Правовые, психологические и этические аспекты субъективного вменения в уголовном праве Российской Федерации

Актуальность темы

исследования. Следуя современным требованиям, Конституция РФ провозгласила, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства (ст. 2 Конституции РФ).

Гарантии и обеспечение прав и свобод человека и гражданина в равной степени важны для всех правоотношений. Однако в сфере уголовно-правового регулирования они представляют особую значимость, поскольку именно здесь допускаются наиболее жесткие ограничительные санкции применительно к правам и свободам лиц, совершившим противоправные деяния.

Исходя из этого, Конституция РФ (ст.49) устанавливает презумпцию невиновности — допустимость признания вины только на основе доказанности в предусмотренном федеральным законом порядке и установления вступившим в законную силу приговором суда.

Уголовный кодекс Российской Федерации, развивая указанное конституционное положение, впервые законодательно закрепил принцип вины, подчеркнув в чЛ ст.5: «Лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина». В основе такого подхода лежит исследуемое нами субъективное вменение — антипод объективного вменения, чуждого отечественному уголовному праву (ч.2 ст. 5 УК РФ).

В связи с тем, что требования по соблюдению законности предъявляются не только к физическим лицам, но, прежде всего, к органам правоприменительной деятельности, разрешение проблем, связанных с правовыми, этическими и другими аспектами субъективного вменения, представляет собой бесспорную актуальность. Именно эти стороны связаны с виной, другими элементами, характеризующими психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям. Данная проблематика тесно связана с теми субъектами правоприменительной деятельности, которые устанавливают виновность лица, совершившего преступление, определяют основания и пределы уголовной ответственности.

Проблема субъективного вменения находится на стыке наук. Для ее рассмотрения необходимы познания не только в области философии и уголовного права, но и уголовного процесса, психологии, социологии, теории управления и некоторых других.

Субъективное вменение как интеграционная проблема не является новой для юридической науки вообще, и уголовно — правовой науки, в частности. Вопросы субъективного вменения, так или иначе, рассматривались в работах Б. С. Волкова, П. С. Дагеля, Г. А. Злобина, Н. Г. Иванова, В. Ф. Кириченко, В. Н. Кудрявцева, И .Я. Козаченко, Н. Ф. Кузнецовой, Т. В. Кленовой, В.В. Jly-неева, В. П. Малкова, Р. И. Михеева, А. В. Наумова, А. И. Рарога, К. Ф. Тихонова, P. J1. Хачатурова, С. А. Шейфера и др. В последние годы была предпринята попытка комплексного рассмотрения субъективного вменения, как самостоятельного явления в уголовном праве, в работах В. В. Лунеева и В. А. Якушина.

Высоко оценивая значение трудов российских ученых в развитии теории субъективного вменения, а также их вклад в законодательство и практику правоприменения, все же надо отметить, что исследуемая тема остается и на сегодня весьма актуальной, поскольку в ней немало неразрешенных проблем, объяснимых многоаспектностью, многоплановостью и объемом. Так, например, в существующих научных трудах не исследованы проблемы субъективного вменения на стыке уголовного права, психологии и этики. Решение этих и других вопросов приобретает особую значимость в условиях современного реформирования общества и законодательства. Оно необходимо в интересах укрепления законности, обеспечения прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, торжества справедливости при уголовно-правовом регулировании общественных отношений.

Объект и предмет исследования. Объектом настоящего исследования является: уголовно-правовая доктрина и следственно-судебная практика по вопросу понимания и применения субъективного и объективного вменения в Российской Федерации при отправлении правосудия.

Предметом исследования выступают предписания структурных элементов уголовно-правовых норм, предопределяющие правовые аспекты субъективного вменения и служащие нормативной базой последнего. Кроме того, предметом исследования являются социально-психологические основы и предпосылки субъективного вменения, его профессионально-этические аспекты и обстоятельства, их определяющие.

Цель и задачи исследования

Целью данного диссертационного исследования является углубленное изучение современной проблемы субъективного вменения в уголовном праве Российской Федерации и разработка на этой основе научно обоснованной концепции субъективного вменения с учетом его правовых, психологических и этических аспектов.

Для достижения указанной цели диссертантом поставлены следующие задачи:

— Раскрыть понятие, сущность, содержание и функциональное назначение субъективного вменения с позиции действующего законодательства.

— Исследовать понятие, сущность, содержание объективного вменения как недопустимого явления в уголовном праве России и антипода субъективного вменения.

— Проанализировать правовые аспекты субъективного вменения и механизмы его проявления.

— Рассмотреть признаки субъективной стороны преступления как основы субъективного вменения и базы для квалификации преступления, определения пределов уголовной ответственности за него.

— Исследовать социально-психологические основы, которые необходимо учитывать при субъективном вменении.

— Рассмотреть профессионально — этические аспекты субъективного вменения.

— Сформулировать научно обоснованные предложения по совершенствованию действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства и практики их применения.

Методология и методика исследования. В процессе работы над диссертацией автором использовались общие и специальные методы познания: диалектический, логический, исторический, сравнительный, социологический и другие.

Нормативную базу исследования составили: Конституция Российской Федерации, уголовное и гражданское законодательство Российской Федерации, уголовное законодательство ряда зарубежных стран — Англии, Беларуси, Испании, Латвии, Польши, США, Франции, ФРГ, руководящие постановления Пленумов Верховного Суда РФ, СССР и РСФСР.

Теоретической основой диссертации является современная уголовно-правовая доктрина, основанная на концептуальных исследованиях отечествен-Л ной науки и достижениях мировой цивилизации, а также научные идеи в области уголовного процесса, криминологии, философии, психологии, этики и социологии, труды зарубежных и российских дореволюционных и советских ученых.

