Концептуальный анализ текстов традиционной культуры: Тексты Vita herbae / rei и кумулятивные сказки; актуальные слова-концепты

С древнейших времен язык представляется человеку не только как-утилитарное средство передачи актуальной информации, но и как специфический культурный код, орудие познания и даже преобразования мира: «В начале было слово» (Евангелие от Иоанна, Гл.Г. 1). Человек осваивал окружающую его действительность «от себя», и потому результат культурного освоения мира запечатлевался в знаках вместе с образом человека, осваивающего этот мир: «если Бог запечатлел свой образ в человеке, то человек запечатлел свой образ в языке».1 Еще Пифагор полагал, что «для познания нравов какого ни есть народа"2 нужно прежде всего познать его язык. Тем самым, постулат об антропоцентризме языка представляется безусловным и на сегодняшний день общепризнанным: в современной науке о языке ан тропологическая лингвистика является одним из динамично развивающихся направлений. Более того, положение об антропоцентризме языка легло в основу новой научной парадигмы, ело жившейся на рубеже XX и XXI веков.3.

Смена исследовательских парадигм в научном познании предстает как результат поиска адекватного, наиболее объективного взгляда на действительность. В лингвистике можно выделить три основные научные парадигмы («образы языка»), в разное время доминировавшие в исследованиях: сравнительно-историческая, системно-структурная и антрополо.

1 Арутюнова М. Д.

Введение

//Логический анализ языка: Образ человека в культуре и языке. М. 14W. С. 3." Ццт. ко: Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании П Филологические науки. 2001. № 1, С. 64. О понимании единства (изоморфизма) мира и языка раннегреческими философами см.: Гринцер 11.11. Лингвистические основы раннегреческой философии // Язык о языке: Сб. статей / Пол ред. Н. Д. Арутюновой. М. 2000. С.43−62. Новизна згой парадигмы, правда, весьма относительна, так как идеи антропоцент ризма языка имеют очень давнюю историю. Однако в качестве парадигмы модели постановки проблем и совокупности приемов их решений —антропоцентризм «провозглашен» впервые. гическая.4 Специфика отношений между этими научными парадигмами заключается в том, что они не сменяют друг друга, а «накладываются одна на другую и сосуществуют в одно и то же время»." ^ Антропологическая парадигма определяет особенности лингвистических исследований — только выявление и структурализация языковых явлений без выхода на выводы мировоззренческого характера не могут считаться достаточными целями лингвистического анализа.

Интерес к антропологической проблематике в науке о языке возник еще в k. XVIII-h.XIX веков и с тех пор не угасал, несмотря на то, что антропологическая лингвистика была оттеснена на периферию научного пространства достижениями структурной лингвистики. Еще в конце XVIII века И. Гердер называл в качестве важнейших феноменов человека язык, культуру, общество и национальный дух.6 В начале XIX века В. фон Гумбольдт задумался над проектом науки о языке на антропоцентрических началах.7 Много способствовали развитию этого направления в языке труды братьев Гримм, Ф. Боаса, Э. Сепира, Б. Уорфа, Э. Бенвсни-ста. В России разработка антропологической проблематики в языке была начата Ф. И. Буслаевым, А. Н. Афанасьевым и А. А. Потебней. Важное значение для развития антропологической лингвистики имели работы А. И. Соболевского, А. А. Шахматова, Е. Ф. Карского, Д. К. Зеленина, Г. О. Винокура, Б. А. Ларина.

В науке последних десятилетий позиции антропологической лингвистики являются достаточно прочными. С этой областью научного по.

4 См. подробнее об этом, напр.: Степанов К).С. Изменчивый «образ языка» к пауке XX пека '/' Язык и наука конца XX века. М., 1995; Маслова В. А. Лингвокультурология. М., 2001; Постовалова В. И. Лпп-гвокультурология в свете антропологической парадигмы // Фразеология в контексте культуры ' О ж. ред. В.11. Гелия. М., 1999 и др. В. И. Постовалова несколько иначе обозначает наличие и последовательность научных парадигм: имманентно-семиологическая. антропологическая к теоантроиокосмическая тралсиедентальная), «при которой язык рассматривается в максимально широкомэкзистенциальном и понятийном контексте Бог, человек, мир — в аспекте «мист ической прагма! ики» (С.28). «См.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. «См.: Гердер И. Г. Идеи и философия истории человечества. М., 1977.

