Институциональные альтернативы становления новых государств в Восточной Европе в XX — начале XXI века

Одной из магистральных тенденций прошедшего столетия было образование новых государств. В Восточной Европе эти процессы были сопряжены с крутыми историческими поворотами на протяжении всего периода после Первой мировой войны и до наших дней. Новые государства и государственные образования, возникавшие на ее карте, то обретали государственную независимость, то утрачивали ее, а то и вовсе подвергались ликвидации и иностранной оккупации. Менялся статус и политический строй отдельных государств и государственных образований, их конституции и режимы. С 20-х годов прошлого века Восточная Европа давала широчайший спектр институциональных альтернатив государственного и национального строительства. Однако в полном объеме смысл этих разномасштабных и многообразных политических инноваций начинает приобретать в наши дни, когда все отчетливее становятся видны последствия ликвидации СССР и тенденции институционального развития новых независимых государств. Эти новые государственные образования отличаются друг от друга по целому ряду параметров, среди которых специфика политических режимов, различные внешнеполитические ориентации, разный уровень экономического развития, культурные традиции и альтернативные модели институционального устройства.

Вместе с тем их объединяет целый ряд схожих черт. Перед ними встали задачи определения и укрепления территориальных, политических, культурных, экономических границ, самостоятельной организации внутреннего политического пространства, консолидации сообщества граждан. Актуальными оказались вопросы отношения между центром и перифериями, различными центрами (внутренними и внешними), различными элитными группами, претендующими на роль «строителей нации», государством и обществом. Во всех этих политиях предпринимались попытки сформировать эффективную систему органов государственной власти, способную реализовывать основные функции современного государства, и систему институтов политического представительства. Реализовывались меры по обеспечению лояльности населения к формирующимся государствам, по формированию национальной идентичности.

Эти действия в странах постсоветского пространства осуществлялись с разной степенью успеха и имели различные результаты. Вместе с тем, практически повсеместно на том или ином этапе независимого развития возникали и воспроизводились сходные угрозы стабильности и безопасности в виде этно-национальных и/или территориальных конфликтов, проблемы эффективности процесса принятия решений и деятельности государственного аппарата, коррупции, клиентелизма, политического участия и др. Формирование нации в этих странах чаще всего сопровождалось политикой предпочтения определенной этнической группы, использованием примордиалистского подхода при определении национальной принадлежности и разработки национальной политики.

Обозначенную проблему можно сформулировать в виде трех основных исследовательских вопросов диссертационного исследования. Каковы общие особенности формирования государств и наций после распада СССР или, иными словами, как имперское наследие и другие традиции государственности влияют на государственное и национальное строительство в постсоветских странах? Чем объясняются различия в способах, темпах и результатах этих процессов в постсоветских странах? Как традиции государственности, а также иные факторы способствуют одновременному существованию и взаимодействию в этих политиях различных институциональных альтернатив становления государств?

Основное внимание в работе сосредоточено на восточноевропейских странах постсоветского пространства. Этот регион представляет интерес в обозначенном контексте потому, что в нем причудливо переплетаются разнообразные традиции формирования государств и наций, происходит интенсивное соревнование различных моделей и институциональных альтернатив этих процессов. Отчасти это объясняется тем, что Восточная Европа является двойной периферией мощных европейских центров и России, представляет собой своеобразный интерфейс между Россией и Европой. Перефразируя сформулированные выше вопросы применительно к постсоветской Восточной Европе, можно определить основной фокус внимания данного исследования следующим образом. Как происходит взаимодействие различных традиций формирования нации и государства на территории двойной периферии? Какую роль играют здесь бывшие имперские центры? Каковы условия, определяющие своеобразие промежуточных результатов и специфику процессов национального и государственного строительства в отдельных странах региона?

Поиск ответов на эти вопросы важен не только в практическом плане, Обозначенная проблема актуальна также для политической науки. В настоящее время в рамках данной научной дисциплины отсутствует целостное представление об общих механизмах, моделях и проблемах образования государств и наций, формирующихся при распаде больших имперских образований. В то же время многие процессы государственного и национального строительства, осуществляемые в новых государствах, возникших при распаде больших составных политий, отличаются очевидными сходными чертами. Выявление последних, поиск причин, обуславливающих сходства и отличия в отдельных странах, способствовали бы более глубокому пониманию процессов формирования государств и наций на концептуальном уровне, и более плодотворному эмпирическому анализу конкретных процессов, происходящих во многих странах мира, включая Россию.

Степень разработанности проблемы.

В политической науке накоплен довольно большой опыт эмпирических исследований формирования государств и наций. Данная тематика активно разрабатывалась, начиная со второй половины прошлого века. Многие сравнительные кросснациональные исследования, посвященные соответствующим сюжетам, имеют важную концептуальную значимость: в ряде работ формулируются общие принципы этих процессов, эмпирические модели, выделяется совокупность факторов, определяющих национальное или типологическое своеобразие.

Среди этих работ особого внимания заслуживают труды С. Роккана, его коллег и единомышленников (Ч.Тилли, С. Бартолини, Д. Карамани и др.) [Bartolini, 2005; Caramani, 2004; Rokkan, 1973, 1975, 1987а, 1987b, 1999; Tilly, 1975а, 1975b, 1990 etc.]. Несмотря на то, что исследования этих ученых выполнялись преимущественно на материалах западноевропейских стран и сами они признавали контекстную ограниченность сконструированных ими эмпирических моделей, в их работах представлена попытка сформировать универсальную концептуальную логику анализа процессов формирования государств и наций. В частности С. Бартолини предлагает рассматривать формирование любой территориальной политии в терминах консолидации политического центра, границ разного рода, определения критериев членства и политического структурирования [Bartolini, 2005]. Такой подход позволяет описать возникновение и развитие государства и нации в любой стране мира как процесс, предусматривающий территориальную консолидацию, формирование институциональной структуры политии и социокультурные механизмы объединения сообщества.

Этот подход помогает объяснить не только сам процесс формирования современных государств, но и их современную трансформацию в связи с глобализацией, международной интеграцией, созданием надгосударственных образований и т. п. Иными словами, это подход позволяет решить актуальные исследовательские проблемы. Подобную успешную попытку осуществил и сам С. Бартолини, применив эту универсальную логику к анализу европейской интеграции [Bartolini, 2005].

В работах отдельных авторов различные аспекты формирования государства и нации рассматривались сквозь призму задач эмпирического сравнительного анализа этих процессов. В некоторых из них предпринималась попытка дать операциональные определения их отдельным составляющим. Работы, заслуживающие особого упоминания работы, можно условно разбить на несколько тематических групп.

