Онтология отчуждения. 
Философия религии. 
Онтология религии

До Гегеля понятие отчуждения носило преимущественно юридический характер. Так, в теориях общественного договора Гоббса и Руссо термином «отчуждение» обозначен процесс обезличивания и деиндивидуализации социальных отношений при передаче прав личности государству. По Фихте, отчуждение есть полагание чистым «я» предмета «не-я». Гегель расширяет объем этого понятия — вводит в свою философскую систему фундаментальное понятие отчуждения, толкуя его, во-первых, как овеществление и опредмечивание абсолютной идеи; во-вторых, как процесс и результат потери любым отдельным качеством (самобытием) большей или меньшей доли собственного содержания (свойств, отношений, функций, субстрата).

С тех пор с помощью понятия отчуждения можно объяснять коренные трансформации всякого отдельного бытия, будь то химическое соединение, организм, человек, социальный институт, мысль или идея. Широкое понятие отчуждения удобно для размышления как об объективно-материальных, так и о субъективно-идеальных процессах утраты элементов самости. В том числе оно годится для разговора об обссчеловсчснии (обеднении, извращении, перерождении) родовой сущности человека. Правда, после Маркса в философии стало доминировать узкое и негативное понятие отчуждения как социальной болезни.

Сегодня возникла потребность вернуться к гегелевскому понятию, восстановить его в статусе универсальной онтологической категории. Расширение объема концепта «отчуждение» похоже на изменение содержания понятия «информация». Если раньше под информацией понимали исключительно человеческое знание, то теперь им обозначают содержание любого процесса отражения в earn мых различных системах с обратными связями. То же и в случае с понятием отчуждения: с возникновением марксизма его увязывали только с человеческими потерями, а сегодня созрела возможность опять обозначать им перерождение качества целостности любого рода.

На наш взгляд, имеет смысл различать:

• 1) онтологическое отчуждение, обозначающее фундаментальный разрыв между существованием и его абсолютной сущностью;
• 2) онтическое отчуждение — потерю связи существования с его менее глубокими сущностями.

Тогда религиозное отчуждение — это отчуждение онтологическое, а нерелигиозное отчуждение имеет онтический характер. Онтическим отчуждением можно именовать катастрофические метаморфозы звезд и планет, разрывы связей растений и животных с родной средой обитания и т. и., а также специфические «переживания» высшими животными жизненных утрат (свободы перемещения, связи с партнером и пр.).

Разумеется, человеческое отчуждение (онтологическое и онтическое) принципиально отличается от нечеловеческих форм утраты «своего» тем, что предполагает личностную свободу, сознание, разум. Утрата человеком как личностью свободы и переживание им отчаяния далеко не то же самое, что, скажем, вой цепного пса по свободе перемещения или собачья тоска по пропавшему хозяину. И все же обе ситуации сходны: в обоих случаях есть «потеря своего». В свою очередь, вероятно, индивидуальное человеческое отчуждение или самоотчуждение (реальное или иллюзорное) значительно отличается от отчуждения, испытываемого в разные эпохи каким-либо народом либо человечеством в целом.

Эссенциальные порядки бытия подразделяют на следующие сущности:

• 1) субстанциальную (материя-субстанция, духовное первоначало);
• 2) субстратную (физическая, химическая, биологическая, социальная);
• 3) сингулярную (специфическая эссенция отдельного предмета или человека).

Единство мира складывается из противоречивых взаимосвязей всех эссенциальных порядков, входящих в иерархию уровней целостности. Понятие самобытия экзистенциальной целостности может обозначать не только самость отдельного человека, но также целостность космоса, Земли, биогеоценоза, человечества, разных народов, социальных групп. Следовательно, основных видов отчуждения столько же, сколько основных уровней (измерений) самобытной целостности и порядков сущности бытия; и описание каждого вида отчуждения требует его спецификации. Когда говорят, что человек есть микрокосм, то имеют в виду, что в человеке сконцентрированы все эссенциальные уровни космоса; следовательно, понятие религиозного отчуждения человека косвенно указывает на то, что человеку присущи все виды онтического отчуждения (физического, химического, биологического и социального), в конечном счете обусловленные онтологическим расколом между существованием человека и его абсолютной сущностью.

