные обычаи и идеи;
• 9) конформность {Confonnity) — сдерживание действий и побуждений, которые могут навредить другим и не соответствуют социальным ожиданиям группы;
• 10) безопасность {Security) — безопасность и стабильность общества, отношений и самого себя^[5].

Известный нолиттехнолог А. Ситников утверждает, что люди считают наиболее важными для себя десять основных ценностей^[6]:

• 1) здоровье — убежденность в том, что каждому человеку необходимо обеспечить хорошее здоровье и личную безопасность;
• 2) финансовое благополучие — желание быть материально обеспеченным сегодня и в будущем;
• 3) путешествие — стремление к перемене мест, к расширению круга общения, что содействует культурному обогащению;
• 4) семейное благополучие — желание иметь мир и покой в семье, оградить ее от внешних угроз;
• 5) обеспеченная старость — необходимо иметь уверенность, что старость будет достойной, что основные человеческие нужды будут удовлетворяться;
• 6) интересный досуг — желание иметь средства и возможности для того, чтобы спокойно распоряжаться своим свободным временем (забота о качестве и количестве свободного времени);
• 7) работа, приносящая удовлетворение, — желание иметь возможность получить более хорошую и адекватную личности работу;
• 8) хорошее образование для детей — желание обеспечить детей качественным образованием, чтобы они могли достичь в жизни большего;
• 9) владение собственностью — желание иметь возможность владеть домом, автомобилем и т. п.;
• 10) свобода вероисповедания — необходимость чувствовать безопасность в выборе религиозных убеждений, знать, что отношение к тебе не зависит от твоего вероисповедания.

Этот же автор приводит данные опроса населения России, в результате которого было получено следующее распределение:

• • материальная обеспеченность — 72,3%;
• • здоровье свое и своих близких — 87,2%;
• • благополучие в семье — 72%;
• • приносящая удовольствие работа — 29,5%;
• • личная независимость — 15,2%;
• • положение в обществе — 10%;
• • личные достижения и способности — 4,6%;
• • собственное дело, бизнес — 2,7%;
• • поощрения за высокие показатели в работе — 1,5%¹.

Помимо простых, «списочных» типологических моделей ценностей существуют и более сложные, многовекторные. В некоторых классификационных моделях ценности структурируются по предмету или содержанию объектов, на которые они направлены (социально-политические, экономические, нравственные), по субъекту отношения (общество, класс, социальная группа, коллектив, индивид). Венгерский исследователь Ф. Патаки предлагает следующую классификацию ценностей:

• • общественно-политические (общественная жизнь, личная жизнь, оценочное отношение к общественным перспективам, патриотизм, интернационализм и т. п.);
• • коллективистские (солидарность, совместное действие, способность согласования и подчинения личных интересов, дисциплина и т. п.);
• • интерперсональные, или ценности-отношения (дружба, секс, отношение к взрослым и ровесникам, а также оценка их поведения);
• • объективированные (наука, искусство, интеллигентность, мораль);
• • ценности «я» (личные перспективы, карьера, выбор профессии, самоосуществление);
• • предметные (предпочтительное поведение и оценка прежде всего предметов потребления)².

М. Рокич выделяет два класса ценностей:

• 1) терминальные — убеждения в том, что какая-то конечная цель индивидуального существования с личной или общественной точек зрения стоит того, чтобы к ней стремиться;
• 1
• 2
• 1994.
• 2) инструментальные — убеждения в том, что какой-то образ действий является с личной и общественной точек зрения предпочтительным в любых ситуациях.

Терминальные ценности носят более устойчивый характер, чем инструментальные, причем для них характерна меньшая межиндивидуальная вариативность^[7]. Разведение терминальных и инструментальных ценностей воспроизводит традиционное различение ценностей-целей и ценностей-средств.

Л. Маслоу выделяет две группы ценностей:

• 1) ценности бытия — высшие ценности, присущие самоактуализирующимся людям (истина, добро, красота, целостность, преодоление дихотомии, жизненность, уникальность, совершенство, необходимость, полнота, справедливость, порядок, простота, богатство, легкость без усилия, игра, самодостаточность);
• 2) дефициеитные ценности — низшие ценности, поскольку они ориентированы на удовлетворение какой-то потребности, которая не удовлетворена или фрустрирована.

В. Франкл выделяет три группы ценностей — смысловых универсалий, кристаллизовавшихся в результате обобщения типичных ситуаций, с которыми обществу или человечеству пришлось сталкиваться в истории^[8].

Первую группу составляют ценности творчества — наиболее естественные и важные, но не необходимые. Основным путем их реализации является труд. Смысл труда заключается в том, что' именно человек привносит в свою работу как личность.

Вторая группа — это ценности переживания. По Франклу, богатым ценностным потенциалом обладает любовь. «Любовь является единственным способом понять другого человека в глубочайшей сути его личности»^[9]. Однако любовь не есть необходимое условие для осмысленности жизни.

Наиболее значимыми, по мнению Франкла, являются ценности отношения. «Как только список категорий ценностей пополняется ценностями отношения, становится очевидным, что человеческое существование по сути своей никогда не может быть бессмысленным»^[10]. Эта группа ценностей заключается в отношении человека к факторам, ограничивающим его жизнь. Ценности отношения делятся на три категории: осмысленное отношение к боли, вине и смерти. В отличие от экзистенциалистов, Франкл рассматривает эти категории с оптимистической позиции: «нет трагических и негативных аспектов, которые не могли бы посредством занимаемой по отношению к ним позиции быть превращены в позитивные достижения»^[11].

