Век как «переход в переходе»

Все сказанное о своеобразии европейской культуры в XVII веке подтверждает исходный тезис: век этот не самодостаточен, он может быть понят только при рассмотрении его связей, с одной стороны, с Возрождением, принципы которого он и поддерживал, и отвергал, но так или иначе сам себя с ними соотносил — с научными открытиями ренессансной физики и астрономии, с протестантской реформой христианства и католической реакцией на нее, с ренессансной трактовкой взаимоотношений личности и общества, с отношением Ренессанса к античности и к природе, с соотношением в его искусстве идеального и реального, а с другой стороны — с Просвещением, которое разовьет все начатое XVII веком — в рационалистическом и в сенсуалистическом течениях философии, в классицистических и реалистических позициях искусства, в сферах науки, педагогики, права… Во всех контроверзах, образовывавшихся на противоречивом пути противоборства старого и нового, XVII век не нашел — и не мог найти! — окончательных решений; его историческое значение состоит в том, что он, если можно прибегнуть к такому образу, «передал эстафету» от Возрождения, Реформации и Республиканизации Просвещению, которое и найдет эти решения — во Французской энциклопедии и в английской политической экономии, в философии Д. Юма и И. Канта и в культурологии Дж. Вико и И. Г. Гердера, в рационалистически-сциентистской педагогике и в «романе воспитания», в бытовых трагедиях Г. Э. Лессинга и в комедиографии П. О. Бомарше, в «реалистическом классицизме» живописи Ж. Л. Давида и в симфонизме В. А. Моцарта и Л. ван Бетховена… Характерна в этом отношении единая логика развития музыки и философии: подобно тому, как именно «с конца Ренессанса, от Орландо Лассо и Палестрины до Вагнера» — то есть от барокко до романтизма — история художественной культуры представлена, по словам О. Шпенглера, «непрерывным рядом великих музыкантов», так история философии этих веков представлена «непрерывным рядом» великих мыслителей.

Готов повторить, исходя из важности этого положения, что нынешний уровень методологии изучения процессов самоорганизации, дезорганизации и реорганизации сложных и сверхсложных систем, представленный синергетикой, дает ключ к адекватной трактовке XVII века в истории европейской культуры: состояние хаоса, характерное для переходных этапов процесса развития и особенно «удвоение» качества переходности, названное мной применительно к данному веку «переходом в переходе», говорит нам о том, что он представляет собой не некое мифическое «единое барокко» или столь же надуманные «единый классицизм», «единый рационализм», а столкновение разных мировоззренческих позиций и принципов деятельности во всех областях культуры и ее движение по разным национальным дорогам, на каждой из которых культура нащупывала оптимальный в данных конкретных условиях путь в будущее.

Создается впечатление, что XVII век словно синергетически расстелил перед европейской цивилизацией широкий веер траекторий ее возможного дальнейшего развития. В этом веере перспективным оказалось то направление, которое отвечало характеру аттрактора — притягивавшей к себе из XVIII столетия культуры Просвещения.