Система Гегеля, как известно, начинается с пантеистического учения об отчуждении мирового разума в природу. Отрекаясь от своей истинной сущности, абсолютная идея превращает себя во «внешнее зеркало» — экстериоризует себя в природу и историю, предстает в виде ограниченных вещей, организмов и людей. Гегелевская система есть, по мнению И. А. Ильина, изображение «пути Бога», соединившегося с материальной стихией и преобразующего ее по своим законам. Выходит, объективный мир есть отчужденная абсолютная идея. Финальная цель отчуждения абсолютной идеи от своей сущности имеет два позитивных аспекта: саморазвитие и самопознание через вещи-«зеркала» с помощью совокупности индивидуальных человеческих духов (абсолютного духа).

Немецкому мыслителю удается метафизически представить себе только один способ самоотчуждения мирового разума, а именно метод опредмечивания духа путем его овеществления. В «Феноменологии духа» Гегель описывает драматическую одиссею Духа — возвращение духа домой. В своей теории господина и раба философ доказывает очень любопытный и важный тезис: мы есть то, как мы сами и другие определили нас; в значительной мере самобытие является тем, что определено бытием других. Люди, как исполнители цели абсолютной идеи, рано или поздно осваивают сущности вещей, сводят эти сущности к их всеобщей идеальной основе и тем самым ликвидируют отчужденное состояние мира.

«Просвещение завершает отчуждение… — учит Гегель, — прежде отчужденный дух полностью уходит назад в себя, покидает эту страну образованности… …низводит эту противоположность до прозрачной формы и находит в ней себя самого»^[1]. Следовательно, отчуждение человека рано или поздно преодолевается примирением в истории.

Такова логика пантеизма: Абсолют эманирует (отчуждает себя) в экзистенцию, затем «возвращается на круги своя», в себя, из овеществленных предметных форм; тотальное отчуждение в итоге преодолевается. В пантеизме нет понятия безусловного отчуждения, так как нелогично допускать возможность полного отрыва имманентного Божества от своих внешних проявлений. Поскольку мировой разум лишь временно и по своей воле отчуждает себя в природу, поддерживая и наращивая связь с отчужденными формами, то такое отчуждение относительно. Принципиально иначе религиозное отчуждение трактуется в теизме — в учениях, выносящих творящее первоначало за пределы сотворенного мира и признающих сотворение мира «из ничего» (а не из себя, как в пантеизме), в которых допускается возможность абсолютной утраты связи природы и человечества с Творцом. Тогда «мир во зле лежит», человечество действительно покинуто разгневанным и осуждающим Богом, и люди не в состоянии сами, без помощи Бога, реально преодолевать свое тотальное отчуждение.

Многие христиане верят, что состояние страдания из-за абсолютного отчуждения человека от Бога, безнадежное и отчаянное, будет длиться вплоть до конца мировой истории. И все же пример воскресшего Спасителя дает людям надежду на их всеобщее воскресение в конце всех времен. Марксисты упрекают Гегеля в том, что он отождествил отчуждение с опредмечиванием, а экзистенциалисты не приемлют оптимистичной веры Гегеля в возможность преодоления человеческого отчуждения на каком-то этапе человеческой истории.

Если перейти от вопроса об отчуждении абсолютной идеи к более «приземленной» теории рефлексии Гегеля, то мы увидим, что в ней несколько иначе и более развернуто описан процесс о н т и — ческого отчуждения во взаимодействующих телах. Наиболее компактно эта теория изложена Гегелем в «Науке логики». Ее суть заключается в следующем. Взаимодействие своего и чужого (самобытия и инобытия) — причина взаимного отражения и взаимного изменения любых внешних и внутренних противоположностей. Между произвольно взятыми А и В одновременно действуют силы притяжения и отталкивания, созидания и разрушения. И те и другие характеризуются негативно-позитивной напряженностью, переходят друг в друга, взаимообращаются. Подобно гетевскому Мефистофелю («часть вечной силы я, всегда желавшей зла, творившей лишь благое»), «диалектическая отрицательность» сокрушает прежнее и одновременно созидает новое. Отчуждение сопряжено с освоением — с тенденцией самобытия присоединять к себе, адаптировать и поглощать моменты инобытия («другого», «чужого»),.

В случае с человеческим существованием освоение в значительной степени обусловлено искушениями, вожделениями, желаниями чужого, что непременно влечет реакцию — чревато страданиями и потерями. (Одно из откровений Будды Гаутамы гласит: жизнь — это страдание, причина страданий — желания.) Отчуждение есть проявление закона «действие равно противодействию»: чем больше осваиваешь, тем сильнее отчуждение (ср.: «Многие знания — многие печали»). Освоение, следовательно, амбивалентно, заключает в себе и приобретения, и потери.