Первая относится к определению государственности и предполагает раскрытие двух ее характеристик: государственной статусности (statehood) и государственной состоятельности (stateness)1. Влияние статусности на становление территориальных политий, в частности включенности в международные системы и роли государств в этих системах, исследуют Ч. Тилли (участие в международных системах, войны и иные насильственные конфликты как факторы формирования государств) [Tilly, 1975, 1985, 1990], Х. Спрюйт (концепция прерывистого развития и борьбы за выживание между государством и его соперниками) [Spruyt, 1994], С. Бартолини (наднациональная интеграция и ее последствия) [Bartolini, 2005] и др. В некоторых из этих работ представлена попытка дать операциональные определения статусности. Те же авторы (Ч.Тилли, С. Бартолини), а также Дж. Неттл, С. Линдберг, Ф. Фукуяма и flp. Nettl, 1968; Fukuyama, 2004; Fritz, 2007 etc.] предлагают операциональные определения государственной состоятельности, а в одной из работ С. Бартолини представлена попытка эмпирического сравнения европейских политий по этому критерию с использованием предложенной им операционализации [Bartolini, 2000]. Кроме того, существует также немало работ, в которых представлен опыт использования отчасти сходных понятий («государственная способность», «государственная эффективность», «инфраструктурная способность» и т. д.) [Hameiri, 2007; Taxation, 2008; Reinventing, 2003; Hendrix, 2010; Cmnming, Nargaard, 2004; Pierre, Peters, 2004; Merilee, 2007; Weiss, 2000; Hhyden, Mease, 2004; Kaufman, 2003; Mann, 2008; Soifer, vom Hau, 2008; Fortin, 2010; Painter, Pierre, 2005; Kaufmann, Mastruzzi, Kraay, 2010; Mata, Ziaja, 2009 etc.]. Среди них заслуживает упоминания определенный вклад в изучение государственной состоятельности, сделанный авторами проекта «Политический атлас современности» посредством разработки индекса государственности [Политический атлас, 2007; Political atlas, 2010]. Основные параметры этого индекса относятся к государственной состоятельности.

Вторая группа включает в себя попытки концептуализации и операционализации политического структурирования сообщества, представленные в работах С. Роккана и С. Липсета, А. Лейпхарта, Х. Даальдера, Д. Карамани и других авторов [Lipset, Rokkan, 1967; Lijphart, 2007; Лейпхарт, 1997; Lembruch, 1993; Daalder, 1974; Tilly, 2004; Caramani, 2004]. Отдельного внимания в раду работ этих исследователей заслуживает концепция социально-политических размежеваний, которые представляют собой наиболее важные.

1 Смысл данных понятий раскрывает М. В. Ильин [Ильин, 2008]. О международном признании как важной характеристике государства см., например, статью МЛеви [Levi, 2002]. Опыт концептуализации и операционализации понятия «государственная состоятельность» анализируется в статье Мелешкиной [Мелешкина, 2011] общественные разногласия, получившие институциональное выражение на политическом уровне и структурирующие систему власти и нацию как политическое «тело» государства.

Третья группа охватывает работы, в которых выделяются типы стратегий национального строительства. Помимо отмеченных выше авторов (С.Роккана, А. Лейпхарта, X. Даальдера, Ч. Тилли и др.) необходимо упомянуть работы, которые акцентируют внимание на политике этно-культурной гомогенизации и ее вариантах (X. Рэ, Р. Брубекер, Х. Линц и А. Степан и др.) [Brubaker, 1995, 1996; Linz, Stepan, 1996; Rae, 2002; Stepan, 2008 etc.]. В трудах Х. Линца и А. Степана довольно точно описаны типы стратегий национального строительства в посткоммунитических странах. При этом, однако, мало внимания уделяется факторам, обуславливающим специфику этих политий и различия между ними.

В ряду концептуальных достижений, связанных с формированием эмпирических теорий и моделей среднего уровня, следует также отметить и различные попытки дать концептуальные определения процессу становления государств наций и влияющим на него факторам. Среди «классических» следует отметить труды К. Дойча, представлявшего формирование наций как совокупность национальной стандартизации и социальной мобилизации [Deutsch, 1961], работы Б. Мура, акцентировавшего внимание на альтернативах формирования политий, связанных с коалициями различных сил, создаваемыми в процессе модернизации [Moore, 1968], С. Роккана и его коллег и др. Основное внимание при конструировании моделей образования наций и государств С. Роккан уделял взаимоотношениям между центром и периферией и другим социально-политическим размежеваниям. На основе их сочетания Роккан сконструировал концептуальную карту Европы, в рамках которой выделил модели национального и государственного строительства [Rokkan, 1973, 1980, 1987а, 1987b, Rokkan, Valen, 1962 etc.], принципы формирования которых могут быть использованы для конструирования эмпирических моделей становления государств в исследуемом нами регионе.

Интересными в плане выявления факторов государственного строительства являются также работы сторонников исторического институционализма. Во многом благодаря их исследовательской активности произошло возрождение интереса к государству как объекту изучения во второй половине 20 века [см. например, Bringing, 1985]. Особого внимания среди этих работ заслуживают те, в которых анализируется влияние на развитие государств сложившегося институционального наследия, а также критических моментов истории и их воздействие на деятельность акторов по принятию институциональных решений [Pierson,.

2 Литература на эту тему анализируется в статье Е. Ю. Мелешкиной [Мелешкина, 2010].

2000, 2004; Mahoney, 2001; Collier, Collier, 1991; Skocpol, 1979; Ziblatt, 2006; State and development, 2005 etc.].

Особого внимания заслуживают работы, в которых предпринимается попытка анализа распада имперских образований и становления новых государств [After empire, 1997; Lieven, 2003; Nationalism, 1992; Post-Soviet, 1998; Новая, 2004 и др.]. Несмотря на то, что во многих из них содержатся интересные наблюдения и обобщения, большинство их них характеризуется отсутствием методологической стройности, а некоторые выраженной дескриптивной направленностью. Коллективные работы носят несколько фрагментарный характер, как в методологическом, так и в тематическом отношении. В большинстве из них возникающие при распаде империй институциональные альтернативы прописаны нечетко, как и общезначимые факторы, влияющие на последующее развитии возникших государств. Необходимо отметить, что уже в середине-второй половине 20 в. в поле внимания исследователей формирования государств и наций находились не только страны Западной Европы, но и государства других регионов мира. В частности, выделяя отличительные особенности Европы, С Роккан и его коллеги делали попытки применить предложенную логику анализа отношений центров и периферий к другим странам. Так, например, Ш. Эйзенштадт предпринял попытку выявления культурно-цивилизационных особенностей центров и периферий, а также их взаимоотношений, характерных для бывших феодальных, бывших и нынешних имперских и патримониальных обществ [Eisenstadt, 1981]. В его поле зрения попал и бывший СССР.

I,.

В то же время процессы формирования государств и наций в странах постсоветского пространства начали привлекать внимание компаративистов сравнительно недавно, лишь в последние полтора десятилетие. Первоначально возникновение новых независимых государств, либерализация и демократизация в бывших коммунистических странах в целом сопровождалась целым потоком литературы, посвященной изучению демократического транзита. Лишь постепенно со временем некоторые исследователи пришли к выводу, что концепция демократизации не может адекватно отразить процессы, которые происходят во многих постсоветских странах. В центре внимания должны находиться иные процессы, в первую очередь формирование территориальных политий.

