Архитектура барокко. 
Эстетика

Стиль барокко особенно ярко воплотился, пожалуй, в архитектуре и скульптуре. Специально следует упомянуть итальянского архитектора Борромини, скульптора и архитектора Бернини.

Типичными чертами барочной архитектуры являются:

• • создание оптической иллюзии движения, перетекания форм;
• • ориентация на живописность в решении фасада: фасад становится своего рода импозантной ширмой;
• • ставка на яркую зрелищность, театральность, экстравагантность.

Принципы барокко — массивность и движение. Барокко стремится нс к совершенству архитектурного сооружения, не к красоте целого, а к процессу, к передаче определенного, воплощаемого в нем движения. Поскольку, с одной стороны, увеличивается масса и прибавляется вес сооружения, постольку, с другой стороны, нарастает сила его частей, но нарастает не так, чтобы ею был равномерно наполнен весь корпус. Барокко направляет силу движения к одной точке, где даст ей прорваться с неумеренной расточительностью; остальные же части остаются малоподвижными. Задача художественного творчества, состоящая в необходимости поднять и нести материю, которая в период Ренессанса осуществлялась неторопливо и легко, как нечто само собой разумеющееся, теперь выполняется с определенным насилием над материей, со страстным напряжением.

Архитектура наиболее способствовала духу барокко, поскольку она обладает исключительным свойством — передавать величественное. Замыслы барокко могут быть воплощены только в огромном.

Выдающимися представителями живописи барокко были Тициан и Тинторетто. Из других художников итальянского барокко следует упомянуть Себастьяно Риччи, Джованни Батисто Тьеполо, Алессандро Маньяско. Испанского художника Эль Греко (1541 — 1614) обычно относят к предтечам барокко. В его живописи есть и маньеристские черты, и постепенно формирующийся дух барокко.

Для живописной манеры Эль Греко характерна своеобразная система знаков, присутствующая во всех его полотнах: благородная удлиненность фигур, большеглазые лица, характерный жест — соединение двух средних пальцев, намек на улыбку. Фигуры заключают в себе радость, не позволяющую громко смеяться, и печаль, запрещающую плакать навзрыд.

Эль Греко трактует общеизвестные религиозные сюжеты как видения или сны, как нечто ирреальное, фантастическое, воображаемое, что, в общем-то, типично для эстетики барокко. Отсюда деформация фигур, резкие колористические контрасты, игра светотени, ощущение непрерывного движения. Фигуры в живописи Эль Греко вытягиваются в длину и причудливо деформируются, словно в зеркале с кривой поверхностью. Как узкие колеблющиеся языки пламени, они тянутся ввысь.

Художники того времени, прекрасно знакомые с законами перспективы, анатомии, освещения, нередко сознательно нарушали их ради особой выразительности.

Эль Греко строит в своих картинах особое пространство, его можно назвать зыблющимся, переливающимся. Его картины напоминают мир, отраженный в текучей и взволнованной водной поверхности: отражения предметов неравномерно вытягиваются, качаются, струятся. Анатомические деформации находятся в полном соответствии с деформациями самого пространства.

Так же своевольно поступает Эль Греко и с освещением. Его композиции освещены призрачными вспышками света, часто не имеющего реально обоснованного единого источника. Больше всего они похожи на грозовое освещение, когда молнии вспыхивают то здесь, то там.

Барокко было разным в разных географических регионах. Условно говоря, во Фландрии победила итальянизирующая струя, в Голландии — традиции, идущие от Ван Эйков и Брейгеля. Своеобразными чертами обладало фламандское барокко, что особенно наглядно проявилось в творчестве Рубенса (1577−1640).

Несмотря на то что Рубенс много писал по заказу церкви, религиозный дух постепенно ускользнул из его искусства: если и в итальянском барокко этого духа нс так много, то во фламандском и вовсе нет.

Как истинный художник барокко, Рубенс изображал обнаженные и полуобнаженные тела в сильном, возбужденном движении и, где только возможно, вводил мотивы схватки, борьбы, погони, напряженных физических усилий. «Смешались в кучу кони, люди» — это можно было бы сказать о Рубенсе. Идет ли охота на кабана или вакхический пир, сражаются ли амазонки, мужчины ли преследуют женщин или женщина мужчину — всюду азарт борьбы, напряжение сил, то кипучее брожение материи, которое в отвлеченной форме выражает барочная архитектура.

Картина «Воздвижение креста» представляет напряженную схватку людей с тяжелым крестом. Внимание художника, как кажется, привлекают не столько страдания распятого, сколько усилия распинающих.

В постоянно, снова и снова варьирующихся мотивах схваток есть много, на современный взгляд, утомительного и внешнего. Усилия не пропорциональны цели. Например, полотно «Похищение дочерей Левкипп», на котором изображены две рыхлые нагие красавицы, явно не требует и не оправдывает той яростно-динамической композиции с вздыбившимися конями, какую использовал Рубенс.

Нужно отметить, что несоответствие между действием и целью, между предельной мобилизацией сил и незначительностью преодолеваемых при этом препятствий вообще составляет одну из характерных черт барокко — стиля принципиально атектоничного, пренебрегающего понятием целесообразности.

Композициям и персонажам Рубенса недостает духовной сосредоточенности, той внутренней значительности, которая была, например, у Эль Греко. Рубенс прекрасен как живописец: сочная, сияющая и сквозистая живопись, теплый, как живое тело, колорит, нет глухих теней, все светится, но не очень глубок как художник. Главное для него — добиться иллюзии чрезвычайной чувственности на холсте.

Женскую наготу Рубенс писал с особенным мастерством. Нагота у него далеко неклассична: северные художники так и не научились «античным» строгим и чистым линиям и пропорциям итальянских Венер. Они писали своих отечественных красавиц — пышных, широкобедрых, дебелых. Рубенс отходил от классического типа красоты сознательно, он понимал, что современный человек совсем нс похож на идеальную античную статую. Но зато обнаженные тела Рубенса, кажется, излучают свет, золотистые тона кожи также насыщены розоватыми оттенками, что придает наготе естественный, а не скульптурный, мраморный вид.

В позднем творчестве Рубенса особенно хороши пейзажи и портреты его молодой жены Елены Фоурмен. Ее портрет с двумя детьми поражает легкостью и свежестью кисти: кажется, он мог бы быть написан гораздо позднее импрессионистом Ренуаром.