Наступление нового тысячелетия охарактеризовалось растущим напряжением экзистенциального модуса философской рефлексии. Во-первых, смена хронологических эпох с необходимостью актуализировала личный опыт столкновения культур, опыт нахождения на гранях, или в «зазоре» (по Хайдеггеру) бытия. Во-вторых, социокультурные тенденции, выкристаллизовывающиеся в последние десятилетия, вопреки, или в согласии с футурологическими предсказаниями обрели субстанциональную плотность, позволяющую перейти от феноменологии и проектирования современной культуры к ее философскому осмыслению. В настоящее время исследование феномена культуры осуществляется в основном в рамках двух подходов. Философия культуры опирается на субстанциональный анализ, апеллируя к её метафизическим основаниям. Исследованием социально-исторического функционирования культуры занимается комплекс дисциплин (например, культурная антропология, социология культуры и т. п.), в некоторых случаях представляемый как культурология, которая в зависимости от типа решаемых задач обращается либо к культурам прошлого, либо к культуре современной исследователям эпохи.
Актуальность. Обращение к материалу современной культуры требует постоянного учета становления, изменения и развития новых форм культурного производства. Основная методологическая трудность изучения современной культуры заключается в несоответствии устоявшихся норм научного исследования качественно новым культурным ситуациям. Несмотря на сложность и неоднозначность феномена постсовременной культуры, нельзя не признать факта существования многих культурных явлений (феминизм, экологические движения, движение «Нью-Эйдж» и т. д.), образовавшихся в результате эпистемологического и аксиологического разрыва с проектом модерна.
Современные нетрадиционные культы являлись заметным и неоднозначным явлением культуры второй половины XX века. По словам Вл. Пореша, «альтернативные культы» «стали своего рода фокусом, в котором нашли преломление многие больные вопросы современности» 1. Как заметил датский профессор Оле Рийса, — «в.
1 Пореш Вл. Дети и секты // Религия и права человека. М., 1996. С. 33. условиях кризиса легитимизации идеологии модернизма, новые религиозные движения играют роль критика, отстаивающего альтернативную позицию по экзистенциальным вопросам человечества" 2. Сегодня, как и несколько лет назад, в публицистической литературе превалирует критический подход к нетрадиционным культам, что часто выражается в их обозначении как «тоталитарных сект», «деструктивных культов». Не прекращается противостояние ко всем новым религиозным движениям со стороны традиционных культурообразующих конфессий. Однако имеют место и апологетические взгляды на указанные религиозные образования. Только негативных или только позитивных оценок нетрадиционных культов недостаточно. Необходим взвешенный и беспристастный анализ религиозной жизни общества и специфики новых религиозных движений по отношению к современной культуре.
Последнее десятилетие XX века характеризуется переменой в общественном и философском отношении к «новым» культурным феноменам. Одна из тенденций, проявившаяся за последнее время в религиоведении — сведение проблемы сущностной специфики новых религиозных движений к ее хронологическому аспекту. Действительно, многие из нетрадиционных культов, вокруг которых в последней четверти XX века шла острая религиоведческая и теологическая полемика, заняли устойчивую нишу в религиозной жизни современного общества. Значительная часть новых религиозных движений, зарождавшихся в качестве радикальной оппозиции существующей культуре, сегодня занимает миротерпимые позиции, стремится к деноминированию и диалогу с традиционными религиями. Один из ведущих исследователей современных нетрадиционных культов, И. Я. Кантеров, описывая динамику развития новых религиозных объединений, отмечает наметившийся «переход к компромиссным формам взаимоотношения с окружающей действительностью». На наш взгляд, данная тенденция определяется не только процессами, происходящими в рамках самих новых религиозных движений, но и трансформацией современного культурного пространства, в результате которой явления, еще несколько лет назад считающиеся нетрадиционными, необычными или опасными для общества, сегодня воспринимаются как привычные и легитимизированные общественными ценностями. Как замечает С. Филатов, — «зона религиозной энтропии.
2 Цит. по: Бромаль И. Г. Ферма монстров М, 2001. С. 7.
3 И. Я. Кантеров. Новые религиозные движения в США И России: Сравнительный анализ // Религиоведение. 2001 № 1. С. 63. 5 все растет и оказывается устойчивой системой, а не переходным этапом к новой религии" 4. Таким образом, религиоведческий анализ содержательной специфики доктрин и деятельности новых религиозных движений должен быть дополнен философским и культурологическим исследованием, проясняющим метафизические и социокультурные основания укорененности нетрадиционных культов в пространстве современности. Две наиболее разработанные и, в то же время, спорные концептуализации современной культуры — проекты культуры модерна и постмодерна. Соотнесение новых религиозных движений с картиной мира, нашедшей преломление в философии постмодернизма, позволит, на наш взгляд, выявить качественную специфику новых религиозных движений относительно культуры модерна и определить степень их новизны по отношению к традиционным религиям.
Степень научной разработанности проблемы. Философскому осмыслению проблемы статуса религий «Нового века» в пространстве диалога культур «модернпостмодерн» посвящены отдельные публикации В.П.Визгина5, Ю.В.Хен6, рассматривающих специфику современного эзотерического движения в контексте тенденций идеологии постмодернизма. Вопросы о роли религии в современном постмодернистском культурном контексте освещены более подробно. Данная тема рассматрип о вается в монографиях Роберта Н. Белла, Е. Вайсхгрода, а также в статьях Д.М. Мацкоу9, В. Ловье10, Т. Инбади11, В. Ван Хистена12, Дж. Паттисона13. В отечественной религиозно-философской публицистике вопрос о трансформации традиционных религий в пространстве культуры постмодерна поднимается в работах Т. Горичевой14, рассматривающей особенности постмодернизма с точки зрения православного философа. В последнее время появляется множество публикаций, так или иначе затрагивающих тему традиционной, в частности православной, культуры.
4 Филатов С. Новые религиозные движения — угроза или норма жизни? М.-Спб., 2002. С. 449.
5 В. П. Визгин. Наука, религия и эзотерическая традиция: от модерна к постмодерну // Дискурсы эзотерики: философский анализ. М., 2001. С. 79−100.
