Хозяйственная культура как фактор модернизации

Актуальность темы

исследования определяется тем интересом, который в 70−90 гг. вызывают проблемы ценностного, символического, нормативного обоснования экономического развития, о чем свидетельствует нарастающий объем исследований как в зарубежной, так и отечественной науке.

Этот интерес имеет как объективные, практические, так и собственно научно-теоретические истоки. Сложные процессы социально экономического развития, включающие модернизацию обществ Азии, Африки, Латинской Америки, а также глубокие изменения, происходящие в развитых странах Запада, связанные с их вступлением в стадию позднего индустриального, а затем постиндустриального развития, не поддаются описанию с помощью того методологического и теоретического аппарата, который был еще пригоден для индустриального капитализма и опирался преимущественно на категории экономического роста. Ряд острых кризисов и драматических срывов модернизационных процессов показал со всей очевидностью, что даже успешные экономические сдвиги не могут быть устойчивыми без соответствующих изменений в культуре, в первую очередь без подкрепления духовными и нравственными ценностями и идеологемами, формируемыми в общественном сознании.

На Западе, где с начала XX в. существовала восходящая к М. Веберу традиция соотнесения экономического и духовного развития, к концу столетия также возникла потребность в новом уровне включения гуманитарной проблематики в процессы управления и планирования производства, что было связано с их вступлением в новую, постиндустриальную стадию развития, которая зачастую определяется как система доминирования символических отношений (в том числе финансовых) над производственными.

В постсоветской России проблема хозяйственной культуры встала весьма остро, когда обнаружилось, что развитие хозяйственной деятельности, включая частное предпринимательство разных видов, оживление производства на новой технологической и институциональной основе требуют не только адекватной экономической, финансовой, правовой инфраструктуры, но и духовной и нравственной среды. Уже к середине 90-х гг стало очевидно, что сам по себе «рынок» как совокупность чисто экономических, стоимостных и монетарных принципов и институтов не может, вопреки ожиданиям либералов, решить ни экономических, ни, тем более, социальных проблем постсоветского российского общества. Растущая анархизация и криминализация общества, в первую очередь его экономической сферы, разбалансированность индивидуальных и общих интересов поставили вопрос о культурной, духовной, нравственной стороне постсоветского развития.

Осознание системного характера развития настоятельно потребовало теоретически и методологически обоснованного включения духовных, символических измерений в исследовательские парадигмы. Потребность исследования разных сторон и аспектов социальной регуляции и создания новых эвристически полноценных теоретических конструкций вызвала рост интереса к наследию М. Вебера, В. Зомбарта и других мыслителей начала XX в., раскрывавших взаимосвязи между разными сторонами социальной реальности и показавших социальные и культурные предпосылки экономического развития. В контексте «веберовского ренессанса», охватившего западную науку в 70−80-х гг. XX в. и получившего заметный отклик в общественной мысли многих стран Востока и в России, были сделаны важные теоретические обобщения, затрагивающие разные аспекты влияния хозяйственной и конфессиональной культуры на процессы экономической модернизации.

Догоняющее развитие стран Востока, в которое в 90-х гг. XX в. включилась и Россия, потребовало осмысления феномена капитализма на новом уровне — не как совокупности рыночной экономики и отдельных феноменов культуры типа достижительной этики, индивидуализма и т. п., вполне поддающихся заимствованию, а как целостной системы, которая не переносится механически с Запада в другие регионы, а вызревает при наличии необходимых внутренних и внешних предпосылок на основе эндогенного типа социальности и самобытной культуры, образующих целостную систему. Поэтому объективные проблемы догоняющей модернизации незападных обществ особенно настоятельно требуют исследования взаимосвязи хозяйства и культуры, в первую очередь конфессиональной, определяющей специфику каждой цивилизации.

Разработка проблемы хозяйственной и конфессиональной культуры восходит еще к наследию мыслителей античности, средних веков и Возрождения, которые указывали на духовные и нравственные предпосылки и основания хозяйственной деятельности, на регулирующие ее религиозные нормы и символы. Это, в первую очередь, работы Аристотеля, Фомы Аквинского и схоластов, Бертольда Регенсбургского, Л. Альберти и др. Впоследствии становление политэкономии как особой отрасли социального знания было также сопряжено с ростом интереса к социокультурным аспектам хозяйственной деятельности, в особенности к мотивам предпринимательства, которое рассматривалось Р. Кантильоном, Ж.-Б. Сэем и др. как элемент общественных отношений, стоящий в широком социально-психологическом контексте. А. Смит видел в основе производства стоимостей и рыночного обмена нравственное начало божественного происхождения, «невидимую руку», гармонизирующую экономические отношения. К. Маркс внес вклад в исследование культурных аспектов хозяйствования своей теорией отчуждения и раскрытием вещного характера социальных и производственных отношений в капиталистическом обществе.

Разработка религиозно-этических аспектов становления капитализма связана в первую очередь с именем М. Вебера, показавшего влияние протестантской этики на трудовые и предпринимательские ориентации и исходившего из предположения о непригодности восточных религий для духовного обоснования эндогенного капиталистического развития. В. Зомбарт стремился раскрыть гетерогенность нравственных оснований капитализма и разнообразное влияние, оказываемое на его становление различными христианскими конфессиями. В середине XX в. исследования взаимосвязи религии, этики и типа хозяйственного развития продолжали А. Мюллер-Армак, М. Оссовская, затем они велись в контексте «веберовского ренессанса» 70−80-х гг., получив продолжение в трудах Р. Бендикса, И. Вайсса, В. Моммзена, Т. Парсонса, Е. Теннбрука, В. Шлюхтера и других ученых.

В российской научной мысли исследование влияния культуры и конфессионального менталитета на хозяйственную деятельность связано в первую очередь с трудами С. Н. Булгакова «Православие», «Философия хозяйства», «Народное хозяйство и религиозная личность», где рассматривается глубокое духовное влияние и христианства на хозяйствующего субъекта, а также духовная сущность процесса хозяйствования. Для понимания специфики российской хозяйственной и конфессиональной культуры большое значение имеют работы Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, П. Н. Милюкова Б.П. Струве, Н. Г. Федотова и других мыслителей русского «философского ренессанса».