См.: 1 чмбольдт фон В. Язык и философия культуры. М., 1985. иска в той или иной степени связывается деятельность таких исследователей, как Н. Д. Арутюнова, Ю. Д. Апресян, E.JI. Березович, Е. М. Верещагин, J1.H. Виноградова, А. С. Герд, А. В. Гура, А. Ф. Журавлев, Вяч. Вс. Иванов, В. В. Колесов, В. Г. Костомаров, Н. Б. Мечковская, В.М. Мокиеп-ко, С. Е. Никитина, Ю. С. Степанов, З. К. Тарланов, В. Н. Телия, Н.И. и С. М. Толстые, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский, А. Т. Хроленко, Т.В. Цивь-ян, О. А. Черепанова, А. Д. Шмелев и др. Среди зарубежных исследователей нужно назвать А. Вежбицку, Е. Бартьминского, Я. Анушкевича и др.8 В целом антропологическая лингвистика выявляет две тенденции: стремление к описанию «макромира» — язык как важная составляющая человеческой культуры и бытия (с этим связано появление интегратив-ных дисциплин: психолингвистики, когнитивной лингвистики, социолингвистики, лингвофольклористики и т. д.) и стремление к описанию «микромира» словоцентризм, внимание к отдельным лексемам как средоточиям и выразителям культурного осмысления явлений действительности (культурная герменевтика слова). Тесным образом с антропологическим направлением в языке связаны проблемы изучения языковой картины мира (в том числе и «жанровой картины мира»: картина мира в преломлении жанра того или иного художественного или фольклорного текста), проблемы интертекстуальности, культурной коннотации слова (национально-культурного компонента в структуре лексического значения слова), традиций и особенностей речевого поведения (языковой личности / идиолекта), семантико-семиологических и ономасиологических особенностей фразеологизмов и др.

Антропологическая лингвистика — это, безусловно, интегративпая дисциплина, в ее компетенции находятся такие глобальные понятия, как.

Подробнее см. обзоры в работах: Цивьян Т. В. Лингвистические основы балканском модели мира. М. 1990, Постовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора н языке: Язык и картина мира. М., 1988; Хроленко А. Т. Лингвокультуроведсние. Курск, 2000; Маслина язык, ментальность, культура, этнос, общество, то есть все, что объединяет в себе человек и человеческое. Вследствие этого содержание термина антропологическая лингвистика очень объемно, термин, скорее, является названием направления, научной парадигмы. Одновременный учет всех важнейших для антропологического языкознания феноменов в современной науке пока невозможен, отсюда формирование нескольких научных дисциплин, пытающихся сконцентрировать исследовательские усилия на чем-то одном — этнолингвистика, лингвокультурология, социолингвистика, этносоциолингвистика, этносемантика и т. п. Тем не менее, несмотря на терминологическое разнообразие и попытки обособиться, границы разделов антропологической лингвистики, разрабатывающих культуроведческие вопросы, оказываются размытыми, а цели очень близкими. На практике оказывается невозможным оставаться в рамках только, например, лингвокультурологии или социолингвистики.

Пока господствовала структурно-имманентная парадигма в научном описании языка и антропологические исследования считались факультативными, не имеющими глобализма в описании языковых явлений, такое направление именовалось как этнолингвистика.' Сейчас, когда произошло смещение акцента в сторону антропоцентрического взгляда на язык, когда функциональный и когнитивный аспекты языка представляются не менее важными, чем коммуникативный, и делаются попытки интерпретировать языковые явления различных уровней с точки зрения структуры знания, в них отраженной, содержание термина этнолингвистика расширилось. Под ним стала пониматься наука, призванная изучать «явления и процессы в области языка, в определенной степени связанные с проявлением самосознания какого-либо этноса или со взаимо.

В.А. Лингвокультурология. М&bdquo- 2001; Березович П. Л. Русская топонимия в этнолингвистическом аспекте. Екатеринбург, 2000.

9 В статье Этнолингвистика в ЛЭС 1990 указано, что в работах американских ученых термин ¦зтшкшп-гчистика часто заменяется терминами антрогкгшнгвистика и этносемантика (Кузнецов A.M. Этнолингвистика // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.II. Ярцева. М. 1990). отношением этносов между собой"10. Это привело к тому, что в компетенции этнолингвистики оказались вопросы социолингвистики, диалектологии, ономастики, лексикологии, то есть, по сути, этнолингвистика стала «выражением» едва ли не всей антропологической парадигмы в языкознании. Неудовлетворенность столь широкой трактовкой дисциплины привела к необходимости «сузить» предмет и направление анализа. В результате возникли синхроническая и диахроническаяэтнолингвистика., лингвокулътурология (лингвокультуроведение), этносоциолингви-стика, причем исследователи по-разному определяют предмет и границы этих дисциплин, их соотношение. Н. И. Толстой, определяя место этнолингвистики в кругу гуманитарных дисциплин, пишет: «В известном смысле этнолингвистика и социолингвистика могут расцениваться как два основных компонента (раздела) одной более обширной дисциплины, с той лишь разницей, что первая учитывает прежде всего специфические — национальные, народные, племенные — особенности этноса, в то время как вторая особенности социальной структуры конкретного этноса (социума) и этноса (социума) вообще, как правило, на поздней стадии его развития применительно к языковым процессам, явлениям и структурам»." Это мнение поддерживает А. С. Герд: «Во многих отношениях социолингвистика и этнолингвистика — это две части единой дисциплиныэтносоциолингвистики».12 Однако позже он отказывается от термина эт-иосоциолиигвистика, считая его «тяжелым»: «Как показывает практика, тот термин лучше, который проще и за которым уже стоит традиция его употребления. Таковым и остается этнолингвистика». п Проблему соотношения этнолингвистики и социолингвистики А. С. Герд решает хронологическим разделением предметов исследования (отказавшись и от тер

Арутюнов С. А. Этнолингвистика // Этнополитический вестник. 1995. № 5. С. 145. и Толстой 11.И. Этнолингвитика в кругу гуманитарных дисциплин // Толстой Н. И. Я’шк и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М&bdquo- 1995. С.27−28.