6 Ю. В. Хен Проблема зла в эзотерике эпохи постмодерна // Дискурсы эзотерики: философский анализ. М., 2001. С 100−114.
7 Beltah R.N. The Broken Covenant. N.Y., 1975; Allen В., Bellah R.N., Lindbeck G.A. Postmodern Theology: Christian Faith in a pluralist world. San-Francisco, 1989.
8 Wyschogrod, E. Saints and postmodernism: Revisioning moral philosophy. Chicago, 1990.
9 Matzko D.M. Postmodernism, Saints, Scolundrels // Modern Theology. Oxford, Cambridge, 1993. Vol.9, 1. P. 19−36.
10 Lowe, W. Prospects for a postmodern Christian Theology: apocolyptic without reserve // Modern Theology. Oxford, Cambridge, 1999. Vol.15, l.P. 17−24.
11 lnbody, T. Postmodernism: intelectual velcro dragged across culture? // Theology Today. Princeton, 1995. Vol.51,4. P. 524−538.
12 W.Huyssten.van. Is the postmodernist always a postfundamentalist // Theology Today. Princeton, 1993. Vol.50, 3. P. 373−386.
13 Паттисон Дж. Религия в эпоху постмодерна// Русская мысль. Париж, 1997. № 4193. С. 8−9. 6 в контексте основных ценностей постмодернистского мировидения. Среди прочих, можно выделить статьи А.В. Здора15, И.Г.Пендиковой16, Г. Рормозера17. С одной стороны, эти авторы рассматривают постмодернизм как «вызов — в духовной, политической, религиозной и культурной областях» 18, брошенный традиционной христианской культуре, с другой — как неизбежное направление модернизации христианства. Основное внимание, как западными, так и отечественными авторами, поднимающими вопрос о соотношении современной религиозной ситуации постмодернистским ценностям, уделяется проблеме модернизации традиционных религий как следствия общей культурной атмосферы современного мира, в то время как культурологическая составляющая философских оснований постмодернизма и религиоведческая специфика нетрадиционных религий не находят отражения в указанных исследованиях. Выделить авторов, которые специально рассматривают проблему «нетрадиционных культов в контексте постмодернизма» с точки зрения светского религиоведения, представляется невозможным. При анализе причин возникновения религий «Нового века», практически все исследователи в той или иной мере затрагивают вопрос о социо-экономическом, этическом и психологическом влиянии, оказываемом изменениями, произошедшими в современной культуре, на особенности формирования новых нетрадиционных культов. Но данные изменения не признаются сущностными характеристиками культуры постмодерна. Более того, некоторые авторы категорически отрицают возможность рассмотрения новых религиозных движений в контексте постмодернистского мировидения. Например, Б. Фаликов в статье «Новые религии в России» утверждает, что новые религии чужды философии постмодернизма, так как целиком опираются на универсальные мифологические представления, а «тем самым принадлежат прошлому» 19. Указывая на возможные варианты снятия серьезной философской и религиоведческой проблемы взаимной корреляции современной культуры и новых религиозных движений в системе «культура — общество — религия», данный подход ни в коей мере не проясняет ее сути.
14 Горичева Т. Православие и постмодернизм. JL, 1991. Горичева Т. Христианство и современность. Спб., 1994.
15 Здор А. В. Православная духовная традиция и культура постмодернизма // Гуманитарные исследования: Альманах. Уссурийск, 2000. Выпуск 4. С. 101−107.
16 Пендикова И. Г. Этика благодати как культурный принцип и особенности постмодернистской эпохи // Вестник Омского отделения Академии гуманитарных наук. Омск, 2000, — № 4. С. 181−185.
17 Рормозер Г. Ситуация христианства в эпоху «постмодерна» глазами христианского публициста // Вопросы философии. — М., 1991., № 5. С. 75−86.
18 Там же. С. 75.
Большое количество работ, вышедших на Западе, посвящено вопросу о новых религиозных движениях в контексте основных противоречий современного.
20 индустриального общества. Исследования таких специалистов как Х. Кокс, Т. Роззак21, М. Килченстайн22 затрагивают вопросы влияния, оказываемого современной культурой на религии «Нового века». Они придерживаются взгляда на органичность формирования новых нетрадиционных культов в пространстве современной культуры, связывая этот факт с процессами зарождения «новой мистической религиозности» 23 и нового типа секулярной религии24. Более критичный взгляд на сущность нетрадиционных культов прослеживается в работах Ф. Данера25, Р. Енрофа26, М. Труззи27, Р. Уоллиса28. Они указывают на опасности для психического и физического здоровья, связанные со следованием образу жизни и принятием учения того или иного нового религиозного движения. Самое большое внимание проблеме отрицательного влияния новых религиозных движений на своих последователей уделяется авторами, работающими в рамках, или в тесном сотрудничестве с международным «анти-культовым движением», включающим в себя «антикульти-стов», критикующих современные нетрадиционные культы с научной или светской точки зрения, и «контркультистов», доказывающих теологическую несостоятельность новых религиозных движений. Классикой этого направления стали исследова.
29 30 31 ния У. Мартина, Д. Макдауэлла и Д. Стюарта, Т. ГондоуЛ К анти-культистскому направлению в исследованиях современных нетрадиционных культов примыкают работы, написанные с точки зрения психиатрии и девиантной психологии32.
Противоположный подход к сущности «новой мистической религиозности» прослеживается в работах футурологов, анализирующих тенденции изменения.
19 Фаликов Б. Новые религии в России // Церковно-общественный вестник, № 3, 1996.
20 Сох, Н. Turning East. N.Y., 1977.
21 Roszak, Т. Macking the counter-culture. N.Y., 1976.
22 Kulchenstein M.J. Extremes of the contemprory communal frontiers utopies: The American experience. N.Y., 1978.
23 Roszak, T. Macking the counter-culture. N.Y., 1976. P. 164.
24 Cox, H. Seduction of the Spirit. London, 1974. P. 123.
25 Daner, F. The American children in Crishna. N.Y., 1974.
26 Enroth, R. Youth brainwashing and the extremist cult. N.Y., 1977.
27 Truzzi M. Towards a sociology of the occults Notes in modern witchcraft // Religious movements in contemprory America. Princeton, 1974.