В силу того что ценность есть предмет потребностей человека — а таким предметом может быть вещь или идея, — В. Ф. Сержантов делит ценности на две категории — материальные и духовные.

Материальные ценности — орудия и средства труда, вещи непосредственного потребления, компоненты значений которых могут быть представлены следующими основными свойствами:

• 1) физический статус;
• 2) техническое устройство;
• 3) ираксеологические функции;
• 4) социально-экономическая форма.

Духовные ценности есть идеи (политические, правовые, моральные, эстетические, философские и религиозные). Они в силу своей природы характеризуются следующими основными свойствами:

• 1) информационное содержание и истинностная характеристика;
• 2) материальное воплощение;
• 3) аксиологическая функция;
• 4) социально-экономическая форма.

По мнению В. Ф. Сержантова, ценности в отношении к индивидуальному сознанию находятся в двояком отношении: они отражены в нем как значения, имеющие для индивида определенный смысл. При этом в состав значений включаются такие компоненты, которые характеризуют их как ценности, «т.е. их социально опосредованные функционально-праксеологические определения»^[12].

По мнению Д. А. Леонтьева, индивидуальная иерархия ценностных ориентаций, как правило, представляет собой последовательность достаточно хорошо разграничиваемых «блоков». Он приводит возможные группировки ценностей, объединенные в блоки по различным основаниям и представляющие собой своего рода полярные ценностные системы.

Терминальные ценности:

• • конкретные жизненные ценности (здоровье, работа, друзья, семейная жизнь) — абстрактные ценности (познание, развитие, свобода, творчество);
• • ценности профессиональной самореализации (интересная работа, продуктивная жизнь, творчество, активная деятельная жизнь) — ценности личной жизни (здоровье, любовь, наличие друзей, развлечения, семейная жизнь);
• • индивидуальные ценности (здоровье, творчество, свобода, активная деятельная жизнь, развлечения, уверенность в себе, материально обеспеченная жизнь) — ценности межличностных отношений (наличие друзей, счастливая семейная жизнь, счастье других);
• • активные ценности (свобода, активная деятельная жизнь, продуктивная жизнь, интересная работа) — пассивные ценности (красота природы и искусства, уверенность в себе, познание, жизненная мудрость).

Инструментальные ценности:

• • этические ценности (честность, непримиримость к недостаткам) — ценности межличностного общения (воспитанность, жизнерадостность, чуткость) — ценности профессиональной самореализации (ответственность, эффективность в делах, твердая воля, исполнительность);
• • индивидуалистические ценности (высокие запросы, независимость, твердая воля) — конформистские ценности (исполнительность, самоконтроль, ответственность) — альтруистические ценности (терпимость, чуткость, широта взглядов);
• • ценности самоутверждения (высокие запросы, независимость, непримиримость, смелость, твердая воля) — ценности принятия других (терпимость, чуткость, широта взглядов);
• • интеллектуальные ценности (образованность, рационализм, самоконтроль) — ценности непосредственно-эмоционального мироощущения (жизнерадостность, честность, чуткость).

По словам Д. А. Леонтьева, задача исследователя заключается в том, чтобы в каждом случае уловить индивидуальную закономерность субъективного структурирования испытуемым своей системы ценностных ориентаций. Если ни одной закономерности выделить не удается, то, по его мнению, это свидетельствует о несформированности у испытуемого системы ценностных ориентаций (в частности, в подростковом и юношеском возрасте) либо о фальсификации ответов^[13].

В зависимости от задач и целей, которым служит та или иная ценность, они делятся на две основные группы: ценности-цели (терминальные ценности) и ценности-средства (инструментальные ценности). Терминальные ценности являются важнейшими, это основные цели человека, они отражают долговременную жизненную перспективу, то, что он ценит сейчас и к чему стремится в будущем, они определяют смысл жизни человека, указывают, что для него особенно важно, значимо, ценно. Инструментальные ценности выступают стандартами при выборе определенного типа поведения или действий.

Весьма популярна среди российских исследователей концепция С. Шварца, согласно которой культурные ценности располагаются вдоль биполярных осей.

1. Консерватизм — Автономия. В культурах, расположенных на полюсе Консерватизма, личность рассматривается как принадлежащая к группе, видящая смысл жизни в социальных связях, идентификации с группой и разделении общего образа жизни. Пример ценностей этого типа: социальный порядок, уважение традиций, безопасность семьи и самодисциплина. В культурах, расположенных на полюсе Автономии, личность рассматривается как независимая, уверенная в себе, ценящая свою уникальность, стремящаяся выразить собственные внутренние качества (личностные черты, чувства, мотивы, предпочтения) и поощряемая к этому.

Выделяют два взаимосвязанных типа Автономии: интеллектуальную, основанную на независимости идей и праве индивида следовать собственными интеллектуальными путями (любознательность, открытость ума, изобретательность), и аффективную, означающую независимую устремленность индивида к переживанию позитивных эмоций (удовольствие, возбуждение, разнообразие). И если говорить о России, то ее развитие неразрывно связано с ценностью консерватизма. Для России на протяжении всей ее истории центральным являлось понятие соборной личности. Это характеристика общинного мировоззрения, которая предполагает, что представление человека о своем «Я» включает в себя и представления о своих близких — тех, кто живет рядом. Общинное (патерналистское) общество воспроизводит образ государства-семьи с разделенной ответственностью (где защищенность каждого сопровождается ограничением его личных свобод, где государство-семья имеет преимущества над личностью). Западное же общество порождает государство со всеобщей конкуренцией (свобода и автономия для каждого, где государство выполняет роль полицейского).