Анализ культурных факторов хозяйственной деятельности был связан также с теориями модернизации, получившими интенсивное развитие в 60−90 гг. XX века. Влияние культуры на первичную модернизацию Запада и на догоняющее развитие Востока исследовали А. Абдель-Малек, Р. Белла, Ч. Рейха, Р. и С. Рудольфы, М. Сингер, А. Турен, Ш. Эйзенштадт и др. Ценностная проблематика постиндустриального развития рассматривалась в трудах Д. Белла, М. Роуза, А. Тоффлера, Э. Фромма, Ю. Хабермаса и др., а также в контексте философских исследований культуры постмодерна, предпринятых в трудах Ж. Дерриды, Ж. Лиотара, Ж. Бодрийяра и других мыслителей.

В отечественной науке советского периода в конце 70-х — 80-х годах стал развиваться интерес к «человеческим», то есть социокультурным аспектам общественного производства, отразившийся в целом ряде философских исследований В. М. Межуева, Л. И. Новиковой, И. Н. Сиземской и др., а также, социологических, исторических трудов Ю. В. Арутюняна, Т. И. Заславской, А. Г. Здравомыслова, Л. А. Гордона, Э. В. Клопова, Р. В. Рыбкиной, О. И. Шкаратана, В. Н. Шубкина, В. А. Ядова и др. Эти работы носили по преимуществу прикладной характер, были посвящены решению конкретных проблем оптимизации социокультурной и хозяйственной системы.

В 90-х гг. теоретические и методологические аспекты хозяйственной и конфессиональной культуры рассматривались такими российскими исследователями наследия М. Вебера как П. П. Гайденко, Ю. Н. Давыдовым, В. П. Макаренко, А. Г. Кравченко и др.

Проблематика влияния религиозных факторов на хозяйственное развитие исследовалась в советский период главным образом применительно к проблемам развивающихся стран Востока и Африки, и в ее освоение внесли существенный вклад Е. А. Брагина, В. Г. Буров, А. В. Гордон, Б. С. Ерасов, А. В. Ионова, М. Н. Корнилов, Б. С. Старостин и другие ученые.

В связи с анализом социальной и нравственной природы рынка и предпринимательства вообще и в постсоветской России в частности к проблемам хозяйственной этики обращались А. И. Агеев, Р. Апресян, А. А. Гусейнов, В. И. Бакштановский, Ю. А. Замошкин, В. И. Согомонов, B.C. Степин и др.

Теоретические аспекты постсоветского развития России, модели российской модернизации с точки зрения взаимодействия экономических и духовных факторов рассматривали А. С. Ахиезер, Ю. М. Бородай, Б. С. Ерасов, А.А. Кара-Мурза, В. А. Красильщиков, А. С. Панарин, А. Рябов, Е. С. Троицкий, В. Г. Федотова и др. Прошли посвященные этой проблематике научно-теоретические конференции, семинары, «круглые столы» в И-те философии РАН, Горбачев-фонде (1996), журналах «Вопросы философии» (1992), «Вопросы экономики» (1992;1997), «Общественные науки и современность», «Этика успеха» (1997) и др.

Анализ отдельных социологических и культурных особенностей становления рыночного хозяйства и предпринимательства в постсоветской России осуществляется в работах Т. А. Заславской, А. И. Пригожина, В. В. Радаева, Р. В. Рыбкиной, А. Ю. Чепуренко и др., а также в исследованиях И-та социологии РАН, РНИСиНП, ВЦИОМ и т. д. Обращает на себя внимание интерес исследователей к внеэкономической мотивации предпринимательской деятельности, к особенностям деловой культуры, к социокультурным характеристикам, мировоззрению, образу жизни российских предпринимателей 90-х гг. XX в.

Влияние православия, старообрядчества и русского сектантства на хозяйственную культуру, деловую этику, нравственную природу российского предпринимательства в дореволюционный и в постсоветский периоды освещены в трудах религиоведов, философов, историков А. И. Клибанова, Т. Б. Коваль, В. Ф. Миловидова, О. А. Платонова, Е. С. Троицкого.

В целом тема хозяйственной культуры и ее влияния на процессы модернизации достаточно разработана, разным ее аспектам посвящена обширная научная литература, однако практически нет исследований, где она выделялась бы как самостоятельный предмет изучения, предлагался бы отработанный категориальный и методологический аппарат исследований. Многие работы освещают проблематику хозяйственной культуры лишь в общем виде либо в отдельных аспектах. Исследование религиозных аспектов хозяйственной культуры носят, как правило, характер конкретно-исторических исследований, посвященных локальной и узкой проблематики, и, за рамками веберианы, не выходят на уровень обобщений. Общетеоретические и методологические исследования религиозной хозяйственной этики, напротив, находятся на высоком уровне философской абстракции и обращают мало внимания на адекватную компаративистику различных конфессий.

Методологическая основа и источники исследования. Методологическую основу исследования составляют, во-первых, «понимающая социология», восходящая к работам М. Вебера. При рассмотрении взаимосвязи религиозной хозяйственной этики и типологии хозяйственного развития понимающий метод предполагает выяснение мотивов хозяйственного поведения, обусловленных традицией, общезначимыми ценностями и нормами той культурной среды, в которой действует индивид. Особую эвристическую ценность в контексте диссертационного исследования этот метод приобретает при выяснении функционирования православия, старообрядчества и русского сектантства в качестве духовных факторов формирования российской хозяйственной культуры и самобытного типа хозяйственной и предпринимательской деятельности, складывавшегося в России до социалистической революции. Понимающий метод, направленный на анализ глубинных, скрытых в менталитете основ социального действия, позволяет осуществлять философский анализ тенденций современного развития на основе выявления корней многих принципиально значимых проблем, например, слабости достижительных ориентации, готовности к безвозмездному труду, невнимания к форме и вообще внешней стороне профессиональной деятельности.