28 Wallis, R. The elementary forms of the New Religions Life. London, 1983.
29 Мартин Уолтер. Царство культов. М., 1993.
30 Макдауэл Д., Стюарт Д. Обманщики. Во что верят приверженцы культов. Как они заманивают последователей М., 1995.
31 Т.Гандоу. Империя преподобного Муна. Москва-Клин, 1995.
32 Bromley D., Shupe A. The modern North American Anti-cult Movement, 1971;1991 // Anti-cult Movements in cros-cultural perspectives. N.Y., 1994. P. 3−31.
33 современного индустриального общества. Такие исследователи, как Д. Белл, З. Бзежински34, Э. Тоффлер35, Дж. Нэсбит36, считают, что индустриальное общество переживает необратимые изменения, а новые религии представляют собой ростки будущего общества. Схожей точки зрения придерживается известный историк и феноменолог религии М. Элиаде, утверждая о зарождении новой парадигмы общественного сознания.37.
Значительное место тема специфики нетрадиционных культов занимает в работах отечественных религиоведов и историков религии. Большой вклад в изучение различных сектанских движений, возникающих в качестве оппозиции по отношению к официальному православию, внесли Н. Руднев, Е. Е. Голубинский С.А.Токарев, А. И. Клибанов, Б. А. Рыбаков, П. Л. Яроцкий и другие исследователи.
В России, начало изучения новых религиозных движений было положено в то работах таких известных отечественных религиоведов, как Л. Н. Митрохин, П.С.Гуревич39, Е.Г.Балагушкин40. Также можно выделить исследования И.Р.Григулевич41, Д.Е.Фурмана42, К. Привалова43. Сущность «возрождения мистицизма» данные авторы усматривали в социально-экономических особенностях, присущих западному обществу. По существу, их подход мало чем отличался от подхода большинства западных исследователей этого феномена. Причины появления новых нетрадиционных культов усматривались в изменениях, происходящих в современном (капиталистическом) обществе. Разными были выводы, сделанные на основании такого подхода. Если западные религиоведы и футурологи считали новую религиозность (Т.Роззак) предвестием смены культурных типов (капиталистическое общество — информационное общество, индустриальное обществопостиндустриальное общество), то отечественные исследователи данного вопроса.
33 Bell, D. The corning of post-industrial society. N.Y., 1973.
34 Brzezinsky, Z. Between two ages. Americas role in the technetronic era. N.Y., 1970.
35 Toffler, A. The third wave. N.Y., 1980.
36 Nesbit, J., Aburdene, P. Megatrends 2000: ten directions for the 1995. N.Y., 1990.
37 М.Элиаде. Моды культуры и история религий // Философские науки. 1995. № 5−6.
38 Митрохин J1.H. Религиозные культы в США. — М., 1984; Митрохин JI.H. Религии «Нового века». М., 1985.
39 Гуревич П. С. Возрожден ли мистицизм? М., 1984; Гуревич П. С. Нетрадиционные религии на Западе и Восточные религиозные культы. М., 1985.
40 Балагушкин Е. Г. Нетрадиционные религии в странах Запада и их влияние на молодежь. М., 1980; Балагушкин Е. Г. Критика современных нетрадиционных религий: истоки, сущность, влияние на молодежь Запада. М., 1984.
41 Григулевич И. Р. Пророки «новой истины». Очерки о культах и суевериях современного капиталистического мира. М., 1983.
42 Фурман Д. Е. Трагедия Джонстауна и американские секты // США: экономика, политика, идеология. 1979. № 6, Фурман Д. Е. Религия и социальные конфликты в США. М., 1981.
43 Привалов К. Секты — досье страха. М., 1987. рассматривали религии «Нового века» как форму социального протеста, одну из разновидностей классовой борьбы. На наш взгляд, обе точки зрения имеют право на существование, так как ни одна из них не отражает всех граней трансформации современного пространства культуры. Предсказания западных футурологов так и не сбылись, постиндустриальное общество (в той форме, в какой его проектировали теоретики) нигде не было построено, а классовые конфликты превратились в один из видов философских предположений, столь же истинных, как и все остальные.
В девяностые годы XX века появилось большое количество публикаций, посвященных анализу специфики новых религиозных движений, действующих на территории современной России. Различные аспекты этой проблемы освещались в статьях В.С.Пудова44, Б.З.Фаликова45, С.Б.Филатова46, А.Л.Буряковского47, Т.И.Сусловой48, А.В.Гайдукова49, М.И.Сляднева50 и некоторых других авторов.
Продолжают исследования новых религиозных движений в контексте российской и мировой культуры известные специалисты в этой области.
51 52.
Е.Г.Балагушкин и И. Я. Кантеров, создатель авторского курса «Новые религиозные движения и культы», введенного в качестве самостоятельной дисциплины на отделении религиоведения МГУ им. М. В. Ломоносова. Появляются и новые исследователи, такие как Т.Н.Кузнецова53, Г. Ю.Бакланова54, Л.И.Григорьева55, вносящие серьезный вклад в изучение современных нетрадиционных культов. Так, Т. Н. Кузнецова исследует организацию и учение «Церкви Объединения» как замкнутую социо-культурную общность. Л. И. Григорьева акцентирует внимание на актуальных проблемах государственно-правового регулирования деятельности новых религиозных движений.
44 Пудов B.C. Кришнаиты в СССР // На пути к свободе совести. М., 1998. С. 468−480.
45 Фаликов Б. З. Неомистицизм в СССР // На пути к свободе совести. М., 1998. С. 480−492.
46 Филатов С. Б. Нет свободы без свободы совести //Религия и демократия. М., 1996.
47 Буряковский A.JI. Новые религиозные сообщества и будущее человечества // Религия и свободомыслие в культурно-историческом процессе. Спб., 1991. С. 178−183.
48 Суслова Т. И. Тоталитарные секты и духовная защита личности // Православие и Россия: прошлое, настоящее, будущее. Томск, 1998. С. 37−38.