• 2. Иерархия — Равноправие. В культурах, расположенных на полюсе Иерархии, иерархическая система ролевых предписаний обеспечивает социально ответственное поведение. Люди учатся подчиняться обязанностям и правилам, предписанным им ролям и наказываются, если они не делают этого. Этот тип ценностей опирается на легитимность неравного распределения власти, ролей и ресурсов (социальная власть, авторитет, подчинение, богатство). Культуры, расположенные на полюсе Равноправия, рассматривают индивидов как равных перед моралью и разделяющих основные человеческие интересы. В людях воспитывается внутреннее согласие с ценностью добровольного объединения с другими и заботы об их благе. Этот тип ценностей основан на преодолении эгоизма (равенство, социальная справедливость, свобода, ответственность, честность). Усвоение ценностей Равноправия — главная проблема социализации в культурах, где личность считается более автономной, чем зависимой от других, поскольку для автономных личностей согласие с другими не является естественным. В российской ментальности иерархия в целом и авторитет в частности имеют огромное значение как базовые культурные ценности, не подвергаемые проверке рациональностью (Бог, Царь, барин, хозяин, начальник, «старшой» и т. д.). Авторитет для человека нашего общества — это важнейшая составляющая его жизни. Разрушение авторитетов приводит к растерянности и поискам «сильной руки». Поэтому в России власть воспринимается не как «рабство», а как необходимость.
• 3. Мастерство — Гармония. В культурах, расположенных на полюсе Мастерства, люди активно стремятся подчинить себе, изменить природный и социальный мир, контролировать и использовать его в личных или групповых интересах. Этот тип ценностей основан на продвижении вперед посредством активного самоутверждения (амбиции, успех, смелость, компетентность). Культуры, расположенные на полюсе Гармонии, принимают мир таким, какой он есть, пытаясь скорее сохранить, чем изменить или использовать его. Этот тип ценностей основан на установлении гармонии со средой (единство с природой, защита окружающей среды, мир прекрасного). Россия — страна с традициями коллективистской культуры, которые предполагают бережное сохранение и передачу из поколения в поколение общих ценностей, а разрушение этих ценностей и архетипов воспринимается гораздо более болезненно, чем в культурах, основанных на ценностях мастерства, например, в Соединенных Штатах Америки^[14].

Ценности — эталоны — идеалы В ценностной структуре личности можно выделить три группы ценностей:

• 1) собственно ценности, в качестве которых выступают явления и предметы, фиксирующие в своем «теле» определенное социокультурное содержание;
• 2) эталоны, в качестве которых выступают материальные или духовные образования, конденсирующие в себе громадный объем социокультурного содержания (эталонные меры, эталонные произведения искусства и т. д.);
• 3) идеалы, выражающие саму сущность человека в его представлениях о должном.

Примером собственно ценностей можно считать такие вещи, предметы и факторы, которые связаны в нашем сознании с понятиями «благосостояние», «комфорт», «свобода передвижения», «порядок», «культура», «образование», «отдых», «престиж» и многое другое^[15]. Разумеется, комплекс собственно ценностей человека представляет собой не хаотично сформировавшееся множество, а более или менее организованную систему, в которой выделяются некие доминанты. Существует гипотеза, о которой упоминает В. Франкл: на ранних этапах развития личности на первый план выдвигаются ценности, связанные с категориями «удовольствия» и «наслаждения», затем особое внимание уделяется ценностям, обеспечивающим могущество, власть, и на уровне зрелой личности самыми главными становятся ценности, определяющие смысловое наполнение жизни.

Особенностью нынешнего периода российской истории является коренное преобразование как в содержании многих из названных выше ценностей, так и в их структурных взаимосвязях. Изменяется, например, понятие о благосостоянии. В определенных социальных группах в число ценностей, объединяемых этим понятием, наряду с такими традиционными благами, как качественное продовольствие, просторное жилище, стильная одежда, все более активно включаются предметы роскоши, свободное время, отдых на престижных курортах и т. п.

Автомобиль, который во все советские времена был либо символом принадлежности к «особым» слоям общества, либо признаком определенного уровня благосостояния и доказательством социальной активности, приспособляемости, оборотистости, сохранил свою знаковую характеристику. Однако это уже другой автомобиль. «БМВ», «Мерседесы», «Вольво» и вся их компания переняли повадки и родовые признаки незабываемого гонца и символа советской власти — черной «Волги» с «мигалкой» и «блатными» номерами. Но этот «другой» автомобиль, сохраняя ценностное наполнение прошлой эпохи, добавляет в него новые краски.

