Культура в современном мире

Современная мировая культура

Являясь следствием развития предшествующих культурных традиций, вобрав в себя их особенности, современная мировая культура обладает и своими специфическими свойствами, придающими ей своеобразие и уникальность.

Рассмотрение ее необходимо осуществлять комплексно, т. е. во взаимосвязи с разными факторами и сторонами жизни. Культура тесно связана со всеми современными процессами, которые как влияют на нее, так и подвергаются ее воздействию. Поэтому анализ современной мировой культурной ситуации (впрочем, как и любой конкретной культурной ситуации) возможен лишь тогда, когда в поле зрения удерживаются важнейшие составляющие жизни человеческого общества: от уровня развития технологии, экономики и производства до системы права, морали, искусства и т. п. Культура — это тесно взаимосвязанная целостность. Понятно, что подобного целостного охвата всех сторон жизни человека и человечества достичь невозможно, поэтому приходится, и в этом смысл гуманитарного научного исследования, ограничивать анализ изучением наиболее важных моментов социальной и культурной жизни.

Мы поступим именно таким образом: отметим самые существенные моменты и черты современной культуры, ее характерные особенности и определим ее место в мировом процессе. При этом необходимо помнить, что любое явление в жизни того или иного общества не только связано с другими явлениями, но и в чем-то подобно им. Следует учитывать также, что современная культура — это исторически обусловленный момент развития преимущественно европейской цивилизации, поэтому многие важные черты современной мировой культуры являются чертами европейской культуры, а истоки мировой культуры лежат в истоках западноевропейской культурной традиции. Следовательно, при анализе и описании современной мировой культурной ситуации необходимо прежде всего рассмотреть некоторые черты европейской культуры, которые оказались существенными для мировой культуры в целом, а затем перейти к анализу современной мировой культуры, характеризуя текущий момент ее развития.

Современный этап эволюции мировой культуры и те изменения, которые происходят как в экономике и производстве, так и в социальной сфере, в области массового сознания, ставят новые проблемы перед исследователями, политтехнологами, представителями власти, перед каждым живущим в этом мире человеком. Одни проблемы решаются, другие отходят на задний план, некоторые утрачивают свою актуальность при изменениях общественно-политической ситуации. Но приходят новые проблемы, поскольку каждая эпоха ставит свои вопросы. Поэтому мы остановимся лишь на той проблемике, которая, с нашей точки зрения, является не столько злободневной, сиюминутной, сколько характерной, характеризующей современную культурную ситуацию и мировые процессы нашего времени.

Определяющая роль европейской культурной традиции в мировой культуре

Современная культурная ситуация определяется тем, что ее основные черты являются развитием и глобализацией преимущественно европейской (западноевропейской) культурной традиции. Это обстоятельство, по сути, одно из важнейших свойств современного состояния мировой культуры в целом. Именно европейская культурная традиция стала сейчас «основой» мировой культуры (это явление называют вестернизацией и европоцентризмом современной мировой культуры). Остановимся на анализе европейской культурной традиции, ставшей, по нашему мнению, основой современной мировой культуры.

Как любая другая культурная традиция, европейская традиция имеет свои отличительные черты, свой стиль и свою историю. История культуры есть развитие и развертывание уникальных и неповторимых особенностей данной культуры. Именно в истории культура реализует свои возможности, т. е. то, что изначально заложено в ней как ее основания. Анализ этих оснований и характерных черт культурной традиции дает целостное знание этой культуры, а также объясняет пути ее развития.

Вопрос об истоках европейской культуры достаточно сложен, тем более что различные исследователи по-разному определяют сами рамки европейской культурной традиции. Например, немецкий мыслитель О. Шпенглер (1880−1936), называя эту традицию североамерикано-европейской культурной традицией, символом которой является фигура гетевского персонажа доктора Фауста, полагал, что исток ее лежит в Средневековье, а современный этап — это этап цивилизации, которую он считал временем заката, распада любой культуры. Однако существует целый ряд мыслителей, придерживающихся другого мнения относительно происхождения и истоков современной культурной ситуации. До сих пор окончательное и однозначное решение этой проблемы не найдено, вопрос остается дискуссионным. Поэтому мы выберем наиболее «нейтральный» и наименее спорный вариант: современная европейская культурная традиция во многом сформирована теми процессами, которые происходили во времена Ренессанса и так называемого Нового времени, т. е. начиная приблизительно с XV в. Именно существенные черты ренессансной культуры и культуры Нового времени стали основными и существенными характерными особенностями западноевропейской культурной традиции в целом. Понятно, что и культура Средних веков, и даже культура античности оказали влияние на становление и развитие европейской культуры, однако именно Ренессанс и Новое время сформировали ментальность и стиль западноевропейской культуры, т. е. то, что существенно отличает ее от других культурных традиций.