Во-вторых, методологической основой диссертационного исследования является теория рациональности, восходящая также к научному наследию М. Вебера и современной вебериане, в первую очередь к работам И. Вайсса, П. П. Гайденко, Ю. Н. Давыдова, Ф. Теннбрука, В. Шлюхтера. Согласно современному пониманию этой теории, картины мира, формируемые мировыми религиями и включающие как идеальную «проекцию» мира, так и ее оценку по отношению к трансцендентным духовным ценностям, формируют особые варианты упорядочения действительности, ориентирующие деятельность человека и составляющие специфический для каждой великой цивилизации тип рациональности. Таким образом устанавливается связь между типом хозяйствующего субъекта и специфическим типом развития цивилизации. Такой подход дает возможность оценивать адекватность той или иной формы хозяйственной деятельности, деловой культуры, управленческой технологии и т. д. культуре общества, ее воспринимающего. Особое значение эта методологическая возможность приобретает для современных теорий модернизации, в значительной своей части имеющих дело с проблемами культурных заимствований, конфликта и синтеза самобытных и привнесенных ценностей и институтов. Большая ценность теории рациональности как методологической основы исследований состоит в том, что она дает предпосылки для сопоставления западной и незападных цивилизаций в их специфике, а не как «лидера» и догоняющих его аутсайдеров.

В-третьих, методологической основой исследования является концепция типов социальности, определяющих мировые цивилизации, восходящая к работам прежде всего Э. Дюркгейма, Т. Парсонса, А. Тоффлера, Д. МакКлелланда, и еще дальше — к марксовой концепции буржуазных отношений как безличных, вещных в противоположность межличностным отношениям добуржуазных обществ. Тип социальности капиталистического рыночного общества принято характеризовать также через понятие достижительности, ориентации на успех, активность, мобильность и обретение статуса в процессе деятельности, в противоположность аскриптивным отношениям докапиталистических обществ.

В-четвертых, важной методологической основой исследования является современная многофакторная и синтетическая теория модернизации, представляемая в первую очередь концепцией Ш. Эйзенштадта. Согласно ей в основе развития незападных обществ лежат механизмы дифференциации, усложнения социальной реальности, появления новых ценностей, смыслов, норм, институтов, социальных ролей и т. д., и интеграции, поддержания единства и идентичности общества. Развивающееся общество не стремится к обретению гомогенности на основе заимствования новых ценностей и институтов, но является сложной гетерогенной структурой, в рамках которой эндогенные и заимствованные ценности находятся в состоянии сложных взаимодействий. Успех модернизации зависит, таким образом, не от интенсивности реформ или заимствований, а от формирования структурированного синтеза смыслов, ценностей, норм и институтов, в котором возможно конструктивное взаимодействие традиционных и современных, эндогенных и заимствуемых ценностей.

Диссертационное исследование опирается на следующие группы источников:

1. Работы философов, культурологов, социологов, представляющие собой новаторские, оригинальные концепции хозяйственной культуры. К этой группе относятся труды С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева, М. Вебера, В. Зомбарта, Д. МакКлелланда, К. Маркса, А. Мюллер-Армака, П. Б. Струве.

2. Работы предпринимателей, экономистов, менеджеров, а также религиозных мыслителей, в которых выдвигаются оригинальные концепции и идеи относительно хозяйственной культуры и ценностей, связанных с хозяйственной деятельностью, это труды П. А. Бурышкина, А. К. Гастева, Ф. Котлера, П.П. и М. П. Рябушинских, Г. Форда, Б. Франклина, Й. Шумпетера, А. Н. Энгельгардта, купеческие мемуары, а также труды преп. Иосифа Волоцкого, преп. Нила Сорского, Митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, Митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна, Игумена Иоанна (Экономцева) и других.

3. Труды ведущих теоретиков модернизации, в первую очередь А. Абдель-Малека, Р. Белла, А. Турена, Ш. Эйзенштадта и др., а также исследователей «веберовского ренессанса», как европейских и американских, так и российских и восточных.

4. Работы российских мыслителей, формирующие основные модели и парадигмы российской модернизации: А. С. Ахиезера, Ю. М. Бородая, Е. Т. Гайдара, Б. С. Ерасова, А.А. Кара-Мурзы, А. С. Панарина, О. А. Платонова, Е. С. Троицкого и др., публицистов С. Кара-Мурзы, В. В. Кожинова, В, Распутина, А. И. Солженицына.

Цель и задачи исследования

Целью исследования является выявление роли хозяйственной культуры как фактора модернизации, ее влияния на процессы развития в обществе, ее места в основных современных идеологемах и парадигмах российской модернизации.

Поставленная цель исследования реализуется через решение ряда задач:

Обоснование самостоятельной роли хозяйственной культуры в системе социокультурной регуляции, раскрытие методологии ее исследования и обоснование необходимого для этого категориального аппарата. Выявление соотношения хозяйственной культуры и других факторов социальной регуляции, их взаимосвязи и диалектики. Выяснение структуры и основных функций хозяйственной культуры.

Исследование становления современных теорий модернизации с точки зрения признания в них значимости социокультурных факторов, конструктивной роли самобытного наследия каждого общества, а значит — преодоления вестернизаторских, а также экономистских подходов, приписывающих рынку, обмену и чисто монетаристским методам регулирования абсолютную роль в процессе развития.

Определение места хозяйственной культуры в процессах структурной модернизации, в рамках различных форм взаимодействия эндогенных и заимствованных ценностей и формирования синтетического уровня смыслов и символов. Исследование специфики хозяйственной культуры в постиндустриальном обществе и формируемых на его основе миросистемных связях.

Выяснение роли хозяйственной культуры как фактора модернизации, ее основных функций в процессе социальных и экономических преобразований, ее значения для мотивации новых видов экономической деятельности, для интеграции и поддержания идентичности модернизирующегося общества.