Ряд авторов справедливо отмечает, что посткоммунистические страны (в том числе бывшего СССР) представляют собой невероятно интересное явление с научной и практической точки зрения. В частности Х. Даальдер полагает, что перемены последних полутора с лишним десятилетий в Восточной и Центральной Европе стали своего рода фокусом общемирового развития [Daalder, 2002]. Именно здесь, hic et nunc наиболее интенсивно и одновременно разыгрываются все основные сюжеты — формирование государств, создание институтов и т. п., — которые составляют субстанцию модернизации. Иными словами вся мировая история последних пяти с лишним столетий в концентрированном виде воспроизводится вновь — на этот раз в течение десятилетий, а то и лет. При этом не просто воспроизводится проблематика модернизации, но сама ее концентрация дает новые качества.

Несмотря на возросший интерес к процессам формирования государств и наций, сравнительных исследований, охватывающих эти процессы в ' совокупности и фокусирующих внимание на всех странах постсоветского пространства на сегодняшний день нет. Все еще нет работ, специально посвященных восточноевропейским странам постсоветского пространства в целом3. Среди исследований представлены либо те, которые посвящены более узкой группе стран (например, страны Балтии в работах Д. Будрите, Д. Гальбраха и др. [Budryte, 2005; fritz, 2007; Galbreath, 2005, Unity, 2002 etc.]), либо какой-либо одной стране [Мальгин, 2005; Whitmore, 2005; Kuzio, 1998; King, 2002 etc.].

Существует ряд работ сравнительного характера, в которых рассматриваемые в диссертации страны включены в более широкую выборку. В некоторых из этих работ инкорпорирование этих государств в широкую группу полиий является вполне обоснованным исследовательскими задачами авторов и объясняется их типологическим сходством4. Однако часто постсоветские страны объединяются в группу с другими посткоммунистическими на достаточно произвольных основаниях. Таким недостатком отличается, например, очень интересное в других отношениях коллективное исследование процессов национального и государственного строительства в Восточной Европе под руководством С. Берглунда, Я. Экмана и Ф. Ареброта [The handbook, 2004]. Несмотря на отличия между этими работами в плане обоснованности сопоставления постсоветских стран с другими политиями, и та и другая группа исследований не фокусирует основное внимание на проблемах постсоветских трансформаций и совмещении советских традиций организации власти с иными в процессе формирования независимых государств.

В научной литературе есть отдельные примеры попыток составить комплексное представление о процессах формирования государств и наций в поскоммунистических.

3 Единственная известная автору диссертации монография, посвященная постсоветским странам Восточной Европы, охватывает разнообразные вопросы экономического и политического развития соответствующих политий [Jeffries, 2004]. Ее автор не ставит перед собой цель проанализировать проблемы, сходства и отличия становления новых государств и наций в обозначенном регионе.

Например, Ильин М. В., Мелешкина Е. Ю. Балто-Черноморье: Времена и пространства политики. -Калининград: РГУ им. И. Канта, 2010; Frye Т. Building states and markets after communism: The perils of polarized democracy. — Cambridge: Cambridge university, 2010 странах в целом, включая постсоветские государства. Эти исследования можно разбить на две основные группы. В первую можно отнести работы, либо не являющиеся результатом широкомасшабного эмпирического сравнения [см., например, Grzymala-Busse, Luong, 2002], либо отражающие результаты исследования, основанного на экспертных оценках, а также не совсем ясных концептуальных основаниях и исследовательских процедурах [см. напримиер, Tsygankov, 2007]. Несмотря на некоторые интересные концептуальные соображения и отдельные эмпирические наблюдения, содержащиеся в этих работах, их можно рассматривать в целом скорее как заявку или подготовительный этап дальнейших исследований. Во вторую группу следует включить работы, анализирующие особенности государственного и национального строительства как контекст для политических процессов иного рода, в первую очередь для демократизации [Linz, Stepan, 1996; Fortin, 2011; Grzymala-Busse, 2007 etc.]. В связи с этим совокупность проблем формирования государств и наций в этих работах подробно не рассматривается, а выводы носят довольно фрагментарный характер.

Существует ряд довольно интересных исследований, анализирующих отдельные аспекты становления государств и наций в постсоветских странах. Например, В. Фриц рассматривает формирование эффективного аппарата управления и механизма принятия решений в ряде постсоветских восточноевропейских стран (Литве, Белоруссии, Украине, России) на примере бюджетного процесса [Fritz, 2007]. Неформальные механизмы политического взаимодействия и проблема слабости государства анализируются в работах Л. Вэя и ряд других авторов [Way, 2003,2005; Formal, 2008 etc.].

Взаимоотношению между центрами и перифериями, влиянию этнолингвистических различий на становление территориальных политий посвящена довольно большая группа работ различных авторов. Среди них можно назвать некоторые коллективные исследовательские проекты (например, осуществленный под руководством Д. Кемптона и Т. Кларка и посвященный взаимоотношениям между центрами и перифериями, реализованный под руководством Дж. Хафа и Г. Сассе и посвященный влиянию этнических различий и конфликтов {Unity, 2002] и др.) и индивидуальные исследования [см., например, Katchanovski, 2006]. Ряд исследований сфокусирован на изучении процесса распада СССР и причинах возникновении новых государств (Ф.Редер) [Roeder, 2007], политики в отношении этнических меньшинств (Р.Брубекер, Д. Будрите и др.) [Budryte, 2005; Galbreath, 2005; Brubaker, 1995, 1996; Pettai, Hallik, 2002; Meleshkina, 2010; Проблемы, 2009 и др.], роли международных систем в формировании территориальных политий в странах бывшего СССР [Ильин, 2011; Galbreath, 2005]. Вместе с тем, наличие большого пласта литературы, посвященной отдельным аспектам становления государств и наций в странах бывшего СССР, и отсутствие обобщающих работ лишь подчеркивают актуальность появления последних.

В целом, можно заключить, что научная проблема диссертации является недостаточно разработанной в исследовательской литературе. Ощущается нехватка и обобщающих концептуальных работ, и широкомасштабных эмпирических сравнений.

Объект исследования — процессы становления государств и наций в восточноевропейских странах постсоветского пространства.

Предмет исследования — институтциональные альтернативы, проявляющиеся в сходствах и отличиях между процессами становления государств и наций в восточноевропейских странах постсоветского пространства.

• Цель и задачи исследования.

Основная цель диссертации заключается в выявлении сходств и отличий процессов становления государств и наций в восточноевропеских странах постсоветского пространства и причин, их обуславливающих.

Для достижения этой цели предполагается решить ряд следующих задач:

1. обобщить имеющиеся научные достижения в сфере изучения процессов формирования государств и наций;

2. выявить особенности процесса формирования государств и возникающих институциональных альтернатив при распаде имперских образований;

3. проанализировать влияние различных традиций государственности, включая имперский опыт организации власти и существование в качестве независимых государств на государственное и национальное строительство в восточноевропейских странах постсоветского пространства;

4. проследить влияние различных политических центров, включая внешние центры, на процессы формирования государств и наций в постсоветских республиках Восточной Европы;

5. выявить факторы, обуславливающие отличия в государственном и национальном строительстве в этих странах, особенности взаимодействия различных институциональных альтернатив;

6. сконструировать эмпирические модели типов государственного и национального строительства в восточноевропейских странах постсоветского пространства.

