Многообразная сущность времени

Насколько просто устроено время (в отрыве от пространства и пространственно-временного континуума) с чисто математической точки зрения — из-за своей одномерности и бесструктурности, настолько нелегко постижение сущности времени во всей его философской глубине; тут проявляется своеобразная дополнительность математического и философского знания. Пространство, напротив, может быть наделено богатыми геометрическими структурами, по представляет относительно меньшую философскую загадку, чем время. Идея времени возникла из осмысления факта движения сущего: бытие открывается нам только во времени. Обычно, и это, очевидно, правильно, представления о времени связываются прежде всего с календарем и часами, с умением фиксировать более или менее регулярным образом, сопоставлять, различать и отождествлять естественные циклы природы: суточные, лунные, годовые, а в наше время и более длительные вековые и чуть ли не тысячелетние, например циклы солнечной активности — вековой «пульс» Солнца и тысячелетние его «вздохи» .

Ритмичность событий является объективной основой измерения времени, однако способы измерения времени не должны скрывать от нас глубинной сущности самого времени. Наши наблюдения всегда дискретны, а время непрерывно. Оно — не такое, как на вокзальных часах, где большая стрелка рывком отмечает сразу протекшие пять минут, а скорее такое, как на крошечных часиках, когда движение стрелки остается неуловимым. Или такое, когда незримо для глаз растет трава, хотя в тайне она все же вырастает, и в один прекрасный день это становится совершенно очевидно. Время — это линия, состоящая сплошь из «непротяженных точек». По образному выражению немецкого писателя Томаса Манна (1875—1955), «время продолжало, крадучись и незримо, сокровенно и все же деятельно вынашивать перемены» («Волшебная гора», 1924).

Что же такое время: самостоятельная сущность, тончайшая субстанция или же только отношение, атрибут и мера движения? Время — это порядок последовательности движения; мера движения и изменения. Однако время не есть нечто внешнее по отношению к движению, а органически связанное с его содержанием характером наполнения движения (тем, что движется). Парадоксом звучало бы утверждение: время продолжается там, где движение остановилось, где вообще уже ничто не движется. Время получает свое настоящее определение не от «чистого» движения как такового, а от движущихся материи или духа. Время — не внешнее условие движения, но его внутренняя мера, и когда мы говорим «время ускоряет свой бег», это значит, что события текут быстрее.

О. Шпенглер назвал часы жутким символом убегающего времени, но время определяется не часами, а тем, что существует во времени. Время характеризует границы рождения, существования и уничтожения, оно проявляется как уничтожающая отрицательность, пожирающая все единичное и никогда не остающаяся насыщенной актом своего пожирания. Если бы ничего в мире не происходило, не изменялось, не начиналось и не заканчивалось, то не было бы ни прошедшего, ни будущего, как и в том случае, если бы в мире ничего не существовало, не было бы вообще ни пространства, ни времени. Время находится в сущностной зависимости от того, характеристикой или свойством чего оно является, поэтому власть времени над всем сущим — производная, а не исходная, не самодостаточная власть. Реальность времени атрибутивна: там, где нет событий, и времени быть не может, так как без субстрата нет и атрибута.

Возникает вопрос: какое-то частное движение можно прекратить, но остановится ли при этом время? Действительно, движение можно начинать и прекращать, однако с такой категорией, как время, этого проделать нельзя. И хотя время есть нечто присущее движению и без него не мыслится и не существует, но все же нельзя сказать, что оно есть само это движение. Как уже отмечалось, время есть порядок последовательности движения, но не само движение. «Таким образом, пусть не говорят мне, -писал Блаженный Августин, — что время есть не что иное, как движение тел небесных. Ибо когда Иисус Навин остановил солнце при помощи Божией, чтобы довершить победу над врагами^[1], то солнце прекратило свое движение, время же не прекращало своего течения, потому что эта брань была довершена именно в продолжении того времени, которого не доставало в этот день… Теперь я вижу, что время есть действительно какое-то протяжение»^[2].

Мы приходим к иному, субстанциальному пониманию времени. То, что время выступает как мера и порядок, не исключает того, что мы можем говорить о времени как об особой форме тончайшей реальности. Мы говорим «время течет», тем самым мысля его как нечто само сущее, субстанциональное. Совершающееся во времени не есть само время, ведь если время — нечто отличное от движения, то движение и продолжительность движения не есть одно и то же. Время — это чистая бесконечная длительность.

Субстанцию времени можно мыслить все же как тварную сущность, а не как абсолютную саму по себе — абсолютную лишь по отношению к «конечным» движениям, которые «можно остановить» , — но относительную к первопорядку. Эта мысль, как и другие концепции времени и пространства, имеет античные корни. Во времена Античности время персонифицируется: «время все обнаруживает» (Фалес); «время обнаруживает истину» (Солон); «зубы времени разрывают все на куски» (Симонид Кеосский). Гераклит органично связывает время с Логосом, который является «сущностью судьбы», пронизывает субстанцию Вселенной и есть «мера назначенного круга времени»^[3]. Логос определяет всеобщий мировой порядок, всеобщую инвариантную меру всех вещей, «мерно» повторяющийся ритм природы. Христианство отождествляет Логос, т. е. Слово, с Сыном — второй ипостасью единого Бога. Слово существует до времени, «прежде всех век», как формулирует православный Символ Веры: «Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Евангелие от Иоанна, 1:3). С. Н. Булгаков в работе «Православие» пишет: «Сын есть миротворящая, космоургическая ипостась, Словом сказующая идеальное бытие мира… Образы мира имеют предвечное основание в Боге, и эти предвечные семена бытия, погружаемые в небытие, произращают мир духовный, ангельский („небо“) и мир земной („землю“)». Таким образом, времени в христианстве присущи и реляционные, и субстанциональные свойства.

