Взаимозависимость институционализации и политической культуры

Власть, чтобы быть легитимной, вынуждена подстраиваться под ожидания людей и проводить свою политику, сверяясь с барометром общественного мнения. Поэтому курс, проводимый в последние годы и направленный на политическую и экономическую стабильность, решение социальных проблем, усиление роли России на международной арене, поддерживается большинством граждан, так как отвечает потребностям общества. Успехи по обозначенным направлениям являются основой легитимности власти в обозримом будущем и свидетельствуют о высоком доверии к ней со стороны общества. Как отмечает Е. Г. Ясин, поддержка населения «делает режим легитимным даже при свертывании демократических институтов, которые еще не успели доказать гражданам свою полезность и которые общество еще не готово отстаивать». ¹

Исходя из ожиданий общества, власть строит такую модель политических институтов и практик, которая в большей степени соответствует выдвигаемым ею целям развития. Тоска по сильному государству, которое «в старые, добрые времена» боялись, но уважали, ментально присутствует у большинства населения. Такое ощущение основывается на объективной исторической реальности: Россия не может себе позволить быть слабой, ибо это чревато распадом государства и его полной зависимостью от иностранных держав. Недаром конец XX в. многими исследователями ассоциируется со Смутным временем, последствия которого стали для последующих поколений назиданием в порочности безответственной политики власть предержащих.

Эффективно функционирующие институты, поддержанные обществом, сохраняются, продолжая работать, в отличие от институтов, не соответствующих ожиданиям людей, над судьбой которых власть вынуждена задуматься.

Наиболее эффективной системой, позволяющей учитывать запросы населения и динамично реагировать на них, является демократическая система, способная обеспечить долговременную политическую стабильность. Попытки достижения стабильности авторитарно-бюрократическими методами приводят в конечном итоге к дестабилизации.

Ю. Л. Красин полагает, что «решающим критерием демократии является не устройство политических институтов, а то, в состоянии ли они найти и применить адекватные национальным традициям и культуре способы аккумуляции и выражения многообразия интересов и устремлений общества»^[1][2].

Следует признать, что современная политическая система России, рассматриваемая как набор политических институтов, в конце XX — начале XXI в. приведена в соответствие со стандартами современной демократии. Однако такой набор импортированных институтов вошел в противоречие с российской политической культурой, характеризующейся регламентацией социальных отношений «сверху» и патерналистским отношением общества к государству. В результате вместо действенного контроля за государственными структурами в современной политической практике продолжается персонификация власти и слепая вера в ее непогрешимость.

Возможные реакции российской политической культуры на импорт чужеродных институтов, с точки зрения Г. Л. Кертмана, предполагают три варианта. Первый — отказ в легитимации, отторжение инноваций. Второй — усвоение новых практик, сопровождающееся интериоризацией демократических ценностей и соотносимых с ними политических установок, что приведет к трансформации отечественной политической культуры. Третий — реинтерпретация новых институтов с учетом традиционных представлений о власти и ее взаимоотношений с народом. В данном случае возникают новые практики и вырабатываются соответствующие мотивации политического поведения, основанные на измененных ценностных ориентациях^[3].

В реальной политической практике все эти тенденции переплетаются, что является результатом адаптации российской политической культуры к новому институциональному дизайну.

Исходя из наших исторических особенностей, сложившейся политической культуры можно утверждать, что демократия в России не может быть построена «снизу», поэтому демократические политические институты должны создаваться «сверху». Однако в данном случае эти институты становятся действительно демократическими только при условии их открытости, возможности влиять на них со стороны общества.

С. В. Патрушев отмечает, что «консолидации демократии в России препятствуют дефицит самоорганизации и человеческой солидарности как сферы бытования гражданского общества, неразвитость политического общества как области институционализированного контроля над государственной властью, неэффективность государственного аппарата и недостаток законоправия как основы конституционализма и современной правовой культуры». По его мнению, российские граждане испытывают «дефицит современных нормативно-ценностных комплексов — законности, уважения прав человека и чужого мнения, и потребность в актуализации ценностей морали, равенства, труда, семьи и традиции»¹. Данную тенденцию подтверждает и сама власть в лице Д. А. Медведева: «Россия, без преувеличения, это страна правового нигилизма… таким уровнем пренебрежения к праву не может „похвастаться“ ни одна другая европейская страна. И это явление, уходящее в нашу седую древность»².

Принципы и цели, которые востребованы в современный период среди российских граждан, с точки зрения политических руководителей, — это свобода и справедливость, гражданское достоинство человека, благополучие и социальная ответственность. Как отмечает Д. А. Медведев, «базовые ценности сформулированы человечеством уже давно, но применить их к российской специфике порой бывает проблемой. И главный вопрос в том, чтобы совместить, сделать гак, чтобы наши национальные традиции совместились с фундаментальным набором демократических ценностей». ³

По утверждению Владимира Путина, политическая система России, чтобы быть гибкой и стабильной, «должна не только соответствовать национальной политической культуре, но и развиваться вместе с ней»⁴.

Однако ценности не только должны быть в наличии. Они должны институционализироваться, то есть превратиться в социальные нормы и практики, признаваемые как социальными акторами, так и большинством членов общества. А. А. Аузан, характеризуя гражданское общество, в одной из своих лекций говорил о необходимости «делать.

• 1 Патрушев С. В. Проблемы легитимации институциональных изменений и варианты универсализации институционального порядка // Институциональная политология: Современный институционализм и политическая трансформация России / Под ред. С. В. Патрушева. М., 2006. С. 532−533.
• 2 Медведев Д. Выступление на II Общероссийском гражданском форуме. URL: http://medvedev2008.ru/performance_2008_0l₂₂.htm (дата обращения:
• 12.02.2011).
• 3 То же.
• 4 Выступление президента Российской Федерации на расширенном заседании Государственного совета «О стратегии развития России до 2020 года», 8 февраля 2008 г. URL: http://archive.kremlin.ru/appears/2008/02/08/1542_ty pe63374type63378type82634_159 528.shtinl (дата обращения: 12.02.2011).

институты, которые позволяли бы жить, потому что не бывает болееменее комфортных условий жизни в обществе, если не выработаны серьезные системы неформальных правил". ¹

Можно согласиться с С. В. Патрушевым, утверждающим, что окончательное вхождение России в современность будет означать переход «от моральной регуляции к регуляции правовой, от персонализированного доверия к генерализированному межличностному доверию».^[4][5]

• [1] Ясин Е. Г. Приживется ли демократия в России? М., 2006. С. 297.
• [2] Красин Ю. Л. Судьба демократии в России // Демократия и федерализмв России. М., 2007. С. 24.
• [3] Кертман Г. Л. Традиционалистская реинтерпрегация демократическихинститутов в российской политической культуре // Институциональная политология: Современный институционализм и политическая трансформацияРоссии / Под ред. С. В. Патрушева. М., 2006. С. 436−437.
• [4] Аузан А. А. Договор-2008. М., 2007. С. 93.
• [5] Патрушев С. В. Проблемы легитимации институциональных изменений и варианты универсализации институционального порядка // Институциональная политология: Современный институционализм и политическаятрансформация России / Под ред. С. В. Патрушева. М., 2006. С. 545.