Прогнозирование индивидуального преступного поведения и его методы

Исследования, проведенные отечественными и зарубежными криминологами, показывают, что вероятностное прогнозирование поведения человека вообще и преступного поведения в частности возможно, поскольку прогнозы совпадают с реальным поведением в пределах 70−80%^[1]. Использование данных индивидуального прогнозирования в советское время давало положительные результаты в воспитательной и профилактической работе (сейчас эти методы практически не используются). К аналогичным выводам приходили и практические работники, которые в своей повседневной деятельности вынуждены были заниматься прогнозированием поведения своих подопечных и, используя прогностические выводы, предупреждать «скатывание» субъекта к преступному поведению либо пресекать его на начальном этапе.

Необходимо иметь в виду, что реализация предсказания возможного противоправного поведения конкретного лица не фатальна, а лишь предположительна и вероятностна. Она не должна отождествляться с антинаучной теорией опасного состояния «потенциального преступника», которая предлагает применение превентивных репрессий к этим субъектам.

Индивидуальные прогнозы служат гуманным целям раннего предупреждения преступлений путем проведения целенаправленной воспитательной работы с определенной категорией граждан и устранения причин антиобщественного поведения, но отнюдь не могут быть основанием для применения уголовно-правовых или административных мер превентивного характера.

Прогноз поведения лиц, уже совершивших преступления, обязателен для следователей, прокуроров и суда в следующих случаях:

• 1) при освобождении виновных от уголовной ответственности и наказания;
• 2) избрании меры пресечения в отношении подследственных и подсудимых;
• 3) изложении мнения прокурором в суде об оптимальной мере наказания для исправления осужденных;
• 4) определении подсудимым меры наказания судом в совещательной комнате;
• 5) применении отсрочки исполнения приговора;
• 6) вынесении судом определения об условно-досрочном освобождении осужденных из мест лишения свободы.

В действующем уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве есть нормы, где прямо или косвенно отражена обязанность соответствующих должностных лиц прогнозировать возможное поведение виновного в будущем, хотя термин «прогнозирование» в законе не употребляется. В ст. 60 УК РФ «Общие начала назначения наказания» указано: «Более строгий вид наказания… назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания» (выделено мной. — В. Л.). Этого можно достигнуть лишь на основе прогноза.

Далее в статье перечисляются обстоятельства, которые учитываются при назначении наказания и которые одновременно являются факторами для прогнозирования. В ст. 73 УК РФ «Условное осуждение» также сказано, что если, назначив исправительные работы, ограничение по военной службе, ограничение свободы, содержание в дисциплинарной воинской части или лишение свободы, суд придет к выводу о возможности исправления осужденного без отбывания наказания, он постановляет считать назначенное наказание условным. И снова далее в статье уточняются обстоятельства, которые учитывает суд, обязанности, которые он возлагает на условно осужденного, виды контроля за осужденным и испытательный срок. Все это охватывается условиями индивидуального прогнозирования возможного повторного противоправного поведения.

Такие прогностические аспекты имеются в большинстве статей о видах наказания и условиях его назначения, об освобождении от уголовной ответственности и наказания, об уголовной ответственности несовершеннолетних и принудительных мерах медицинского характера, а также во всех статьях (в мерах наказания) Особенной части УК РФ. Они прописаны в уголовно-процессуальных нормах, определяющих процедуры назначения наказания, освобождения от него и уголовной ответственности, выбора мер пресечения и др. Тем не менее прямой обязанности индивидуального прогнозирования при решении судьбы виновного в системе уголовной юстиции нет. Хотя органы правосудия в процессе расследования и рассмотрения уголовных дел в плане реализации уголовной ответственности всегда выполняют две функции: одной из них является юридическое суждение о действиях подозреваемого (обвиняемого, подсудимого), другой — прогноз, который должен иметь место при избрании меры пресечения, во всех случаях освобождения от уголовной ответственности и наказания, условном осуждении, при решении вопроса о виде и мере уголовного наказания и условно-досрочного освобождения.

Прогноз осуществляется в рамках действующего законодательства. Пренебрежение относительно надежным прогнозом в угоду «усредненной» судебной практике назначения наказания недопустимо, а его учет вопреки нормам права противозаконен. Таким образом, обоснованный прогноз возможного поведения виновного — одно из требований, учитываемых при решении важных вопросов уголовной ответственности, но опора на прогностические выводы не должна противоречить правовым основаниям ответственности.