Исследование базовых ценностей, векторов и динамики становления и развития российской хозяйственной культуры, роли практицизма и индивидуализма, общинных, соборных, коллективистских ценностей, этатистских ориентации и стремления к автономии, к независимости от государства, этики социального служения. Рассмотрение взаимодействия противоположных тенденций формирования российской хозяйственной культуры в дореволюционный, социалистический и постсоциалистический периоды, выявление возможных векторов их современного развития.

Рассмотрение влияния религиозных факторов — православия, старообрядчества, русского сектантства, на формирование духовных предпосылок хозяйственной деятельности в России, анализ современных дискуссий относительно возможного влияния религиозной, в первую очередь православной, культуры на постсоветскую модернизацию России, ее адекватности задачам мотивации новых форм хозяйственной активности и интеграции и поддержания идентичности общества в новых условиях.

Анализ наиболее значимых утвердившихся в общественной мысли моделей российской модернизации и роли в них хозяйственной культуры.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в обосновании принципиально новой теоретической концепции социально-философского анализа хозяйственной культуры и ее роли в ходе модернизации общества: выделение хозяйственной культуры в качестве самостоятельной сферы социокультурной регуляции, определение методологии ее исследования, категориального аппарата, выделение ее субъекта и принципов ее исторической динамики, а также определение форм ее взаимодействия с другими областями культурывыделение структурных уровней хозяйственной культуры, ее специфических базовых категорий, выполняемых ею функций — мотивации хозяйственной деятельности, ее нравственной легитимизации, регуляции отношений внутри сферы хозяйствования, в том числе с помощью таких механизмов, как этика предпринимательства и социальная ответственностьвыявление структурного характера модернизационных процессов, диалектики развития и поддержания единства и идентичности в ходе модернизации, многообразия форм взаимодействия традиционного и современногоанализ специфических функций хозяйственной культуры в процессе структурной модернизации общества: мотивация новых форм хозяйственной деятельности способствует дифференциации экономической сферы и ускорению развития, легитимизация хозяйственной активности может способствовать интеграции общества и поддержанию его целостности и стабильности, регуляция отношений внутри сферы хозяйства может служить поддержанию идентичности обществарассмотрение постмодернизации в качестве варианта структурной модернизации, а не качественно нового «постэкономического общества», обоснованное обязательным воспроизведением в ходе постиндустриального развития нетворческих и низкоквалифицированных форм труда, архаичных хозяйственных укладов и производственных отношений, а также глобальным разделением на высокоразвитый координирующий центр и зависимую полупериферию и перифериюиспользование разработанного теоретического аппарата для исследования российской хозяйственной культуры, которая представлена не как арена борьбы антиномично противоположных символических систем и укладов, не как бесконечное качание инверсионного маятника от одной крайности к другой, а как целостная динамичная система, в основе которой лежит подвижное равновесие и взаимодействие противоположных ценностей и норм — индивидуализма и коллективизма, прагматизма и бескорыстия, ориентаций на государство и сопротивления его всевластиюформирующее многочисленные переходные типы ценностей и норм, а также соответствующих хозяйственных укладов в разные периоды российской историиисследование влияния православной духовности на российскую хозяйственную культуру, включая анализ активных в хозяйственном отношении религиозных субкультур — монастырской хозяйственной аскезы и старообрядческого предпринимательства, полемическая заостренность на двойственности нравственного идеала в православии, на расхождении экономической активности церкви как института и предлагаемого ею мирянам сугубо потустороннего духовного идеалаанализ основных парадигм постсоветской российской модернизации, направленный на выявление особенностей предлагаемых ими моделей хозяйственной культуры: индивидуалистическая и достижительная хозяйственная культура в контексте либеральной западнической парадигмы не только противопоставляется, но и дополняется коллективистской и альтруистической моделью почвенников, укладываясь в рамки структурной модернизации.