Герд А.С.

Введение

в этнолингвистику. СПб., 1995. С. 5. ' Герд А. С. Ведение в этнолингвистику: Курс лекций и хрестоматия. СПб. 2001. С. 7. мина социолингвистика) — синхроническая и диахроническая этнолин.

14 гвистика.

В 90-е годы появился еще один термин — лингвокультурологии. В. В. Воробьев, определяя место лингвокультурологии в кругу смежных науксоциолингвистики, этнолингвистики, психолингвистики и лингвострано-ведения, — называет ее самой обобщающей, имеющей интегративный характер.15 Такой же точки зрения придерживается В. А. Маслова: «Если этнолингвистика оперирует преимущественно исторически значимыми данными и стремится в современном материале обнаружить исторические факты того или иного этноса, а социолингвистика рассматривает исключительно материал сегодняшнего дня, то лингвокультурологии исследует и исторические, и современные языковые факты сквозь призму духовной культуры».1(> В результате В. А. Маслова дает очень широкое определение лингвокультурологии, весьма напоминающее широкое определение этнолингвистики: «Лингвокультурология — это отрасль лингвистики, возникшая на стыке лингвистики и культурологии и исследующая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке».17 В. Н. Телия разводит этнолингвистику и лингвокультуроло-гию, опираясь на хронологическую ориентацию исследований: «В цен тре интересов лингвокультурологии — исследование и описание взаимодействия языка и культуры в диапазоне современного культурно-национального самосознания и его знаковой презентации. Эта синхронная ориентация существенно отличает ее от этнолингвистики. основные задачи [которой] сводятся к реконструкции. в диахроническом движем «Диахроническая этнолингвистики использует язык и лингвистические методы как средство пошлина делекого прошлого, этнической истории народа, истории его материальной и духовной культуры. Синхроническая этнолингвистика рассматривает язык и методы языкознания как орудие и средеiко проникновения в актуальные, национальные и социальные проблемы современности» (Гам же). и См.: Воробьев В. В. Лингвокультурология: (теория и методы). М., 1997.

Маслова В. А. Линг вокультурология. М., 2001. C. I 1.

Гам же. С-9. j ^ нии". Тем не менее, определяя особенности соотношения этнолингвистики и лингвокультурологии, В. Н. Телия указывает, что «при различиях целей и задач этнолингвистики и лингвокультурологии первая выступает как фундамент для второй».1- А. Т. Хроленко предлагает принципиально иной подход к разграничению этнолингвистики и лингвокультурологии. По его мнению, лингвокультурология отличается от этнолингвитики тем, что в рамках этой дисциплины должно отсутствовать этническое ограничение рамок языка и культурылингвокультурология рассматривает проблему языка и культуры в принципе, не ограничиваясь конкретным языком и конкретной культурой, и значит, ее целью есть выявление универсальных механизмов взаимодействия языковых и культурных факторов вообще, для любого сообщества." В этом случае этнолингвистика и лингвокультурология различаются не как синхроническое и диахроническое, а как национальное и универсальное.

Таким образом, можно отметить, что в понимании задач лингвокультурологии, ее соотношения с этнолингвистикой у исследователей нет единстваболее того, анализ конкретного лингвистического материала в антропоцентрическом аспекте заставляет «забыть» о разграничении синхронии и диахронии в языке. Невозможно понять современные механизмы взаимодействия языка и культуры без исторических данных, в свою очередь, нельзя и адекватно реконструировать архаический языковой или культурный факт без проекции на его современное состояние. Куль.

Телия В. Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М., 1999. С. 16. '" Там же. Сходной точки зрения придерживается С. Г'. Воркачев: «Лингвокультурология на сею-дняшний день, пожалуй, самое молодое ответвление этнолингвистики или же, если воспользоваться „химической“ метафорой, это новейшее молекулярное соединение в границах последней, отличное oi всех прочих своим „атомарным составом“ и валентностными связями: соотношением „долей“ лингвистики и культурологии и их иерархией. В задачи этой научной дисциплины входит изучение и описание взаимоотношений языка и культуры, языка и этноса, языка и народного менталитета» (Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. 2001. № 1. С.64−65). Однако можно заметить, что. определяя задачи лингвокультурологии таким образом, автор статьи в результате формулирует определение, очень похожее на определение, данное ранее Н. И. Толстым этнолингвистике. См.: Хроленко А. Т. Лингвокультуроведение. Курск, 2000. тура, и язык как ее одновременно составная и определяющая часть, изменчива, но ее развитие эволюционно, но не революционно, развиваются старые формы, новые не возникают из ниоткуда.21 При попытке описать концепты — лингвоментальные конструкты — границы между диахронией и синхронией языка и культуры становятся весьма условными. Таким образом, вопрос о границах дисциплин и терминологии остается открытым.

