Вседозволенность. 
Этика

Свобода, если она не соотнесена с требованиями нравственности, целесообразности, интересами общества и человечества, легко превращается во вседозволенность. В русской общественной мысли всегда различали два слова: «свобода» и «воля». Волю часто понимали как разгул темных страстей, разрушительных импульсов. Душа рвется на простор, а там уж — как получится.

Может ли человек быть абсолютно свободным? Нет, потому что общество, человечество в целом ограничено в своих ресурсах, возможностях. Оно живет в такой реальности, где не исключены природные катаклизмы, войны, социальные конфликты. Поэтому па пути к предельной реализации индивидуальных потребностей всегда вырастают преграды. Но есть еще один не менее значимый ограничитель — нравственный, ставящий нас в положение выбора.

Например, человек вправе купить себе новый костюм, но тогда пострадает его младший брат, который тоже мечтает о покупке. Человек может расстаться с любимым существом, зная, что это создание будет страдать. В дружбе он может проявить себя как деспот, но какая же это будет дружба? Итак, свобода одного человека оборачивается несвободой для других.

Родион Раскольников, главный герой романа Достоевского «Преступление и наказание», убивает старуху-процентщицу вовсе не потому, что ему нужны деньги. Раскольникову важно разрешить другой, более значимый для него вопрос: могу ли я, смею ли я? Если не могу, значит я тварь дрожащая… Раскольников решает для себя вопрос: до какой меры он может реализовать свою свободу? Но ведь цена такого порыва — убийство, преступление.

Сегодня многие говорят о свободе, но нередко получается, что речь идет о вседозволенности, причем не только на уровне индивидов, но и на уровне всего общества. Губернатор, вообразивший себя ханом. Ничем не ограниченные политические противостояния с черным пиаром, способным мгновенно обрушить политическую карьеру недавнему лидеру экспертных реляций. Ежедневные сообщения об убийствах. Там оборвали жизнь руководителя крупного индустриального гиганта, а здесь послали пять пуль в голову специалиста по Кьеркегору. Чиновник, спокойно обсуждающий в своем кабинете размеры предполагаемой взятки. Ректор коммерческого вуза, «пекущий» международные дипломы и сертификаты. Принудительное сексуальное просвещение в школе вместо изучения Байрона. Властитель дум редакционного коридора, бросающий на газетной полосе глумливые слова в адрес нового президента.

Свобода казалась нам таким безупречным понятием, кристально ясным. И вдруг обнаружились размежевания — свобода и своеволие, свобода и бунт, свобода показная и фактическая. А главное, совсем непонятно, что делать с этим благословенным даром. Депутат Государственной Думы господин Митрофанов предлагает немедленно вооружить население. Он даже ссылается на опыт Америки, где кольт служит надежным гарантом спасения. Известный писатель на страницах журнала рассуждает: «Если я не имею права убить, какой смысл говорить о свободе?» Династическая ведьма публикует расценки: за достойную плату может хромоножку выдать замуж за рок-певца, который пока ни сном, ни духом не подозревает о повороте в своей судьбе. Украинские девушки, посрамившие своей судьбой рабыню Изауру. Не шагнула ли, совсем по Пушкину, нас опьянившая свобода за свой дерзкий предел?

История человечества, к сожалению, дала немало примеров этакой коллективной вседозволенности власти, державшей в страхе народ, — это и тирании, и деспотии, и тоталитарные режимы. И если отдельно взятому индивиду, как правило, сама жизнь подсказывает, что свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого, и он вынужден считаться с этим, то всевозможные «кланы», «семьи», «династии», «дворы» такого рода подсказки редко удерживали от попрания свободы других.

Но демократия во всем мире расширяет свои границы, и народы не хотят больше мириться с любыми проявлениями вседозволенности.

Иногда говорят о том, что надо раскрепостить человека. Пусть реализует свою собственную самобытность. Уберем всяческие оковы и позволим человеку воплощать свои помыслы. Казалось бы, как это прекрасно. Личность неприкосновенна. У человека нельзя отнять право защищать свою жизнь, свою честь, свое имущество. Но ведь люди в порядке самообороны могут и убивать друг друга.