Античная философия и формирование христианского богословия

Античные истоки богословских понятий Логоса, природы, сущности, ипостаси.

Не стремясь интерпретировать христианскую доктрину как результат эволюции античных философских идей, мы тем не менее должны отметить, что инструментарий и терминология христианского богословия складывались под воздействием античной философии. Это было вполне естественным процессом, так как христианство, после того как в нем оказались преодолены эсхатологические чаяния, связанные с ожиданием Второго пришествия Христа, начало выстраивать систему коммуникаций с внешней средой, а также создавать педагогическую систему, позволяющую передавать вероучение из поколения в поколение. Для этого христианство было вынуждено обратиться к уже имеющемуся философскому и педагогическому опыту. В связи с этим во II—III вв. в христианстве происходит своеобразная конкуренция двух образовательных программ: основанной на стоицизме и опирающейся на платоно-аристотелевский синтез. В конечном итоге пантеизм стоиков, а также их представление о телесности бога были расценены как противоречащие христианской доктрине, и выбор был сделай в пользу платоно-аристотелевской традиции.

Влияние античной культуры мы ощущаем уже в первых строках Евангелия от Иоанна, где говорится, что Бог — это Слово (Логос). Присутствие Логоса в мироздании вызвано тем, что Бог Отец именно Словом и через Слово создавал мир. Слово Божье присутствует повсюду, в том числе и в человеческой природе, насколько мы сохраняем в себе Образ Божий. Конечно, важнейшим отличием христианского сознания от античного является утверждение о том, что Логос — это не «что» нашего мироздания, но «Кто». Второе лицо Троицы и есть Логос Божий, который, однако, жил в нашем мире, придя в него и воплотившись в человеческом существе.

Такая новация показывает направление для новой интерпретации базовых античных философских понятий и концепций. К ним обращаются для прояснения и «рационализации» моментов, важнейших для формирования теоретического аспекта христианской культуры: представлений о Троице, о Боговоплощении, о человеке. Наиболее явным этот процесс становится в связи с Соборным движением: начиная с 325 г. н.э. Вселенские соборы формируют основные положения христианской догматики, которые задают теологический и культурный горизонт всей будущей средневековой цивилизации.

Догматические споры показывают, что Отцы Церкви стремились к созданию формулировок, сводящих к минимуму возможности противоречивых интерпретаций, а также принципиально лаконичных. Для этого был привлечен целый ряд понятий, разработанных в античной философии. Особенно важную роль стало играть понятие «сущности», которое использовано, например, в Никейском тезисе о единосущии Лиц Троицы. Хотя аристотелевская (и стоическая) трактовка этого понятия, когда под сущностью понимался единичный предмет, нечто конкретное, телесное, что нельзя разделить без утери его существования, приводила к целому ряду недоразумений, ставших причиной еретических движений IV в. (в первую очередь — арианства), однако в дальнейшем возобладало другое понимание этого термина. В сочинениях христианских богословов речь идет об аристотелевской «сущности во вторичном смысле», т. е. идее, но которая понимается как раз не по-аристотелевски, как нечто отвлеченное, а как реальность существования трех божественных Лиц.

В дальнейшем эта реальность была подчеркнута уточнением смысла еще одного античного понятия — понятия ипостаси, которое применялось, когда философ хотел подчеркнуть действительность существования конкретного предмета или онтологического уровня в мировой иерархии (например, Ум и Душа как ипостаси у Плотина). Каппадокийские богословы IV в. (особенно Василий Великий и Григорий Богослов) под ипостасью начинают понимать реальность личностного существования божественной сущности. Ипостась — это конкретное, в себе имеющее причину бытие, единосущее другим Лицам Троицы.

Ипостасное, т. е. личностное, определение «неслиянного и нераздельного» соединения божественного и человеческого во Христе становится важнейшим определением в христологии со времен так называемых «несторианских» и «монофизитских» споров V в. Если сторонники Нестория полагали, что божественная и человеческая природа представляют собой настолько разные «породы» сущего, что принципиально не могут быть объединены, то «монофизиты» утверждали, что после воплощения человеческая природа либо растворилась в божественной, либо создала с ней некое единство нового типа (сохраняя и божественные, и человеческие атрибуты). В отличие от них, традиционное христианство использовало аристотелевское понятие природы как двигателя и причины конкретного вида сущего, которое позволяло говорить о соединении божественного и человеческого (но не о слиянии их или умалении одной природой другой) в ипостасном бытии, представляющем собой личностное целое.

Как видим, античная философская терминология постепенно обретала новую жизнь и новое семантическое поле в догматическом дискурсе раннесредневекового христианства.