На защиту выносятся следующие положения: хозяйственная культура является значимым фактором социальной регуляции и представляет собой самостоятельный предмет для философского анализа, наиболее адекватной методологией которого оказывается «понимающая социология» и теория рациональности М. Вебера, поскольку они позволяют найти культурно обусловленные мотивы хозяйственного поведенияхозяйственную культуру следует определить как систему ценностей, смыслов, символов, знаний, традиций, обеспечивающих мотивацию и регуляцию хозяйственной (трудовой, производственной, предпринимательской, финансовой, коммерческой и т. д.) деятельности, определяющих форму ее осуществления, а вместе с тем и восприятия ее обществомхозяйственная культура выполняет функции: а) мотивации хозяйственной (производственной, трудовой, предпринимательской, финансовой, коммерческой, потребительской и т. д). активностиб) духовной и нравственной легитимизации экономического успеха посредством усвоения на личностном уровне ценностей и норм хозяйственной этики и формирования на институциональном уровне системы отношений между обществом в целом и предпринимательством как его подсистемой, элементами которой являются меценатство, благотворительность, концепции социального служения бизнеса, а также «пиар" — в) регуляции отношений внутри системы хозяйства посредством формирования систем менеджмента, деловой культуры и этики, рекламы. хозяйственная культура является значимым фактором модернизации, поскольку а) выполняя функцию мотивации новых форм хозяйственной и предпринимательской деятельности, способствует дифференциации хозяйственных ролей и институтов, усложнению и росту адаптивности экономики обществаб) через функцию легитимизации предпринимательского и хозяйственного успеха может способствовать интеграции общества, поддержанию его единства и целостностив) посредством функции регуляции отношений внутри сферы хозяйства может способствовать поддержанию идентичности общества, т. е. формированию таких форм деятельности, которые соответствуют самобытному культурному контексту, усвоению (или отторжению) форм и стилей деятельности, их адаптации к существующим условиям, а также гармонизации изменений стилей и форм с изменением социокультурной обстановкирусская культура, в том числе хозяйственная, характеризуется наличием противоречивых ценностей (об этом писал Н. А. Бердяев, а позднее А. С. Ахиезер, Б. Г. Капустин, В. Кондаков, Б. Ерасов и др.). Однако на протяжении многих веков в русской хозяйственной культуре сохранялось динамичное равновесие, в котором сочетались противоположные ценности, смыслы, тенденции развития. Все они занимали определенное место по отношению друг к другу в подвижной системе, дополняли и уравновешивали друг друга таким образом, что даже чрезвычайное усиление какой-либо одной тенденции не вело к полному исчезновению противоположной. На каждом новом этапе развития она могла, выжив в процессе самой радикальной общественной ломки, предстать в подчиненном, «снятом» виде, чтобы затем снова вернуться на круги своя. В историческом бытии русской культуры (в том числе и хозяйственной) противоположные ценности образуют, скорее, не антиномичные пары, а систему координат, полюса смыслового поля, внутри которого формируются промежуточные типы отношений. Эти полюса образуют практицизм и бескорыстие, коллективизм, общинные ориентации и индивидуализм, ориентации на государство и стремление к независимости от него. Интеграцию противоположных ценностей обеспечивает этика служения, являющаяся сквозной нравственной идеей русской культурысуть хозяйственной этики православия состоит не столько в ориентации на профессиональное мастерство и рациональный практицизм, сколько в постоянной ориентации на внутреннюю духовную работу, в помыслах о Боге и в любви к ближнему, воплощенных в конкретном мирском труде. Задача православия — не столько воспитание нравственного хозяина для мирской жизни, сколько подготовка мирского хозяина для жизни духовной. Воспитание таких повседневных нравственных добродетелей хозяина, как добросовестность, честность, справедливость, человеколюбие являются лишь самым первым, подготовительным этапом для начала подлинно духовного спасения. Однако обратной стороной такого понимания морали оказывается даже некоторое пренебрежение православия к «второстепенным» с духовной точки зрения ценностям, свидетельствующее о существующем здесь расхождении сфер высшей духовности и повседневной нравственности, что негативно влияет на повседневную хозяйственную культуру. Высокая хозяйственная и предпринимательская этика старообрядцев и сектантов в настоящее время не оказывает заметного влияния на хозяйственную жизнь общества. в современной российской общественной мысли разрабатываются несколько базовых парадигм модернизации, каждая из которых представляет свою модель развития хозяйственной культуры — либеральная, либерально-консервативная, почвенническая. При весьма заметных различиях в их интерпретации направлений и целей развития России все они не отрицают необходимости преобразований в экономической, социальной и культурной сферах, однако парадигмы либерального толка делают акцент на развитии достижительности, а почвеннического — на обеспечении единства и идентичности общества. Таким образом, обе парадигмы укладываются в рамки структурной модернизации, обеспечивая необходимый для нее механизм единства дифференциации и интеграции. в русской культуре присутствуют необходимые ценностные и смысловые компоненты для успешного осуществления модернизации и постмодернизации компоненты: индивидуалистические и прагматические установки и этика успехаценности коллективизма и солидарностиэтика служения и традиционная способность к мобилизации. Успех преобразований зависит во многом от формирования новой, динамичной, но устойчивой ценностно-смысловой системы, в которой новый синтетический уровень идентичности включал бы в себя творческий созидательный индивидуализм и установку на солидарность и сотрудничество, просвещенное государственничество сочеталось бы с патриотизмом, этикой служения и консенсуса разных социальных слоев, конфессиональных и этнонациональных общностей.

Теоретическая и практическая значимость диссертации. Теоретическая значимость диссертации состоит в обосновании самостоятельного направления социально-философских исследований хозяйственной культуры, разработке его методологии, категориального аппарата и структурных компонентов.

Раскрытие функций хозяйственной культуры в качестве фактора модернизации существенно углубляет теоретический аппарат современных теорий развития.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что осуществленный анализ роли хозяйственной культуры вообще и ее роль в процессе российской модернизации позволяет найти пути эффективного внедрения культурно обоснованных способов хозяйственной деятельности, ее субъективного обоснования и социально значимой легитимизации. Работа также расширяет способы решения проблем пропагандистско-воспитательного и управленческого характера.

Работа содержит практическую информацию о моделях хозяйственной и конфессиональной культуры в парадигмах модернизации России и других стран, об опыте решения посредством хозяйственной культуры практических проблем развития новых форм хозяйственной и предпринимательской деятельности, нравственной регуляции внутри сферы предпринимательства и формах отношений между институтом предпринимательства и обществом, организационно-управленческих решений, связанных с особенностями деловой и менеджерской культуры разных цивилизаций.

Материалы и теоретические выводы исследования могут быть использованы при разработке и чтении различных курсов по социальным и гуманитарным дисциплинам: социальной философии, культурологии, политологии, а также по теории и истории предпринимательства.

Сделанные выводы значимы не только для научных работников, преподавателей и студентов, но и для практиков в различных сферах социальных технологий.

Апробация диссертации. Методология исследования, основные положения, выносимые на защиту и теоретические выводы диссертации были обсуждены и одобрены на заседании Сектора социальной философии Института философии РАН 30 июня 1998 года, а также на заседании Центра «Религия в современном обществе» РНИСиНП 5 апреля 2000 г. Отдельные положения, теоретические и практические выводы диссертации обсуждались на теоретическом семинаре «Модернизация и национальная культура» в Горбачев-фонде (Москва, 1995 г.), на Научно-методологической конференции «Проблемы культуры в условиях новой экономической реальности» в Государственной академии управления им. С. Орджоникидзе (Москва, 1995), Международной научной конференции Московского отделения Российского научного фонда «Витальность России» (Москва, 1996), семинарах А. С. Ахиезера, на Второй Всероссийской конференции «Культура, нравственность, экономика и устойчивое развитие регионов России» (Ульяновск, 1999).

Методологические подходы и теоретические положения диссертации нашли отражение в ходе чтения (с 1993 по настоящее время) спецкурса по хозяйственной и предпринимательской культуре на Кафедре социологии культуры социологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова и в Восточном университете при ИВ РАН, а также на ИППК при МГУ им. М. В. Ломоносова (1995 г.), на Кафедре теоретической политологии философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова (1998 г.).