Эмпирическую и социологическую базу диссертационного исследования составляют: результаты анализа работы судов, данные следственно-судебной практики Чувашской Республики с 1988 по 2002 г., анализ обобщения судебной практики Верховного суда Чувашской Республики за 1988;2002 г. и опубликованная практика Верховного Суда СССР, РСФСР, Российской Федерации за 1983;2002 г., исследование конкретных уголовных дел, рассмотренных судами Чувашской Республики за период с 1988 по 2002 г. (всего изучено 680 дел), анкетирование и интервьюирование более 600 судей, прокуроров, следователей и адвокатов на территории Республик Марий Эл, Мордовии, Чувашской Республики, Приокского района г. Нижнего Новгорода, Вешкаймского, *.

Засвияжского, Карсунского, Майнского, Ульяновского районов Ульяновской области. i Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые на основе действующего законодательства проведено комплексное исследование субъективного вменения с учетом его правовых, психологических и этических аспектов. На этой основе выявлены недостатки и пробелы действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства и практики их применения, выдвинуты и обоснованы предложения по их изменению и совершенствованию.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты в определенной степени развивают научное понимание вопросов субъективного вменения, выявляют значение и перспективы для развития и совершенствования науки, законодательства и правоприменительной практики.

Практическая значимость исследования обусловлена тем, что содержащиеся в нем выводы и основные положения могут быть использованы для * выработки уголовной политики государства, совершенствования действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства, устранения пробелов в них, в правоприменительной практике по квалификации преступлений в процессе субъективного вменения, в том числе при подготовке постановлений Пленума Верховного Суда РФ, дальнейших теоретических исследований механизма реализации норм уголовного права, изучения вопросов уголовной ответственности и субъективной стороны преступления, при подготовке учебной литературы по данной проблеме — пособий, лекций, методических рекомендаций, в процессе преподавания курса уголовного права и уголовного процесса в юридических вузах и других учебных заведениях.

Апробация результатов исследования. Полученные выводы и основные положения опубликованы в 10 научных работахиспользованы в докладах и выступлениях на ежегодных научных конференциях Чебоксарского кооперативного института МУПК с 1997 по 2001 г.- на конференции Московского унир верситета потребительской кооперации в 1998 г.- при чтении лекций и проведении семинарских занятий по Общей и Особенной частям уголовного права, криминологиипри осуществлении научного руководства студенческих курсовых и дипломных работвнедрены в практику Верховного суда ЧРв практику Следственного управления при МВД ЧРв учебный процесс Чебоксарского филиала Нижегородской академии МВД России и Чувашского филиала Московского гуманитарно-экономического института.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Субъективное вменение — это основополагающая категория уголовного права, определяющая философские, этические и правовые положения, проявляющиеся в науке, нормотворчестве и правоприменении, посредством того, что уголовной ответственности подлежит только лицо, обладающее свободой воли и совершающее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние, нашедшее отражение в его психике. Данная категория должна быть закреплена в российском законодательстве. На основе субъективного вменения должна формироваться уголовно-правовая доктрина, определяться цели и задачи уголовного права, вырабатываться основные направления уголовно-правовой политики, формулироваться все нормы Уголовного кодекса. Правоохранительные органы должны руководствоваться им в правоприменительной деятельности и на его базе должен обеспечиваться правопорядок.

2.0бъективное вменение — это разновидность правоприменительной деятельности, в рамках которой, субъекту, совершившему социально-значимое деяние, вменяется не только то, и не столько то, что охватывалось его сознанием, сколько то, что должно было или могло, по мнению правоприменителя, охватываться сознанием этого лица. Иными словами, объективное вменение есть субъективизм правоприменителя в отношении оценки содержания психики лица, совершившего социально-значимое деяние. Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда (ч.2 ст. 5 УК РФ) фактически существует и поддерживается как отдельными представителями уголовно-правовой науки, так и следственно-судебной практикой. Этому способствует и непоследовательность законодателя при формулировании некоторых уголовно-правовых норм (н-р, ст. 23, ч.2 и ч. З ст. 26 УК РФ и др.). Для устранения объективного вменения, как нежелательного явления в уголовном праве, необходимо устранить все обстоятельства, его порождающие. Прежде всего, необходимо изменить уголовное законодательство, в частности, редакцию ст. 23 УК РФ.

3.Субъективное вменение как стадия правоприменительной деятельности, заключается в том, что вменять личности, совершившей предусмотренное уголовным законом деяние, можно только те обстоятельства, которые нашли отражение в его психике. Вменение обстоятельств дела осуществляется последовательно с учетом иерархии предписаний структурных элементов уголовно-правовых норм.

В процессе субъективного вменения правоприменитель обязан выяснить, нет ли нормативных предписаний в иных, помимо УК РФ, источниках уголовного права, которые касаются исследуемых обстоятельств дела. В связи с этим в ч. 1 ст. 1 УК РФ следовало указать перечень источников, в которых могут * содержаться нормы уголовно-правового характера, влияющие на субъективное вменение. Так, в 4.1 ст. 1 УК РФ необходимо отметить, что помимо Кодекса, составляющего основу уголовного законодательства, к последнему также относятся: а) конституционные положения уголовно-правового характераб) уголовно-правовые положения международных договоров РФ, не требующие принятия актов их примененияв) некоторые акты Союза ССР, действующие на территории РФг) нормативные акты об уголовной ответственности за преступления против военной службы, рассчитанные на их применение в военное время (боевой обстановке). j 4. Социально-психологическим основанием субъективного вменения является субъективная сторона преступления с ее многочисленными признаками. Это, прежде всего, вина в различных формах, ее степень и объем. В связи с.