Особо следует сказать об иерархии таких фундаментальных ценностей, как «свобода» и «равенство», стремление к обладанию которыми является движущей силой деятельности и поведения многих людей. Ф. М. Достоевский, характеризуя ценностную систему большинства сограждан, писал, что свобода в устремлениях людей занимает далеко не первое место, «ибо ничего и никогда не было для человека и человеческого общества невыносимее свободы!» Выстраивая иерархию ценностей, без которых обычный человек не может обойтись, Достоевский и многие другие мыслители оставляют естественное стремление к свободе единицам, почти что богам, полагая, что для подавляющего большинства людей самым естественным является стремление к сытости, покою и безопасности. Еще одним сокровенным желанием масс, по мнению этих мыслителей, является их страстное стремление к тому, чтобы все находились в одинаковом состоянии и чтобы никакие отличия одних людей не омрачали их безмятежного существования^[16].

А. де Токвиль в книге «Старый порядок и революция» писал о том, как невозможность одновременного обретения равенства и свободы привела к тому, что французы, забыв о свободе, пожелали сделаться только равными рабами властителя мира, а новое правительство, гораздо более сильное и гораздо более абсолютное, чем-то, которое было низвергнуто революцией, захватило и сосредоточило в себе все виды власти, подавив все вольности, купленные такой дорогой ценой, и поставив на их место пустые призраки, называя верховенством народа голосование избирателей, не имеющих возможности ни сноситься, ни вступать между собой в соглашения, ни выбирать, называя свободным вотированием налога изъявление согласия со стороны безмолвных или порабощенных собраний; и как это правительство, лишая нацию всех средств самоуправления, отнимая у нее основные гарантии права, свободу мысли, слова и печати, т. е. все, что было самого драгоценного и благородного в победе 1789 года, все-таки украшало себя великим именем этой эры. Токвиль далее делает совершенно неутешительный вывод для общества, совершившего подобную революцию. Он считает, что в таких обществах «никогда не окажется великих граждан и тем менее — великого народа, и я не боюсь утверждать, что общий уровень сердец и умов никогда не перестанет понижаться, пока равенство и деспотизм будут соединены в них»^[17].

В другой своей работе Токвиль вновь вернулся к этой же проблеме: «В самом деле, — писал этот проницательный мыслитель, — существует мужественное и законное стремление к равенству, которое заставляет людей желать, чтобы все были сильны и уважаемы. Это стремление направлено к тому, чтобы низших поднять на уровень высших: но в человеческом сердце бывает и извращенная склонность к равенству, вследствие которой слабейшие желают низвести до своего уровня более сильных, и которая ведет людей к предпочтению равенства в рабстве неравенству при свободе. Это не значит, что народы, имеющие демократический социальный строй, естественно пренебрегают свободой; напротив, они имеют инстинктивное стремление к ней. Но свобода не есть главный и постоянный предмет их желаний; то, что они любят вечной любовью, это — равенство; они устремляются к свободе быстрыми порывами и внезапными усилиями и если не достигают цели, то безропотно покоряются судьбе; но ничто не могло бы удовлетворить их без равенства, и они согласились бы скорее погибнуть, чем его лишиться.

Поставленные в необходимость разрешить эту страшную альтернативу, англоамериканцы довольно счастливо избегли неограниченной власти. Обстоятельства, происхождение, образованность и в особенности правы дали им возможность сохранить верховную власть народа"^[18].

В этом пассаже в сжатом виде изложена концепция всех социальных революций с обещанием свободы, которая в конечном счете подменяется равенством, понимаемым в своем самом извращенном виде.

Следующий класс ценностей связан с особыми комплексами представлений, зафиксированными в идеальной или материальной форме и выступающими в роли эталонов для определения меры значимости, важности, совершенности разнообразных предметов и явлений реального мира. Эталон следует рассматривать как определенный предел, образец, внутреннюю норму, к которой стремится любой реально существующий объект^[19].

Оценивая любое явление, любую вещь, любой процесс, мы исходим из предположения о существовании какой-то оптимальной меры развития этих явлений, вещей, процессов. «Не потому ты бледен, — говорит Аристотель в „Метафизике“, — что мы правильно считаем тебя бледным, а наоборот, именно потому что ты бледен, мы, утверждающие это, говорим правду. Но это значит, что мы все знаем некоторую „норму бледности“»^[20].

В «Малой логике» Г. В. Ф. Гегеля сказано: «Когда я знаю, как нечто существует, говорят, что я обладаю истиной. Так первоначально представляют себе истину. Это, однако, истина лишь по отношению к сознанию, или формальная истина; это — только правильность. Истина же в более глубоком смысле состоит, напротив, в том, что объективность тождественна с понятием. Об этом-то наиболее глубоком смысле истины идет речь, когда говорят об истинном государстве или об истинном произведении искусства. Эти предметы истинны, когда они суть то, что они должны быть, т. е. когда их реальность соответствует их понятию. Понимаемое таким образом неистинное есть то же самое, что обычно называют также и плохим. Плохой человек есть неистинный человек, т. е. человек, который не ведет себя согласно своему понятию или своему назначению. Однако совсем без тождества понятия и реальности ничто не может существовать. Даже плохое и неистинное существует лишь постольку, поскольку его реальность каким-то образом и в какой-то мере соответствует его понятию. Насквозь плохое и неистинное существует лишь постольку, поскольку его реальность каким-то образом и в какой-то мере соответствует его понятию. Насквозь плохое или противное понятию есть именно поэтому нечто распадающееся внутри самого себя»^[21].