Отдельные положения и выводы исследований, вошедших в данную работу, обсуждались на заседаниях Отдела сравнительного культуроведения Института востоковедения РАН.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании Сектора социальной философии Института философии РАН 18 апреля 2000 года.

Результаты исследований представлены в монографиях, учебном пособии, статьях, докладах.

Выводы к третьей главе.

1. Как и в других сферах, в российской хозяйственной культуре отмечается не только полиморфизм, то есть многообразие ценностей, что в той или иной степени присутствует в каждой развитой культуре, но и противоречивость ценностных ориентаций и тенденций. Слабость срединного начала, срединной культуры, отсутствие среды, в которой развивались бы медиативные ценности и нормы, создавали предпосылки не для снятия конфликтов, а для обострения противоречий. Без этого посредствующего звена возникала неспособных установить взаимодействие и согласование различных начал и сторон. Поэтому противоположности сталкивались напрямую, порождая конфликты разной степени остроты и сложности, которые исторически разрешались через насилие и приводили к инверсионным переходам от одной крайности к другой.

2. Констатация противоречивости и антиномичности не исчерпывает специфики русской культуры, для которой характерно постоянство борьбы противоположных тенденций и инверсионных колебаний. На протяжении многих веков в русской хозяйственной культуре сохранялось подвижное равновесие в «многоукладное&trade-», в которой сочетались противоположные ценности, смыслы, традиции, тенденции развития.

3. В историческом бытии русской культуры (в том числе и хозяйственной) противоположные ценности образуют, скорее, не «пары», а систему координат, полюса смыслового поля, внутри которого формируются промежуточные типы отношений. При таком подходе русская культура и история предстают уже не как арена непримиримой борьбы противоположностей, а как становление динамичной многоукладной системы.

4. В русской культуре, как и во всякой другой, присутствуют как практицизм и индивидуализм, рациональные установки на накопление богатства и бытовое обустройство, достижительность и этика успеха, так и отрицание и осуждение этих установок. Однако в России же практические достижительные ценности уступали по своему значению ценностям аскриптивным в их разных вариантах: семейных, общинных, конфессиональных и, конечно, государственных.

5. Государство сыграло весьма значительную роль в формировании российской хозяйственной культуры. Эта роль принципиально отличалась от той, которую сыграло государство в развитии экономики Запада, государственное начало постоянно присутствовало в качестве фактора формирования российской хозяйственной культуры, вступая в сложные взаимодействия с индивидуальным и общинным началом.

6. Интеграцию индивидуально-достижительных, общинных и государственных начал в российской социокультурной системе обеспечивала этика служения. Она выступала как сквозная нравственная идея, пронизывающая все социальные слои и сословия, все стороны жизни русского общества. В силу своей универсальности этика служения выполняла функцию объединяющего начала, посредством которого индивид соединялся и с общиной, и с обществом, и с государством.

7. В советский период русской истории сдвиги в балансе ценностной и социокультурной систем были более значительными, чем когда бы то ни было прежде — даже во время петровских реформ. Индивидуалистическое и общинное начала были жестко подавлены, подчинены идеологии, заменившей традиционную этику служения, и государственному контролю, ставшему безальтернативным. Однако даже в этих условиях мы наблюдаем подспудное сохранение практицизма, потребительского индивидуализма и солидаристских норм.

8. Главная проблема формирования постсоциалистической экономики и хозяйственной культуры состоит не в слабости индивидуалистических и прагматических мотивов, и не в пагубном влиянии государства или коллективистского сознания, а в структурной дезорганизации иерархии ценностей и всей социокультурной системы, разрушении нормативной и институциональной основы общества. Проблема современного периода состоит в том, что слишком интенсивное разрушение одних ценностей и насаждение других не сопровождалось созданием синтетического уровня, на котором было бы возможно продуктивное взаимодействие старого и нового.

9. В русской культуре есть все необходимые для успешного осуществления модернизации и постмодернизации компоненты: индивидуалистические и прагматические установки и этика успехаценности коллективизма и солидарностиэтика служения и традиционная способность к мобилизации. Успех преобразований зависит от способности активной части общества сформировать новую, динамичную, но устойчивую систему, в которой новый синтетичекий уровень идентичности базировался бы на творческом созидательном индивидуализме, солидарности, просвещенном государственничестве и патриотизме, этике служения.

10. Православие, как и любая религия, определяет повседневную хозяйственную культуру не непосредственно, а на мировоззренческом уровне. Согласно православной хозяйственной этике, христианская добродетель хозяйствующего православного верующего состоит не собственно в профессиональном мастерстве и рациональном практицизме, а в постоянной ориентации на внутреннюю духовную работу, в помыслах о Боге и в любви к ближнему, воплощенных в конкретном мирском труде. Задача православия не столько в воспитании нравственного хозяина для мирской жизни, сколько подготовка мирского хозяина для жизни духовной. Обратной стороной такого понимания морали оказывается даже некоторое пренебрежение православия к «второстепенным» с духовной точки зрения ценностям, свидетельствующее о существующем здесь расхождении сфер высшей духовности и повседневной нравственности. Это расхождение имело негативные последствия, прежде всего для массовой мирской хозяйственной культуры.

11. В современной российской общественной мысли разрабатываются несколько парадигм модернизации, каждая из которых представляет свою модель развития хозяйственной культуры. При весьма заметных различиях в их интерпретации направлений и целей развития России все они не отрицают необходимости преобразований в экономической, социальной и культурной сферах. Западническая либеральная парадигма тяготеет к опыту теорий модернизации и делает упор на мотивации предпринимательской и вообще хозяйственной активности, утверждает такие ценности, как независимость частной хозяйственной деятельности от государства, его невмешательство в экономику, достижительность, рациональность, эффективность, конкуренция. Почвенническая парадигма, обращающаяся к идее «русского пути» в хозяйственном развитии, настаивает на солидарности и единстве общества, приоритете духовных и нравственных ценностей перед экономической эффективностью и целесообразностью, коллективизма перед индивидуальной достижительностью. Таким образом, обе парадигмы, при внешней остроте дискурса, ведущегося их сторонниками, отстаивают различные, но в равной степени необходимые механизмы развития и в целом укладываются в рамки структурной модернизации. Постиндустриальное развитие России оценивается большинством исследователей как структурная составляющая модернизации, ее стратегическая цель, осуществление которой возможно благодаря как накопленному высокому научно-техническому потенциалу, так и духовным и цивилизационным особенностям России — мессианской и эсхатологической напряженности и синергетичности сознания, нравственному максимализму. Концепция устойчивого развития пока не заняла должного места в ряду парадигм российской модернизации и моделей хозяйственной культуры, поскольку остается на уровне узкоспециальных и локальных (корпоративных, региональных) проблем и не уделяет должного внимания теории устойчивости и ее социокультурным аспектам.