Суммируем сказанное: современную мировую культуру, несмотря на большое влияние местных традиций, все же можно рассматривать именно как продолжение и развитие единой традиции — традиции, которая во многом была заложена во времена европейского Возрождения и Нового Времени. Именно подчас скрытые, а подчас и явные черты культур тех эпох стали чертами европейской культуры в целом, а значит, и во многом предопределили черты современной мировой культуры. Остановимся на них, демонстрируя по мере необходимости современное их звучание.

Рационализмом (от лат. ratio — разум) принято называть систему взглядов, которая признает основой познания, поведения и мотивации человеческий разум.

Очень часто можно услышать мнение, что европейской культурной традиции свойствен рационализм. Однако подобное утверждение, по меньшей мере, недостаточно, ибо почти каждому типу культуры свойствен свой тип рациональности: мы можем говорить о рационализме Средних веков, о рационализме греческой цивилизации и т. п. Каждая традиция по-своему определяет, что такое разум как основа рациональности, а также само положение человеческого разума и человека вообще в культурном, социальном, научном и т. п. пространствах. Поэтому для нас сейчас важнее определить характерные особенности не рационализма вообще, а европейского рационализма. Рационализму европейской культуры свойственно определенное отношение к действительности, а именно стремление конституировать реальность как подлежащую контролю, подсчету и зримой представленности. Любое явление, любой предмет, любое действие «пропускается» человеком через определенную «оптику» человеческого сознания, которая формируется каждой культурой присущим только ей способом. В европейской культурной традиции эту «оптику» характеризуют указанные моменты, которые суть специфика европейской рациональности. Для европейского менталитета действительность, т. е. любой предмет, любое сущее, должны зримо представляться, а также подчиняться контролю и позволять оперировать с ними с помощью системы математического исчисления.

Истоки такого отношения к миру и к сущему вообще следует искать в том времени, когда формировался подобный взгляд на мир, т. е. в эпохе Ренессанса и Нового времени. Этой точки зрения придерживался, в частности, известный швейцарский историк культуры Я. Буркхардт (1818−1897), который видел истоки европейской культуры в эпохе итальянского Ренессанса, считая, что именно дух «итальянского народа того времени покорил весь западный мир». По мнению указанного мыслителя, именно особенности итальянского характера эпохи Возрождения послужили основой формирования современного мышления. Буркхардт полагал, что итальянец эпохи Возрождения стремился относиться к окружавшему его миру как к произведению искусства. Под искусством швейцарский ученый понимал осознанную, рациональную, основанную на подсчете и планировании деятельность. Рациональный подсчет и планирование, контроль и своеобразная бухгалтерия — это те черты, которые, по мнению Я. Буркхардта, были свойственны итальянцам того времени и которые стали неотъемлемыми чертами всей европейской культуры в целом. Итальянец эпохи Возрождения представлялся Я. Буркхардту энергичным, жестко контролирующим как происходящие события, так и отдаленное будущее авантюристом. Именно итальянское Возрождение сформировало европейскую ментальность, ориентированную на контроль и власть, опирающуюся на постулат всесилия разума. Укажем, что эти черты не только позволили в конечном счете сформировать современную модель научного знания, опирающуюся на математический аппарат, но и способствовали развитию таких современных технологий, как компьютерная инженерия и средства электронной коммуникации.

