Государственность и государственное управление в русских землях в период политической раздробленности Руси и ордынского нашествия (XII — середина XV в.)

Древняя Русь в XII—XIV вв. Причины и предпосылки формирования удельного порядка в русских землях.

В начале XII в. после непродолжительного правления киевского великого князя Владимира Мономаха (1113−1125), являвшегося одним из выдающихся государственных деятелей той эпохи, и его сына Мстислава Владимировича (1125−1132), которым еще удавалось удерживать государственное единство Киевской Руси, древнерусское государство вступило в наиболее сложный период своего развития: в результате усилившихся центробежных процессов оно распалось па ряд самостоятельных земель и княжеств.

В исторической литературе этот период не нашел однозначной оценки ни с точки зрения характера установившегося в русских землях социально-экономического и политического строя, ни с точки зрения его места и значения в исторической эволюции российской государственности. Дореволюционная историческая наука по традиции именовала его удельным периодом, советские историки рассматривали его как закономерный, прогрессивный этап феодальной раздробленности, ряд западных авторов, напротив, усматривают в нем свидетельство политического кризиса средневековой Руси. А. С. Ахиезер, исходя из предложенной им социокультурной модели развития России, характеризует этот период как переходный от господства раннего соборного нравственного идеала к господству раннего умеренно-авторитарного нравственного идеала. Как и все последующие этапы, данный этап в развитии российской государственности являлся, по мнению автора, результатом реакции инверсионного типа и заключал в себе массовое нарастание дискомфортного состояния на банкротство господствующего нравственного идеала предшествующего этапа.

Одним из наиболее спорных вопросов рассматриваемого периода в истории развития древнерусской государственности по-прежнему остается вопрос о формировании и особенностях феодальных отношений в древнерусском обществе. Суть разногласий касается прежде всего главного вопроса: насколько применимо к условиям развития Древней Руси понятие «феодализм» в его классическом понимании и можно ли в связи с этим назвать время после распада единой Киевской Руси периодом феодальной раздробленности, через который прошли все западноевропейские государства?

Начало затянувшемуся спору о характере социально-экономического и политического развития древнерусского общества было положено еще в середине XIX в. основоположниками и теоретиками русского славянофильства (М. П. Погодин, И. В. Киреевский и др.). Доказывая в споре с западниками мысль об ущербности западноевропейского феодализма, явившегося, но их мнению, наряду с влиянием греко-римского рационализма и индивидуализма одной из главных причин дезинтеграции западного общества, славянофилы одними из первых резко высказались против отождествления удельного периода русской истории с западноевропейской феодальной раздробленностью. Прежде всего подвергались резкой критике исторические взгляды Н. М. Карамзина, не делавшего, с точки зрения славянофилов, никакого различия между развитием Древней Руси в удельный период и развитием феодализма в западных странах. По мысли теоретиков славянофильства, древняя русская история не дает оснований для таких заключений. Хотя удельное деление в известном смысле можно считать аналогом феодализма в Древней Руси, оно тем не менее принципиально отличалось, по мнению славянофилов, от феодализма.

Как доказывал И. В. Киреевский, это было связано не только с тем, что в отличие от западноевропейской ленной системы все русские князья являлись членами одной семьи, послушными власти старшего князя (так называемый «семейный» характер русского феодализма), что уже само, но себе обеспечивало, но мысли философа, единство древнерусского общества, «бесконфликтный» характер его развития. Причину развития дезинтегрирующих процессов в западных обществах Киреевский предлагал искать в самой структуре западного феодализма, и в частности, в господстве эгоистического индивидуализма, на котором, по его мнению, была построена система феодальных отношений. Символом этого средневекового индивидуализма был рыцарь-разбойник, замкнувшийся в замке и представлявший собой своего рода «государство в государстве». Мысль об общей государственности ему была изначально чужда. Такая система не только не могла обеспечить внутреннего единства западных обществ, но и порождала не прекращавшуюся борьбу между центральной властью и феодальной аристократией, между жестко обособленными сословиями, государством и церковью. Ничего подобного, как считали славянофилы, не было в Древней Руси. В ней не было ни аристократии, ни рыцарей, ни третьего сословия, точно так же как не знала она ни железного разграничения неподвижных сословий, ни сословной ненависти, ни борьбы, ни рабства.

Не отказывая в оригинальности и важности некоторых положений предложенной славянофилами концепции общественно-политического развития Древней Руси, нельзя в то же время не заметить ее основного изъяна — излишней идеализации характера развития древнерусского общества в его сравнении с европейскими странами, что во многом объяснялось ошибочностью исходного тезиса славянофилов о «бесконфликтности» древней русской истории. Исторические факты не подтверждают такую оценку исторической эволюции Древней Руси. Как справедливо заметил В. О. Ключевский, в старой киевской жизни были не только поистине великие события. Старый Киев с его князьями и богатырями, воспетыми народом и навсегда сохранившимися в народной памяти, с его св. Софией и Печерской лаврой знал и другую жизнь с непрекращавшейся усобицей князей, жизнь «в которой было много неурядиц, много бестолковой толкотни; „бессмысленные драки княжеские“, по выражению Карамзина, были прямым народным бедствием» .