Вероятностное прогнозирование индивидуального преступного поведения, по сути, является конкретизацией и логическим завершением прогнозирования преступности и ее отдельных видов. Здесь в какой-то мере реализуется высказывание А. А. Герцензона о том, что путь исследования в криминологии должен идти «от социальных закономерностей, обусловленности преступности как социального явления, конкретных причин преступности к индивидуальному преступнику и механизмам его поведения, к тем конкретным условиям, которые способствовали совершению преступления»^[2].

Из прогноза преступности в целом, ее отдельных групп и видов в первую очередь следует исходить при определении условной статистической группы возможных правонарушителей. Такой подход, назовем его дедуктивным, ориентирует на определенные социальные группы или категории граждан, оптимизирует процесс индивидуального прогнозирования и ставит его на надежную статистическую базу. «При таком подходе мы начинаем анализ не с единичного факта и не с конкретного лица, а, напротив, с социальной оценки различных групп правонарушителей»^[3]. Не случайно в зарубежной криминологической литературе прогнозирование индивидуального преступного поведения связывается с типологией и классификацией правонарушителей^[4].

Нисходящее, дедуктивное прогнозирование имеет свои пределы. Приближая нас к цели, оно исчерпывает себя на уровне наиболее криминогенных групп, сфер, явлений и процессов. Поэтому параллельно с дедуктивным прогнозированием должен протекать процесс встречной прогностической деятельности, отталкивающийся от непосредственного изучения поведения конкретных лиц, их отношения к труду, окружающим людям, самим себе и идущий к статистическим закономерностям индивидуального преступного поведения и преступности в целом. Назовем его условно индуктивным прогнозированием.

Оба подхода — и дедуктивный, и индуктивный — смыкаются на уровне условных статистических групп, характеризующихся повышенной степенью криминогенности или повышенным коэффициентом пораженности преступностью. Использование встречных подходов объединяет прогнозирование преступности и индивидуального преступного поведения во взаимосвязанную систему прогностической деятельности. Это, конечно, не означает, что обобщенный прогноз преступности необходимо всегда конкретизировать в индивидуальных прогнозах, а последние в связи с этим утрачивают свою относительную самостоятельность. Обобщенные закономерности распределения преступности по социальным группам, сферам, территориям и т. д. обычно достаточно устойчивы во времени и пространстве, что профессионалам хорошо известно из ведомственной аналитической информации, научной и учебной литературы. И они, опираясь на эти источники как на обобщенные прогностические выводы, автономно решают проблемы индивидуального прогнозирования.

Прогнозирование первичного преступного поведения и прогнозирование рецидива укладываются в четыре условные ситуации:

• — " латентную" , когда формирующаяся криминальная направленность субъекта не проявляется вовне, но криминогенные отклонения в направленности и мотивации его поведения уже обозначились. Вероятность предвидения возможного преступного поведения в этой ситуации является небольшой (иногда она очевидна только близким), но действенность целенаправленной профилактической социальной помощи может быть достаточно высокой. Точность прогноза может повышаться в зависимости от уровня криминогенности условий жизни субъекта, его окружения и степени их «соответствия» его доминирующим мотивам;
• — " предпреступную" , когда в поведении субъекта наряду с отклонениями в направленности действий отмечаются аморальные поступки, им совершаются дминистративные нарушения, нередко граничащие с преступлениями. В этой ситуации субъект может раскрыть свой умысел, высказывать угрозу, осуществлять подготовительные действия и т. д. Вероятность индивидуального прогноза, а следовательно, и совершения преступления данными лицами относительно высокая;
• — " преступную" , когда субъект совершил преступление и в отношении него ведется уголовное дело. В процессе следствия и суда возникает множество ситуаций, требующих прогностических выводов. Прогнозная информация поведения субъекта до совершения преступления дополняется характеристикой поведения виновного во время и после его совершения, а также теми специфическими изменениями, которые наступают в социально-правовом статусе субъекта и его психологии. Точность прогноза здесь может быть также высокой;
• — " постпреступную" , когда субъект, отбывает наказание и, например, представляется к условно-досрочному освобождению.