Большую роль в становлении европейской культурной традиции и менталитета сыграли мыслители Нового времени. Наиболее известным представителем науки этой эпохи был Р. Декарт (1596−1650), по праву считающийся одним из основателей новой модели научного знания. Р. Декарт полагал, что любое существующее может и должно быть познано через систему определенных процедур, получивших название метода. Всякое явление в этом мире с помощью метода может быть познано ясно и отчетливо. Сам же метод научного познания способен приносить достоверные и верифицируемые результаты тогда, когда опирается на математические операции познания, которые начиная с этого времени применяют как в естественно-научном знании, так и в гуманитарной сфере. Подобный взгляд на мир и человека невозможен, например, в средневековой культурной традиции, ориентированной на Бога. Примерно в это же время другой ученый, Ф. Бэкон (1561 -1626), сформулировал основные принципы совершенно новой методологии познания — индукции, ставшей основой современного естественнонаучного метода. Перу Ф. Бэкона принадлежит ставшая крылатой фраза «знание — сила», которая говорит не только о значимости научного познания в современной культурной традиции, но и о властности, экспансионизме европейской культуры. Отношение к действительности, при котором все существующее может и должно подчиняться разуму человека, вооруженному научной методологией, отражает тот экспансионизм, который не только способствует расширению и распространению европейской культурной традиции и приданию ей мирового статуса, но и имеет свою обратную «темную» сторону: от колониализма до варварского отношения к окружающей среде.

Субъективизмом принято называть особое отношение к миру, человеку, к любому явлению, при котором преувеличиваются и абсолютизируются роль и положение субъекта.

Можно сказать, что для европейской традиции абсолютной ценностью признается личность, человек. Понятно, что лишь при допущении абсолютной ценности индивида возможны формальное равенство прав личности и современная модель демократии. Конечно, в европейской традиции были периоды, когда происходило умаление и, более того, забвение ценности человека, его индивидуальности и даже его жизни. Тоталитарные режимы, в том числе коммунистический режим СССР, умаляли значимость отдельной личности, заменяя ее так называемыми «всеобщими ценностями» (в СССР, например, личность должна была приносить себя в жертву во имя ценностей построения коммунистического общества). Однако подобные «отступления» от общеевропейской магистральной линии не характерны для европейской культурной традиции. Мы можем обнаружить проявления субъективизма европейской традиции в разных сферах и явлениях жизни: от признания абсолютных прав личности и ее свобод до стремления именно в человеке видеть единственного «виновника» и творца происходящих событий. Отголоски субъективизма европейской традиции присутствуют как в научном знании, где он принимает вид антропного принципа, так и в искусстве, где подлинным творцом произведения искусства признается художник (например, в Средние века художник, писавший иконы, мог претендовать на роль лишь медиума, посредника). Субъективизм может проявляться и в повседневной жизни, например, когда мы полагаем человека ответственным за происходящие события.

Отношение к миру и к человеку, когда мир и познание этого мира центрируются на субъекте, не было свойственно другим культурным традициям. В античности, например, человек мог стать «марионеткой» судьбы, фатума. В средневековой культуре абсолютной ценностью признавался лишь Бог, человек же представал существом тварным и грешным, не способным ни изменить мир, ни адекватно его познать. Возможно, истоки субъективизма европейской традиции следует искать в апропоцентризме эпохи Ренессанса, когда в сложных и жестоких общественно-политических условиях могла преуспеть лишь оригинальная и сильная личность. Во многом становление и развитие субъективизма было спровоцировано Р. Декартом, видевшим именно в субъекте подлинную опору познания. В его знаменитом выражении «cogito ergo sum» («мыслю, следовательно существую») заключено указание на опору всей европейской ментальной традиции: мыслящий субъект помещен в начало и центр познания и, по сути, всего сущего, обретающего представленность именно перед мыслящим субъектом.

Субъект, являющийся центром и опорой познания и действия, также нуждается в опоре, точке отсчета. При ее отсутствии он вынужден «опираться» на самого себя или на объективные данные. В этом отношении новоевропейский субъект и субъективизм в целом, по сути, оказываются безопорными, стремящимися ликвидировать собственную безопорность методом власти, через контроль и подсчет. Истоки субъективизма, воли к власти и методологии европейского научного познания лежат, таким образом, в одной и той же сфере — в особом ментальном строе европейского мышления.