Однако чтобы четко определить позицию научного описания, тем самым сфокусировав внимание на объекте и ракурсе данной работы, необходимо обозначить место предпринятого исследования среди направлений антропологической лингвистики. В связи с тем, что основным объектом изучения является традиционная русская культура, выражающая себя в языке, предметом исследования в диссертации стали тексты этой архаической культуры, а изучение древностей народной культуры и языка уже традиционно относится к этнолингвистике, обозначим свое исследование как этнолингвистическое.

В рамках этнолингвистического направления можно выделить две самостоятельные ветви, которые обозначились вокруг двух важнейших проблем: 1.) реконструкция этнического пространства по данным языка. Это направление связывается по преимуществу с постановкой и решением задач реконструкции, воссоздания древнейшей системы онтологических, космологических, социальных представлений, отражаемых «культурной» лексикой, с этимологизацией слов мифологического характера и т. п. и 2.) реконструкция материальной и духовной культуры этноса на основе языкового материала. Это направление в качестве первоочередного выдвигает требование максимальной дескрипции, выявления насколько возможно полного инвентаря форм традиционной культуры, ритуалов,.

21 Значительных успехов в области этнокультурной первичной мотивации слова достигли отечественные этимологи и историки языка: «Сравнительно-историческое языкознание, этимология, построенная на них реконструкция в общем давно работают с концепцией антропоцентричности древней (в частости) славянской культуры и языковой картины мира» (Трубачев О.II. Славянская филология и сравни-тельность: От съезда к съезду // Вопросы языкознания. 1998. № 3. С.20). обрядовой лексики с преимущественным вниманием к ареальным проблемам, к диалектологии культурных феноменов, к географическому аспекту их изучения. Первая представлена прежде всего именами Вяч. Вс. Иванова, В. Н. Топорова, Т. В. Гамкрелидзе, вторая — Н. И. Толстого и его школы. А. Ф. Журавлев уточняет специфику этих направлений так: «С известной долей условности эти направления могут быть определены как „этимологическое“ и „диалектологическое“ соответственно».22 Тем не менее и то и другое направление задают основную координату этнолингвистических исследований — этнический язык и традиционная духовная культура народа.

В соответствии с этим Е. Л. Березович предлагает выделить два аспекта этнолингвистических штудий: «С одной стороны, четко вырисовывается своеобразная „лингвистика этнической культуры“, которая предполагает изучение народной культуры с помощью аппарата лингвистики, основанное на постулате об изоморфизме культуры и языка. Можно сказать, что такая этнолингвистика является этносемиотикой. С другой стороны, развитие и углубление этнолингвистической проблематики ставит вопрос о необходимости тщательно прорисовать особенности взаимоотношений между субъектами того „федеративного государства“, с которыми работает этнолингвистика (естественным языком, фольклором, обрядом etc.) и выявить закономерности кодирования информации средствами каждого из них. Магистральная задача при этом — определить специфику основного, наиболее социально значимого канала трансляции этнокультурной информации — естественного языка. Таким образом, этнолингвистические разыскания в любом случае являются комплексными. Они могут быть нацеленными либо на описание того или иного фрагмента традиционной картины мира по данным разных культурных Журавлев Л. Ф. Vir doctus, vir doeens: К 70-летию акал. Н. И. Толстого '/ Вопросы языкознания. 1<Ш. № 3. С. III. кодов, либо на выявление специфики отражения духовной культуры в языке (на фоне других культурных кодов)».~ Таким образом, в первом случае в качестве предмета исследования выступает фрагмент традиционной культуры — концепт, — выраженный средствами разных кодов, в том числе и вербальным. Вследствие этого в поле зрения исследователя, кроме собственно лингвистических данных, должны попасть по возможности все случаи знакового использования денотата (прежде всего в обряде). В центре внимания лингвиста при таком анализе обычно является лексика, эксплицирующая концепт, слово как экспонент концепта культуры в совокупности его связей со знаками других кодов. В первую очередь это так называемая «культурная» лексика — терминология обрядов и верований во всей совокупности семантических связей. Однако, помимо обрядовой терминологии, этнолингвистика занимается «культурной интерпретацией» обыденной лексики, выявляя концептуальную логику первичной номинации, развития значений слов и образования дериватов, а также выявляя особенности и закономерности вербальной кодировки определенного явления действительности (денотата). Такое исследование имеет целью реконструировать объем концепта, 24 стоящего за тем или иным денотатом, концептуальность которого определяется тем, что он в традиционной культуре может выступать в качестве обрядового знака или символа. В этом ключе выполнено исследование, представленное во второй главе настоящей диссертации.