49 Гайдуков А. В. Политические аспекты возникновения неоязычества в России // Герценовские чтения 1997. Актуальные проблемы социальных наук. Спб., 1998. С. 157−160.
50 Сляднев М. И. «Тоталитарная секта»: к проблеме аксиологического отношения к понятию // Уральский регион как социум. Челябинск, 1998. С. 37−38.
51 Балагушкин Е. Г. Нетрадиционные религии в современной России. 4.1. М., 1999.
52 Кантеров И. Я. Новые религии в России и молодежь // «Свеча-97» , — Архангельск, 1997. Кантеров И. Я. Новые религиозные движения в США и России: сравнительный анализ // Религиоведение. № 1. 2001. С. 61−73.
53 Кузнецова Т. Н. Мунизм: вероучение, религиозная практика и образ жизни последователей Муна. М., 1999.
54 Бакланова Г. Ю. Православная церковь Божией матери «Державная». М., 1999.
55 Григорьева Л. И. Идея русской соборности и соверменное сектанство // Индивидуализм, коллективизм, соборность в структуре русской духовности. Комсомольск-на-Амуре. С. 74−76.
За последние пять лет в различных областях гуманитарных дисциплин было написано несколько диссертациий, посвященных теме новых религиозных движений. Психолог Д. Г. Курачев исследовал вопрос о психологических особенностях последователей «Международного общества Сознания Кришны» 56. Он пришел к выводу о психологических отклонениях у всех рядовых последователей этого движения. Две диссертации были посвящены выявлению специфики неоориентали-стских нетрадиционных культов. Авторы этих работ уделили внимание особенностям функционирования некоторых новых религиозных движений на территории современной России57. Проблемы общего социально-философского анализа современных нетрадиционных религий исследовали В. И. Ибрагимов и Д. Ю. Копысов, рассматривающие их как факторы угрозы общественной безопасности. Однако, если В. И. Ибрагимов привел серьезную теоретическую аргументацию своих тезисов58, то Д. Ю. Копысов, критикуя «устаревшие методологические позиции» Е. Г. Балагушкина, ограничился утверждениями о некоторых, на его взгляд, определяющих чертах новых религиозных движений, таких как «похожесть на мировые религии, но с меньшим числом последователей» 59. В 2000 г. Л. И. Григорьева защитила докторскую диссертацию, в которой продолжила исследование правовых аспектов диалога с новыми религиозными движениями и предложила свой вариант критерия для определения нового религиозного движения («оригинальные источники вероучения» 60). Таким образом, можно сделать вывод, что за последнее десятилетие сформировалось новое самостоятельное направление в отечественном религиоведении, изучающее различные аспекты проблемы, связанной со спецификой и ролью в современной культуре нетрадиционных религий.
Вопрос о содержании термина «постмодернизм» и особенностях культуры постмодерна рассматривается в работах отечественных философов и историков философии Н. С. Автономовой, А. В. Гулыги, И. П. Ильина, М. С. Кагана, Г. С. Кнабе,.
56 Курачев Д. Г. Психологические особенности самообразования юношей и девушек из религиозного движения «М.О.С.К.»: диссертация на соискание степени кандидата психологических наук. М., 1997.
57 Рязанова С. В. Диалог Запада и Востока и феномен неоориенталистских культов.- Ожиганова А. А. Восточные философско-религиозные учения и практики в современной России: на примере г. Москвы: диссертация на соискание степени кандидата исторических наук. М., 2000.
58 Ибрагимов В. И. Новые религиозные движения в духовной жизни современного общества: диссертация на соискание степени кандидата философских наук. Н. Новгород, 2001.
59 Копысов Д. Ю. Сущность и специфика современных нетрадиционных религий.: диссертация на соискание степени кандидата философских наук. М., МГУ им. М. В. Ломоносова. Философский факультет, кафедра философии религии и религиоведения., 1994.
Н.Б.Маньковской, В. А. Подороги, В. Н. Фурса и некоторых других авторов. В западной философии большинство исследователей постмодернизма являются, одновременно, его ведущими представителями. В контексте данной диссертации, их работы рассматриваются как существенные элементы базовых теоретических и культурных оснований постмодернизма, выступая в качестве одного из объектов анализа. Тем не менее нельзя не упомянуть работы таких философов, как В. Велш61,.
62 63.
И.Хассан, Ю. Хабермас, которые рассматривали особенности философии постмодернизма, выходя за его эпистемологические рамки.
Объектом нашего исследования являются новые религиозные движения как феномен современной культуры. Религиозная система «учение — ритуал — институа-лизация» нетрадиционного культа рассматривается в контексте основных культурных парадигм современности. Предметом исследования является специфика и механизмы корреляции сущностных характеристик новых религиозных движений с двумя основными проектами социально-философского дискурса начала XXI векапроектом модерна и проектом культуры постмодерна. Выделенный предмет исследования, а именно соотнесение двух идеальных культурных типов с реальными феноменами культуры, обусловливает необходимость обратиться к магистральной теме современной философии культуры — к проблеме диалога, как средства межкультурной коммуникации. В этой связи, мы обращаемся к работам отечественных философов С. С. Аверинцева, М. М. Бахтина, В. С. Библера, в которых раскрывается специфика пространства диалога культур. Наиболее значимые идеи, касающиеся проблемы диалога, в западной философии выдвинуты такими философами, как М. Бубер, Х. Ортега-и-Гассет, Ю.Хабермас. Основное внимание в их работах уделяется особенностям экзистенциального и онтологического смысла «состояния вопрошания» и логико-структурному анализу коммуникативных процессов.
Для определения места религий Нового века в контексте культуры постмодерна представляется целесообразным осуществить сравнительный анализ мировоззренческих установок новых нетрадиционных культов и двух фундаментальных концептуализаций современной культуры (модерн и постмодерн).
60 Григорьева Л. И. Религии «Нового века» в современной России: социально-философский анализ. Диссертация доктора философских наук. М., Российская Академия Государственной Службы при Президенте РФ., кафедра религиоведения., 2000. С. 51.
61 Велш В. «Постмодерн». Генеалогия и значение одного спорного понятия // Путь. 1992. № 1.