Хронологические рамки исследования охватывают в основном период с начала 20-х годов прошлого века по настоящее время. Выбор данных хронологических рамок был обусловлен спецификой исследовательского интереса автора диссертации, сфокусированного на процессах государственного и национального строительства на постимперских пространствах. В 1920 г. произошло заключение Тартуского (Юрьевского), Рижского и Московского мирных договоров, закрепивших официальное признание советской Россией независимости новых государств стран Балтии. Межвоенное развитие Литвы, Латвии и Эстонии было первым опытом формирования самостоятельной государственности на территории исследуемого в диссертации региона в современную эпоху в границах, сопоставимых с нынешними.

Верхняя хронологическая рамка связана с исследовательским интересом автора к периоду самостоятельного развития стран региона после распада СССР.

Теоретико-методологические подходы и методы.

При работе над диссертационным исследованием был использован сравнительный подход. Группа казусов, которые были отобраны для анализа, включает в себя восточноевропейские государства постсоветского пространства: Эстонию, Латвию, Литву, Белоруссию, Украину, Молдавию. Эти страны отличает ряд сходств, обуславливающих наличие у них общих особенностей процессов государственного и национального строительства. Среди них необходимо выделить их периферийное положение в СССР, Российской империи и других имперских образованиях, в состав которых их территории когда-либо входили, слабый опыт самостоятельной государственности, сочетание различных традиций организации власти. Важной особенностью является их геополитическая роль двойной периферии европейских центров, с одной стороны, и России — с другой, что обуславливает значительное влияние на внутриполитическое развитие этих стран внешних центров.

Россия не была включена в эту группу, потому что она исторически играла роль центра имперских образований. Различия между «центральным» и «периферийным» положением накладывает существенный отпечаток на специфику проблем формирования государств и наций, возникающих после распада имперских образований. В силу этого мы сочли некорректным сравнение России в ряду с другими восточноевропейскими странами в нашей работе. Тем не менее, обращение к опыту восточноевропейских стран постсоветского пространства позволило сделать ряд общезначимых выводов, которые могут быть распространены и на Российскую Федерацию.

В ходе исследования применялось сочетание двух стратегий сравнительного анализа: стратегия наибольшего сходства и стратегия наибольших различий. Первая стратегия использовалась для выявления общих черт формирования государств и наций в обозначенном регионе и факторов, их обуславливающих. Применение этой стратегии позволило временно игнорировать различия между странами и сформулировать общезначимые для региона выводы. Вторая стратегия применялась для выявления отличий государственного и национального строительства и причин, их обуславливающих. Эта стратегия предполагала исключение сходных черт и факторов, их обуславливающих, для более отчетливого выявления различий между странами.

В исследовании использовался структурно-функциональный подход. Он позволил рассмотреть формирование новых государств и наций как важные составляющие становления политической системы, выявить зависимость внутренних политических процессов от консолидации границ системы и воздействия внешних акторов.

Кроме того, в исследовании использовался макроисторический подход, который позволяет рассмотреть процессы становления новых государств и консолидации наций в I исторической ретроспективе. Обращение к историческому материалу, связанному с развитием территорий нынешних постсоветских стран в межвоенный, послевоенный и отчасти в более ранние периоды позволило выявить более отчетливо влияние различных традиций государственного и национального строительства, степень освоения, проработки на той или иной территории той или иной проблематики, связанной с этими процессами.

Государства и нации в работе рассматриваются как макроинституты. В диссертации поднимаются вопросы заимствования институтов, их взаимодействия с имеющимся институциональным наследием и перспективы их укоренения. В связи с этим в исследовании использовалась неоинституциональная версия институционального подхода, предполагающая активное участие исходящих из собственных интересов политических акторов в конструировании институтов. Среди направлений неоинституционального методологического подхода особое внимание было уделено историческому институционализму, позволяющему объяснить процесс изменения институтов под влиянием «критических развилок» — критических моментов в истории, создающих ситуацию неопределенности и возможности выбора различных институциональных альтернатив (войн, революций, политических кризисов и т. п.). Были выявлены такие «критические развилки» и их влияние на государственное и национальное строительство в странах восточноевропейских странах постсоветского пространства.

При проведении исследования использовался также макросоциологический подход в целях учета специфики основных социальных групп, участвующих в процессе формирования государств и наций, характеристики их позиций и интересов, восприятия складывающихся в этих странах правил политической игры.

В исследовании применялись метод традиционного анализ текстов (нормативных актов, выступлений политических лидеров и т. д.), вторичный анализ результатов социологических опросов и национальной статистики. Нами также использовались количественные методы обработки статистических данных международных организаций и экспертных оценок (метод главных компонент, кластерный анализ и описательная статистика).

Эмпирическая база диссертации.

Эмпирическую базу исследования составили нормативные акты стран исследуемого региона (Конституции, законы о гражданстве, языке и др.), данные национальной и международной статистики (Всемирный банк, Европейский банк реконструкции и развития и др.), индексные оценки отдельных аспектов политического развития различных международных организаций и исследовательских коллективов, результаты массовых социологических опросов, результаты проведенных автором в некоторых рассматриваемых странах неформализованных интервью с экспертами, политиками и представителями общественности, тексты выступлений, заявлений политических лидеров.

Научная новизна.

Научная новизна диссертации заключается в следующем.

Во-первых, предложен новый целостный концептуальный подход к сравнению процессов государственного и национального строительства политий постсоветского пространства. Эти процессы были рассмотрены в контексте переживаемого исследуемыми странами «постимперского транзита» и соответственно проблем консолидации границ государств и политических сообществ, влияния различных внутренних и внешних политических центров.

Во-вторых, был разработан вариант эмпирической операционализации основных характеристик государств, а также структурных и агентивных факторов, оказывающих на них влияние. С помощью количественных методов анализа на основе предложенной операционализации было проведено эмпирическое сравнение посткоммунистических стран для выявления профиля их государственности и влияния на него различных условий.

В-третьих, с учетом результатов сопоставления посткоммунистических стран в целом в работе было осуществлено кросснациональное сравнение государственного и национального строительства в рассматриваемых странах (Эстонии, Латвии, Литве, Белоруссии, Украине, Молдавии), на основе чего были выявлены эмпирические модели этих процессов. Основные характеристики этих моделей были представлены в обобщающей таблице. В этом отношении диссертационное исследование отличается от имеющихся работ, касающихся вопросов формирования государств и наций в рассматриваемом регионе. Большинство исследований посвящены сравнению одной или двух-трех стран и не предполагают широких концептуальных обобщений, связанных с разработкой моделей соответствующих процессов.

В-четвертых, в работе предпринят анализ влияния различных традиций организации государственной власти, сложившихся на территориях рассматриваемых стран, включая имперские традиции и опыт самостоятельной государственности, выявлены институциональные альтернативы, определяющие траектории формирования государств на постимперских пространствах.