В другом случае — выявление специфики отражения духовной культуры в языке — актуализируется вторая часть термина этнолингвистика. Тогда языковой факт рассматривается не как метазнак для обозначения знаков других кодов, а как знак вербального кода культуры, изоморфный им. Предметом изучения тогда является языковая единица.

2' Береювич ЕЛ. Русская топонимия в этнолингвистическом аспекте. Нкатерипбург. 2000. С 6−8.

Подробнее о понятии «концепт» как лингвоментальной сущности в Гл. 2. любой сложности — от звука до текста. Задачей анализа становится определение концепта, формирующего языковую единицу, а также выявление ее «встроенное&trade-» в систему национальной духовной культуры, соотношения с единицами других культурных кодов. Такой анализ направлен на обнаружение прагматико-смыслового ядра языковой единицы, организующего ее как знака культуры. В подобном ключе выполнено исследование, представленное в первой главе данной работы. Концептуальная сфера культуры, реконструируемая в рамках первого типа этнолингвистического анализа, является базовой для исследований второго типа: и ^ S концепт отдельной языковой единицы (прежде всего текста") обусловлен всей системой мировидения (этнической ментальности) — концегпосфе-рой.

Предметом изучения в диссертации стали тексты с мотивом Vita herbae et Vita rci («жития» растений и предметов) в традиционной культуре, а также кумулятивные сказки (в частности, «Репка» и «Колобок»), Данные тексты уже попадали в область внимания исследователей: и фольклористов, и этполингвистов. К изучению текстов с мотивом Vita обращались этнолингвисты: Н. И. Толстой, С. М. Толстая, F.E. Левкиен-екая, Т. В. Цивьян. Тексты кумулятивных сказок становились объектом исследования преимущественно фольклористов: В. Я. Проппа, П. В. Лозовской, Т. Б. Диановой, И. Ф. Амроян. Сказка «Колобок» привлекла внимание Н. И. Толстого, Ю. Г. Фефеловой. Отмечая безусловные достоинства проведенных ранее исследований и в определенных случаях опираясь на их результаты, сделаем попытку концептуального анализа этих текстов, что позволит приблизиться к представлению неких «прототскстов», лежащих в основе этих фольклорных «жанров», выявить концепт текста, определивший его структурно-семантическую организацию. Основным постулатом, задавшим направление и ракурс анализа, является следую" Подробнее о понятии «концепт текста» в Гл. 1. щее. Фольклорный текст не является самодостаточным, он есть разновидность «текстов» культуры, 26 что и обусловливает его специфику. Структурно-семантическая организация фольклорного текста представляет собой сложное единство единиц различных языковых уровней для выражения единого коммуникативного задания. Сакральная прагматика определяет строение этой многоуровневой языковой единицы. Фольклорный текст — это не конечная цель языкового «творчества», он есть средство для достижения важных космогонических целей: обрядовое преобразование действительности для обеспечения миропорядка. Вследствие этого каждый из уровней обладает «повышенной семиогично-стью». Слово имеет особый статус, так как является относительно независимым языковым знаком, способным самостоятельно эксплицировать фрагмент действительности, вернее феноменологическое преломление действительности в сознании и языке человека. Оно может быть экспонентом концеп та национальной ментальности.27 Это делает необходимым обращение к концептуальному анализу ключевых слов определенного фольклорного текста. Обращение к ключевым словам кумулятивного текста «Репка» как экспонентам концептов национальной культуры привело к относительно самостоятельному исследованию концептов собака, кошка, репа и сделало их отдельным предметом анализа.

Цели диссертационного исследования- - выявить особенности содержания и формы архаического фольклорного текста, обусловленные его функцией и местом в традиционной.

2″ Ср. такое понимание культуры, как «иерархически организованной системы р, а з н ы х к о л о в. т. е. вторичных 'знаковых систем, использующих разные формальные и материальные средства для кодирования одного и того же содержания, сводимого в целом к „картине мира“, к мировоззрению данного социума» (Толстой Н.И., Толстая С. М. О словаре «Славянские древности» // Славянские древности: зт нолинтеистический словарь: в 5 т.т. /' Под ред. II.И. Толстого. Т. I: А-Г. М&bdquo- 1995. С.7).

Изучение словарного состава языка как вырази теля метальных особенностей тгноса имеет давнюю историю. Среди исследователей, занимавшихся и занимающихся проблемой концеитуалыюсти is языке можно назвать А. А. Потебню. Ф. И. Буслаева, Т. О. Винокура, В. В. Виноградова, Ь. А. Ларина, В. В. Колесова. Н. Д. Арутюнову, Ю. Д. Апресяна и др. Подробнее об угом в Гл. 2. культуре: определить концепт текста, рассматриваемый как производный концептосферы национальной культуры;

— определить объем и содержание концептов репа, собака, кошка в кон-цептосфере русского языка и русской культуры, эксплицируемых ключевыми словами фольклорного текста.