I этим, ст. 24 УК РФ, на наш взгляд, следует дать наименование «Вина и ее формы» и 4.1 изложить в новой редакции: «Вина — это психическое отношение лиi щ j ца к совершаемому им общественно опасному деянию и общественно опасным последствиям, выраженное в форме умысла или неосторожности».

При этом необходимо устанавливать психическое отношение к деянию в целом, то есть как к действию (бездействию), так и последствиям. В этой связи необходимо изменить редакцию ч.2 и ч. З ст. 26 УК РФ на следующую: ч. 2 — «Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо сознавало общественную опасность (и противоправность) своих действий, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение последствий и активно не желало их наступления». ч. З — «Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо, сознавая недозволенность, запрещенность своих действий, хотя и не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия». В действующей редакции ст. 26 противоречит основополагающим нормам УК РФ (ч.1 ст. 5, ч.2 ст. 9, 4.1 ст. 14, ст. 24) и ориентируют практику на объективное вменение.

Субъективное вменение, во многом, определяется мотивом и целью. Мотив и цель побуждают и направляют деятельность лица как до совершения им преступления, так и в период его совершения. Они лежат не только у истоков преступления, но и придают ему морально-этическую окраску. С их помощью конкретизируется содержание вины, определяются стадии преступной деятельности, разграничиваются смежные составы преступлений, определяются пределы уголовной ответственности (ст. 64 УК РФ). С позиций субъективного вменения мотив и цель могут быть конструктивным признаком состава преступления, конструктивно-отграничительным, квалифицирующим или особо квалифицирующим признаком, либо представлять собой обстоятельство, смягчающее или отягчающее наказание. В связи с этим, и с учетом значимости для субъективного вменения, целесообразно цель, как это уже сделано в отношении мотива, включить в предмет уголовно-процессуального доказывания и отразить в законодательстве — ст. 73 УПК РФ. Статью 60 УК РФ об общих началах назначения наказания изложить в следующей редакции: «При назначении наказания учитываются личность виновного, характер и степень общественной опасности совершенного преступления, объект преступления, вина, мотив, цель, способ и средства совершения преступления, в том числе, смягчающие и отягчающие обстоятельства».

5. При субъективном вменении большое значение имеют социально-психологические предпосылки, определяющие личностные качества человека, совершившего преступление. Без выяснения этого невозможно установить уровень интеллектуального и волевого развития этой личности. Следовательно, невозможно раскрыть содержание основ субъективного вменения — вины, мотива, цели, эмоциональных составляющих. Все это определяется путем изучения среды, окружения, условий становления личности виновного, анализа тех обстоятельств, которые предопределили его психические свойства и состояния. На протекание психических процессов влияет весь уклад жизни личности, поэтому игнорировать его составляющие в процессе субъективного вменения нельзя.

6. Субъективное вменение, являясь стадией правоприменения, объединяет не только уголовно-правовую норму, объект правоприменения, но и субъекта правоприменительной деятельности, поэтому необходимо рассматривать не только личностные (и, прежде всего, этические аспекты), но и профессиональные качества этих лиц. Правоприменитель должен обладать, прежде всего, высокими моральными качествами — отзывчивостью, справедливостью, честностью, принципиальностью и др. Вместе с тем, он должен иметь высокий уровень профессиональной подготовки, обладать коммуникабельностью, свойством располагать к себе, уметь находить контакт с участниками процесса. Это сказывается не только на содержании, но и на объеме и пределах субъективного вменения.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, содержащих шесть параграфов, заключения, библиографического списка.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

На основе комплексного изучения вопросов теории права, законодательства зарубежных стран, социологических исследований, обобщения работы прокуратуры, органов предварительного расследования, суда и адвокатуры автором сформулированы и научно обоснованы следующие выводы, рекомендации, предложения:

1 .Субъективное вменение рассматривалось как важная, но давно известная данность, не заслуживающая пристального внимания ученых. Поэтому принцип субъективного вменения, не только не разработан в теоретическом плане, но и не урегулирован непосредственно в законодательстве. Между тем, закрепление правовой идеи в законе чрезвычайно важно, поскольку руководящие идеи только тогда становятся правовыми принципами, когда законодатель воплощает их в нормах. Отождествлять же принцип субъективного вменения с принципом вины или виновной ответственности (ст. 5 УК РФ) нельзя. Принцип виновной ответственности, несомненно, является одним из наиболее важных элементов субъективного вменения. Однако он далеко не исчерпывает принципа субъективного вменения. Последний касается не только субъекта преступления, его внутреннего, психического отношения к деянию, субъекта правоприменительной деятельности, но и норм уголовного права, принципов (законности, справедливости, гуманизма, равенства граждан перед законом), оснований и пределов уголовной ответственности. Таким образом, принцип субъективного вменения пронизывает различные институты уголовного права и имеет сквозное уголовно-правовое значение, а вина является лишь основой данного принципа.

Принцип субъективного вменения является основополагающим началом не только для уголовного права, но и для уголовного процесса, гражданского, административного права и других отраслей права.