В-пятых, в диссертации были определены значимые для осуществления институциональных изменений «критические развилки» и показано их влияние на процесс институциональных заимствований и трансформаций в области государственного и национального строительства в рассматриваемом регионе.

Теоретическая значимость.

Диссертация развивает системный поход к анализу процессов государственного и национального строительства на постимперском пространстве. Сочетание использованных концептуальных подходов, разработанный на их основе инструментарий и выводы, к которым приходит автор, может способствовать более глубокому пониманию проблем формирования государств и наций на постсоветском пространстве. В частности в дальнейших исследованиях может быть использован предложенный вариант сочетания структурного и агентивного подходов к-исследованию государственного и национального строительства.

В работе показана применимость некоторых «классических» концепций и моделей сравнительной политологии к странам Восточной Европы постсоветского пространства, продемонстрирован вариант их адаптации к контекстуальным условиям, отличающимся от западноевропейских. В частности проведение сравнительного анализа становления территориальных политий в постсоветских странах Восточной Европы позволило расширить географические рамки концептуальной карты Европы С. Роккана и показать влияние геополитической роли двойной периферии, отличающейся от европейского пояса городов по ряду параметров, на становление государств и наций.

Выделенные в диссертации характеристики становления новых государств, а также факторы, обуславливающие специфику этого процесса, являются общезначимыми, то есть могут быть учтены при изучении формирования независимых территориальных политий после распада различных имперских образований и сравнении этих политий между собой.

Практическая значимость.

Выводы работы могут быть использованы в деятельности органов власти, аналитических структур различных политических сил как России, так и ближнего зарубежья для анализа конкретных процессов и явлений, происходящих в этих странах, а также для формулировки рекомендаций относительно политического курса в области государственного и национального строительства.

Концептуальные наработки диссертации, результаты проведенного эмпирического исследования могут быть использованы для чтения курсов по сравнительной политологии, теории политики, политическому развитию государств постсоветского пространства.

Положения, выносимые на защиту.

1) Результат становления новых государств может быть исследован с помощью трех связанных друг с другом основных характеристик: государственной статусности (внутреннего и внешнего признания), государственной состоятельности (способности государства выполнять свои основные функции) и политического структурирования. Конкретное наполнение этих характеристик зависит от контекста функционирования того или иного государства, однако общий базовый набор параметров является универсальным, так как во многом задается современной системой международных отношений, теми обязательствами и требованиями, которые она накладывает на государственные образования.

2) В процессе становления новых государств важную роль играет консолидация центра политии и границ различного рода (территориальных, культурных, экономических и т. д.). Успешность решения этих задач зависит от количества внутренних и внешних центров, влияющих на внутриполитический процесс, а также от характера соревнования между ними. Проблемы соревнования между различными центрами и консолидации границ оказываются особенно важными для новых государств, возникших при распаде имперских образований, в том числе для постсоветских стран Восточной Европы. В последних актуальной этих проблем обостряется их исторической геополитической ролью двойной периферии европейских центров и России.

3) Важными факторами, обуславливающими отличия в процессе становления государств и наций, а также их результаты, является специфика традиций организации государственной власти. В частности на постсоветские страны в значительной степени повлияла специфика организации власти и политических отношений, сложившихся в СССР. Распространение практики непрямого управления перифериями, существенная роль неформальных персоналистских отношений, непоследовательность попыток формирования гражданской нации и специфика административно-территориальной организации власти осложнили становление новых государств и консолидацию их политических сообществ. Следствием этого, а также результатом совмещения различных традиций государственности на разных территориях стали конкуренция и взаимодействие различных институциональных альтернатив и проектов национального и государственного строительства, «приватизация» государства экономическими и силовыми группами интересов, невысокая эффективность государственного аппарата и появление других сложностей на пути стандартизации, унификации и деперсонализации управления.

4) Более благоприятные условия для успешного государственного и национального строительства создаются тогда, когда имеется предыдущий опыт самостоятельной государственности в границах, сопоставимых с границами новых государств. Это опыт позволяет сформировать основы собственной институциональной традиции государственного управления, консолидации границ и национальной идентичности. Таким позитивным примером можно считать межвоенный опыт самостоятельной государственности стран Балтии.

5) Среди важных условий, определяющих страновое своеобразие рассматриваемых политий после распада СССР, можно также отметить участие стран в международной интеграции, степень консолидации политического режима, характер институциональных реформ и конфигурацию политических элит. Эти факторы играют особенно значимую роль в преодолении имперского наследия организации государственной власти. Среди факторов, оказывающих влияние на преодоление имперского институционального наследия, важными оказываются также «критические развилки» (внутренние или внешнеполитические кризисы, создающие ситуацию неопределенности для политических акторов), во время которых возникает возможность и необходимость осуществления институциональных изменений. Если «критические развилки» для стран рассматриваемого региона часто оказывались общими (например, распад СССР), то совокупность иных перечисленных факторов является уникальной для отдельных стран. Именно совокупность этих факторов, а не их независимое влияние оказывает воздействие на специфику государственного и национального строительства в рассматриваемых политиях.

6) В работе выделяются три эмпирических типа траекторий становления государств и наций в постсоветских странах Восточной Европы. Первый тип включает в себя страны Балтии, в которых созданы наиболее благоприятные условия для успешного государственного строительства: членство в ЕС, слабость внешних центров влияния либо компенсация этого влияния путем политики исключения в отношении национальных меньшинств, относительная консолидированность демократического политического режима, относительно радикальная стратегия институциональных реформ, межвоенный опыт самостоятельной государственности. Второй тип объединяет проблемные случаиМолдавию и Украину. В них наблюдается высокая конкуренция между внутренними и внешними центрами, неконсолидированный политический режим, непоследовательная стратегия институциональных реформ, практическое отсутствие межвоенного опыта самостоятельной государственности в границах, сопоставимых с современными. Третий тип представлен Белоруссией, в которой фактическое отсутствие традиций самостоятельной государственности сочетается с относительно консолидированным авторитарным режимом, высокой степенью институциональной преемственности в системе и практиках управления, средней степенью влияния внешнего центра (России) на внутриполитический процесс при мягкой ассимиляторской политике.

Апробация работы.

Основные положения работы сформулированы в ряде научных публикаций общим объемом более 48 печатных листов, в составлении и научном редактировании ряда коллективных монографий и сборников, в работе над некоторыми номерами журнала «Политическая наука», главным редактором которого является автор диссертации.

Кроме того, концептуальные основы, эмпирические инструменты и основные выводы работы прошли апробацию в ходе выступления автора диссертации с докладами на различных научных мероприятиях, включая следующие международные:

Российская империя, Советский союз и Российская Федерация: имперские проекты или проекты формирования государства" - Международная конференция «Историческая трансцендентность и институциональная история», Дрезден, 25−26 ноября, 2011;

Формирование наций: Сравнение «пояса городов» и Балто-Черноморской системы" - Международная конференция «На развалинах империи. К новому политическому, социо-экономическому и международному порядку в Центральной и Восточной Европе», Лодзь, 26−27 октября 2011 г. (в соавторстве с Ильиным М.В.) — н.