62 Hassan I. The right promethean fire: Imagination, science and cultural change. Urbana, 1980.
63 Хабермас Ю. Демократия, нравственность, разум: московские лекции и интервью. М., 1995.
Цель данной работы состоит в том, чтобы определить статус новых религиозных движений во взаимосвязи культурных парадигм модерн — постмодерн, выявить специфику статуса религий Нового века относительно постмодерных проектов культуры и определить степень их социокультурной корреляции. Для осуществления этой цели необходимо решить ряд задач.
Во-первых, выделить группу вопросов, затрагивающих основные мировоззренческие проблемы современности (например, кризис самоидентичности, отношение к политическому, социальному, экономическому, экологическому положению в мире и т. д.) и рассмотреть, каким образом указанные вопросы решаются в рамках проектов культуры постмодерна и концептуального ядра религий Нового века.
Во-вторых, поставить проблему метафизических оснований концепции постмодернизма и корпуса представлений нетрадиционных культов.
В-третьих, раскрыть особенности антропологических, историко-философских, культурологических, педагогических установок, определяющих специфику проектов культуры постмодерна и сущностные характеристики новых религиозных движений.
При решении указанных задач в рамках диссертационного исследования, целесообразно рассмотреть следующие вопросы, непосредственно связанные с основной проблематикой работы:
— проанализировать методы и подходы к определению «нового религиозного движения» как религиоведческого понятия;
— рассмотреть и проанализировать основные критерии, применяемые при построении типологии религиозных организаций, в частности, новых религиозных движений;
— уточнить понятия «нетрадиционный культ», «новое религиозное движение», «религии «Нового века» «.
— на основании разведения основных понятий, связанных с проблемой «новой религиозности» (Р.ГвардиниТ.Роззак), предложить корректную, в рамках данного исследования, типологию нетрадиционных культов.
Для формирования методологического подхода к решению проблемы определения статуса новых религиозных движений в контексте культуры постмодерна, автор использует научные приемы, соответствующие характеру междисциплинарного исследования, взяв за основу методологическую базу, выработанную в рамках светского религиоведения. Особенность данного комплексного подхода заключается в обязательной верификации любых спорных результатов, полученных с помощью приемов превалирующих в других науках (культурологии, психологии, социологии), методами религиоведения. Особое внимание уделяется общефилософским принципам экстраполяции и диалогизма, как соответствующим сложному, многоуровневому характеру поставленной цели. В связи с решением отдельных задач, применяются идеи и приемы, выработанные в рамках философии религии и приемы психологии, социологии, феноменологии религии. Значительная роль отводится методам структурно-функционального и структурно-морфологического анализа, типологического анализа, феноменологической дескрипции. Все перечисленные подходы, методы и приемы опираются на принципы научного исследования, сводящиеся к идеологически не ангажированному изложению материала.
Эмпирическая база исследования. Приемы включенного наблюдения в таких филиалах новых религиозных движений, как «Церковь Объединения», московская «Церковь Христа». Личные беседы (метод опосредованного интервьюирования) с отдельными последователями «Свидетелей Иеговы», «Церкви Христа», «Церкви Объединения». Изучение и анализ вероучительной литературы, периодики, CD-записей, распространяемых новыми религиозными движениями.
Научная новизна работы заключается в применении диалогического подхода к изучению современных нетрадиционных культов, в частности к анализу вероучительных и эзотерических текстов (главы II, III). Основной прием, использующийся автором диссертации для выявления сущностных характеристик новых религиозных движений — религиоведческий эксперимент, в ходе которого религиозные феномены интерпретируются в рамках заданного культурологического контекста. В процессе исследования получены следующие научные результаты:
— проведен содержательный анализ понятийного аппарата, относящегося к объекту исследованиясодержательный анализ типологии новых религиозных движений;
— предложен и обоснован новый формально-логического критерия для определения рассматриваемого феномена;
— уточнены понятия «нетрадиционный культ», «новое религиозное движение», «религия «Нового века» «на основании выдвинутого автором критерия;
— проведен сравнительный анализ двух феноменов, характеризующих современную духовную культуру — «новой религиозности» и «постмодернистской чувствительности», выявлены точки соприкосновения и принципиального расхождения между этими феноменами;
— выявлена качественная специфика новых религиозных движений, заключающаяся в наиболее полном, по сравнению с традиционными религиями, отражении основных мировоззренческих, социально-экономических, аксиологических коллизий современности;
— проведен анализ конкретных проявлений «повышенной чувствительности» современных нетрадиционных культов по отношению к радикальным культурным инновациям;
— объяснен коррелятивный, взаимозависимый характер диалога между новыми религиозными движениями и другими феноменами современной культуры;
— выявлены некоторые метафизические основания центральных идей, исходящих из группы новых религиозных движений и обоснована сущностная схожесть всего многообразия нетрадиционных культов.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Использование диалогической модели к исследованию новых религиозных движений позволяет получить результаты, актуальные для расширения методологических принципов и установок современного религиоведения. Содержание и выводы диссертации могут быть использованы религиоведами, культурологами, философами при изучении и освещении проблем определения сущностных и качественных характеристик традиционных и нетрадиционных религий, а также для выявления специфических черт взаимной корреляции религиозной сферы жизни с культурным пространством современности. Идеологическая неангажированность исследования помогает избежать односторонних и эпистемологически некорректных оценок рассматриваемых религиозных феноменов.
Апробация исследования. Отдельные положения и результаты диссертационного исследования были изложены автором на 1-й международной конференции «Текст: восприятие, информация, интерпретация» (РосНоУ, 27−29 мая 2002) и на международной конференции «Человек — Культура — Общество» (МГУ им.
М.В.Ломоносова, 13−15 февраля 2002). По материалам работы опубликовано 3 и сдано в печать 2 статьи.