Достижению данных целей способствовало выполнение следующих задач: выявить функции текстов — вербально и невербально выраженных — с мотивом Vita herbae / rei и кумулятивных сказок в русской традиционной культуре;

— определить роль структурно-семантических элементов текстов (фоне-1 ико-интонационных, морфологических, синтаксических, лексических) с мотивом Vita herbae / rei и кумулятивных сказок в выражении прагматико-смысловых установок традиционной культуры;

— выявить особенности прагматической организации текстовустановить связь вербальных апотропеических приемов, представленных в анализируемых текстах, с невербальными (очерчивание / окружение, собирание / перечисление) в обрядовом контекстеустановить генетико-прагматическую и семантическую связь текстов Vila herbae / rei и кумулятивных текстов и определить их различиевыявить репрезентацию концептов репа, собака, кошка в русском национальном языке: в литературной, диалектной, просторечной, жаргонной сферах;

— выявить репрезентацию данных концептов в невербальной сфере в русской традиционной культуреопределить соотношение между вербальными и невербальными средствами экспликации концептовопределить место концепта репа, как доминирующего ключевого слова в тексте, среди единиц вегетативного кода традиционной культуры (преимущественно Русского Севера);

— установить и описать составляющие («семантические доли») концептов репа, собака, кошкавыявить общие («пересекающиеся») и специфические концептуальные элементы;

— определить роль данных концептов в качестве ключевых слов в тексте кумулятивной сказки «Репка».

Материалом исследования стали фольклорные тексты разной жанровой принадлежности с мотивом Vita herbae / rei: былички, сказки, загадки, заговоры, и текстовые варианты кумулятивных сказок с сюжетами «Репка» и «Колобок», а также «тексты» культуры с этими мотивами. Кроме того, материал исследования составляют различные средства репрезентации концептов репа (редька, горох), собака, кошка: 1. лексические и фразеологические единицы- 2. текстуальные единицы (фольклорные тексты различных жанров) — 3. единицы других знаковых систем (обрядовые «тексты»). Источниками послужили материалы Фольклорного архива Сыктывкарского госуниверситета, Картотеки словаря русских говоров Республики Коми и сопредельных областей кафедры русского и общего языкознания Сыктывкарского университета, Картотеки CPIII Института лингвистических исследований (ИЛИ) (Санкт-Петербург), Словарного кабинета СпбГУ: Картотеки Псковского областного словаряданные словарей различного типа (диалектных, исторических, этимологических, фразеологических и т. д.) — опубликованные фольклорные тексты различных жанров, этнографические материалы (преимущественно по Русскому Северу), литературно-художественные тексты." .

Методологическая база исследования была сформирована с опорой на типы и методы анализа, предложенные в работах отечественных этнолингвистов (исследователей школы Н.И. Толстого) и «концептуалистов» (исследователей школ Н. Д. Арутюновой и Ю.Д. Апресяна), в частности в работах, посвященных семантической и этимологоономасиологической реконструкции (с опорой на рассмотрение первичной мотивации, на идеографический анализ, на выявление структуры семантических полей, компонентный анализ лексического значения и т. п.) и применяющих интегрально-контрастивный метод, который предполагает поиск языковых, фольклорных и этнографических схождений и расхождений. Использование структурно-семиотического метода с его приемом оппозитивных противопоставлений обусловлено ориентацией на работы Ю. М. Лотмана и тартуской школы по семиотике и типологии культуры.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые подвергну ты концептуальному анализу фольклорные тексты Vita herbae / rei и кумулятивные сказки: осуществлена попытка выявить концепт данных текстов, обусловивший их структурно-семантическую и семиотическую организацию. В диссертации впервые предпринята попытка описать объем и содержание концептов репа, собака, кошка в русском этноментальном / эг.

21) ноязыковом пространстве, выявив их концептуальные составляющие. Концептуальный анализ слов репа, собака, кошка обусловлен необходимостью определить роль данных лексем в прагматико-смысловой организации текста кумулятивной сказки «Репка».

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть полезны для дальнейшего углубления теории концепта и разработки методики концептуального анализа фольклорных текстов. Конкретные наблюдения над семантикой и функционированием языковых единиц — слов репа, собака, кошка, их дериватов, а также фразеологизмов с этими словами в качестве структурных компонентов — могут быть значимы для разработок мотивационного х Подробнее см. раздел «Источники».