Косово, Абхазия, Южная Осетия: двойной эффект частичного признания" -Международная конференция Ассоциации национальных исследований «20 лет спустя 1991 г.: переопределение пространства и идентичности», Москва, 29 сентября — 1 октября 2011 г. (в соавторстве с Кудряшовой И.В.);

Политические трансформации Балто-Черноморской системы с Венского конгресса" - Международная конференция «Россия и Европа (с 19 века до настоящего времени): новые междисциплинарные подходы», Тулуза (Франция), 7−8 октября 2011 (в соавторстве с Ильиным М.В.);

Государственная состоятельность России и Других постсоветских территориальных политий" - Международный научно-практический семинар «Социально-политические и культурные процессы в современной России», Ереван, 22−24 ноября 2010 г.

Формирование государств в условиях неконсолидированных границ" -Международная конференция «После растапливания замороженных конфликтов: системные трансформации и легитимация сецессий», Тарту, 28−29 мая 2010 г.

Стратегии национализаторской политики и формирование государств в постсоветских странах Восточной Европы" - Конференция рабочих групп Европейского консорциума политических исследований, Мюнстер, март 2010.

Размер имеет значение" - Всемирный конгресс Международной ассоциации политической науки, июль 2009 г., Сантьяго, Чили (в соавторстве с Ильиным М.В.).

Формирование государств и наций в условиях неконсолидированных границ: опыт постсоветских непризнанных государств" - международная конференция «Состояние суверенитета», Дарем, апрель 2009 г.

Демократизация в постсоветских странах Восточной Европы и «национализаторская» политика" - Международная конференция «Национализм и демократия», Мадрид, 10−12 сентября, 2008;

Формирование государств и наций на постсоветском пространстве" - Первый форум по проблемам безопасности и сотрудничеству в Центральноазиатско-Каспийском регионе, Алматы 25−26 августа 2008 г.

Помимо публикаций и выступлений на конференциях, апробация основных положений работы была осуществлена в ходе научных дискуссий в рамках коллективных исследовательских проектов, участником которых являлся автор диссертации: «Политический атлас современности» (2006;2007 гг.), «Политика этно-политической гомогенизации в посткоммунистических странах как фактор формирования нации и государства» (2008;2009 гг.), «Факторы международного признания и внутренней легитимации в формировании новых государств» (2009;2010 гг.), «Формирование демоса в de facto государствах: легитимность и поддержка режима в Абхазии, Приднестровье и Нагорном Карабахе» (2009;2010 гг.), «Анализ факторов развития и упадка государственности в социалистических и пост-социалистических странах Европы и Азии второй половины XX — начала XXI вв. с помощью количественных и качественных методов (включая QCA, Qualitative Comparative Analysis)» (2011 г.), «Государственная состоятельность как предпосылка демократии? (Эмпирический анализ взаимосвязи типов государственной состоятельности и траекторий режимных трансформаций в странах „третьей волны демократизации“)» (2012 г.) и др.

Кроме того, основные положения работы были отражены в читаемых и читавшихся автором курсах для студентов и магистрантов факультетов политологии МГИМО (У) МИД России и НИУ-ВШЭ «Сравнительная политология», «Стратегии и методы сравнительного эмпирического анализа», «Национальное и государственное строительство», «Партийные и избирательные системы».

Работа обсуждена на заседаниях отдела политической науки ИНИОН РАН и кафедры политического анализа МГУ.

Структура работы.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложения.

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируется научная проблема и исследовательский вопрос, цель и задачи исследования, анализируется степень научной разработанности темы, показываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава работы посвящена анализу методологических подходов к проблеме формирования государства и нации. В ней намечаются перспективы сочетания структурно-функционального и неоинституционального подходов, обосновывается авторская позиция относительно исследования формирования институциональных альтернатив и заимствования институтов на постимперских пространствах, выявляются факторы, обуславливающие своеобразие стратегий и характера национального и государственного строительства.

Вторая глава посвящена опыту государственного и национального строительства в рассматриваемых странах в межвоенный и послевоенный периоды. В ней анализируется влияние различных факторов на выбор стратегий и траектории политического развития в межвоенный период. Рассматриваются также особенности организации власти и осуществляемой политики в период нахождения рассматриваемых стран Восточной Европы в составе СССР. Показывается, как государственные и национальные традиции существовали в латентном виде и/или формировались в рамках государтсв-сегментов, какую роль в этом играла политика, осуществляемая в СССР.

В третьей главе выявляются общие черты и особенности процесса формирования государств и наций после распада Советского Союза. Особое внимание уделяется роли общего советского прошлого и различных иных обстоятельств, определяющих особенности выбора институциональных альтернатив в государствах Восточной Европы.

В заключении формулируются основные выводы работы. постсоветской.

Заключение

.

Анализ институциональных альтернатив становления новых государств в Восточной Европе в XX — начале XXI века показал, что они неразрывно связаны с важнейшими политическими поворотами современной истории. Столкновение различных проектов государственного и национального строительства стало неотъемлемой частью исторических изменений, в том числе распада крупных имперских образований. Формировавшиеся в этих условиях институциональные альтернативы проявились наиболее отчетливо в контексте последних двух десятилетий, когда не только возникли новые независимые государства, но и выявилось разнообразие путей их дальнейшего развития, связь этих путей с накопленным опытом государственного строительства на разных исторических этапах, в том числе и в рамках Советского Союза.

Распад СССР сопровождался возникновением пятнадцати независимых республик, нынешних членов ООН, и четырех де-факто государств, лишь два их которых являются ныне частично признанными. Все эти политии столкнулись с рядом схожих проблем, обусловленных их общей институциональной памятью, которая связана с существованием в составе СССР. Некоторые из территорий этих стран до распада Российской империи входили также в ее состав или/и в другие государственные образования имперского типа, что также не могло не сказаться на сложившихся традициях организации власти.

Среди общих проблем политий, развивающихся на пространстве бывшей Российской империи и Советского Союза, как и на большинстве территорий других бывших империй, — неконсолидированность границ различного рода (территориальных, политических, этно-культурных, экономических) нерешенность задач формирования наций, недостаточная эффективность институтов государственного управления.

На постсоветском пространстве эти проблемы во многом связаны с институциональными особенностями организации власти в СССР, который создавался под влиянием вызовов модернизации, современной международной системы и включал в себя как отдельные черты современное государства, так и имперской организации. Высокая степень автономии государства от общества, значимость личных связей и личной лояльности явились благоприятными условиями для воспроизводства инфраструктурной слабости и институциональной «недоразвитости», которые в постсоветский период способствовали устойчивому присутствию ряда трудностей и проблем в сфере государственного управления постсоветских республик. Непоследовательность попыток формирования единой гражданской нации и существовавшая система административно-территриального деления способствовала формированию несовпадающих границ различного рода в государствах-сегментах и развитию противоречий между титульными и нетитульными этническими группами, которые вылились в открытые конфликты после дезинтеграции СССР.