Европейская культурная традиция обладает уникальным отношением к явлениям мира: европейский менталитет стремится представить действительность как реально предстоящее перед ним, как представление. Все существующее, если оно претендует на существование, должно обрести «зримый» и подчиненный зрению вид. Зримость любого явления, любого сущего обеспечивает подручность существующего и возможный контроль над ним. Контроль же осуществляется благодаря математическим научным процедурам. Подобное отношение к миру было изначально заложено с момента возникновения новоевропейского менталитета. Во многом эта установка по отношению к миру была сформирована традицией Нового времени и трудами Р. Декарта, Ф. Бэкона, Б. Спинозы и других его представителей. Отношение к миру как представлению вызвало субъективизм, сциентизм, ориентированный на математику. На последнем свойстве европейской традиции стоит остановиться особо.

Нам кажется само собой разумеющимся деление наук на гуманитарное и научное знание, каждое из которых обладает своими собственными процедурами и исследовательскими стратегиями. Естествознание в нашей традиции ориентировано, как правило, на математические методы и аппарат познания, которые в целом можно назвать матезисом. Идеал науки — это возможность исчисления с помощью математических процедур. При подобном подходе единство явлений удерживается и измеряется числом. Идеальной моделью знания оказывается при этом способе его выстраивания математика, и все науки должны согласовываться с ней и использовать ее процедуры. Если в области естествознания подобное положение дел воспринимается как единственно возможное, то в сфере так называемых гуманитарных наук, т. е. наук, ориентированных на человека и его окружение, такая методология оказывается сомнительной. Конечно, мы можем вспомнить социологию, использующую статистику и математический аппарат, однако понятно, что возможности анализа и познания общества не исчерпываются одной статистикой. Между тем гуманитарное знание постоянно подвергалось попыткам математизации, исчисления, особенно на протяжении XX в.

Разделение наук на гуманитарные и естественные не единственный способ классификации. Подобное деление стало общепризнанной нормой лишь начиная с XIX в. До этого времени человечество иначе классифицировало человеческое знание и координировало его части между собой (например, в Средние века корпус знания венчала теология), а также использовало другие процедуры познания. Не стоит полагать, что лишь научное познание, вооруженное математическим аппаратом, способно адекватно познавать мир и достигать впечатляющих практических результатов. Укажем на то обстоятельство, что самые величайшие достижения человечества были сделаны в эпоху господства мифологического сознания, оперировавшего иными, нерациональными, а иногда антирациональными «методами познания» .

Итак, современная модель научного познания ориентирована на матезис, и это вызвано не тем обстоятельством, что человечество нашло наконец наиболее адекватную модель познания, а самим строем европейской ментальности. Эти свойства «применяются» не только в области научного познания, они проявляются в любых сторонах жизни европейского человека. Своеобразие взгляда, ментальности европейца можно обнаружить повсюду. Приведем лишь один пример из обыденной жизни, подтверждающий безраздельное господство матезиса в сферах, которые прежде были ему недоступны.

В современном мире большое внимание уделяется физическим данным человека. Бесконечные конкурсы красоты, фитнес-центры, аэробика и пр. постоянно мелькают на страницах прессы и телеэкране и внедрены в круг обыденного существования. Все эти «красоты» не только преувеличены, но и сделаны. Сделаны как с помощью хирургии, так и посредством рационально «выстроенных» постоянных тренировок. Бесспорно, хотелось бы, чтобы фигура человека была прекрасной. Но что же такое «прекрасное» с точки зрения современной культурной традиции? Это не «томный взгляд» или румянец крестьянки, а предмет индустрии, т. е. предмет, поддающийся рациональному производству, объектом которого может стать почти всякий. Красота в нашей культуре оказывается математически выверенной и практически конструируемой с помощью той же математики тренировок. Подобное отношение невозможно в иной культурной традиции, например в мусульманской: диеты, тренировки, средства для похудения (особенно предназначенные для «слабого пола») в ней непредставимы, так как по мусульманским представлениям красота не может быть математически спроектирована, она дается от Бога.