В книге «Диалектическая логика» Э. В. Ильенков писал: «Отдельный индивид лишь постольку является человеком в точном и строгом смысле слова, поскольку он реализует — и именно своей индивидуальностью — ту или иную совокупность исторически развившихся способностей (специфически человеческих способов жизнедеятельности), тот или иной фрагмент до и независимо от него оформившейся культуры, осваиваемой им в процессе воспитания (становления человеком). С такой точки зрения человеческую личность можно по праву рассматривать как единичное воплощение культуры, т. е. всеобщего в человеке»^[22].

Таким образом, анализируя эталоны как особый класс ценностей, следует исходить из тезиса о том, что «идеальное» есть не формально-логическое или социально-психологическое явление сознания, а объективное, находящееся вне нас отношение, принадлежащее самому миру. Другими словами, эталон как образ совершенного мира (или какой-то его части) является не произвольным «сочинением» сознания (общественного или индивидуального), а более или менее полным, более или менее адекватным отражением объективно заложенной в мире (или его частях и компонентах) совершенности, гармоничности, целесообразности и т. п.

Возникновение эталонов как особого рода ценностей связано с объективным существованием такого явления, как мера. В ходе жизнедеятельности каждый субъект решает разнообразные задачи, связанные с измерением предметов деятельности или соизмерением различных предметов. Для осуществления процедуры измерения и соизмерения в любом обществе выработаны различные эталоны. При этом следует иметь в виду существенную разницу как между общественной и индивидуальной мерой, так и между реальной мерой («спрятанной», «растворенной» в реальных процессах) и субъективным образом меры, который складывается в сознании субъекта. Стоит напомнить также идею К. Маркса об универсальности мер, присущих человеку^[23].

В качестве эталона может выступать любое социокультурное образование, признанное в данной общественной структуре мерой совершенности. Эти эталоны, которые используются субъектом в качестве средств познания и деятельности, могут быть и сравнительно простыми (например, эталоны веса, массы, объема), и сравнительно сложными (категории «герой», «талант» и т. д.).

В любой сфере духовного производства в определенные периоды развития социальных систем заметно стремление к созданию некоего образца, выступающего затем в качестве своеобразного эталона, на который призывают равняться всех. Как свидетельствует М. Чудакова, это стремление к созданию некоего «отправного» для новой литературы образца было определяющим в работе Д. Фурманова над романом «Чапаев» (1923), А. Серафимовича над романом «Железный поток» (1924) и в наибольшей мере — А. Фадеева над «Разгромом» (1927), в котором был относительно полно воплощен новый список ценностей. «Новый» гуманизм противополагался «старому», борьба — мирной жизни, расположенной внизу этой новой ценностной шкалы. Классовая ненависть предстала как естественное и ценное чувство, борьба с оружием в руках во имя будущего — как наивысшее трагическое самоосуществление человека^[24].

В каждый конкретный момент в обществе существует несколько исторически сложившихся эталонов одного и того же объекта. В наше время проблема многообразия эталонов приобретает особую остроту. Очень ярко об этом говорил А. Солженицын в Нобелевской лекции. Размышляя о том, что за последние десятилетия человечество незаметно, внезапно стало единым — «безнадежно единым и опасно единым, так что сотрясенья и воспалеиья одной его части почти мгновенно передаются другим, иногда не имеющим к тому никакого иммунитета», Солженицын отмечает, что это единство достигнуто не естественным путем — через постепенный жизненный опыт, а поверх всех барьеров, через международные радио и печать. «На нас валит накат событий, полмира в одну минуту узнает об их выплеске, но мерок — измерять те события и оценивать по законам неизвестных нам частей мира — не доносят и не могут донести по эфиру и в газетных листах: эти мерки слишком долго и особенно устаивались в особой жизни отдельных стран и обществ, они не переносимы на лету. В разных краях к событиям прикладывают собственную, выстраданную шкалу оценок — и неуступчиво, самоуверенно судят только по своей шкале, а не по какой чужой»^[25].

Описанная Солженициным глобализация культурных (ценностных) контактов с помощью СМ К приводит не только к столкновениям эталонных шкал, но иногда и к обесцениванию всех ценностей, потере каких бы то ни было ценностных ориентиров.

В этом смысле «воздействие кино, радио и газет поистине катастрофично: сообщения о бомбардировке городов и гибели тысяч людей бесстыдно сменяются — или даже прерываются — рекламой мыла или вина; тот же диктор, тем же внушительным голосом, в той же авторитетной манере, в какой он только что излагал вам серьезность политической ситуации, теперь просвещает свою аудиторию относительно достоинств мыла именно той фирмы, которая заплатила за передачу; хроника позволяет себе показывать торпедированные корабли вперемежку с выставками мод; газеты описывают любимые блюда или банальные изречения новой кинозвезды с такой же серьезностью, как и крупные события в области науки или искусства, и так далее»^[26].

Третий класс ценностей — идеалы. Идеал выступает как проект будущего, т. е. как одно из возможных состояний чего-нибудь, принятого людьми в качестве наиболее желательного или необходимого. Из веера открывающихся возможностей люди выбирают и фиксируют в качестве идеала, подлежащего осуществлению, такую область возможного, которая соответствует индивидуальным и коллективным, ближайшим и отдаленным интересам. Другими словами, идеалы выступают в качестве субъективного проекта людей относительно их объективного осуществления^[27].