4 Уже существуют работы, в которых представлены мифологические представления восточных еланям. сня"шные с собакой и кошкой (см. обзор в Главе 2). Однако описания лингвоментальных комцеп-зов совики, кошка с выявлением составляющих концепт семантических элементов почти не было предпринято. характера в этимологии и фразеологии, для изучения принципов семантического развития слов и семантических полей в исторической лексикологии. Результаты исследования могут быть использованы в курсах по лексикологии, фразеологии, диалектологии, страноведению, спецкурсах по проблемам представления языковой картины мира, лингвистического анализа фольклорного текста.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на научно-методических семинарах кафедры русского и общего языкознания Сыктывкарского госуниверситета (1993, 1998, 2000 гг.), научных семинарах кафедры фольклора и истории книги Сыктывкарского госуниверситета (1995, 1999), совместном заседании научного семинара кафедры фольклора и истории книги и сектора фольклора ИЯЛИ КНЦ УрОРАН (февраль 2002), Ежегодных Февральских Чтениях Сыктывкарского университета (1996, 1997, 1998, 1999, 2000, 2001, 2003 гг.), Всероссийской научной конференции «Сольвычсгодск в истории русской культуры» (Сольвычегодск, сентябрь 1991), Международной научной конференции «Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры» (Сыктывкар, май 1996), XXVII межвузовской конференции преподавателей и аспирантов СПбГУ (С.Петербург, март 1998), Всероссийской научной конференции «Духовная культура Севера» (Сыктывкар, ноябрь 1998), Международной научной конференции «Коренные этносы Севера европейской части России на пороге нового тысячелетия: история, современность, перспективы» (Сыктывкар, июнь 2000), III международной научно-практической конференции по региональной культуре «Межэтническая коммуникация в современном социокультурном пространстве» (Н.-Новгород, май 2001), Международной научной конференции «Фольклор и художественная культура. Современные методологические и технологические проблемы изучения и сохранения традиционной культуры» (Москва, Центр русского фольклора, ноябрь 2002) и отражены в четырнадцати публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав («Концептуальный анализ текста (тексты Vita herbae et vita rei и кумулятивные сказки в традиционной культуре)" — «Концептуальный анализ ключевых слов текста (опыт реконструкции концептов собака, кошка, репа (редька, горох) в языке и традиционной культуре)" — заключения, списка источников и библиографии.

Концептуальный анализ текста представляет собой выявление и описа ние способов вербализации определенных концептуальных областей мен тального пространства человека, которая является следствием прагматиче ских установок говорящего (адресанта, продуциента). Анализ такого типа на правлен на выявление прагматико-смыслового ядра (концепта) сложноорга низованной единицы — текста. Концепт текста обусловливает структурно семантическую организацию текста и в ней отражается на различных языко вых уровнях — фонетико-интонационном (и даже графическом, если текст имеет письменное воплощение), грамматическом, лексическом. В свою оче редь концепт текста это производная концептуального видения мира, и по тому когщепг текста и концепты как лингвоментальные сущности, нашедшие отражение в тексте, тесным образом связаны и, на наш взгляд, не могут изу чаться в отрыве друг от друга. Изучение такого специфического типа текстов, как архаические фольк лорные тексты (сказка, загадка, заговор, обрядовые поэтические тексты), требует особого подхода. Прежде всего необходимо вписать их в дискурс культуры, обусловившей их появление. Это в свою очередь расширяет рамки лингвистического анализа, заставляя обратиться к данным этнографии, фольклористики и т. д. Несмотря на то, что фольклорные тексты в большей или меньшей степени сохраняются в устной народной культуре, являясь тем самым, условно говоря, современными текстами, формирование их структу ры и семантики уходит корнями в далекое прошлое, они продукт ранних форм сознания. Вследствие этого встает задача — снимая поздние функцио нальные и семантические напластования, реконструировать концепт текста, а значит, представить своего рода прототекст. Важным для интерпретации фольклорного текста является понимание его как реализации одного из кодов.