Выбор религиозных групп и организаций, представленных в качестве объекта религиоведческого и культурологического анализа, определяется установкой автора на диалогический подход к изучению современной культуры. Основное внимание уделяется деноминации протестантского типа, не относящейся к корпусу новых религиозных движений, «Свидетели Иеговы», неотрадиционной (см. # 1.3.2) синкретической религии «Церковь Объединения» и различным течениям религий «Нового века». Группы, входящие в движение «Нью Эйдж», различаются по способам, которыми они ведут человека в новый мир, но все они сходятся на постулировании необходимости изменения человека и его жизненного мира. По словам М. Элиаде, «они представляют молодежную культуру и выражают всеобщее увлечение оккультизмом более ясно и отчетливо, чем другие, более ранние организации, вроде Теософского или Антропософского Обществ» 64. Данные движения предлагают широкий спектр оккультно-мистических техник, современных психологических практик, дополненных самыми различными идеями от вегетарианства до астрологии.
В советском религиоведении, начиная с Л. Н. Митрохина, принято отождествлять понятие «религии «Нового века» «со всеми типами НРД. Более поздние отечественные исследования рассматривают явление религий «Нового века» как самостоятельное направление в рамках НРД65. Мы будем придерживаться второй точки зрения. Для определения качественной специфики религий «Нового века» как явления культуры постмодерна, в данной работе будут привлекаться материалы следующих религиозных, религиозно-просветительских и духовно-оздоровительных центров: «Путь к себе», «Ямское поле», «Здесь и сейчас», «Разумный мир», «ДЭИР» и некоторых других объединений. Также будут использоваться тексты, исходящие из корпуса движений, объединенных вокруг «Российского Теософского Общества» и книги основателя «Теософического Общества» Е. П. Блаватской и создателя Института Развития Человека Г. И. Гурджиева. Кроме того значительное внимание обращается на работы «современных эзотерических писателей» С. Н. Лазарева,.
64 М.Элиаде. Оккультизм, магия и моды в культуре. М., 2002. С. 105.
65 Напр., И. Я Кантеров. Новые религиозные движения в США и России. // Религиоведение. № 1. 2001. С. 62.
А.Свияша, П. Светлого, В. Жикаренцева и других авторов, объединивших вокруг себя большое количество последователей.
Прежде чем исследовать вопрос о месте нетрадиционных культов в контексте культуры постмодерна, необходимо определить используемые в работе термины «постмодернизм», «культура постмодерна», «нетрадиционные культы», религии «Нового века», «новые религиозные движения», дать типологию религиозных групп и современных нетрадиционных культов. Этому будет посвящена первая часть исследования;
Во второй части рассматриваются причины возникновения и главные характеристики религий «Нового века», обозначаются тенденции демодернистского характера в вероучительных системах нетрадиционных культов, а также выявляются ключевые противоречия между мировоззренческими установками религий Нового века и культуры постмодерна.
В третьей части рассматривается вопрос о характере и степени конгруэнтности современных нетрадиционных культов проектам культуры постмодерна.
Заключение
.
Право эпох, — пишет П. Козловский, — это право поколений на собственное.
ООО оформление, изображение своего времени и мира". В диссертационной работе «» Религии Нового века" в контексте культуры постмодерна" мы сопоставили два дискурса, две картины мира, каждая из которых занимает собственную нишу в современной культуре и, в то же время, находится в состоянии контекстуального диалога с миром и друг с другом. Решение вопроса о месте современных нетрадиционных культов в постсовременной культуре требует выяснить характер этого диалога и рассмотреть его социокультурные следствия. Попытка религий «Нового века» выдать себя за явление, находящееся по ту сторону современных, зачастую отвратительных и «слишком человеческих» конформистских ценностей и установок, нуждается в тщательной проверке. Анализ концептуальных и организационных черт религий «Нового века» позволяет выявить тот факт, что агрессия и неприятие современных форм социально-политической и экономической организации общества может выступать как завуалированное стремление к основе и причине такой организации — стремления к власти. Желание разрушения «христианского мира» и воздвижения на земле Царства Небесного берет начало в структурах сознания и характера именно современного человека, гражданина эпохи модерна. Духовный аскетизм и высвобожденная сексуальность часто выступают оборотными сторонами одного и того же культурного явлениялейтмотивом многих НРД является тема коммунитарности, а основой некоторых — тема физиологической любви. Эти и многие другие вопросы необходимо решить для определения места новой религиозности в культурном пространстве современности. И только затем можно ставить проблему аксиологической, ценностной интерпретации таких «культурно неопределенных» явлений. Напрашивающиеся оценки НРД как тоталитарных, опасных для психики, как разрушающих духовность и т. п., могут оказаться правильными, а могут и необоснованными.
Культура постсовременности — только один из аспектов действительности, только одна из концепций, претендующих на разрыв с традиционным и очевидно много ошибочным видением мира. Ее можно принимать или не принимать, но.
388 Козловски П. Культура постмодерна. М., 1997. С. 66. невозможно не замечать тех социокультурных оснований, которые послужили колыбелью для постсовременной картины мира. С другой стороны, возникает вопрос, насколько совершенна предлагаемая альтернатива, в том числе альтернатива, предлагаемая религиями «Нового века», не есть ли это другой вариант незавершенного модерна? Эта философская тревога, на наш взгляд, может служить обоснованным оправданием сведения вместе двух, на первый взгляд автономных, концептуализаций действительности.
Рассмотренные в данном исследовании противоречия в организационных структурах, концептуальных моделях, поведенческих и ценностных установках современных нетрадиционных культов указывают на расположение последних на грани двух взаимосвязанных проектов культуры — модернистского и постмодернистского. Выделенные в ходе исследования черты религий «Нового века», являются доведенными до логического конца, но не до исторического финала установками и ценностями эпохи модерна, «пределы которых, как пишет П. Козловский, становятся все отчетливее в современную и постсовременную эпоху» 389.