Заключение

.

Проведенное исследование позволяет сделать ряд общих выводов, имеющих принципиальное значение для социально-философского познания хозяйственной жизни и для теории модернизации. Прежде всего оно позволяет заключить, что хозяйственная культура является важнейшим фактором современных процессов модернизации. Изученный опыт развития стран Запада и Востока свидетельствует о том, что сам по себе механизм свободного рынка без достаточных социокультурных и духовных предпосылок не только не может способствовать системному развитию общества, но и сам не может полноценно функционировать. Поэтому проблемы современной российской модернизации не могут быть решены на основе отделения «экономики» от «гуманитарной культуры». Напротив, залогом их решения является скрупулезный учет в моделях современной российской модернизации социокультурных и духовных оснований экономической деятельности и их использование в культурной, религиозной, воспитательной политике.

Хозяйственная культура есть система ценностей, смыслов, символов, знаний, традиций, обеспечивающих мотивацию и регуляцию хозяйственной (трудовой, производственной, предпринимательской, финансовой, коммерческой и т. д.) деятельности, определяющих форму ее осуществления, а вместе с тем и восприятия ее обществом. Она не может рассматриваться вне ее связей с другими компонентами социокультурной системы — прежде всего с религией, политической культурой, социальными отношениями, нормативно-правовой базой общества и т. д., а также вне ее конкретно-исторической динамики. Функции хозяйственной культуры состоят в мотивации хозяйственной и предпринимательской активности, легитимизации успеха и достижений, сформировавшихся в процессе деятельности ролей, а также в регуляции отношений внутри сферы хозяйственной и предпринимательской деятельности.

Модернизация общества, как свидетельствует современная теория, представляет собой сложный системный процесс, несводимый к экономическому росту и заимствованию социокультурного опыта более развитых стран. Действенная и устойчивая модернизации обеспечивается лишь оптимальным сочетанием заимствований и самобытности, нахождением для каждого общества собственного, соответствующего его культурным традициям пути развития. Экономическая модернизация невозможна вне учета специфики хозяйственной культуры общества, характера сложившихся в нем символических систем и нормативных институтов.

Модернизация осуществляется через механизм дифференциации, усложнения экономической жизни и хозяйственной культуры, появление новых хозяйственных ролей, форм и институтов экономики при обязательном поддержании определенной целостности общества. Хозяйственная культура является важнейшим фактором структурной модернизации, поскольку способствует дифференциации хозяйственной жизни посредством мотивации хозяйственной активности, актуализации достижительных установок и стимулирования предпринимательской деятельности. Дифференциация должна дополняться интеграцией, без их баланса общество либо становится крайне неустойчивым и нестабильным, либо приходит в состояние стагнации. Хозяйственная культура, выполняющая функцию легитимизации предпринимательского успеха и новых видов хозяйственной деятельности, новых экономических ролей и функций способствует интеграции общества, поддержанию его целостности. Важнейшим механизмом легитимизации является эндогенная мирская, хозяйственная аскеза, провозглашающая ценность труда и снижающая различия в образе жизни богатых и бедных за счет сознательного самоограничения в потреблении и производственной ориентации богатства. В процессе модернизации возникает кризис идентичности, который обусловлен дифференциацией общества и растущим многообразием хозяйственных ролей его стилевых проявлений. Хозяйственная культура через свою функцию регуляции обеспечивает сохранение идентичности общества, т. е. формирование таких форм деятельности, которые соответствуют культурному контексту. Теории модернизации как направление мировой научной мысли имеют в качестве предмета и объекта исследований именно процессы дифференциации, а теории самобытности концентрируются на проблемах интеграции и сохранения идентичности преобразуемых обществ.

Структурный характер процесса модернизации на рубеже XIX—XX вв. усложняется тем, что одновременно с ним, а частично вопреки ему, в наиболее развитых странах Запада и Востока осуществляется постмодернизация, сопряженная со становлением принципиально новых культурных и хозяйственных реалий. В рамках постиндустриального уклада формируется информационная экономика, связанная с новыми технологиями и развитием творческого потенциала человека, и виртуальная финансоцентричная экономика, стоящая над реальным производством и индифферентная к любым смыслам, кроме чистой прибыли. Складывается мировая экономическая система, в которой развитые страны Запада выполняют функцию центра, координирующего развитие остального мира — периферии и полупериферии. При этом утрачивается прежнее значение вестернизации и распространения ценностей и институтов западного типа, провозглашается ценность реального многообразия мира, но эта видимая полицентричность на деле оказывается доминантным образованием, в котором ведущую роль играют промышленно развитые страны и транснациональные корпорации. Нельзя говорить о глобальной постмодернизации и тем более о вступлении мира в новую, постэкономическую стадию развития, поскольку развитые страны нуждаются в среднеи слаборазвитых как компонентах мировой системы, и в самих развитых странах наряду с постиндустиральным постоянно воспроизводятся более архаичные уклады.

