Свободные и рабы

Оставаясь на всех стадиях своего развития правом рабовладельческого общества, римское право признавало правоспособными только свободных людей. Рабы были не субъектами, а объектами прав. Их правовое положение, в принципе, не отличалось от положения вещей — servi res sunt (Ulpianus, Regulae. 19.1).

В то же время рабы всегда занимали особое положение в ряду объектов прав: неуклонное проведение принципа «рабы суть вещи» оказывалось иногда, особенно с развитием гражданского оборота, не согласным с интересами рабовладельцев, нередко стремившихся использовать не только физические силы, но и умственную энергию и личную предприимчивость рабов. Поэтому допускались некоторые отступления от этого принципа. В период республики за некоторыми сделками рабов стали признаваться юридические последствия в связи с практиковавшимся выделением рабу господином имущества в непосредственное управление (так называемый пекулий, см. п. 117). Идеологическим обоснованием отступлений от общего принципа «рабы суть вещи» служило учение юристов периода империи о том, что рабство, институт iuris gentium, т. е. известный всем народам древнего мира, чуждо, однако, началам естественного права. Улышан говорил:

Quod attinet ad ius civile servi pro nullis habentur; non tarnen et iure nalurali, quia quod ad ius naturale attinet onincs homines aequales sunt (D. 50.17.32).

С точки зрения цивильного права рабы считаются никем. Это не так, однако, по естественному нраву, ибо с точки зрения естественного права все люди равны.

Флорентин, давая определение рабства, еще резче противополагал положительное право праву естественному.

Servitus est constitutio iuris. gentium qua quis dominio alieno contra naturam subbiieitur (D. 1.5.4.1).

Рабство есть установление права народов, при посредстве которого один, противно природе, подчиняется власти другого Отсюда и такие выражения юристов, как persona servi, и основное деление людей на свободных и рабов: summa… divisio de iure personarum haec est, quod omnes homines aut liberi sunt aut servi — основное деление людей в праве — это деление всех людей на свободных и рабов.

Но чуждый естественному праву институт рабства находил себе в глазах римских юристов законное обоснование в войне; если законно убийство военного противника, то тем более законно овладение им, установление права собственности на его личность. Так, война, которая в течение долгого времени являлась способом приобретения рабов, служила для римских юристов и этико-юридическим оправданием рабства.

Римские граждане и чужеземцы

Не всякий свободный человек был в Риме одинаково правоспособным; некоторые свободные люди были в известные периоды римской истории вовсе неправоспособны.

В древнейшие времена полная правоспособность во всех областях отношений политических, семейных и имущественных признавалась только за римскими гражданами — cives romani Quintes (происхождение последнего слова не выяснено)1. Свободный чужеземец не имел не только политических нрав, но и правоспособности в сфере частного права: он не признавался субъектом ни семейных, ни имущественных прав и обязанностей. Более того, чужеземец рассматривался в принципе как враг, hostis, имущество которого могло быть в любой момент захвачено римским гражданином, а сам он обращен в рабство.

По полное бесправие чужеземцев рано пришло в противоречие с интересами развивавшегося гражданского оборота, особенно с развитием внешней торговли Рима. В сфере внешней торговли римскому гражданину приходилось вступать в договоры с чужеземцами, искать способов разрешения споров, которые возникали из таких договоров и т. п., и в первоначальный принцип бесправия чужеземцев был внесен ряд изъятий.

Уже издревле делу охраны имущественных интересов чужеземцев, приезжавших в Рим, служил институт hospitium privatum. Он заключался в том, что римский гражданин, став патроном чужеземца, который ставился в положение клиента, оказывал последнему правовую помощь, совершая в его интересах сделки, защищая его интересы перед римским судом и т. п. При этом патрон действовал не в качестве представителя чужеземца, а в качестве защитника его интересов, от своего имени. Добросовестное отношение патрона к принятым на себя обязанностям обеспечивалось сакральным правом: вероломный патрон подвергался высшему наказанию: он объявлялся обреченным мщению богов — sacer esto, а потому поставленным вне охраны закона.

Другое отступление от принципа неправоспособности чужеземцев действовало искони в пользу латинов, latini, т. е. жителей общин Лациума, вместе с Римом входивших в состав распавшегося в IV в. до н.э. Латинского союза (latini veteres, latini prisci); не имея в Риме политических прав, они были наделены в сфере частноправовой как ius conubii, так и ius commercii, и их частноправовые споры разрешались в тех же судах и в том же порядке, что и споры римских граждан.

После того, как законы Julia и Plautia Papiria I в. до н.э. предоставили римское гражданство всему населению Италии, в положении latini остались лишь жители отдельных внеиталийских общин и иногда и целых провинций (latini coloniarii), которым latinitas, ius latii предоставлялось особыми актами государства. Кроме того, особую группу так называемых latini Iuniani составляли некоторые вольноотпущенники (п. 109).