Более точный с научной точки зрения ответ на поставленные выше вопросы можно найти у М. Вебера, также считавшего, что в чистом виде феодализм получил развитие лишь в Западной Европе и не был характерен для большинства стран Востока. Рассматривая особенности традиционного господства в упоминаемой нами ранее теории патримониального правления, Вебер наряду с подробным анализом патримониальных властных структур выделяет два типа традиционных обществ — западноевропейский феодализм и восточный патримониализм. Их основным различием, по мнению Вебера, является то, что при феодализме существуют взаимные договорные обязательства между сеньором и вассалами, в то время как патримониальные отношения основаны на личной зависимости слуги и господина. Кроме того, при феодализме противостоящие королю вассалы обладают своими собственными военными силами. В то же время в рамках традиционного общества феодализм должен рассматриваться как частный случай патримониального господства, поскольку, по мнению Вебера, феодальный принцип не мог полностью заменить патримониальную систему управления на уровне государства, а феодальный вассал выступал как патримониальный господин по отношению к своим крепостным.

Если абстрагироваться от некоторых частностей, следует выделить три основных принципа, на которых, по Веберу, был построен западноевропейский феодализм: 1) полицентризм; 2) иерархия собственности; 3) система вассалитета (вассальных, договорных отношений между сеньором и его вассалами). В этой системе отношений политическая иерархия базируется на иерархии собственности, когда помимо личных существуют также поземельные отношения (как это было, например, во Франции в VIII—IX вв.). Соответственно этому и вассальная служба строится на условиях договора (контракта), не ущемляющих личную свободу вассала, находящегося под покровительством сеньора.

Исходя из проведенного в гл. 4 учебника анализа начального этапа становления древнерусской государственности, особенностей формирования служебных отношений, складывавшихся между киевскими князьями и дружинниками, можно сделать вывод, что в Киевской Руси отсутствовал один из главных признаков феодализма — иерархия собственности как основа для установления феодальных вассальных отношений.

Представители формирующегося господствующего классабояре и дружинники, получавшие, как уже отмечалось, отдельные области и города во временное управление («кормления») без права владения, не являлись в полном смысле феодалами. С большим трудом с учетом сказанного можно назвать феодалом и самого князя, тем более, если иметь в виду такую особенность княжеской власти в Киевской Руси, как постоянное перемещение, «кочевание» князей. Эта особенность была обусловлена действовавшей в Древнерусском государстве особой системой замещения княжеских престолов по принципу родового старейшинства, согласно которому Русь воспринималась Рюриковичами как их общее нераздельное родовое владение, обеспечивавшее каждому члену династии право на временное владение определенной частью земли по очереди старшинства. По словам В. О. Ключевского, такой своеобразный порядок княжеского владения установился на Руси после смерти Ярослава Мудрого (1016−1054). Он не предполагал ни единоличной верховной власти, ни личного ее преемства по завещанию. Ярославичи «не делили достояния отцов и дедов на постоянные доли и не передавали доставшейся каждому доли своим сыновьям по завещанию. Они были подвижными владельцами, которые передвигались из волости в волость по известной очереди» .

Распад некогда единого древнерусского государства на ряд отдельных земель и княжеств, положивший начало длительному, продолжавшемуся без малого три столетия периоду удельной раздробленности, был подготовлен рядом коренных изменений, которые происходили в то время в социально-экономическом и политическом развитии древнерусского общества.

По утвердившемуся в научной литературе мнению, нарастание центробежных тенденций в русских землях было в первую очередь связано с наметившимся в XI—XII вв. социально-экономическим прогрессом общества, подъемом земледелия и торговых отношений, ростом и укреплением городов, начинавших играть все большую роль в общественной и политической жизни древнерусского общества. Как полагают многие ученые, именно эти изменения, произошедшие в социально-экономической сфере жизни древнерусского общества и сопровождавшиеся ростом экономической и хозяйственной независимости отдельных земель и регионов, в конечном счете обусловили начавшийся процесс трансформации государственно-политических отношений в Древней Руси, в результате которого политическая система Руси приобретает полицентричный характер.