В этой ситуации, как и в предыдущей, прогнозируется возможный рецидив. Прогнозная информация здесь дополняется характеристикой поведения виновного в период отбывания наказания, и это может повысить надежность прогностических выводов, если, конечно, они делаются не на формальных основаниях, как, например, при массовых амнистиях.

Индивидуальное прогнозирование представляет собой сложную задачу и в науке, и на практике. Особенно много ошибок совершается в настоящее время. В судебной практике, например, масса случаев ареста подозреваемых и освобождения их из-под стражи по формальным основаниям (по тяжести совершенного деяния, по внесенному залогу и т. д.). Наличие формальных оснований освобождает от ответственности следователей, прокуроров, судей, но не решает проблемы по существу. Поэтому следственные изоляторы переполнены неопытными случайными преступниками, которые признали себя виновными и не могут профессионально защищаться или откупиться. Доказать вину опасного, опытного и состоятельного преступника, на которого работают несколько адвокатов, гораздо сложнее. Если же появляются основания для его ареста, суды освобождают таких подозреваемых или обвиняемых под крупные залоги, и те благополучно исчезают из поля зрения правоохранительных органов (и даже из страны) или «разваливают» дело путем запугивания либо подкупа свидетелей.

Решение проблемы заключается в более четком и непосредственном правовом регулировании индивидуального прогнозирования путем более глубокого изучения личности виновного, мотивации его поведения с помощью разработанных на этой основе относительно доступных методов индивидуального прогнозирования^[5].

К сожалению, эти вопросы в правовом плане пока не решены, хотя есть огромная практическая потребность. Опираясь на прогнозную информацию, можно: более предметно предупреждать возможность совершения преступления первичными правонарушителями; правильно избирать меру пресечения (многие находятся в следственном изоляторе по формальным основаниям и затем в суде получают меру уголовного наказания, не связанную с лишением свободы); эффективно использовать институт освобождения от уголовной ответственности, а также условно-досрочное освобождение из мест лишения свободы и т. д. Индивидуальное прогнозирование осуществляется теми же методами: экстраполяция, экспертные оценки и моделирование. И хотя эти методы совпадают по названиям с методами прогнозирования преступности, они имеют иное конкретное содержание.

Метод экстраполяции в том виде, в каком он применяется для прогнозирования преступности, пригоден при прогнозировании индивидуального преступного поведения лишь на уровне дедуктивного подхода при отборе наиболее криминогенных (маргинальных) групп граждан. На уровне же индуктивного подхода его применение специфично. Данный метод, по сути, представляет собой распространение ранее проявленных субъектом асоциальных наклонностей на возможное будущее поведение. В основе такой экстраполяции лежит известное положение: «человек есть не что иное, как ряд его поступков»^[6]. Продолжение этого ряда на будущее и есть прогнозирование путем экстраполяции. А поскольку поступки человека — результат внутренних устремлений, то индивидуальное прогнозирование, построенное на экстраполяции предшествующего отклоняющегося поведения, особенностей его мотивации и характеристики ближайшего окружения, может быть достаточно надежным. Точность прогноза зависит от содержания и полноты прогнозной информации. Экстраполяция в этом случае строится на эвристических приемах, логических суждениях и не требует строгих количественных оценок прогнозной информации. Данный метод широко используется среди практических работников правоохранительных органов и судов, хотя они и не называют его таковым.

Эвристический метод групповых (экспертных) оценок дополняет экстраполяцию. В отличие от прогнозирования преступности он представляет собой специфическую форму прогностического опроса должностных и других лиц (родителей, учителей, воспитателей, руководителей, начальников, представителей общественных организаций, работников милиции, сотрудников и т. д.), которые обязаны были (или могли) изучать деловые и моральные качества граждан. Суждения этих лиц (которых условно назовем группой «экспертов») могут иметь важное диагностическое и прогностическое значение.

Метод экспертных оценок в том виде, как он описан выше, может быть использован для прогнозирования преступного поведения отдельных лиц работниками правоохранительных органов, а в специфически трансформированном виде — в форме допросов, проводимых на основе уголовно-процессуального законодательства; этот метод применим в деятельности следователей, прокуроров и судей для прогнозирования возможного поведения виновного после совершения преступления. Оценка прогнозной информации следователем, прокурором или судом осуществляется в данном случае на основании процессуальных норм, как и любого другого доказательства по делу.