Предназначение принципа субъективного вменения, как основополагающего начала, прежде всего, в том, что на его основе должна формироваться уголовно-правовая доктрина, а значит определяться задачи и цели уголовного права, вырабатываться основные направления уголовно-правовой политики. В настоящее время российское уголовное законодательство не учитывает его в должной мере при формулировании тех или иных понятий и институтов, что подтверждается фактическим материалом. В частности, в ч.2 ст. 20 УК РФ законодатель предусмотрел уголовную ответственность с четырнадцати лет за наиболее распространенные тяжкие преступления, однако совершенно не решил вопрос о том, как квалифицировать деяния несовершеннолетних, совершивших не менее тяжкие преступления, такие как бандитизм или посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа. Из рассуждений правоприменителя следует, что если в этом возрасте совершается какое-то иное правонарушение, то уголовная ответственность за него наступает лишь тогда, когда в нем содержится одно из указанных в ч.2 ст. 20 УК преступлений. В данном случае мы сталкиваемся с расширительным толкованием этого принципа. Несовершеннолетний, таким образом, несет ответственность за одно преступление, хотя умысел его был направлен на совершение другого, более тяжкого преступления. По сути дела, подобное толкование основано не на принципе субъективного вменения, а на субъективном усмотрении законодателя и правоприменителя. Кроме того, в редакции данной статьи не учитывается, что некоторые виды неоконченной преступной деятельности вообще не получают правовой оценки. Например, формально (если исходить строго из текста закона), в подобных случаях нельзя привлекать несовершеннолетнего к уголовной ответственности за приготовление к посягательству и покушение на жизнь сотрудника правоохранительного органа, если потерпевший не пострадал, поскольку закон разрешает это делать лишь за оконченное преступление, указанное в ч. 2 ст. 20 УК РФ. В подобных случаях следственно-судебная практика, идя по пути привлечения несовершеннолетних к уголовной ответственности, например, за покушение на убийство, вновь дает расширительное толкование закона, а, по сути, допускает объективное вменение. Если же малолетний во время посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа действовал с совершеннолетним лицом, разрушается институт соучастия как таковой. Подобных «упущений» законодателя, когда уголовно-правовые нормы формулируются без учета принципа субъективного вменения, можно привести множество. Так, в ст. 15 УК РСФСР 1960 г. законодатель, раскрывая понятие покушения, подчеркивал, что покушение характеризуется тем, что преступление не было доведено до конца «.по причинам, не зависящим от воли виновного». В УК РФ 1996 г. иная редакция статьи. Покушение считается таковым, если преступление не было доведено до конца в соответствии с ч. З ст.ЗО УК «.по независящим от этого лица обстоятельствам». Мы полагаем, что подобные «улучшения» неудачны. В действительности лицо может само прекратить преступное деяние (покушение), то есть по зависящим от него обстоятельствам, но в то же время сделать это не по своей воле. Как представляется, прежняя редакция понятия покушения в большей степени учитывала принцип субъективного вменения.

На наш взгляд, без учета принципа субъективного вменения сформулировано и понятие приготовления к преступлению (ч.1 ст. ЗО УК РФ). Там, в частности, говорится, что приготовлением признается «сговор на совершение преступления». Это уже иная крайность в понимании и применении принципа субъективного вменения при нормотворчестве. Необходимо отметить, что эта крайность ведет к объективному вменению и беззаконию со стороны правоприменительных органов в отношении тех граждан, которые лишь высказались о том, например, что способны совершить преступление.

Предназначение принципа субъективного вменения не только в том, что на его основе формируется уголовно-правовая доктрина и осуществляется законодательная деятельность, но еще и в том, что на его базе обеспечивается правопорядок. С одной стороны, принцип субъективного вменения адресован гражданам и осуществляет превентивную функцию, а также является гарантом их неприкосновенности при правопослушном поведении, с другой стороны, он адресован правоприменительным органам и определяет направление их деятельности. Действительность же показывает, что при обеспечении правопорядка, принцип субъективного вменения не всегда является основой и руководством для деятельности правоохранительных органов, а зачастую нарушается ими, что подтверждается нашими исследованиями.

Как основополагающий принцип уголовного права, субъективное вменение определяет философские, этические и правовые положения, проявляющиеся в науке, нормотворчестве и правоприменении посредством того, что уголовной ответственности подлежит только то лицо, которое, обладая свободой воли, совершает, предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние, нашедшее отражение в его психике. На уровне правоприменения этот принцип трансформируется в одноименную стадию субъективного вменения, суть которой заключается в том, что вменять, то есть предъявлять личности, совершившей предусмотренное уголовным законом деяние, можно только те обстоятельства, которые нашли отражение в его психике. Субъективное вменение, как стадия правоприменения, имеет свои пределы (границы), они содержатся в трех составляющих — в уголовно-правовой норме, в объекте (личности виновного) и субъекте (правоприменителе) правоприменительной деятельности. В рамках этой триады, а не отдельно в пределах каждого из звеньев, можно дать примерный перечень обстоятельств-требований. К ним можно отнести: винумотивцельвменяемость субъекта преступлениявозраст субъекта преступленияуголовно-правовую ошибкуобстоятельства, определяемые содержанием уголовно-правовой нормы, посредством которых устанавливается предел субъективного вмененияобстоятельства, влияющие на субъекта правоприменения и другие.

2. Антиподом субъективного вменения является объективное вменение, то есть разновидность правоприменительной деятельности, в рамках которой, субъекту, совершившему социально-значимое деяние, вменяется не только и не столько то, что охватывалось его сознанием, сколько то, что должно было или могло, по мнению правоприменителя, охватываться сознанием этого лица. Иными словами, объективное вменение есть субъективизм правоприменителя в отношении оценки содержания психики лица, совершившего социальнозначимое деяние. Несмотря на то, что ст. 5 УК РФ провозглашает недопустимость объективного вменения в уголовном праве, фактически оно существует и поддерживается как отдельными представителями уголовно-правовой науки, так и следственно-судебной практикой. Анализ уголовного закона, позволяет сделать вывод о том, что элементы объективного вменения заложены в некоторые нормы самим законодателем. Это показывает соотношение норм о множественности преступлений (ст. 16 и 18 УК РФ), наличие нормы об уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения (ст. 23 УК РФ) и некоторых других. В частности, редакция ст. 26 УК РФ и особенно понятие «небрежности» и многие другие нормы, которые существуют в Уголовном кодексе, позволяют сделать вывод о том, что фактически и в законодательном порядке он предусмотрен.