Выполняя основные задачи исследования, прежде всего мы проанализировали существующие классификации и типологии НРД, для того чтобы уточнить содержание понятий «НРД», «религия «Нового века» «, «нетрадиционный культ». Отталкиваясь от всего многообразия концепций и подходов к данной проблеме, мы выдвинули собственные дефиниции указанных понятий, основанные на применении приемов классической логики determinatio и divisio. Затем нами были проанализированы причины устойчивого развития НРД. Помимо разнообразных социальных, экономических, психологических причин, мы выделили социокультурное основание популярности НРД. На наш взгляд, в современной культуре происходит трансформация сакрального, выражающаяся в процессах демифологизации, секуляризации, десакрализации. Иерофания и теофания перестают быть легитимизирующими принципами повседневности. Профанное самоопределяется с помощью другого профанного (а не священного), создавая замкнутую плюралистичную систему, не требующую иных обоснований. Вытесняясь в область коллективного бессознательного, (то есть в область крипторелигиозных потребностей), сакральное определяет рождение моды на иррациональное мировоззрение, лишенное мифологического.
389 Козловски П. Миф о модерне. — М., 2002. С. 97.
146 измерения (например, модифицированные ориенталистские психотехники, «эзотерику для домашнего применения», «новый герметизм»).
Феноменологический анализ НРД позволяет сделать вывод, что религии, выделяемые в качестве «нетрадиционных», обладают теми же чертами и особенностями, что и развитые традиционные религии. Основные структурно-морфологические черты НРД — коммунитаризм, харизматизм и апокалипсизм их учений и поведенческих практик — рассмотренные в отношении к концептуальному ядру современной культуры, могут быть сведены к единым корням утопического мировидения, свойственного дискурсивно-разумному способу постижения действительности в проектах модерна. Социальные установки НРД также вполне традиционны для большинства религиозных систем, зарождающихся и существующих во времена культурных катаклизмов. Мы выделили такие типы отношений НРД к социуму и культурному окружению, как инновация, ретритизм, мятеж, свойственные большинству НРД. Однако, в ходе исследования был выявлен факт значительных отличий религий «Нового века» от остальных типов НРД на всех уровнях религиозной системы (доктрина, практика, ритуал, организация). На основании этого наблюдения, мы предположили, что если НРД действительно качественно отличаются от традиционных религий, а также от всех нетрадиционных культов, возникавших на протяжении истории человечества, то причины и содержание данного отличия могут быть выявлены и обоснованы только через соотносительный анализ религий «Нового века» с возникшей в 50−70-х годах новой картиной мира. Следовательно, качественная новизна остальных типов НРД может быть определена, исходя из тех различий и общих моментов, которые разделяют или сближают их с религиями «Нового века». Перед тем как приступить к решению поставленной проблемы, было необходимо подробно рассмотреть НРД в качестве феномена, порожденного культурой модерна, чтобы прояснить основания проекта постмодерна.
На примерах решения антропологических, педагогических, историософских вопросов во второй части исследования мы рассмотрели каким образом исходная культурная ситуация — ситуация отчуждения (аномии) — преломляется в ее рефлективных отображениях в рамках «ново-религиозного» мировоззрения и «постмодернистской чувствительности». Основное, что необходимо было сделать для проведения такого сопоставления — выделить те культурные парадигмы, на.
147 основании которых развертывается тот или иной вариант прочтения культуры. П. Козловски, в работе «Культура постмодерна» представляет магистральную тему диалога культур модерна и постмодерна по схеме «техноморфизм versus антропоморфизм», то есть социокультурный принцип принятия решений против техно-морфного, экономико-технического принципа. Согласившись с такой формализацией рассматриваемых культурных ситуаций и показав характер возвращения «антропологической тревоги» в культурное пространство постсовременности, ввиду специфики нетрадиционных культов по отношению к породившему их проекту модерна, мы обратились к альтернативной схеме диалога культур: «утопизм versus мифологизм», дополнив ее вспомогательной схемой «функционализм versus субстанционализм». На наш взгляд, НРД как субъекты эпохи модерна апеллируют к первому термину антитезы, а постмодерн является порождающей ситуацией и одновременно рефлексией на культурный последствия развертывания второго термина.
Анализ характера решения антропологического вопроса в рамках НРД и проекта культуры постмодерна позволил сделать вывод о том, что утопизм как социокультурная парадигма влечет за собой функционализм как способ приписывания человеку жизненного смысла, а мифологическая (контекстуальная) установка предполагает субстанциональную (пост-антигуманистическую) интерпретацию человека. Таким образом, выявилось коренное различие между человеком-функцией в ситуации утопии и субстанциональным человеком в ситуации мифа. НРД воспринимают человека как комплекс функций, актуальных для осуществления абсолютных целей. В частности, мы указали на принципиальное расхождение между исследуемыми картинами мира в решении вопроса о формировании и самоформировании человекаесли в основе педагогических взглядов проекта культуры постмодерна лежит идеал творческого понимания и ответственного выбора, то в основе образовательных практик НРД — идеал унификации и вписывания в идентичность.
Историософские взгляды в учениях НРД тяготеют к эквифинальному пониманию феномена истории как развертывания мирового времени по направлению к конечной ситуации: эсхатологизм НРД выступает в этом контексте как коррелят утопической установки в противоположность контекстуальному и многовариативному прочтению истории в культуре постмодерна. Стремлению к завершению в проекте модерна противостоит теория «постмодерна как выигрыша времени», дающая шанс развитию культуры по ту сторону апокалипсизма и нигилизма.
Таким образом, мы пришли к выводу о конститутивном характере включенности НРД в контекст культуры модерна. Кроме того, современные нетрадиционные культы не обнаружили в себе никаких черт (если абстрагироваться от хронологического и стилистического критерия), которые позволили бы отличить их от большинства развитых традиционных религий.
Анализ религий «Нового века» в контексте культуры постмодерна выявил, на наш взгляд, те сущностные характеристики НРД, которые являются основанием для рассмотрения последних в качестве специфической и автономной группы среди всего корпуса разнообразных религиозных систем.
Использование диалогической объяснительной модели при решении вопроса о месте НРД в контексте постсовременности, позволяет выявить не только коренные противоречия между новорелигиозной и постмодерной картинами мира, но и те противоречия, которые присущи самим НРД, и которые дают основания для введения последних в контекст проекта культуры постмодерна.