Выше уже говорилось, что существеннейшим качеством идеала является императивность. Выступая в качестве ядра, центра той или иной идеологической системы, идеал диктует человеку нормы поведения и деятельности, направленной на реализацию того или иного проекта будущего. Эталон же не претендует на императивность. Он лишь задает «рамки» оценивания, хотя, разумеется, очень часто эталон сливается с идеалом и развести эти ценности в реальной практике бывает очень трудно.

Вместе с тем следует указать, что идеал, как подчеркивал Э. В. Ильенков, это не нравственный, интеллектуальный или религиозный образ желаемого, оторванный от реальной действительности. Это продукт самой действительности, ее конкретно-исторических противоречий. Иными словами, формирование идеала выступает не как выдумывание «образцов», а как процесс «очищения» реальных ценностей от всего случайного^[28].

С другой стороны, очевидна связь идеалов с исторически сложившимися интересами социальных групп. Есть своя правда в утверждении о том, что любая идеология, в том числе и та, которая апеллирует к общечеловеческим или надклассовым целям и задачам, оказывается при ближайшем рассмотрении выражением определенных социальных интересов.

Анализируя понятие «идеал», Э. Фромм указывает на необходимость отличать подлинные идеалы от поддельных. Все подлинные идеалы имеют одну общую черту: они выражают стремление к чему-то такому, что еще не достигнуто, но необходимо для развития и счастья индивида. «Быть может, мы не всегда знаем, что именно ведет к этой цели; мы можем спорить о ценности того или иного идеала в смысле человеческого развития, но это не может быть основанием для релятивизма, утверждающего, будто нам вообще не дано знать, что способствует жизни, а что ей препятствует»^[29].

Выполненное под руководством автора этого учебника исследование показало, что в сознании многих людей сосуществуют три эталона-идеала, определяющих жизненную стратегию людей. Это идеальные личностные образцы монаха (святого), рыцаря (героя), мастера (под которым понимается человек, занятый производительным трудом).

Личностный образец святого (или аскета) направляет человека по пути ограничения или подавления чувственных желаний, достижения свободы от потребностей. От прошлых столетий до сегодняшнего дня дошел образ аскета, бессребреника, философа, не добившегося чипов и денег, не вкусившего толком радостей грешной жизни, не понятого близкими и друзьями. Никаких следов аскетического идеала в результатах исследования найти не удалось.

Другой образ, глубоко укорененный в культурной парадигме всех европейских и азиатских народов, — образ рыцаря, богатыря, героя-победителя. Достаточно вспомнить языческих героев (олицетворенных в греческих, германских и других мифах), ориентированных на завоевания, победу, разрушения, грабежи, цель жизни которых — гордость, власть, слава, превосходство над другими. Особенностями этого жизненного образца являются категорическое неприятие обыденной жизни, презрение к труду (особенно к физическому) ради заработка, стремление к самореализации в героических деяниях, непомерное честолюбие. Основой основ рыцарского образца является убеждение, что честь и личное достоинство выше любых материальных благ, самой жизни.

В Европе героический, рыцарский образец, будучи однажды похороненным М. Сервантесом, возродился в творчестве Ф. Ницше и других деятелей культуры, реализовавших в своем творчестве рыцарско-героический идеал. Э. Фромм по этому поводу не раз писал о том, что поведение почти всех людей, в том числе и политических лидеров, опирается на ценностные представления языческого героя. Вся европейско-американская история, несмотря на христианизацию, является историей завоеваний, покорений и стяжательства; самые высокие ценности нашей жизни — быть сильнее других, одерживать победы, покорять других и эксплуатировать их. Эти ценности совпадают с нашим идеалом «мужественности»: только тот, кто способен бороться и побеждать, является настоящим мужчиной; кто не применяет силу для достижения своих целей, слаб, тот не мужчина. Следовательно, делает вывод Фромм, христианизация Европы была в значительной мере мистификацией, в лучшем случае можно говорить лишь об ограниченной христианизации между XII и XVI ив. Однако этот короткий период христианизации закончился, и Европа возвратилась к своему изначальному язычеству^[30].

Третий жизненный образец — мастер, т.с. человек, который сумел в наивысшей степени проявить свои творческие силы, человек, создающий качественно новые, уникальные творения (высшая степень мастера — гений), открывающий человечеству новые, неизвестные пути.

В качестве личностного образца мастер ориентирует индивида на самоотверженную творческую деятельность, приводящую к созданию принципиально новых, уникальных творений, открывающую новые пути для человеческой деятельности. Нелишне напомнить, что общественно полезная направленность творческой деятельности всегда считалась важной характеристикой людей, которых человечество относит к «гениям».

В западной культуре, после того как Сервантес окончательно разрушил своим «Дон-Кихотом» идеологию рыцарства, возобладал архетип мастера. Не случайно такое распространение получил тезис католической философии жизни esseet operari (живи и трудись). Потомки средневекового мастера создали специфическую систему ценностей, которая ярко представлена в «Автобиографии» Б. Франклина, где он перечисляет добродетели, которые стремился воспитать в себе:

• 1) воздержаность в еде и питье;
• 2) немногословность, способность избегать пустых разговоров, от которых нет пользы ни одному из собеседников;
• 3) порядок;
• 4) решительность, неукоснительное выполнение того, что решено;
• 5) бережливость;
• 6) трудолюбие;
• 7) искренность, отказ от обмана;
• 8) справедливость;
• 9) умеренность;
• 10) чистота, опрятность в одежде и жилище;
• 11) спокойствие, т. е. способность не волноваться по пустякам — из-за неприятностей обычных или неизбежных;
• 12) целомудрие;
• 13) скромность^[31].