Кроме того, на основе действующего законодательства, его допускает и следственно-судебная практика. Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 22.03.66 г. «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» с последующими изменениями и дополнениями, является классическим примером того, каким образом может быть материализован на практике принцип объективного вменения. Пленум подчеркивает, что действия взрослого лица, участвующего в грабеже или в разбое с малолетними лицами или с невменяемыми, необходимо квалифицировать как действия, совершенные группой лиц. Несмотря на то, что в законодательном порядке, они не могут быть признаны субъектами уголовно-правовых отношений, поскольку это противоречит ст. 32 УК РФ, в которой говорится, что «соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления». При этом под двумя и более лицами подразумевается не просто количество лиц, а, прежде всего, качественно-количественный признак, поскольку эти лица — субъекты уголовно-правовых отношений, то есть они достигли определенного возраста и вменяемы, а значит, к ним могут быть предъявлены требования со стороны государства. Если же в совершении преступления группой лиц, участвуют невменяемые лица, или лица, не достигшие четырнадцатилетнего возраста и, таким образом, не являющиеся субъектами уголовно-правовых отношений, то никакой совместной деятельности двух и более лиц не существует, поскольку, нет двух и более лиц в уголовно-правовом значении. Подобную же практику Пленум Верховного Суда РФ занял по делам об изнасиловании.

Наличие объективного вменения — это желание усилить ответственность лица, причинившего вред охраняемым законом интересам, воздать «должное» за содеянное преступление без вины. Ход развития человечества свидетельствует об уходе от возмездия за факт наступления результата. А значит, необходимо предъявлять требования к личности, исходя из свободы его воли, проявившейся в совершенном деянии. Не усмотрение суда, а осознанное и волимое поведение человека должно быть критерием его оценки. Право адресовано сознающей личности. Предъявлять претензии к невменяемому равносильно тому, что бы апеллировать к неодушевленному предмету или животному. Это бессмысленно и сводит волеизъявление законодателя к нулю, а само право делает беспредметным. Объективное вменение грубейшим образом нарушает не только принцип виновной ответственности, закрепленный в ч.1 ст. 5 УК РФ, но и принципы законности, справедливости и гуманизма.

Настоятельность сегодняшнего дня требует как от законодателя, так и от правоприменителя сделать все необходимое для того, что бы фактически существующее объективное вменение, было устранено, как в интересах торжества принципа законности, так и в интересах всеобъемлющего принципа социальной справедливости. Для устранения объективного вменения, как нежелательного явления в уголовном праве, необходимо устранить все обстоятельства, его порождающие. Прежде всего, необходимо изменить уголовное законодательство, в частности, редакцию ст. 23 УК РФ по аналогии с Испанским уголовным законодательством, предусматривающим освобождение от уголовной ответственности лиц, находившихся «.в состоянии сильного алкогольного отравления, под действием токсических или одурманивающих наркотических средств, психотропных веществ. под влиянием синдрома абстиненции из-за влияния таких веществ», препятствующих пониманию ими противоправности деяния или руководству действиями.

3. Правоприменитель обязан выяснить, нет ли нормативных предписаний в иных, помимо УК РФ, источниках уголовного права, которые касаются исследуемых обстоятельств дела. В связи с этим, в процессе субъективного вменения можно, а когда это необходимо и нужно ссылаться на предписания Основного закона страны — Конституции Российской Федерации. Так, в ч.2 ст. 1 УК РФ подчеркивается, что «настоящий Кодекс основывается на Конституции Российской Федерации», а ч.1 ст. 15 Конституции РФ в свою очередь провозглашает: «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации».

Кроме того, в процессе субъективного вменения, коллизии возникают между Уголовным кодексом и так называемыми комплексными актами. Дело в том, что лишь отраслевые, специальные нормативные акты вносят изменения, либо определяют место новых уголовно-правовых предписаний непосредственно в Кодексе (н-р, Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» от 20 мая 1998 г.). Иная картина при принятии комплексных специальных законов. Так, неоднозначно с Уголовным кодексом решается ряд вопросов в Законе «Об оружии» от 13 ноября 1996 г., вступившего в силу с 1 июля 1997 г., когда новый Уголовный кодекс уже действовал. В частности, в ч.4 ст. 222 УК РФ говорится об ответственности за незаконный оборот «холодного оружия, в том числе метательного оружия», а в Законе от 13 ноября 1996 г. холодное и метательное оружие соотносятся не как род и вид, а как два самостоятельных вида оружия. Ссылаясь на Закон «Об оружии» эксперт должен указать в заключении, что это оружие относится к метательному. Ориентируясь же на ч.4 ст. 222 УК РФ он должен указать, при тех же данных, что этот предмет является разновидностью холодного оружия. Но это заключение противоречит Закону «Об оружии» и по существу является неверным, поскольку холодное оружие, в отличие от метательного, предназначено для поражения цели при «непосредственном контакте» с объектом поражения. Ясно, что положения Уголовного кодекса устарели и нужно руководствоваться нормами Закона «Об оружии», но с другой стороны никто эти устаревшие положения не отменял, а по юридической силе оба закона равнозначны. Подобная же ситуация сложилась в отношении патронов, которые Закон «Об оружии» не рассматривает в качестве разновидности боеприпасов, они представляют собой самостоятельный предмет. Однако он не указан в диспозиции Уголовного закона. И неясно, наказуем ли в уголовно-правовом порядке незаконный оборот патронов или нет. Рассогласованность подобного рода возникла и после принятия Закона «О борьбе с терроризмом» от 25 июля 1998 г. Разночтения не только в том, что в специальном законе более полно, чем в ст. 205 УК РФ, дано понятие терроризма. Закон указывает не три, как в ст. 205 УК, а четыре цели терроризма — дополнительно выделена цель удовлетворения неправомерных имущественных и (или) иных интересов. Соответствующие же изменения в Уголовный кодекс РФ не внесены. С учетом же того, что эти новеллы устраняют существенный пробел, имеющийся в диспозиции ст. 205 УК РФ ими необходимо руководствоваться в процессе субъективного вменения. Перечень специальных комплексных законов, которые, по сути, выступают источниками норм уголовного права и которыми необходимо руководствоваться в процессе субъективного вменения, можно продолжить. Так, Законом «О наркотических средствах и психотропных веществах» от 10 декабря 1997 г. предусмотрена «уголовная ответственность за введение в пищевые продукты или напитки наркотических средств или психотропных веществ без уведомления лица, для которого они предназначены». Закон действует, а никаких изменений и дополнений в УК РФ нет.