Осваивают чужое, а отчуждают свое. Когда А (свое) и В (чужое) активно взаимодействуют, то чужое в составе своей копии в (В) проникает внутрь основания А и постепенно там осваивается, становится «своим-иным». Чужое в (В) способно существенно изменять А изнутри, на территории самого А, так что освоение чужого чревато отчуждением своего (действие равно противодействию). Начинаясь в основании А, количественный процесс утраты части моментов самобытия может завершиться качественным скачком — возникновением нового бытия как тождества взаимно измененных А и в (В). В этом эмердженте С незримо сняты «свое» и «свое-иное». Метафорой С может служить образ возникновения зеленого цвета из синтеза синей и желтой красок. Новое бытие С не может быть сведено ни к А, ни к в (В), ни к их механической сумме.

Отчужденными могут быть: 1) некоторый изменяющийся компонент А во внутреннем бытии самого А (компонент, еще нс снятый и не опредмеченный в будущем субстрате С); 2) некоторый компонент а (А) либо А в целом, если они диалектически сняты и незримо пребывают в веществе нового качества С. Объективированное и опредмеченное совсем необязательно является отчужденным, а отчужденное — объективированным и опредмеченным.

Отчуждение не тождественно опредмечиванию. Так, с одной стороны, человек может потерять свое «я» и стать «своим-чужим» задолго до объективации и материализации своих мысленных планов. С другой стороны, опредмечивание человеком своих идей и планов в виде принадлежащей ему материальной собственности бессмысленно называть утратой «своего», отчуждением. Иногда опредмечивание может включать в себя определенный процент отчуждения, а иногда (например, при полной конфискации опредмеченного своего) опредмечивание в самом деле совпадает с тотальным отчуждением.

Из этих рассуждений можно сделать важные выводы относительно видов человеческого отчуждения. Свобода человека образуется процессами потери своего («свобода от») и присвоения чужого («свобода для»). Для освоения иного необходимо отчуждение хотя бы части своего. Вот три примера. Допустим, нужен чужой товар. Для этого на рынке продают то, что сами произвели (процесс отчуждения), а на полученные деньги приобретают нужную чужую вещь (процесс освоения). В условиях свободного рынка отчуждение и освоение равновесны. Другой пример: художник свободно и с удовольствием дарит (отчуждает) свою картину другу. Третий пример: взаимная любовь основана на взаимной отдаче гармонии отчуждения и освоения.

Во всех этих примерах свобода, очевидно, является гармоничной мерой отчуждения своего и освоения чужого. Напротив, чрезмерное освоение и радикальное отчуждение грозят человеку утратой его самостояния.

Поэтому логично подразделить отчуждение и освоение по основанию «свобода — рабство» на два противоположных вида: 1) свободное отчуждение и свободное освоение; 2) рабское отчуждение и рабское освоение. Не все формы отчуждения связаны с утратой свободы, и наоборот, некоторые формы освоения ведут к утрате свободы.

Таким образом, вопреки убеждениям марксистов и экзистенциалистов:

• 1) отчуждение не есть целиком социальное качество, в нем сняты также природное и индивидуальное;
• 2) далеко не всякое отчуждение безусловно негативно, ведет к утрате свободы и противоположно свободе;
• 3) не всякое освоение следует брать со знаком «плюс» и воспевать его как символ свободы;
• 4) не всякое (но лишь специфическое) отчуждение античеловечно, связано с деперсонализацией, бессмысленностью, трагедиями и печалями.

Из гегелевской концепции снятия своего в ином напрашивается вывод о существовании разных позитивных аспектов отчуждения. О двух положительных аспектах уже было сказано: отчуждение есть условие 1) саморазвития всех форм духа; 2) самопознания через освоение собственных отчужденных форм, развивающихся в структуре инобытия. Третий позитивный аспект отчуждения — спасение своего через иное.

Снятие — это своего рода спасение экзистенции в бесконечном бытии посредством ее ухода от себя и перевоплощения в ином субстрате. Диалектическое снятие самобытия (нем.Aufheberi) также означает упразднение недостатков в отчужденном от него содержании и подъем последнего на более высокий уровень. Так, художник воплощает свое «я» в автопортрете и расстается с ним — скажем, отдает его в картинную галерею. Причем автор горячо верит, что печать его духа навсегда останется в общественном сознании сопричастной жизни нескончаемой череды поколений. Уход отчужденного существования в бытие есть, с одной стороны, разъединение конечного и бесконечного как внешних противоположностей, а с другой — снятое конечное самобытие внутренне воссоединяется с бесконечным первоначалом.