После того, как законом 212 г. н.э. римское гражданство было предоставлено всем подданным империи, отпадает и категория latini coloniarii; понятие latini Juniani сохраняет, однако, значение до Юстиниана.

По мере развития гражданского оборота, особенно международной торговли, свободные чужеземцы, не принадлежавшие к числу latini, также постепенно переходят из положения hostes в положение peregrini, т. е. лиц, за которыми признается правоспособность, но правоспособность, отличная по содержанию и объему от римской правоспособности.

Не имея политических прав, peregrinus может быть участником семейных и разнообразных имущественных правоотношений, но специфически римские правовые институты, как римский брак, mancipatio и т. п., ему закрыты. Не подведомственны praetor urbanus и частноправовые споры перегринов. Для разрешения этих споров учрежден особый магистрат — praetor peregrinus. Выработанные им правовые положения, развитые и дополненные юристами, постепенно и образовали ius gentium, как систему частноправовых норм, регулировавших отношения перегринов между собой и с римскими гражданами (см. пп. 11−12). Первоначально положение peregrini было присвоено населению civitates foederatae, т. е. жителям тех из чужеземных общин, с которыми Рим состоял (после войны или независимо от нее) в договорных отношениях. В дальнейшем в такое же положение были поставлены и peregrini dediticii, жители общин, сдавшихся на милость Рима — победителя в войне.

После названных выше законов Iulia Plautia Papiria категория перегринов утратила прежнее значение для Италии, а после изданного в 212 г. эдикта о гражданстве для всей империи в целом: Перегринами стали считаться только пребывающие на территории римского государства неподданные Рима, варвары, славяне, германцы и т.н. Кроме того, в положение перегринов ставились и подданные Рима, совершившие определенные преступления, а также до VI в. н.э. отпущенные на волю рабы, наказанные клеймением во время пребывания в рабстве.

Надо, однако, заметить, что ко времени предоставления нрав гражданства всему населению империи самое понятие peregrinitas почти утратило практическое значение в области частноправовых отношений.

Потребности международного торгового оборота обусловили глубокое проникновение начал iuris gentium в систему римского частного права. Став, по существу, гражданским правом международного торгового оборота античного мира, римское право вынуждено было постепенно признать равноправие товаровладельцев, независимо от их национальности и подданства. И во времена империи «возникло, по крайней мере для свободных, то равенство частных лиц, на основе которого развилось римское право» (Маркс и Энгельс, XIV, 104). На смену началу национальной исключительности, которым было пропитано право древнейшего Рима, пришел окончательно закрепленный кодификацией Юстиниана принцип равенства гражданской правоспособности всех свободных людей. Оставаясь условием политической правоспособности, которая не играет, однако, сколько-нибудь важной роли в период домината, status civitatis перестал быть условием правоспособности в сфере частного права.

Семейное состояние

Необходимым условием полной правоспособности в сфере частного права являлось в Риме определенное семейное состояние, самостоятельность в сфере семейных отношений.

Древнейшая римская семья, так называемая агпатическая семья (п. 133), представляла собою союз людей, объединенных не кровной связью, а подчинением власти одного и того же домовладыки — paterfamilias.

В древнейшее время только paterfamilias был носителем правоспособности в сфере частного права — persona sui iuris; члены семьи, подчиненные власти paterfamilias (pcrsonac alieni iuris), правоспособности в сфере частного права не имели. Вступая в имущественные правоотношения, они устанавливали права не для себя, а для paterfamilias, не создавая, однако, для последнего обязанностей.

Это последнее положение оказалось так же непримиримым с потребностями развивавшегося гражданского оборота, как полное устранение из него рабов: значительное большинство гражданских сделок, особенно совершаемых в торговле, направлено на установление прав и обязанностей для обеих участвующих в сделке сторон, и никто не стал бы вступать в соответствующие сделки с не имеющим своего имущества подвластным, если бы по этим сделкам не становился ответственным paterfamilias последнего. И юристы стали постепенно признавать ответственность iure naturali самих подвластных по заключенным ими в интересах paterfamilias сделкам, а претор установил дополнительную ответственность paterfamilias по тем же сделкам (п. 117).

Параллельно с признанием юридической силы сделок, совершенных подвластными, шел и процесс признания за ними прав на отдельные группы приобретавшихся ими имуществ, сначала на имущество, приобретенное в связи с военной службой, затем и в связи со службой гражданской, далее на имущества, дошедшие от матери, и в праве Юстиниана paterfamilias сохранял лишь очень ограниченные права на имущество детей. Patria potestas почти утратила свое имущественное содержание (см. п. 145). Однако полная гражданская правоспособность признается и в праве Юстиниана только за personae sui iuris.