В процессе субъективного вменения могут и возникают рассогласования между Уголовным кодексом и нормами международного права, нашедших отражение в международных договорах, соглашениях, пактах, конвенциях и т. д., если Российская Федерация их ратифицировала. Ведь если в ч.2 ст. 1 УК РФ сказано, что Кодекс лишь основывается на «общепризнанных принципах и нормах международного права», то Конституция РФ идет дальше. В ней зафиксировано, что не только общепризнанные принципы и нормы международного права, но и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее системыи международный договор имеет приоритет в случае обнаружившихся противоречий между ним и законом РФ. Правда, можно возразить, сказав, что эти положения Конституции не в полной мере затрагивают уголовное законодательство, и именно этим объясняется их усеченный вариант изложения в ч.2 ст. 1 УК РФ. Реалии же опровергают данный тезис. Так, после распада СССР, встал вопрос о том, можно или нет, учитывать судимость в Российской Федерации и судимость лица, имевшуюся в других республиках Союза, ставших самостоятельными государствами. Ни в Уголовном кодексе 1960 г., ни в Законе «О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации» 1996 г. ответа на этот вопрос нет. Между тем, в Конвенции «О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам стран-участниц СНГ» от 22 января 1993 г. этот вопрос разрешен. В частности, в ст. 76 Конвенции сказано: «Каждая из договаривающихся сторон при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел судами, учитывает предусмотренные законодательством договаривающихся сторон, смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства, независимо от того, на территории которой договаривающейся стороны они возникли». В соответствии с ч. З ст. 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» от 15 июля 1995 г., положения приведенной конвенции, действуют в Российской Федерации непосредственно. Поэтому суды обязаны в подобных ситуациях в качестве правового основания назвать ст. 76 данной конвенции. Более того, сам Кодекс, и не только в ч.2 ст. 1, подчеркивает приоритет международных и не общих, а частных уголовно-правовых норм над нормами российского права. И действительно, ч. З ст. 11 УК РФ устанавливает, что лицо, совершившее преступление на судне, приписанном к порту Российской Федерации, находящемся в открытом водном или воздушном пространстве вне пределов Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности по УК РФ, если иное не предусмотрено международным договором.

В процессе субъективного вменения, предписания структурных элементов нормы, которыми необходимо руководствоваться, могут содержаться и в тех нормативных актах, которые приняты еще в период существования СССР, но не противоречат вновь принятой Конституции. Так, не утратили юридического значения Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 марта 1965 г. «О наказании лиц, виновных в преступлениях против мира и человечности и военных преступлениях, независимо от времени совершения преступлений» и Постановление Президиума Верховного Совета СССР от 3 сентября 1965 г. «О применении Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 марта 1965 г. «О наказании лиц, виновных в преступлениях против мира и человечности и воинских преступлениях, независимо от времени совершения преступлений». Положения же, предусмотренные ст.ст.78 и 83 УК РФ 1996 г., в силу которых к лицам, совершившим преступления против мира и безопасности человечества (ст.ст.353, 356−358), сроки давности не применяются, не в полной мере охватывают указанные ранее категории преступников и совершенные ими преступления. Поэтому упомянутые акты действуют и ими необходимо руководствоваться в процессе субъективного вменения.

Кроме того, даже отмененное уголовное законодательство может выступать в качестве источников, в которых содержатся предписания структурных элементов норм. На них также нужно опираться в процессе субъективного вменения. Данный вывод следует из анализа ч. 1 ст. 9 УК РФ, которая предусматривает, что «преступность и наказуемость деяния определяется уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния». Вот почему продолжают применяться нормы Уголовного кодекса 1960 г. в отношении деяний, совершенных до 1 января 1997 г., являющихся предметом уголовного процесса до настоящего времени, и не подпадающих под действие обратной силы уголовного закона.

Свидетельством того, что в процессе субъективного вменения правоприменитель может столкнуться с необходимостью применения норм, не содержащихся в УК РФ, являются положения ч. З ст.ЗЗ 1 УК, гласящие: «Уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством Российской Федерации военного времени». Такой закон будет действовать самостоятельно в течение всего военного времени (боевой обстановки) наряду с УК РФ. Включение же его в структуру Уголовного кодекса было бы нецелесообразно как по техническим причинам, так и в силу краткосрочности его применения.

Правильность нашей позиции о том, что предписания уголовно-правового характера содержатся не только в Уголовном кодексе, но и других источниках и, что это необходимо учитывать в процессе субъективного вменения, подтверждается и тем, что даже в кодифицированных актах криминального цикла, вступивших в силу позже УК РФ, имеются нормы, которые регламентируют иначе значительную часть вопросов, нежели Уголовный кодекс. Это, прежде всего, Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации, принятый 18 декабря 1996 г. и вступивший в силу с 1 июля 1997 г. При этом ст. 4 Закона «О введении в действие Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации» подчеркивается, что другие законы и иные нормативные правовые акты подлежат приведению в соответствие с Уголовно-исполнительным кодексом РФ. В этой связи, следует скорректировать положения УК РФ: о круге целей наказания (чЛ ст. 1 УИК РФ), об условно-досрочном освобождении от наказания (ст. 176 УИК РФ) и т. д.