Существенные изменения произошли прежде всего в среде высшего слоя правящей элиты Древнерусского государства, что в значительной мере объяснялось начавшимся еще раньше процессом разложения корпоративных связей великокняжеской дружины — из нее выделяется боярско-дружинная верхушка, влияние которой на процессы, происходящие в обществе, заметно усиливалось. В отличие от младших дружинников, кормившихся за счет собираемых от имени князя налогов и штрафов и находившихся в прямой зависимости от князя, формирующееся боярство, укрепляя свои позиции, стремилось отстаивать свои личные интересы. Изменение положения боярско-дружинной верхушки было непосредственно связано с развитием вотчинного землевладения, появлением крупных частных земельных владений (вотчин), регулярные доходы с которых делали бояр-вотчинников самостоятельной и независимой в экономическом и политическом отношении силой, не только не нуждавшейся отныне в защите со стороны князя, но и часто противостоящей ему.

Отмечая важность указанных факторов, предопределивших усиление центробежных тенденций в древнерусском обществе и последующий распад Древнерусского государства на ряд самостоятельных государственных образований, следует в то же время заметить, что очень часто в научной литературе недостаточно учитываются политические причины такого развития событий. Изучение киевского периода в развитии древнерусского общества позволяет сделать вывод, что одной из главных его особенностей была слабая степень интегрированности отдельных частей Русского государства, его политическая аморфность и связанная с этим политическая неустойчивость древнерусской государственности. Па это обстоятельство в свое время указывал С. Ф. Платонов, считавший, что князья Киевской Руси, старшие или младшие, связанные между собой отношением к русским землям как к общему родовому владению, были в значительной мере политически независимы друг от друга. По большей части на них лежали только нравственные обязанности: волостные князья должны были почитать киевского великого князя как старшего, вместе с ним должны были охранять свою волость, сообща с ним «думать» о русской земле и решать важные вопросы русской жизни.

Естественно, что власть киевских князей в этих условиях не могла приобрести форму единодержавия. После Святослава и Владимира I Русь несколько раз дробилась на княжества. При жизни князя-отца сыновья сидели наместниками в главных городах и платили отцу дань, после же его смерти земля дробилась на части по числу сыновей, что нередко вызывало династические споры и ожесточенную борьбу между князьями. После смерти Ярослава Мудрого (1054) для решения спорных вопросов внуки Ярослава стали созывать княжеские съезды (снемы), которые не только решали важные государственные вопросы (войны и мира, изменения законодательства), но и призваны были помирить рассорившихся из-за династических споров князей. Одним из таких съездов древние письменные источники называют съезд князей в Любече в 1097 г., на котором князья попытались поделить все русские волости на началах справедливости, утвердив правило: «каждо да держит отчину свою». Как показали дальнейшие события, это не привело к прекращению междоусобиц, являвшихся предметом обсуждения и на других созываемых для этих целей княжеских съездахВитичевского (1100) и Долобского (1103).

Политические трения между княжеской властью и городскими вечами, вследствие юридической неопределенности положения последних, также не способствовали, как писал С. Ф. Платонов, правильному порядку политической жизни. Веча очень часто вмешивались в политические дела, и часто, не признавая обязательными для себя счеты княжеского старшинства, звали в города князей по своему выбору, вторгаясь тем самым в вопросы наследования. Положение городских веч в этот период не было постоянным: при сильном князе, имевшем большую дружину, политическое значение веча понижалось, при слабом, наоборот, усиливалось. В больших городах вече имело значительно большее политическое влияние, чем в малых. При Ярославе Мудром и его сыновьях вече не пользовалось большим политическим влиянием. Однако когда род Рюриковичей сильно разросся, и наследственные счеты запутались, городские веча стремились вернуть себе политическое значение. Пользуясь смутой, они сами призывали к себе нужного им князя и заключали с ним «ряды». Часто вече оказывалось настолько сильным, что вступало в открытое противостояние с князем, а нередко и «указывало князю путь» (изгоняло его).

Продолжали нарастать противоречия и и самой княжеской среде. В основе этих противоречий лежал отчетливо обозначившийся к началу XII в. кризис прежней системы родового старейшинства, которая уже не отвечала интересам разросшегося к тому времени рода Рюриковичей, представители которого, используя отсутствие сколько-нибудь четкого порядка в наследовании и распределении уделов, боролись за передел княжений в свою пользу, порождая многочисленные княжеские междоусобицы. В известной мере начало этому процессу положили упоминаемые нами выше княжеские съезды. Закрепив за каждым князем земли и волости в качестве их наследственных владений («отчин»), они тем самым создавали прецедент, подрывавший прежний порядок княжеского владения, основанный на очереди старшинства, что, естественно, усиливало политическую борьбу внутри правящей элиты. Все это вело к ослаблению центральной власти, подрывало и разрушало государственную целостность Киевской Руси.