Для современного человека идея бесконечности пространства и времени представляется само собой разумеющимся фактом, она проста и банальна и трудно даже вообразить, что человек иной культурной традиции видел мир по-другому. Однако сама идея бесконечности пространства и времени не сразу стала общепризнанной. Еще И. Ньютон (1643−1727) и И. Кеплер (1571 -1630) с трудом могли себе представить подлинную бесконечность мира и времени. Иначе и быть не могло, ведь прошло еще не так много времени со времен Средних веков, когда мир имел начало во времени (сотворение Богом) и даже предсказанный конец (Страшный, Последний Суд). То же относится и к бесконечности пространства. Несмотря на отдельные высказывания некоторых мыслителей (что, разумеется, не всегда отражает общий взгляд на мир, свойственный той или иной культурной традиции), мир представлялся ограниченным, имел достаточно большую, но вполне представимую и исчислимую величину. Например, в космологии античности он завершался сферой звезд. Можно задать вопрос: «Неужели античный человек никогда не задумывался о том, что может быть за этой звездной сферой?». Скорее всего античному человеку, как и представителю китайской традиции или индусу, была попросту непредставима бесконечность пространства и времени — та бесконечность, которая своей безмерностью и несоизмеримостью с крошечным человеческим существом способна породить лишь ужас. Античный грек так же не был способен представить бесконечный мир, как мы не можем вообразить мир конечный. Для античности бесконечность — это бесформенность, неоформленность; мир как космос не мог быть бесформенным, а потому бесконечным.

Взгляд на мир как на бесконечность связан со многими другими представлениями европейцев. Например, европейская живопись пользуется так называемой перспективой. Само открытие перспективы произошло во времена зарождения европейской культурной традиции, оно относится к эпохе Ренессанса. Лишь бесконечный мир, мир уходящей в бесконечность линии, может породить перспективу как способ организации бесконечного пространства на ограниченной плоскости.

Безграничность мира и пространства имеет другую коннотацию, а именно бесконечность познания. Европейская традиция «осуждена» «нести крест» идеала бесконечного познания. Познание никогда не будет окончательным и завершенным. В этом отношении к познанию и к миру проявляется некое «пассионарное» свойство европейской традиции, стремящейся осуществить не только конкисту познания мира, но и конкисту подчинения всей Вселенной.

Способность «видеть» бесконечность во многом содействовала формированию такой особенности европейской ментальности, как открытость, признание бесконечного развития во всех сферах жизни человека и социума. Здесь кроются корни идеи прогресса, эволюции и — в иной сфере — корни возникновения идей «открытого общества», стремления к разрушению границ, созданию общего экономического и политического пространства, освоению солнечной системы, и т. п.

Европейской традиции свойствен определенного рода экспансионизм, который в конечном счете позволил ей занять доминирующее положение в мире. Этот экспансионизм проявляется не только в политической сфере, хотя европейская цивилизация начиная с эпохи великих географических открытий, всегда старалась раздвинуть, как силой оружия, так и политическими средствами, свое влияние. Экспансионизм европейской культурной традиции проявлялся и проявляется в различных сферах жизни — от прозелитской деятельности христианских миссионеров до навязывания всему миру стандартов и ценностей европейской демократии. Экспансионизм, своеобразная «пассионарность» европейской традиции, обращается не только на подчинение всего земного шара или, в недалеком будущем, ближайших планет солнечной системы — он проявляется и в отношении к природе как таковой. Варварское уничтожение животных вплоть до полного исчезновения некоторых видов, истощение полезных ископаемых и т. д. являются звеньями одной цепи, тянущейся от внутреннего свойства европейского человека — желания утверждаться и властвовать, властвовать, как это можно увидеть в идее «воли к власти» Ф. Ницше (1844−1900), любой ценой. Властный процесс самоутвержения не имеет конца, как не имеет конца Вселенная, зримая европейским взглядом.

В наше время именно эта черта стала характерной особенностью нового мирового порядка. Страны, заимствующие западные технологии или западный комфорт, с необходимостью заимствуют как инфраструктуру, так и то социальное окружение, которое призвано ее поддерживать. Экспансия западного стиля жизни и западных ценностей в наше время осуществляется не силой оружия, но на основе «соблазна» комфорта и технических достижений.

Возможно, экспансионизм европейской традиции вызван определенной ментальной направленностью — безопорностью новоевропейского субъекта. Будучи сущностно безопорен, субъект стремится к утверждению и установлению себя самого любой ценой, ценой бесконечного движения, подчинения иного.