В связи с этим в 4.1 ст. 1 УК РФ целесообразно указать этот перечень источников, в которых могут содержаться нормы уголовно-правового характера и которые могут быть использованы, при субъективном вменении. Так, в ч.1 ст. 1 УК РФ необходимо отметить, что помимо Кодекса, составляющего основу уголовного законодательства, к последнему также относятся: а) конституционные положения уголовно-правового характераб) уголовно-правовые положения международных договоров РФ, не требующие принятия актов их примененияв) некоторые акты Союза ССР, действующие на территории РФг) нормативные акты об уголовной ответственности за преступления против военной службы, рассчитанные на их применение в военное время (боевой обстановке).

4. Субъективное вменение как стадия правоприменительной деятельности возникает на базе процессуальной правоприменительной деятельности, после установления, сбора фактических и юридических обстоятельств дела. Из всего многообразия выявленных и установленных обстоятельств дела субъективному вменению подлежат только те, которые раскрывают характер и степень общественной опасности совершенного общественно-опасного деяния, в силу этого определяют его квалификацию и пределы уголовной ответственности. Правовой механизм субъективного вменения определяется иерархией ценностей, которые отражаются в признаках нормы права. В процессе субъективного вменения, в первую очередь вменяются признаки (обстоятельства), которые выполняют функцию конструктивных признаков того или иного состава преступления, затем конструктивно-отграничительные, далее вменяются квалифицирующие обстоятельства, а потом обстоятельства, которые влияют лишь на индивидуализацию уголовной ответственности.

5.Социально-психологическим основанием субъективного вменения является субъективная сторона преступления с ее многочисленными признаками. Это, прежде всего, вина, ее степень и объем. Вина выступает основой основ субъективного вменения и базой для уголовно-правовой оценки. Между тем определения вины в Уголовном кодексе РФ, к сожалению, не дано, в отличие от уголовного законодательства Республики Беларусь.

В связи с этим, ст. 24 УК РФ, на наш взгляд, следует дать наименование «Вина и ее формы» и ч.1 изложить в новой редакции: «Вина — это психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и общественно опасным последствиям, выраженное в форме умысла или неосторожности».

Нам представляется, что в процессе правоприменительной деятельности (при расследовании и рассмотрении дел в суде) необходимо устанавливать психическое отношение к совершаемым действиям, в том числе и в неосторожных преступлениях. Мы полагаем, что редакция ч.2 и ч. З ст. 26 УК РФ не отражает объективно существующих реалий протекания психических процессов в неосторожных преступлениях и противоречит иным основополагающим нормам УК РФ. Прежде всего, ч.2 и ч. З ст. 26 УК РФ противоречит ч.1 ст. 5 УК, где прямо подчеркивается: «Лицо подлежит уголовной ответственности только за общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина». Мы видим, что законодатель, формируя принцип вины, требует от правоприменителя установления психического отношения не только к последствиям, но и к действию (бездействию). Это тем более так, что сам законодатель из двух этих признаков приоритет отдает действию, а не последствиям. В ч.2 ст. 9 УК РФ он подчеркивает: «Временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий». Кроме того, в ч.1 ст. 14 УК РФ законодатель, давая понятие преступления, акцентирует внимание на виновно совершенное деяние, об этом же сказано в ч.1 и ч.2 ст. 24 УК РФ. Разумеется, что здесь под деянием имеются в виду не только действия (бездействие), но и наступившие последствия. Однако это не означает, что в соответствии со ст. 26 УК психическое отношение в неосторожных преступлениях следует устанавливать только к наступившим последствиям. При подобной коллизии норм в процессе правоприменительной практики приоритет должен быть за нормами-принципами. Поэтому при субъективном вменении в неосторожных преступлениях необходимо учитывать психическое отношение к совершаемому действию (бездействию). Установление психического отношения к действию (бездействию) позволит облегчить процесс разграничения косвенного умысла с преступным легкомыслием, с одной стороны, и небрежности со случаем — с другой. В этой связи необходимо изменить редакцию ч.2 и ч. З ст. 26 УК РФ на следующую: ч.2 — «Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо сознавало общественную опасность (и противоправность) своих действий, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение последствий и активно не желало их наступления». ч. З — «Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо, сознавая недозволенность, запрещенность своих действий, хотя и не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия». В действующей редакции ст. 26 противоречит основополагающим нормам УК РФ (ч.1 ст. 5, ч.2 ст. 9, 4.1 ст. 14, ст. 24) и ориентируют практику на объективное вменение.

При совершении общественно опасного деяния на содержание, форму и степень вины влияет, помимо прочего, и ошибка или заблуждение лица, она определяет квалификацию содеянного, границы субъективного вменения при рассмотрении конкретного уголовного дела и применение многих институтов уголовного права. Несмотря на важность данной проблемы, ученые до сих пор не пришли к единому определению ошибки. Между тем, ее законодательное закрепление облегчило бы правоохранительным органам применение уголовного закона и уменьшило бы довольно часто встречаемые на практике случаи объективного вменения. Проблема ошибки имеет исключительно большое значение при субъективном вменении, поскольку она изменяет содержание и объем вины, и является обстоятельством, предопределяющим пределы субъективного вменения. Тем не менее, она не является самостоятельным основанием субъективного вменения, поэтому мы не останавливаемся подробно на анализе тех или иных видов ошибки, на их классификации и значении в уголовном праве.