К середине XII в. Киевское государство как некая целостность перестало существовать. Наступает новый удельный период в истории Древнерусского государства, одной из главных особенностей которого стало изменение порядка княжеского владения, строившегося теперь на совершенно иных принципах, чем те, которые господствовали в рамках единой Киевской Руси. Если в старой Киевской Руси мысль об общем нераздельном княжеском владении считалась нормой, являясь, по словам В. О. Ключевского, основанием владельческих отношений даже между далекими друг от друга князьями, осознававшими себя членами одного владельческого рода, и весь порядок княжеского владения держался на очереди старшинства, то теперь постепенно утверждается новый порядок, основанный на «отчинном» принципе наследования от отца к сыну. Если прежде отдельные части русской земли, доставшиеся тем или иным представителям княжеского рода, считались их временными владениями и потому назывались наделами или волостями, то теперь их статус принципиально меняется. Превратившись в собственность отдельных князей, они стали называться сначала княжескими вотчинами, а позднее уделами в том именно смысле, что становились теперь отдельными владениями, постоянной и наследственной собственностью местного удельного князя. От обычных боярских вотчин они отличались тем, что в своем уделе князь являлся носителем верховной политической власти.

Здесь необходимо указать на одно важное, на наш взгляд, обстоятельство, на которое в свое время обращал внимание В. О. Ключевский, позволяющее и с другой стороны посмотреть па причины установления удельного порядка в древнерусских землях-княжениях. Речь идет об истоках удельной психологии, о том, что послужило формированию в сознании и поведении региональных княжеско-боярских элит стойкой привычки относиться к тем княжествам и землям, где они сидели, как к своей собственности, приведшей в конечном счете к удельному порядку. Анализируя причины утверждения удельного порядка в Северо-Восточной Руси, сыгравшей впоследствии выдающуюся роль в формировании великорусской государственности, Ключевский указывал на особенности освоения (колонизации) этого края, что, по его мнению, и явилось определяющим фактором и источником самой идеи удела как личной собственности удельного князя. Если в Киевской Руси первые призванные князья приходили в Русскую землю уже на готовое общество со сложившимся до них общественным строем и потому не могли чувствовать себя создателями и творцами этой земли, то совсем иначе обстояло дело в землях-княжениях Северо-Восточной Руси, осваиваемых самими переселившимися сюда князьями. В отличие от первых Рюриковичей они смотрели на себя как па устроителей этих земель, считали их делом своих рук: это мое, это мною заведено, это мой удел.

Подобную оценку причин складывания удельного порядка мы находим и у С. Ф. Платонова, напоминавшего, что в удельный период местные князья являлись не только носителями верховной власти в своих землях, они были их наследственными владельцами, «вотчинниками». По мнению ученого, именно принцип «вотчинности» (патримониальности) власти явился той основой, на которой строились все общественные отношения, известные под общим названием «удельного порядка» и весьма несходные с порядком Киевской Руси. В отличие от киевских князей, воплощавших своей властью единство государственного порядка, удельный князь, как метко выразился В. О. Ключевский, это " вотчинник с правами государя, государь с привычками вотчинника" .

Именно в этой обстановке начинается сложный процесс регионализации власти, сопровождавшийся образованием и усилением местных земельных династий. Удельные князья уже больше не перемещаются из волости в волость, а становятся оседлыми, живут в своих удельных городах (даже в том случае, если по очереди старшинства занимают великокняжеский стол), передают свои владения родственникам по личному усмотрению. В системе властных отношений местные князья выступали в роли сюзеренов удельных княжеств, так же как и прежде опирающихся на дружину. Новым здесь было то, что представители боярской верхушки являлись теперь вассалами князя, имевшими право свободно выбирать себе сюзерена и переходить от одного князя к другому. Лично зависимая от князя младшая дружина составляла княжеский двор и выполняла основные административные функции (сбор налогов, судебных штрафов), из ее состава князь назначат посадников в города и области. В то же время удельные князья перестают платить дань Киеву, по ряду внутренних и внешних причин постепенно терявшему свои централизаторские возможности.

Падение ведущей роли Киева в общественно-политической жизни Древней Руси явилось еще одним важным фактором, ускорившим процесс регионализации власти и распад единого государства на отдельные земли и княжества. К концу XII в. старый Киев окончательно утрачивает значение общегосударственного политического центра, сохраняя за собой только значение церковно-административного и сакрального центра. Значение старшего великокняжеского стола и роль политического центра русских земель переходит к Владимиру на Клязьме, являвшемуся главным городом Владимиро-Суздальского княжества, а со временем и политическим центром Северо-Восточной Руси. На рубеже XIII—XIV вв. во Владимир была перенесена также кафедра Митрополита киевского и всея Руси. Если в середине XII в. на территории Древней Руси насчитывалось, по некоторым данным, 15 княжеств и отдельных земель, то ко времени ордынского нашествия в начале XIII в. их было около 50, а в XIV в. -более 250.

Далее попытаемся выяснить основные черты и особенности развития государственности и государственного управления в Русских землях в условиях наступившей раздробленности Руси.