Биоэтические аспекты проблемы пределов существования человека

Человек может двояко воздействовать на природу: грубо вторгаться в нее и наносить непоправимый вред, но может и охранять ее, сберегать природные ресурсы при помощи современных технологий. Однако и сам человек может быть подвергнут радикальной трансформации, что может привести к размыванию границ его ответственности как субъекта влияния на окружающую среду. Человек предстает как объект технического, биохимического и генетического дизайна и все более отдаляется от естественного природного состояния. К традиционным терапевтическим и хирургическим способам улучшения состояния добавляются радикальные пути изменения — манипулирование геномом, внедрение в тело технических устройств, создание нейрокомпыотерных интерфейсов. Применение НБИК-технологий (нано-, био-, иифо-, когнито-) может коренным образом изменить биологические и социальные потребности человека в аспекте личностной идентификации, безопасности существования, балансе сочетания постоянного и нового.

Важно запомнить

Биоэтика, в отличие от медицинской деонтологии, обладает универсальным моральным статусом и имеет глубокие философские основания. В проблемном пространстве биоэтики обозначается новое антропологическое измерение: пределы жизни утрачивают естественное содержание и приобретают отчетливо выраженные аксиологические характеристики.

Начало и конец жизни человека можно рассматривать как многоэтапный процесс, обусловленный культурными детерминантами, что неизбежно приводит к этическим коллизиям в сфере биомедицины. Тема пределов возникает в дискуссиях о допустимости искусственного аборта, моральном статусе эмбрионов и плода, а в спорах о применении новых репродуктивных технологий поднимается проблема «лишних» эмбрионов. Вопрос о конечном пределе жизни встает в связи с необходимостью установления критериев смерти, и это имеет значение для проведения мероприятий, но трансплантации, а также для определения личностного статуса в процессе обсуждения проблемы эвтаназии.

Поиск философских оснований биоэтики неизбежно приводит к вопросу: что есть «природа человека» и есть ли пределы антропологической трансформации? Понятие «природа человека» не сводится к объективным вещественным характеристикам — в истории философии это было осознано еще в Античности при переходе от космологического этапа к антропологическому. Природа предстала как очеловеченная начиная со знаменитого тезиса древнегреческого философа Протагора (ок. 490 — ок. 420 гг. до н.э.) «Человек есть мера всех вещей». Ученые XVII в. еще признавали создание природного человека Богом, а в XVIII в. был выдвинут лозунг о самодостаточности природы, однако, переворот, совершенный в европейской философии немецким философом Иммануилом Кантом, привел к пониманию возрастающей роли субъективного фактора в освоении мира.

Существовать — это значит быть частью Вселенной, претерпевающей процесс конструирования. Один из создателей синергетики, бельгийский физик и физикохимик российского происхождения Илья Романович Пригожин (1917—2003) понимал очеловечивание природы как креативный процесс, связанный с понятием «событие», и следствием может быть состояние неопределенности и беспокойства, а конец определенности в науке означает начало особой ответственности за себя и природу. Возникает необходимость совмещения научных исследований с анализом моральных и правовых оснований.

Важно запомнить

Биоэтика позиционирует себя в ноле сопоставления различных точек зрения как на профессиональном уровне (специалисты в биомедицине, философы, юристы), так и на уровне общественных организаций, этических комитетов.

четыре дороги, ведущие в так называемое постчеловеческое будущее: продление жизни, генная инженерия, углубление знаний о мозге, развитие нейрофармакологии. Философ задает вопрос: что можно считать естественным и достойным для человека? Его ответ таков: мы хотим защитить весь набор наших сложных развитых натур от попыток самомодификации. Мы не желаем нарушать единство или преемственность природы человека, и тем самым — прав человека, на ней основанных^[1].

Неопределенность, открытость будущего глобального мира размывает систему ценностей, сложившуюся после научной революции XVII в. Принцип гуманизма, основанный на уважении к достоинству личности, способности сострадать, подвергается переосмыслению представителями развивающегося движения траисгумаиизмъ. Его сторонники (Н. Востром, Р. Нозик, С. Янг и другие) провозгласили необходимость перехода от слепого процесса эволюции к осознанному развитию, в котором не будет места для случайностей. Трансгуманизм как составляющая современного технократического мировоззрения допускает отделение интеллекта от человеческого тела и призывает к объединению человека и машины на новом информационном уровне. Сам человек предстает прежде всего как носитель информации, которая может быть сосредоточена в любом материальном носителе. Таким образом, личность может отделиться от телесности и существовать в виртуальном пространстве.

Жизнь превращается в некую «сверхжизнь» с переплетением биологических и механических свойств, а смерть понимается как повреждение, которое может быть устранено при помощи ремонта. Развитие нанотехнологий открывает обширное иоле для манипулирования частями «органических механизмов» и программирования новых ценностей. Возможно ли будет адекватно оценить масштабы изменений в организме человека, который постепенно будет превращаться в киборга? Можно допустить, что и сами конструкторы не всегда смогут провести четкое различие между естественными компонентами организма и встроенными техническими устройствами. Уже сейчас на фоне восторженных ожиданий благ от внедрения нанотехнологий высказываются опасения, что наночастицы способны проникать через клеточные мембраны, осаждаться и накапливаться в организме, растворяться в окружающей среде.