Метод моделирования преступного поведения в прогностических целях предполагает построение соответствующих моделей, которые могут заменить в известных пределах исследуемый объект. Под прогностической моделью понимается модель объекта прогнозирования, исследование которой позволяет получить информацию о возможных состояниях объекта в будущем. Следовательно, этот «заместитель», построенный по принципу структурного или функционального подобия реального преступного поведения, может давать информацию о возможном поведении моделируемого объекта.

Создание удовлетворительных гомоморфных моделей преступного поведения в целях его изучения и индивидуального прогнозирования — дело перспективное. Первые шаги в моделировании генезиса преступления^[7], которое может быть использовано для индивидуального криминологического прогнозирования, были сделаны В. Н. Кудрявцевым. Моделирование преступного поведения в какой-то мере может восполнить отсутствие реальных возможностей создания экспериментальных ситуаций совершения преступных деяний. «Заместителями» преступного поведения в данном случае могут быть модели идеальные, построенные в виде схем, матриц, формул, модели логические и математические. Сравнивая мотивацию субъекта, поведение которого прогнозируется, с моделируемой мотивацией (генезисом) преступного поведения и устанавливая между ними совпадения и различия, можно судить о глубине антиобщественной направленности лица, криминогенности внешних условий мотивации и их возможном взаимосвязанном развитии в ближайшем будущем.

Логическая модель (например, структурная схема мотивации или механизма преступного поведения) может быть использована как необходимая ступень на пути к математическому моделированию. Она задает пределы математической модели, раскрывает ее структуру и взаимосвязи элементов, что может найти определенное отражение в приведенной выше формуле:

Статистические карточки на преступление, лицо (подозреваемое, обвиняемое), уголовное дело и на осужденного несут в себе огромную информацию о субъекте, его мотивации, преступлении, обстоятельствах его совершения, поведении лица после осуждения и т. д. В базах данных регионов и в федеральном центре (за один год или за несколько лет) содержатся сведения о миллионах лиц, преступлений и других обстоятельствах. На этой основе могут быть рассчитаны удельные веса признаков личности субъектов преступлений, многочисленных криминогенных факторов (х, х, х…), а также коэффициентов (1, 2, 3…) корреляционной связи этих признаков и факторов с различными видами преступного поведения (а, а, а…).

Величина Y отражает сумму произведений этих показателей. Определив опытным путем ее пороговое значение, приближение к которому свидетельствует о мере криминогенности личности, условий ее жизни и деятельности, быта и досуга, на достаточно высоком вероятностном уровне можно судить об отклонениях в поведении изучаемого лица.

Приведенный подход — одна из возможностей использования многофакторного математического моделирования. В криминологической литературе есть и иные предложения по использованию математических прогностических моделей^[8]. Аналогичным образом эта проблема решается и в других странах. Тем не менее проблема индивидуального прогнозирования преступного поведения вообще и с помощью математического моделирования в частности находится в стадии научной и практической разработки. Использование компьютерных технологий для учета населения, правонарушителей, преступлений, условий их совершения и других криминологически важных обстоятельств позволит решать ее более эффективно.

• [1] Курс советской криминологии. М., 1985. С. 289; ЗакалюкА. П. Прогнозирование и предупреждение индивидуального преступного поведения. М., 1996; Криминология: пер. с англ. / под ред. Дж. Ф. Шели. М., 2003; Computerization in the Management of the Criminal Justice System / ed. R. Scherpenzeel. Helsinki, 1996. Определенные возможности для установления содержания криминологических исследований в Европе представляет Directory computerized criminal justice information systems 1995. Helsinki, 1995.
• [2] Герцензон А. Л. Уголовное право и социология. М., 1970. С. 173.
• [3] Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии. М., 1968. С. 165.
• [4] Фокс В. Введение в криминологию: пер. с англ. М., 1980. С. 247−271.
• [5] Лунеев В. В. Мотивация преступного поведения. М., 1991.
• [6] Гегель. Энциклопедия философских наук. Наука логики. Соч. Т. 1. М.- Л., 1929. С. 236.
• [7] Кудрявцев В. Н. Генезис преступления. Опыт криминологического моделирования. М., 1998.
• [8] Антонян Ю. М., Блувштейн Ю. Д. Методы моделирования в изучении преступника и преступного поведения. М., 1974; Закалюк А. П. Указ. соч. и др.