Несмотря на отмеченное сходство, государства постсоветского пространства по-разному реагируют на открывшиеся с распадом Советского Союза возможности изменения институционального порядка, демонстрируя со временем все больше различий в темпах и траекториях становления государств и наций. Некоторые страны справляются с трудностями более успешно, другие отстают в плане формирования эффективного государства и консолидации нации, в третьих существующие проблемы во многом консервируются или даже углубляются. Некоторые из них действуют более эффективно в плане преодоления имперского институционального наследия, другие во многом воспроизводят сложившиеся в досоветский и советский периоды практики организации власти.

В нашей работе мы постарались показать, чем обусловлены эти различия в восточноевропейской части бывшего СССР, почему страны этого региона при общих проблемах дают различные ответы на вопросы, связанные с возможностью выбора разных институциональных альтернатив, воспроизводством или/и изменением институционального порядка. При этом мы исходили из системного взгляда на формирование территориальных политий. Это позволило рассмотреть этот процесс сквозь призму проблемы консолидации границ и формирования центра государства, которые в значительной степени определяют соотношение между возможностями выхода, голоса и лояльности, предоставляемыми системой, и соответственно ограничивает возможности политических акторов в плане институционального творчества.

Как показало наше исследование, подобный методологический подход может дать хорошие результаты при решении задач объяснения основных тенденций и проблем на пути формирования территориальных политий на постимперских пространствах. Но особенно плодотворным его применение оказывается тогда, когда перед исследователем встает задача изучения этих процессов в странах «двойной периферии». Анализируемые в диссертации восточноевропейские политии благодаря их геополитическому положению как раз и играли такую роль. Их территории фактически выступали и выступают в роли интерфейса между европейскими центрами власти и Россией.

Кроме того, территории восточноевропейских государств постсоветского пространства в различные исторические периоды, как правило, входили в состав более крупных политических образований имперского типа. После распада последних бывшие «метрополии» так или иначе продолжали оказывать влияние на внутриполитическое развитие новых государств. Помимо центров бывших имперских образований существенную роль во внутриполитическом развитии восточноевропейских стран играл международный институциональный порядок, те требования, которые международная система предъявляла к новым независимым государствам, и те возможности контроля за их исполнением, а также поощрения и поддержки, которые эта система была способна предоставить. В последние десятилетия к этому обстоятельству добавился фактор расширения Европейского Союза, который включила в свой состав ряд независимых республик, входивших ранее в состав СССР. Поэтому проблема консолидации центра и границ является для восточноевропейских республик постсоветского пространства очень актуальной, как и задача нахождения адекватного исследовательского инструмента для изучения происходящих в них процессов государственного и национального строительства.

В диссертации представлена попытка выявить факторы, определяющие выбор институциональных альтернатив, проявляющихся в различиях между траекториями государственного и национального строительства исследуемых стран. При этом мы исходили из того, что в каждой политии существует своя уникальная совокупность условий, которая определяет специфику ее развития. Однако эта совокупность состоит из общезначимых для рассматриваемых стран «кирпичиков», без выделения которых невозможно понять общую картину.

Среди факторов важное место занимает конкуренция между различными внутренними и внешними центрами. Она отчасти определяет успех на пути консолидации государства и во многом обуславливает характер стратегий национального и государственного строительства. Для восточноевропейских стран, возникших на пространстве бывшей Российской империи и впоследствии Советского Союза, несмотря на их роль двойной периферии, не характерно наличие множества центров власти, как в европейском поясе городов. Им свойственна конкуренция сравнительно небольшого количества центров. Причем, как показывается в диссертации, возрастание количества центров и интенсивности их конкуренции при сложившихся в рассматриваемых политиях институциональных традициях затрудняет процесс консолидации государств и наций.

Среди других обстоятельств необходимо выделить традиции государственности. Для трех из рассматриваемых стран Восточной Европы опыт межвоенного государственного строительства оказался исключительно важным. Несмотря на неоднозначное влияние системы международных отношений и давление крупных политических игроков (в частности противоречивые требования Версальско-Вашингтонского порядка, территориальные споры, экспансионистские устремления тоталитарных режимов Германии и СССР), существование в качестве самостоятельных государств позволило этим политиям наработать институциональный багаж и сформировать основы национальной идентичности.

Вместе с тем, на стратегии, связанные с использованием этого опыта, наложил отпечаток опыт существования прибалтийских республик в составе СССР, после распада которого институциональные решения, разработанные в межвоенный период, использовались весьма избирательно. Демонстрация высокой степени конституционной преемственности и воссоздание некоторых управленческих структур сочеталось с невостребованностью межвоенного опыта создания и функционирования национально-культурных автономий.

Существование в составе СССР в качестве государства-сегмента также оказалось значимым для современного политического развития. Однако влияние этого фактора неоднозначно. С одной стороны, это позволило многим ныне независимым государствам выработать институциональный опыт (пусть и сравнительно небольшой) осуществления государственной власти, в общих чертах наметить границы политий и основы национальной идентичности. С другой стороны, отсутствие или слабость опыта самостоятельной государственности определяет высокую значимость для современного развития институционального наследия СССР, в том числе традиций непрямой организации власти и неформализованных персонифицированных отношений в сфере политики. Это в значительной степени затрудняет формирование современного государства и способствует воспроизводству практик доминирования одного политического актора или одной группы населения в политическом пространстве.

Сочетание опыта функционирования в качестве государства-сегмента в составе СССР и нахождения части территорий нынешних Украины и Молдавии в составе Польши, Румынии и Чехословакии в межвоенный период осложнили их консолидацию в советский период, привели к высокой региональной неоднородности этих стран и способствовали формированию различных территориально-политических проектов, отчетливо обозначившихся после распада СССР.

Еще один важный фактор — стратегия институциональных реформ, осуществлявшихся после распада СССР, в которой проявлялась склонность и готовность победной коалиции политических сил к изменению существующего институционального порядка. Наиболее эффективной в плане государственного строительства на постсоветском пространстве, включая страны Восточной Европы, оказалась стратегия радикальных трансформаций, осуществление которых неслучайно стало возможным в странах — кандидатах и в последствие членах ЕС, имеющих межвоенный опыт самостоятельной государственности. Проведение радикальных институциональных реформ позволило более успешно решать задачи унификации и стандартизации норм и практик, деперсонификации отношений и преодоления институционального наследия имперской организации власти. Отчасти этот вывод, вероятно, применим и к межвоенному опыту государственного строительства в трех странах Балтии.

Стратегия, предполагающая высокую степень институциональной преемственности, в плане государственного строительства дает на постсоветском пространстве краткосрочную выгоду. Однако благодаря сохранению противоречивого институционального наследия СССР ее возможности крайне ограничены в долгосрочном плане, что наглядно демонстрирует опыт современной Белоруссии. Непоследовательные институциональные реформы не производят того эффекта, который предполагает радикальная стратегия. При этом в отличие от стратегии преемственности, они создают высокую степень неопределенности и способствует сохранению или даже усилению разрыва между формальными институтами и неформальными правилами и практиками.