Вполне вероятно возникновение парадоксальной ситуации: рационализация жизни современного человека и общества приведет к развитию иррациональных последствий, которые могут выйти из-под контроля ученых и социальных институтов. По-видимому, причина кроется в ценностнопознавательной установке технологической цивилизации на постоянное, интенсивное стремление к совершенствованию, росту комфортности. Удовлетворение материальных и духовных потребностей в традиционном обществе обеспечивало стабильный уровень выживания человека в относительно медленно меняющемся мире. Одним из существенных свойств современного общества является лавинообразный рост потребностей. Можно ли ограничить их рост, признав некоторые из них неестественными, опасными и недостойными? До каких пределов можно желать совершенства, чтобы не разрушить противоречивую целостность и не растворить в потоке удовольствий самого субъекта оценок?

Развитие современных биотехнологий порождает соблазн радикально улучшить качества потомства. Если речь идет о моделировании таких физических качеств, как рост, цвет глаз, форма черепа, можно предполагать незначительные отклонения планируемых детей от большинства сверстников, но когда в результате применения методов генной инженерии значительно могут «улучшиться» зрение, слух, физическая сила, это может привести к нарушению социальной справедливости. Мечты о создании сверхлюдей находили воплощение в проектах позитивной евгеники. Сегодня чаще употребляется термин «либеральная евгеника» и предполагается, что общество, решившись прибегнуть к ее услугам, должно оградить себя от риска создания расы особо развитых людей, создать правовую базу и применять метод гуманитарной экспертизы.

Развитие процесса улучшения человека при помощи биотехнологий приводит к двум комплексам проблем: одни связаны с природой мотивов человека, решившего радикально изменить себя, другие — с социальными последствиями этих перемен. Известный российский ученый Борис Григорьевич Юдин (р. 1943) отмечает, что на место социальных коллективных утопий приходят индивидуальные — индивид уже не мечтает создать идеальное общество, а сам хочет стать лучше, коррелируя свои желания с ближайшим окружением (семьей, друзьями, профессиональной группой), и такого рода проекты, ориентирующиеся на достижения (чаще чаемые, чем реальные) генетики, именуют «приватной», «семейной», «домашней» евгеникой^[2].

Стремление к эстетическому совершенству тела, конструированию биологических качеств контролируется рынком биомедицинских услуг и мощными рекламными кампаниями. Моральные и эстетические функции искусства переносятся в сферу биомедицины, где само человеческое тело становится предметом дизайна. Спектр желаний потребителя может быть достаточно широк — от изменения формы носа до продления состояния молодости.

Страх человека технологического мира выйти из зоны комфорта породил достаточно тревожную тенденцию — любое неприятное переживание должно купироваться искусственными средствами. Бесспорно, тяжелую депрессию необходимо лечить медикаментозно, но возможно ли представить жизнь человека без состояний тревоги, беспокойства, сомнений? Отказываясь от самостоятельного преодоления трудностей, человек может утратить способность коррелировать связи между целями и средствами и стать пассивным потребителем. Он способен сделать выбор — прибегать ему к продуктам биотехнологий или нет, но, избрав путь искусственного улучшения, может утратить свободу трезво оценивать свое состояние, отвечать за себя.

Французский философ-экзистенциалист Жан-Поль Сартр (1903—1980) писал, что нет никакой постоянной природы человека, он делает себя сам, но при этом отвечает за себя и за других людей, что подразумевает состояние тревоги, заброшенности и даже отчаяния — т. е. то, от чего хочет уйти потребитель рынка искусственного благосостояния. Так называемый постчеловек будет двигаться по конвейеру постоянных изменений-улучшений, ускользать от «неудобных» вопросов о смысле жизни, от целостного понимания мира, в котором он живет. Известный российский философ Владислав Александрович Лекторский (р. 1932) отмечает, что «многие науки о человеке становятся во все большей степени поставщиками средств для управления человеческим существом, проектирования его телесности и психики»¹, и их развитие «может вывести человека на качественно новый этап, способствующий интерпретации гуманистических ценностей. Оно же при некоторых условиях может привести к его деградации»^[3][4].

Биоэтика изучает спорные и неоднозначные проблемы и поэтому предполагает проведение гуманитарной экспертизы, которая призвана оценить как аргументы в пользу развития творческого потенциала человека, укрепления его здоровья и упреждения преждевременной смерти, так и доводы в пользу сохранения идентичности человека в его духовно-телесной целостности. Биоэтические принципы, выдвинутые В. Поттером, — смирения, ответственности и компетентности, а также принципы ненанесения вреда, благодеяния, справедливости, уважения автономии могут рассматриваться как основания процесса контроля развития биотехнологий, они помогут ограничить чрезмерные риски, не препятствуя человечеству на пути к сохранению здоровья.

• [1] Фукуяма Ф. Паше постчеловеческое будущее. М.: ACT; ОАО Люкс, 2004. С. 244.
• [2] Юдин Б. Г. От утопии к науке: конструирование человека // Многомерный образ человека: На пути к созданию единой науки о человеке. М.: Прогресс-Традиция, 2007. С. 11.
• [3] Лекторский В. А. Возможны ли науки о человеке? // Вопросы философии. 2015. № 5.С. 5.
• [4] Указ. соч. С. 14.