По Гегелю, всякое конечное стремится превзойти свои границы и снимается в бесконечном бытии; бесконечное — как потусторонность и небытие экзистенции — обременено конечным; конечное и бесконечное неотделимы друг от друга^[2]. Следовательно, отчуждение-как-снятие есть необходимое условие спасения самобытия в его перевоплощенно-отраженной форме. Снятие есть особая и любопытная форма спасения — сохранения отрицаемого своего в виде преображенного отпечатка в ином, конечном или бесконечном. Человеческое спасение требует к тому же искупления, преодоления вины за вожделенное освоение чужого.

Шлейермахер считал человеческую тоску по бесконечному и тягу к бытию подлинно религиозным чувством. Религия есть:

• 1) ощущение человеком пропасти между конечным и бесконечным;
• 2) желание перекинуть мост через эту пропасть; 3) вера в возможность спасения по ту сторону конечного. Религиозное спасение определяется как восстановление предельной целостности отчужденного человека, воссоединение с абсолютной сущностью.

Спаситель — посредник между существованием и бытием — мнится такой чудесной процессуальной границей (путем) между ними, в которой преображенная экзистенция идеально (нем. Ideelle — в снятом виде) срощена с особым субстратом — посланником вечности. Спасительное пограничное бытие ожидают как явление «нового зона», в котором сверхчувственно и навечно воплощен дуализм конечного и бесконечного. Массовое приобщение к эону-медиуму может потребовать длительной эволюции веры в возможность преодолеть чуждость бесконечному бытию.

В случае изображения художником своего «я» его автопортрет можно рассматривать как «проект эона-спасителя». Автор увековечивает преображенное и отчуждаемое «я» в долговечном материале. Его художественная работа в самом деле может стать моментом полноты мирового искусства и неопределенно долго жить в подлиннике и копиях. «При этом конечные свойства художественного материала как репрезентанта Абсолюта, — пишет В. И. Жуковский, — это свойства оконечивающего себя бесконечного, тогда как конечные свойства художника как человека — это свойства обесконечивающего себя конечного»^[3].

Подобно художественному увековечиванию самобытия, религиозное спасение предполагает отчуждение-как-снятие человеческого в репрезентанте абсолютного. Весть христиан есть риск веры в спасительную силу уникального и идеального Богочеловека — Иисуса Христа. Важнейшие имена Христа: Единородный Сын Божий, Сын Давидов, Посредник, Мессия, Спаситель, Логос. В Христе как Новом Бытии религиозное сознание опознает преодоление разрыва между конечным и бесконечным, усматривает символ и факт воссоединения плоти и бытия. Христос — Путь, посредник между людьми и Богом. «Верующий в Меня не в Меня верует, но в Пославшего Меня», — говорит Иисус (Ин. 12: 44). Через Крест (мученическое отчуждение плоти), чудесное воскресение и преображение Христос возвращается в жизнь вечную.

Готовность обычных христиан последовать примеру Христа требует неопределенно долгой подготовки — вплоть до конца истории. Конец истории совпадает с ее целью — спасением человечества — и отождествляется со вторым пришествием Христа. Переходный период от «еще не» к «уже» реализации возможности спасения человечества, согласно христианскому вероучению, длится с момента Благой вести о Спасителе до Парусин. Поскольку Христа называют главой Церкви, а саму Церковь именуют телом Христовым, то, по аналогии с автопортретом художника, в Церкви можно усмотреть символ начинающегося единения экзистенции с бытием через соборную полноту веры всех верующих. Апостол Павел говорил, что соучастие в церковной жизни есть рождение «новой твари во Христе».

На протяжении двух тысяч лет христиане видят в Церкви спасительную мощь посредничества между экзистенцией и бытием, считая ее входом в «Новое Бытие». Церковь — материализация риска веры в преодоление онтологического отчуждения. Без нее Христос не Спаситель, поскольку Церковь сгущает и опредмечивает веры и надежды людей в средства спасения. А без Христа — и как символа, и как исторического феномена — Церковь утратит одухотворяющую ее силу и терапевтическую способность.

Итак, онтологию отчуждения и освоения резонно рассматривать в их сложном и противоречивом единстве, не определяя отчуждение только отрицательно, а освоение исключительно положительно.

• [1] Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. СПб., 1992. С. 262, 321.
• [2] 53 См.: Гегель Г. В. Ф. Наука логики: в 3 т. Т. 1. М., 1970. С. 191—220.
• [3] Жуковский В. И., Копцева Н. П. Пропозиции теории изобразительного ис-<�усства. Красноярск, 2004. С. 84.