Как показывает опыт рассматриваемых стран, эти стратегии часто совмещаются с особыми типами политического режима, которые также влияют на успех государственного и национального строительства. Консолидированные политические режимы поощряют ориентации политических акторов на вложение ресурсов в неопределенные в плане выгод общественные блага, в то время как неконсолидированные политические режимы ориентируют акторов на получение краткосрочной выгоды. В восточноевропейских странах наиболее благоприятным вариантом для успешного государственного строительства являются переход к консолидации демократии, который стал возможным в странах Балтии либо благодаря изначальному консенсусу политических сил по «устанавливающим вопросам» (казус Литвы), либо вследствие формирования такого согласия в результате проведения политики исключения в отношении этнических меньшинств (казусы Эстонии и Латвии).

Неконсолидированность режимов осложняют решение задач формирования государств и наций, что наблюдается не только в исследуемых странах не только на современном этапе их развития, но и в межвоенный период. В трех странах Балтии попытки демократизации, осуществляемые после распада Российской империи и обретения независимости, осложнили формирование стабильного правления, достижение согласия основных политических игроков по поводу правил политической игры и завершились авторитарными поворотами.

В работе показывается, что результат становления новых государств может быть исследован с помощью трех связанных друг с другом основных характеристик: государственной статусности (внутреннего и внешнего признания), государственной.

228 у и .

I 1.

I, V Л.

I, а состоятельности (способности государства выполнять свои основные функции) и политического структурирования. Конкретное наполнение этих характеристик зависит от контекста функционирования того или иного государства, однако общий базовый набор параметров является универсальным, так как во многом задается современной системой международных отношений, теми обязательствами и требованиями, которые она накладывает на государственные образования. Две первые характеристики были использованы в диссертации для выявления профиля государственности рассматриваемых политий и траекторий становления в них государств и наций.

В работе выделяются три эмпирических типа траекторий становления государств и наций в постсоветских странах Восточной Европы. Первый тип включает в себя страны Балтии, в которых созданы наиболее благоприятные условия для успешного государственного строительства: членство в ЕС, слабость внешних центров влияния либо компенсация этого влияния путем политики исключения в отношении национальных меньшинств, относительная консолидированность демократического политического режима, относительно радикальная стратегия институциональных реформ, межвоенный опыт самостоятельной государственности. Второй тип объединяет проблемные случаиМолдавию и Украину. В них наблюдается высокая конкуренция между внутренними и внешними центрами, неконсолидированный политический режим, непоследовательная стратегия институциональных реформ, практическое отсутствие межвоенного опыта самостоятельной государственности в границах, сопоставимых с современными. Третий тип представлен Белоруссией, в которой фактическое отсутствие традиций самостоятельной государственности сочетается с относительно консолидированным авторитарным режимом, высокой степенью институциональной преемственности в системе и практиках управления, средней степенью влияния внешнего центра (России) на внутриполитический процесс при мягкой ассимиляторской политике.

Хотя анализ тенденций и проблем демократизации в рассматриваемых странах не входит в основные задачи нашей диссертации, проведенное исследование позволяет сделать ряд предварительных выводов на этот счет, в том числе отчасти подтвердить выводы других ученых о тесной взаимосвязи между формированием государства, наций и демократизацией на постимперском пространстве. Например, как отмечал Ч. Тилли, учреждение демократического правления на постимперском пространстве возможно в двух случаях. Первый предполагает ослабление имперского центра и обеспечение задач стандартизации, унификации и деперсонализации, а также утверждения институциональных основ демократии региональными структурами. Второй включает в себя установление системы прямого правления взамен косвенного, фактическое уравнение граждан в правах и тем самым укрепление связи между центром и периферией [Tilly, 1997]. По мнению Тилли, в мировой практике существуют редкие примеры развития событий по первому варианту. Случаи решения проблемы демократизации с помощью второго варианта истории не известны. Опыт развития восточноевропейских стран постсоветского пространства показывает, что при совпадении благоприятных для формирования современного государства условиях «региональные» власти способны обеспечить институциональные основы демократии. Однако, учитывая серьезное имперское наследие, их возможности в этом отношении несколько ограничены. В других условиях демократизация наталкивается на серьезные препятствия, а переход к фазе ее консолидации оказывается заблокирован. Эти выводы вполне применимы и к нашей стране.

Как отмечалось во введении к диссертации, Россия не была включена в группу исследуемых в диссертации стран. В фокусе нашего внимания были страны, выполнявшие в СССР (и во многих других государственных образованиях, в которых они когда-либо входили) роль периферии. Россия же была центром имперских образований. Как отмечалось в первой главе, различия между «центральным» и «периферийным» положением накладывает существенный отпечаток на специфику проблем формирования государств и наций, возникающих после распада имперских образований. Подробный анализ проблем национального и государственного строительства в ней не входит в наши задачи. Однако позволим в заключении сделать ряд замечаний, вытекающих из нашей исследовательской логики и опыта анализа других восточноевропейских стран постсоветского пространства.

В силу особого «центрального» положения, особой исторической роли, Россия стоит несколько особняком по отношению ко всем другим постсоветским государствам. Например, отсутствие влиятельных внешних центров в ее случае не является столь значимым фактором, определяющим консолидацию политического сообществ на современном этапе. Вместе с тем, в России довольно остро стоит проблема «устанавливающих» вопросов в связи с ее «центральным» положением в имперской структуре и неконсолидированностью границ различного рода. Эти трудности дополняются противоречиями между формальными и неформальными правилами и практиками, непоследовательным характером институциональных реформ, неконсолидированным политическим режимом. В результате формируется в целом неблагоприятный для успешного государственного строительства климат, затрудняющий стандартизацию, унификацию и деперсонализацию норм и управленческих практик и 1 I способствующий «приватизации» государства различными экономическими игроками и представителями силовых структур.

Преобладание неформальных институтов и практик в России наполняет институциональные преобразования довольно причудливым содержанием, последние оказываются не слишком эффективными, приводя к появлению новых форм, скрывающих старое содержание. Примером этому могут быть политические реформы, осуществленные в 2000;х гг., призванные укрепить «вертикаль государственной власти» и повысить эффективность государственного управления. По мнению ряда исследователей, результатом этих реформ явилось укрепление доминирования одного политического актора в ущерб позициям других, воспроизводство некоторых советских практик и институтов (например, в виде попыток обеспечить господство «партии власти» «Единой России»), разрастание бюрократического аппарата и рост коррупции [см., например, Пастухов, 2010; Холодковский, 2009; Гельман, 2006]. «Укрепление вертикали государственной власти» не привело к ожидаемой концентрации монополии на насилие и угрозу его применения в руках государства и повышению эффективности управления51.

Российское политическое руководство, судя по проводимому политическому курсу, не слишком хорошо понимает специфику стоящих перед Россией задач государственного и национального строительства. В то же время прогресс в преодолении существующих в нашей стране и других политиях постсоветского пространства проблем в будущем во многом зависит от осознания их природы политическими элитами, от способности последних мыслить перспективно государственными масштабами, с учетом имеющихся условий, идти на компромисс с политическими оппонентами, находить консенсусные варианты решения непростых задач.

51 О неоднозначных последствиях реформ в области государственного строительства и сложном современном состоянии российского государства [см. также, например, Петров, 2011].