Наконец, коротко скажем о физической трактовке мирового времени в общей теории относительности. Выше мы видели, что единого абсолютного времени в указанной теории нет, а каждый наблюдатель переживает «местное» индивидуальное время. Но в рамках самой физической теории возникает необходимость хотя бы произвольного введения в картину мира некоего всеобщего времени (это нужно, например, для релятивистской формулировки уравнения Шредингера или законов сохранения заряда и т. д.). В качестве такого единого для всей Вселенной мига времени выступает некоторая (произвольная) пространственно-подобная поверхность, а бесконечно малый сдвиг во времени выглядит как вариация этой поверхности. В такой картине время многострелочно (не стоит путать с многомерностью: одномерность времени не подвергают сомнению), т. е. в каждой точке «поверхности одновременности» стрелу времени можно выбирать из многих вариантов. Для нас важно, что многострелочное мировое время имеет интегральный характер, недоступный локальному наблюдателю. Для его восприятия необходим взгляд извне — из Вечности.

Физика ограничивает самоё себя. Опираясь лишь на физические принципы, невозможно разгадать тайну времени. Преодолеть время мы бессильны (разве что в фантазии, в волшебной сказке!). Время уносит нас в своем неумолимом потоке, который невозможно ни остановить, ни задержать. Физика в содружестве с математикой измеряет время, характеризуя его физическое содержание, но не раскрывая его природы. Да физика и не ставит своей целью выявить универсальную сущность времени! Такой цели не ставит ни одна конкретная наука, ибо тут необходим философский подход. Именно философия пытается понять природу времени как меры бытия сущего. Естественно-научный подход отвлекается от качественно-цельного характера временной реальности и видит лишь количественные определения измерения и счета там, где следовало бы обратить внимание также и на то, что измеряется. Кажется, время связано не с движением мира, а с движением движущегося; а оно разнообразно: одно у небесных тел, другое у шагающего человека, третье у прикованного к постели, четвертое — у растущей травы. Различны эти состояния — различны и их временные характеристики. Мир же в целом неподвижен: ему уже некуда двигаться, он может «кипеть» лишь в своем собственном котле. Нет ведь другого места! Он уже все занял собой!

Проявления времени (и пространства) столь же многообразны, как многообразны по своему существу совершающиеся события, материальные и духовные структуры. Поэтому нельзя утверждать, как это делал, например, немецкий философ Ханс Рейхенбах (1893—1953), что единственно истинным понятием времени может обладать только физика, и только она одна; что философское постижение времени, поскольку оно выходит за пределы физической науки, способно лишь на «домыслы»: «Для решения проблемы времени не существует других способов, кроме методов физики»^[4]. Как писал В. И. Вернадский, «мы не должны забывать, что в конкретной научной работе мы, вообще говоря, не имеем дела с абстрактным, абсолютным пространством геометрии. Мы имеем дело с гораздо более сложным реальным пространством природы» .^[5]

Время не есть лишь физическая реальность, но и биологическая, и историческая и пр. В. И. Вернадский утверждал, что в аспекте времени процессы в живом веществе и «в косной материи» идут «резко по-иному»: в масштабе исторического либо геологического времени. Таким образом, времяпредмет не только физики, но и всей культуры в целом. Английский астрофизик Артур Эллингтон (1882—1944) писал: «Много путаницы возникло из-за недостаточного различия времени, которое принято в физике и астрономии, от времени, обнаруживаемого внутренним чувством». В посмертно опубликованной книге «Размышления натуралиста» (с подзаголовком «Пространство и время в неживой и живой природе»), содержащей ранее не печатавшиеся методологические, историко-научные и науковедческие труды В. И. Вернадского, ученый различает время:

Абсолютное Абстрактное Астрономическое Библейское Биологическое (жизненное) Галактическое Геологическое Время-деление (необратимое) Изотропное (бесструктурное) Время индивидуального бытия Ирреальное Историческое Космическое Математическое Метафизическое Время натуралиста Время необратимых процессов Относительное Планетное Время смены поколений Психологическое (субъективное) Время реальных явлений Физико-математическое Физическое Человеческое Эволюционное.

Создателем оригинальной концепции становления временных форм, связанных с иерархическим членением уровней организации материи, является Джулиус Томас Фрейзер (р. 1923), который утверждает, что «само время эволюционирует с нарастающим усложнением природных систем». Эти системы составляют иерархию шести главных интегративных уровней: мир частиц с массой покоя равной нулю и движущихся со скоростью света; мир частиц с ненулевой массой покоя и движущихся со скоростью, меньшей скорости света; мегамир звездных образований, галактик и групп галактик; мир неживых организмов; мир человека как индивидуальности; общественные институты человеческого общества, функционирующие как полуавтономные структуры. Эти иерархические системы и принцип временных уровней корреспондируют с известной классификацией уровней организации материи и подобно последней предлагают классификацию наук, изучающих указанные системы.

• [1] См. Книгу Иисуса Навина, 10:12,13.
• [2] Творения блаженного Августина епископа Иппонийского. — Киев, 1880. — Ч. 1. — С. 355.
• [3] Антология мировой философии: в 4 т. — М" 1969. — Т. 1. — Ч. 1. — С. 276.
• [4] Рейхенбах, X. Направление времени. — М. 1962. — С. 105.
• [5] Вернадский, В. И. Начало и вечность жизни. — Пг., 1922. — С. 31.