Ошибка является большим разделом субъективной стороны состава преступления и заслуживает особого, отдельного изучения.

Субъективное вменение, во многом, определяется мотивом и целью. Мотив и цель побуждают и направляют деятельность лица как до совершения им преступления, так и в период его совершения. Они лежат не только у истоков преступления, но и придают ему морально-этическую окраску. С их помощью конкретизируется содержание вины, определяются стадии преступной деятельности, разграничиваются смежные составы преступлений, определяются пределы уголовной ответственности (ст. 64 УК РФ). С позиций субъективного вменения мотив и цель могут быть конструктивным признаком состава преступления, конструктивно-отграничительным, квалифицирующим или особо квалифицирующим признаком, либо представлять собой обстоятельство, смягчающее или отягчающее ответственность. В связи с этим, и с учетом значимости для субъективного вменения, целесообразно цель, как это уже сделано в отношении мотива, включить в предмет уголовно-процессуального доказывания и отразить в законодательстве — ст. 73 УПК РФ. Статью 60 УК РФ об общих началах назначения наказания изложить в следующей редакции: «При назначении наказания учитываются личность виновного, характер и степень общественной опасности совершенного преступления, объект преступления, вина, мотив, цель, способ и средства совершения преступления, в том числе, смягчающие и отягчающие обстоятельства».

При субъективном вменении большое значение имеют социально-психологические предпосылки, определяющие личностные качества человека, совершившего преступление. Без выяснения этого невозможно установить уровень интеллектуального и волевого развития этой личности. Следовательно, невозможно раскрыть содержание основ субъективного вменения — вины, мотива, цели, эмоциональных составляющих. Все это определяется путем изучения среды, окружения, условий становления личности виновного, анализа тех обстоятельств, которые предопределили его психические свойства и состояния. На протекание психических процессов влияет весь уклад жизни личности, поэтому игнорировать его составляющие в процессе субъективного вменения нельзя.

6. В связи с тем, что субъективное вменение, являясь стадией правоприменения, объединяет не только уголовно-правовую норму, объект правоприменения, но и субъекта правоприменительной деятельности, то необходимо рассматривать не только личностные (и, прежде всего, этические аспекты), но и профессиональные качества этих лиц. Правоприменитель должен обладать, прежде всего, высокими моральными качествами — отзывчивостью, справедливостью, честностью, принципиальностью и др. Вместе с тем, он должен иметь высокий уровень профессиональной подготовки, обладать коммуникабельностью, свойством располагать к себе, уметь находить контакт с участниками процесса. Это сказывается не только на содержании, но и на объеме и пределах субъективного вменения. Содержание, объем, и пределы субъективного вменения зависят от моральных и нравственно-этических позиций личности правоприменителя. На позицию правоприменителя, проявление его нравственных начал в процессе субъективного вменения влияет целый ряд обстоятельств. Прежде всего, это: социально-психологический климат, как в среде работников правоприменительных органов, так и в среде ближайшего окруженияобщественное мнение. В отношении правоприменителя можно говорить о профессиональной морали, которая позволяет правильно понять проблемы той или иной профессиональной деятельности. Основными принципами профессиональной морали юриста являются: справедливость, объективность, беспристрастность, независимость, соблюдение законности, прав личности, презумпция невиновности, гуманное отношение к личности преступника. Между тем, анализ практики рассмотрения уголовных дел в кассационном порядке и в порядке надзора для установления характера и причин судебных ошибок, выработки рекомендаций по их предупреждению и устранению выявил, что: 1) значительное количество ошибок судами первой инстанции допускалось вследствие недостаточно четкого понимания законов, регламентирующих погашение судимости, что вело к необоснованному вменению тех или иных обстоятельств (признание рецидива, неоднократности и т. д.) — 2) в процессе субъективного вменения, правоприменителями вменялись те или иные обстоятельства дела без учета положений не только ст. 86, но и ст. 10 УК РФ. В соответствии с требованиями ст. 10 УК РФ, правила ст. 86 УК РФ о погашении судимости распространяются на осужденных по УК РСФСР, если это улучшает их положение, в остальных случаях применяются правила ст. 57 УК РСФСР, однако суды порой поступают иначе- 3) суды, вменяя, квалифицирующие признаки, не учитывают или неправильно понимают положения ч.4 ст. 18 УК РФ. Согласно этой статье, при решении вопроса о признании преступления совершенным при рецидиве преступлений не учитываются судимости за преступления, совершенные лицом до достижения им восемнадцатилетнего возраста. Это требование закона не всегда выполняется- 4) в процессе субъективного вменения, правоприменителем допускались ошибки из-за низкого профессионализма, не только при квалификации, но и при определении, например, вида исправительного учреждения. В п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11.04.2000 г. «О практике назначения судами видов исправительных учреждений» перечислены случаи, когда лицо не может рассматриваться как ранее отбывавшее наказание в виде лишения свободы. Несмотря на это, суды при назначении осужденным видов исправительного учреждения допускали ошибки- 5) имеют место случаи, когда вменение тех или иных обстоятельств совершенного преступления, обусловлено невнимательностью и небрежностью- 6) низкий профессионализм правоприменителей проявляется не только в процессе субъективного вменения, но и при применении иных институтов. Это лишь характерные примеры принимаемых решений судами первой инстанции. Но и они создают определенное представление о качестве профессиональной подготовки судей и их нравственной позиции. Таким образом, анализ ошибок, допущенных судами, свидетельствует о том, что при более ответственном, вдумчивом и внимательном отношении судей к рассмотрению конкретных дел этих ошибок можно было избежать. Более подробный анализ этих обстоятельств может стать предметом самостоятельных научных исследований.