В рамках миросистемных связей не только консервируется недоразвитость периферии и полупериферии, но и не создается условий для решения в глобальном масштабе важнейшей проблемы современности — экологического кризиса. Концепция устойчивого развития, призванная сформулировать новые философские и социокультурные принципы взаимодействия природы и общества, реально лишь консервирует сложившийся дисбаланс, когда развитые страны («золотой миллиард») извлекают блага из эксплуатации природных ресурсов, тяготы которой ложатся, в тоже время, на среднеи слаборазвитые станы. Религиозные концепции решения экологической проблемы связаны главным образом с изменением мировоззренческих установок, усовершенствованием человека, однако на практике они пока остаются без применения.

Особенностью российской культуры вообще и хозяйственной в частности является наличие не просто противоположных ценностных ориентаций и тенденций развития, но их острая противоречивость, которая, при слабости срединной культуры, приводит к резким инверсионным срывам, выражающимся в насильственном отрицании культурного наследия и утверждении противоположных ему ценностей.

Однако эта тенденция не исчерпывает динамики российской социокультурной системы. Для русской культуры, в том числе и хозяйственной, характерно постоянство борьбы противоположных тенденций и инверсионных колебаний. На протяжении многих веков в русской хозяйственной культуре сохранялось подвижное равновесие в «многоукладное&trade-», в которой сочетались противоположные ценности, смыслы, традиции, тенденции развития. В историческом бытии русской хозяйственной культуры противоположные ценности образуют, скорее, не «пары», а систему координат, полюса смыслового поля, внутри которого формируются промежуточные типы отношений. При таком подходе русская культура и история предстают уже не как арена непримиримой борьбы противоположностей, а как становление динамичной многоукладной системы.

Внешне противоречивые ценности хозяйственной культуры — индивидуализм и достижительность, практицизм, общинный коллективизм и соборность, ориентации на государство и стремление к независимости от него, образуют инверсионные пары лишь в переломные моменты истории, в остальное время они находятся в состоянии подвижного равновесия. Интеграцию индивидуально-достижительных, общинных и государственных начал в российской социокультурной системе обеспечивала этика служения. Она выступала как сквозная нравственная идея, пронизывающая все социальные слои и сословия, все стороны жизни русского общества. В силу своей универсальности этика служения выполняла функцию объединяющего начала, посредством которого индивид соединялся и с общиной, и с обществом, и с государством.

Православие, как и любая религия, определяет повседневную хозяйственную культуру не непосредственно, а на мировоззренческом уровне. Согласно православной хозяйственной этике, христианская добродетель хозяйствующего православного верующего состоит не собственно в профессиональном мастерстве и рациональном практицизме, а в постоянной ориентации на внутреннюю духовную работу, в помыслах о Боге и в любви к ближнему, воплощенных в конкретном мирском труде. Задача православия не столько в воспитании нравственного хозяина для мирской жизни, сколько подготовка мирского хозяина для жизни духовной. Обратной стороной такого понимания морали оказывается даже некоторое пренебрежение православия к «второстепенным» с духовной точки зрения ценностям, свидетельствующее о существующем здесь расхождении сфер высшей духовности и повседневной нравственности. Это расхождение имело негативные последствия, прежде всего для массовой мирской хозяйственной культуры.

В советский период русской истории сдвиги в балансе ценностной и социокультурной систем были более значительными, чем когда бы то ни было прежде — даже во время петровских реформ. Индивидуалистическое и общинное начала были жестко подавлены, подчинены идеологии, заменившей традиционную этику служения, и государственному контролю, ставшему безальтернативным. Однако даже в этих условиях мы наблюдаем подспудное сохранение практицизма, потребительского индивидуализма и солидаристских норм.

Главная проблема формирования постсоциалистической экономики и хозяйственной культуры состоит не в слабости индивидуалистических и прагматических мотивов, и не в пагубном влиянии государства или коллективистского сознания, а в структурной дезорганизации иерархии ценностей и всей социокультурной системы, разрушении нормативной и институциональной основы общества. Проблема современного периода состоит в том, что слишком интенсивное разрушение одних ценностей и насаждение других не сопровождалось созданием синтетического уровня, на котором было бы возможно продуктивное взаимодействие старого и нового.

В современной российской общественной мысли разрабатываются несколько парадигм модернизации, каждая из которых представляет свою модель развития хозяйственной культуры. При весьма заметных различиях в их интерпретации направлений и целей развития России все они не отрицают необходимости преобразований в экономической, социальной и культурной сферах. Западническая либеральная парадигма тяготеет к опыту теорий модернизации и делает упор на мотивации предпринимательской и вообще хозяйственной активности, утверждает такие ценности, как независимость частной хозяйственной деятельности от государства, его невмешательство в экономику, достижительность, рациональность, эффективность, конкуренция. Почвенническая парадигма, обращающаяся к идее «русского пути» в хозяйственном развитии, настаивает на солидарности и единстве общества, приоритете духовных и нравственных ценностей перед экономической эффективностью и целесообразностью, коллективизма перед индивидуальной достижительностью. Таким образом, обе парадигмы, при внешней остроте дискурса, ведущегося их сторонниками, отстаивают различные, но в равной степени необходимые механизмы развития и в целом укладываются в рамки структурной модернизации. Постиндустриальное развитие России оценивается большинством исследователей как структурная составляющая модернизации, ее стратегическая цель, осуществление которой возможно благодаря как накопленному высокому научно-техническому потенциалу, так и духовным и цивилизационным особенностям России — мессианской и эсхатологической напряженности и синергетичности сознания, нравственному максимализму. Концепция устойчивого развития пока не заняла должного места в ряду парадигм российской модернизации и моделе й хозяйственной культуры, поскольку остается на уровне узкоспециальных и локальных (корпоративных, региональных) проблем и не уделяет должного внимания теории устойчивости и ее социокультурным аспектам.

В русской культуре есть все необходимые для успешного осуществления модернизации и постмодернизации компоненты: индивидуалистические и прагматические установки и этика успехаценности коллективизма и солидарностиэтика служения и традиционная способность к мобилизации. Успех преобразований зависит от способности активной части общества сформировать новую, динамичную, но устойчивую систему, в которой новый синтетический уровень идентичности базировался бы на творческом созидательном индивидуализме, солидарности, просвещенном государственничестве и патриотизме, этике служения.