Существенное место в системе идеалов занимают социальные утопии. Обычно они опираются на предположение о возможности идеально разумного устройства жизни, которое предполагает и упорядоченную природу, и совершенного человека. В развитии общества утопии (как любые мифы и любые идеалы) играют двоякую роль: они могут вдохновлять людей и давать им четкое направление деятельности, но могут и дезориентировать. При этом в подобной роли может оказаться одна и та же утопия на разных этапах своего существования.

Вообще следует сказать о том, что в любых мировоззренческих построениях всегда присутствуют неистребимые элементы утопии, ведь утопия — система идей, выходящих за рамки земного бытия и связанных между собой, помимо знания, верой и надеждой.

Ценности как иерархическая система Основной характеристикой мира человеческих ценностей, как и мира природного, является его внутренняя связанность, организованность, законосообразность (не исключающая, разумеется, прорывов этой связности, разломов организованности, нарушений иерархичности и т. п.).

Это означает, что система ценностей человека носит иерархический характер. По мнению Д. И. Дубровского, «иерархическую организацию ценностных интенций можно образно представить в виде слегка усеченного конуса. Чем выше ранг ценностей, тем их меньше. На высших уровнях этого „конуса“ есть свои рядоположенности, но их число нарастает по мере движения вниз»^[32].

Чаще всего речь идет о двух уровнях ценностной системы: общечеловеческом и локальном.

Е. В. Золотухина-Аболина, классифицируя и иерархизируя ценности, выделяет следующие группы:

• • общечеловеческие (мир, жизнь человечества);
• • социально-классовые (ценности общественного устройства, представления о социальной справедливости, свободе, правах и обязанностях людей);
• • ценности общения (дружба, любовь и доверие, родственные связи и т. д.);
• • культурные (этнические ценности, ценности стиля жизни, способы мировосприятия, осознаваемые как ценность);
• • ценности деятельности (труд, творчество, созидание, познание истины);
• • ценности потребления (конкретно-исторические представления о том, что и как человек должен потреблять);
• • ценности самосохранения (жизнь, здоровье);
• • самоутверждения и самореализации (социальный статус, спектр возможностей, желаемый образ «я»);
• • ценности, характеризующие выбор личных качеств (честность, храбрость, патриотизм, верность, справедливость, доброта и т. д.);
• • эстетические;
• • ценности самоценных видов деятельности (созерцание, игра)^[33].

Соглашаясь в принципе с идей иерархического построения ценностного комплекса смысловой сферы, хотелось бы высказать мысль о том, что иерархия ценностных систем должна представляться принципиально иным образом. Речь должна идти не о пирамидных системах (конусах), где внизу находятся простейшие инструментальные ценности, а наверху — так называемые высшие, а о системах типа «дерево», где внизу находится корневая система (скрытая от глаз внешнего наблюдателя), а наверху — непрерывно обновляющаяся, изменчиво-постоянная крона.

Говоря об иерархичности ценностных систем, следует констатировать, что в основе этих иерархий могут располагаться самые разнообразные ценности. И эти ключевые ценности определяют мировоззрение человека и через мировоззрение — его деятельность и поведение. Но при любом принципе иерархизирования ценностной системы центральное место в этой иерархии занимает ценность, которая обозначается понятием «личностный смысл», «смысл жизни»^[34]. Это понятие занимает немаловажное место во многих гуманитарных науках. Его можно встретить у Ф. Ницше, Ж-П. Сартра, М. Хайдегера (в философии), Р. Ингардена, М. М. Бахтина (в эстетике), М. Вебера, Дж. Г. Мида (в социологии), а также в лингвистике и других связанных с ней дисциплинах. В самом общем плане личностный смысл принято определять как «индивидуализированное отражение действительного отношения личности к тем объектам, ради которых развертывается ее деятельность, осознаваемое как „значение-для-меня“ усваиваемых субъектом безличных знаний о мире, включающих понятия, умения, действия и поступки, совершаемые людьми, социальные нормы, роли, ценности и идеалы»^[35].