Религии «Нового века», на наш взгляд, фундированы следующими особенностями современной культуры: (1) противоречием между глобализацией / интеграцией (геополитический аспект) и индивидуализацией / индивидуацией (социокультурный аспект), (2) плюралистичностью коммуникативных процессов / мозаичностью жизненного мира, (3) избыточной рационализацией / виртуализацией действительности. В постмодернистской картине мира данные черты интерпретируются как (1) гедонизм, персонализм, нарциссизм субъекта культуры, (2) аксиологический / эпистемологический плюрализм, (3) пси-культура / клип-культура и поиск новых форм идентичности. Анализ религий «Нового века» в контексте данных особенностей постсовременной культуры позволил нам сделать следующие выводы:
1. Религии «Нового века» свободны от эквифинального и утопического понимания развития человеческого духа и земной истории. Во главу угла ставится проблема эволюции человека, рассматриваемая через призму оккультно-мистического и эзотерического мировидения.
2. Религии «Нового века» характеризуются синтетической связью циклично-мифологического мировидения с линейно-историцистским отношением к проблеме катастрофизма.
3. Религии «Нового века» предлагают проекты совершенной (концептуально и мистически легитимизированной), но не священной (лишенной сакрального смысла) истории.
4. Отличие коммунитарных установок религий «Нового века» от других типов НРД и традиционных религий заключается в том, что вступая на путь самосовершенствования и достижения морально-антропологической целостности, человек ощущает себя духовно свободным.
5. Концепции самоосуществления в религиях «Нового века» сводятся к единой системе мировоззренческих постулатов, основанных на базовых принципах постсовременной культуры (персонализм, плюрализм, нарциссизм) — идеальные цели достижения культурной самоидентификации парадоксальным образом дополняются и фундируются гедонистическими установками на достижение статутных благ.
6. Религии «Нового века» позволяют своим последователям обрести личностный смысл существования не выходя за рамки рационально-утилитаристских установок культуры потребления.
7. Противоречие между принципами негации субъективности и утилитаристскими потребностями приводят к постулированию этического индифферентизма в доктринах религий «Нового века» .
8. Религии «Нового века» не принимают ответственности за последствия работы с сознанием последователя.
9. Религии «Нового века» могут быть рассмотрены в качестве своеобразных игровых стратегий, легитимизированных базовыми установками культуры постмодерна. Не определяющие вхождение в культуру постмодерна, но значимые черты НРД связаны с их маргинальным культурным (неконгруэнтность традиционным ценностям общества) и психологическим (детскость, «остраненность», децентрация сознания) статусом.
10. Принцип «единой трибуны» в религиях «Нового века» является выражением плюралистичности современной культуры и, в то же время, объясняет специфику подхода современных нетрадиционных культов к решению проблемы наделения своих последователей неординарным субкультурным статусом.
11. Эпистемологическим обоснованием синтетического характера религий «Нового века» выступает холистический принцип единства материального и духовного, который на герменевтическом уровне проявляется в стремлении к интерпретации материальных процессов — в терминах иррационального, религиозного, мифологического дискурсов, а феноменов духовного и психического мира — на языке современной науки.
12. Отличительная особенность «нью-эйджевских» проектов эволюции человека — эклектичное по форме и органичное (в рамках культуры постмодерна) по результатам воздействия смешение стиля и постулатов современной неклассической науки с методами и принципами, выработанными традиционными религиями.
Выявляя качественную специфику всех типов НРД, мы опирались на указанные выше черты религий «Нового века», проверяя степень и характер конгруэнтности тех или иных НРД выделенным в ходе исследования характеристикам «нового мистицизма» .
Таким образом, мы проанализировали морфологические и структурные противоречия в структуре НРД, обращая особое внимание на сосуществование в рамках одних и тех же нетрадиционных культов явлений антирационализма и техноморф-ных рационализации, эклектизма, как свидетельства контекстуальное&trade-, и утопизма, не терпящего контекста. Рассмотрение НРД в качестве стратегий самоосуществления, а их методов, как варианта жизненной помощи, выявило присущее им стремление к унификационизму и утопическому телеологизму.
Подробно были рассмотрены те особенности современных нетрадиционных культов, которые дают основания для интерпретации их как маргинальных культурных образований. Социально-политические взгляды культов раскрываются как альянс крайне правых и крайне левых убеждений, привлекающий новых культурных маргиналов — средний класс, утерявший связь с культурным контекстом. В ходе работы были выявлены такие особенности психологии последователя НРД как антидискурсивность и инфантилизм, «остраненность» и расструктуриро-ванность сознания, рассмотренные как стремление к маргинальному мировидению, ускользающему от привычного, одобренного обществом дискурсивно-разумного способа жизни.
В связи с этим вопросом мы обратились к рассмотрению еще одного варианта проекта культуры постмодерна, отличному как от классического постмодернизма постструктуралистского и деконструктивистского характера, так и от «эссенциаль-ного» постмодернизма П. Козловски и от хаотологии Ж.Липовецки. Комплекс апокалиптических представлений современных нетрадиционных культов был подвергнут анализу относительно «катастрофической» концепции истории, представленной в работах Т.Горичевой. Также была рассмотрена проблема «маргинальной свободы»: каким образом она проявляется в рамках НРД. При этом, основной акцент делался на категорию «юродивости», предложенной Т. Горичевой в качестве основания интерпретации современной культуры. Образ жизни последователей нетрадиционных культов кардинально отличается от моделей поведения, выработанных в рамках проекта культуры постмодерна по ряду признаков: отказ от ответственности, безоговорочное принятие заданных норм и установок, ориентация на абсолютную ценность. Тем не менее, стремление последователей НРД «к маргинальной свободе» (одной из основных категорий культуры постмодерна) позволяет рассматривать их как полноправных субъектов постсовременной культуры.
Промежуточное положение современных нетрадиционных культов между двумя проектами культуры — модерна и постмодерна — объясняет факт конгруэнтности новорелигиозных учений именно критическим установкам культуры постмодерна, тогда как положительная программа нетрадиционных культов в основном опирается на ценности и идеалы эпохи модерна. Таким образом, кажется правомерной трактовка НРД, как культурного образования, находящегося на грани проектов, как места встречи и диалога двух картин мира, диалога, основные моменты которого мы отразили в данном исследовании.