• [1] Иванов С. Триада национальных ценностей. URL: http://izvestia.ru/news/315 377 (датаобращения: 12.10.2016).
• [2] Церковь и партия власти поработали над вечным. URL: http://smi2.ru/Bartoun/с506 508/ (дата обращения: 12.10.2016).
• [3] Федорова Е. В. Роль базовых ценностей в кадровой политике. URL: http://chinovnik.uapa.ru/modern/article.php?id=339 (дата обращения: 12.10.2016).
• [4] Подробнее см.: Крылов К. А. Крылова В. И. Поведение. М.: Педагогический поиск, 1997.
• [5] Методика III. Шварца. URL: http://psycabi.net/testy/322-test-tsennosti-shvartsa-tsennostnyj-oprosnik-tso-shvartsa-metodika-shvartsa (дата обращения: 12.10.2016).
• [6] Ситников А., Петропавловский Н., Артемьев М., Гафт В. Самый короткий путь к власти. URL: http://www.sitnikov.com/sitnikov/education/scientific_works/way_to_power/ (датаобращения: 12.10.2016).
• [7] Леонтьев Д. А. Методика изучения ценностных ориентаций. М., 1992.
• [8] Леонтьев Д. А. Виктор Франкл в борьбе за смысл: вступит, ст. // В. Франкл. Человекв поисках смысла. М., 1990. С. 5—22.
• [9] Франкл В. Поиск смысла жизни и логотерапия // Психология личности. Тексты. М. :Изд-во МГУ, 1982. С. 118−126.
• [10] Франкл В. Человек в поисках смысла: сб. / иод общ. рсд. Л. Я. Гозмана, Д. А. Леонтьева. М.: Прогресс, 1990. С. 174.
• [11] Там же. С. 302.
• [12] Сержантов В. Ф. Человек, его природа и смысл бытия. М., 1990. С. 176.
• [13] Леонтьев Д. А. Методика изучения ценностных ориентаций. М., 1992.
• [14] SchwartzS. И. Universals in the Structure and Content of Values: Theoretical Advances andEmpirical Tests in 20 Countries // Advances in experimental social psychology / M. P. Zanna (ed.). Orlando, FL: Academic, 1992. V. 25. P. 1—65; Schwartz S. H. Comparing Value PrioritiesAcross Nations. Invited Address at 24 Congress of the Interamcri-can Society of Psychology. Santiago, Chile. 1993. July; Schwartz S. H. Beyond Individualism/Collectivism: New CulturalDimensions of Values // Individualism and Collectivism: Theory, Method and Applications /U. Kim, H. C. Trian-dis, G. Yoon (eds). Thousand Oaks, CA: SAGE, 1994. P. 85−119.
• [15] В этом безбрежном морс ценностей возможны свои классификации. Д. Локк обозначалв качестве высших три ценности: жизнь, свободу и собственность, право на которые имееткаждый человек. Т. Джефферсон трансформировал формулу Локка, заменив одно слово, и получилось: право на жизнь, свободу и стремление к счастью.
• [16] Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. В 30 т. Л., 1972—1990. Т. 14. С. 230.
• [17] Токвиль Л. Старый порядок и революция. М., 1896. С. 16.
• [18] Токвиль А. О демократии в Америке. М., 1897. С. 41.
• [19] Очень часто эталоны обозначаются понятием «идеал», что, на наш взгляд, не совсемверно, поскольку приводит к смешению разных видов ценностей. Идеал есть не просто мераценности, а особая структура, соединяющая познавательный и нормативно-ценностныйаспекты. В познавательном плане идеал представляет собой общую картину потребногобудущего, его мысленный образ — образец. В нормативно-ценностном плане идеал выступает в качестве системы ценностей и системы норм, определяющих пути достижения этихценностей. Разумеется, идеал может выступать в роли эталона, но это лишь одна из его возможных функций. Главное отличие идеала от эталона заключается в том, что идеал выступает в качестве некоего императива, подталкивающего личность к выполнению определенных действий, в то время как эталон лишен этого императивного начала.
• [20] Аристотель. Сочинения. В 4 т. М.: Мысль, 1976. Т. 1. С. 250.
• [21] Гегель Г. Сочинения. В 14 т. М.; Л., 1929;1959. Т. 1. 1929. С. 322.
• [22] Ильенков Э. В. Диалектическая логика. Очерки истории и теории. М., 1984. С. 60—261.
• [23] К. Маркс писал в этой связи: «Животное строит сообразно мерке и потребности тоговида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по мерке любоговида и всюду он умеет прилагать к предмету присущую мерку; в силу этого человек строиттакже и по законам красоты» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.: Издательство политической литературы, 1955—1974. Т. 42. С. 94).
• [24] Чудакова М. Без гнева и пристрастия // Новый мир. 1988. № 9. С. 241. Разумеется, в это же время существовали и иные системы ценностей, например толстовство. Подробноо жизни и мытарствах тех, кто исповедовал эту систему ценностей, рассказывает Б. Мазурин (см.: Новый мир. 1988. № 9).
• [25] Солженицын А. Нобелевская лекция // Новый мир. 1989. № 7. С. 138—139.
• [26] Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990. С. 209.
• [27] Проблемы выдвижения обоснования, функционирования идеалов рассматриваютсяв работах С. Ф. Анисимова, В. Е. Давидовича, Э. В. Ильенкова, В. А. Псченева и др.
• [28] См.: Ильенков Э. В. Об идолах и идеалах. М., 1968. С. 43.
• [29] Фромм Э. Бегство от свободы. С. 221.
• [30] Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993.
• [31] Франклин Б. Жизнь Бенджамина Франклина. Автобиография. URL: http://yandex.ru/yandsearch?clid=1 790 366&win=62&lr=213&text=% (дата обращения: 13.10.2016).
• [32] Дубровский Д. И. Проблема идеального. Субъективная реальность. М., 2002.
• [33] Золотухина-Аболина Е. В. О специфике высших духовных ценностей // Философскиенауки. 1987' № 4. С. 13−14.
• [34] Впрочем, можно представить ценностную систему и по-иному. В фундаменте системынаходится главная ценность — смысл жизни, которая и определяет возможность любых других ценностей быть включенными в эту иерархию. Однако есть подозрение, что далеко не увсех людей ценностная система покоится на сколь-нибудь прочном фундаменте.
• [35] Психология: словарь / под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошсвского. 2-е изд.М., 1990. С. 192.