(вербального) архаической культуры, как знака в ряду других знаков («тек стов» других кодов культуры). Существенным для анализа фольклорного текста, на наш взгляд, является выяснение его функциональной нагрузки. Архаическое сознание, будучи конкретным, несозерцательным (нерефлекти рующим), формировало сугубо прагматическое отношение к действительно сти. В таком случае фольклорный текст может быть представлен как средст во достижения весьма конкретных целей: обеспечение благополучного суще ствования людей в этом мире. Концептуальная организация архаических фольклорных текстов, как кажется, обусловлена выполнением ими специфических функций: создание и воссоздание посредством текста космического равновесия между человеком и окружающей действительностью в обрядовой (семиотически маркирован ной) ситуации. Такой (концептуальный) взгляд на фольклорный текст (сово купность текстовых вариантов) позволил в данной работе сформулировать основные релевантные признаки этой специфической разновидности текстов • фольклорный (вербальный) текст / вербальный текст традиционной культу ры. Фольклорные тексты обладают прагматической заданностью (текст есть реакция на ситуацию) — перформативностьюспецифической адресацией (текст ориентирован на восприятие прежде всего не человеком, а миром, высшими сакральными силами) — цельнооформленностьюсакральностыо (текст есть предмет магического воздействия) — принципиальной вариативно стью (текст есть прежде всего воплощение концепта смысла, а не формы) — «синонимичностью» (фольклорный текст есть вербальный «синоним» других текстов культуры) — косвенностью выражения смысла (тексту характерно не прямое кодирование пространства и времени).Соответственно, такое понимание фольклорного текста обусловило в данной работе направление и ракурс анализа двух разновидностей архаиче ских фольклорных текстов — текстов Vita herbae / rei и кумулятивных сказок. Структурно-семантическая организация текстов Vita herbae / rei (раз ной жанровой квалификации — заговор, загадка, сказка, песня, фрагмент бы лички), определяемая прагматической заданностью и коммуникативной си туацией, есть выражение концепта данного типа текста. Концептуально текст представляет собой воспроизведение первопоступка (переведение природных объектов в культурное, «космическое» состояние, по существу, моделирова ние космоса). Это необходимо для восстановления равновесия в мировом устройстве, нарушенного вследствие вторжения (в любой форме и в виде лю бой субстанции: мифологический персонаж, персонифицированная болезнь, природное стихийное явление) представителей потустороннего мира. Адре сатом (рецепиентом) текста является, таким образом, потусторонний мир, окружающая человека действительность, на момент произнесения текста представляющаяся во власти «чужих» сил, или мифологический персонаж как манифестант «иного» мира, вторгшийся в мир человека. Воспроизведе ние первопоступка — творение космоса посредством слова — является не фи гуральным, а реальным, что позволяет предположить сакральность и пер формативность текста. Анализ показал, что эти особенности коммуникатив ной ситуации (в рамках календарных или окказиональных обрядов), прагма тическая заданность (магическое средство), а также характер рецепиента формируют структурно-семантическую организацию текста. На сюжетном уровне тексты обладают компактностью (хронологиче ской сжатостью), полнотой и завершенностью, так как первотворение должно быть повторено в тот же отрезок времени, который занимает произнесение текста, и «целиком», иначе, не установив границы между «своим» и «чу жим», невозможно добиться желаемой цели — сохранение человеческого ми ра. Тексты эксплицируют идею вечного круга жизни, противопоставленного неупорядоченности, бесформенности хаоса. На грамматико-синтаксическом уровне тексты представляют собой се рию повторов. На наш взгляд, повторы являются важным средством экспли кации концепта текста, вербальным выражением: 1. идеи числового ряда (по этапное творение мира) — 2. свойств, приписываемых архаическим сознанием человеческому миру: дискретности, упорядоченности, подвижности- 3. свойств, приписываемых потустороннему миру: множественности (отсутст вия меры, а значит, порядка), неподвижности- 4. общего смыслового кода ад 199 ресата и адресанта для адекватности воздействия и восприятия- 5. сакрально сти (магической, а не бытовой сущности) текста. Исследование грамматико-морфологического уровня показало, что текст организован как перформатив, с одной стороны, — глаголы имеют зна чение актуального действия, что выражается в преимущественном употреб лении форм настоящего времени (грамматическое время в дискурсивном ре жиме: мир творится вместе с текстом). С другой стороны, текст организован как сакральное, магическое средство — вечное и потому священное, что вы ражается в принципиальном употреблении форм несовершенного вида, спо собных выражать онтологическую суть действия. На лексико-тематическом уровне тексты Vita herbae / rei организованы по принципу лексико-семантической корреляции между субъектом и объек том магического воздействия (продуциентом и рецепиентом), что также спо собствует созданию общего смыслового кода «участников» текста. На фонетико-интонационном уровне тексты Vita herbae / rci представ ляют собой специфическим образом организованное просодическое единст во: ритмически мерные, одинаково оформленные синтагмы для звуково1'о психологического воздействия на адресат, а также для маркировки caKpajn>;

ности текста: он должен отличаться в произношении от бытовой речи. Концептуальный анализ текстов кумулятивных сказок («Репка», «Ко лобок») позволил предположить, что в качестве прагматико-смыслового ядра текстов также выступает круг, действие по созданию круга: вербальный текст «синонимичен», изофункционален магическому действию — очерчива нию. Этот концепт текста, эксплицирующийся в текстах сказок, соотносим с лингвоментальным концептом круга, который включает в себя в качестве со ставного элемента понятие «человеческая жизнь, мир». Одной из концепту альных идей, реализуемых в тексте, является соборность, иерархическая ор ганизация мира. Анализ лексической организации текста представляется важным для его интерпретации. Ключевые слова исследованных текстов {репка, собака, кошка, тянуть, колобок) являются манифестантами лингвоментальных кон цептов. Некоторые из них {собака, кошка, репа) стали предметом специаль ного исследования. В рамках концептуального анализа слова необходимым становится изучение семантики слова во всем ее объеме. Разные типы (или уровни) зна чения являются суш, ественными для раскрытия логики того «образа», кото рый закреплен за словом в сознании носителей языка. В результате анализа различных (языковых, фольклорных, этнографических) данных сделана по пытка описать концептуальные понятия, стоягцие за собакой, кошкой, репой в традиционной картине мира. Концептуальность этих понятий в русской мен тальности подтверждается наличием большого количества языковых номи наций, так как концептом является не любой предмет, фрагмент действи тельности, а лишь тот, который получает наибольшее выражение в «языках» культуры, в том числе и прежде всего в вербальной сфере. При проведении концептуального анализа оправданным является обо значить концеггг грамматическим именем как основным выразителем обоб щенного признака в языке. Соответственно выявляемые в ходе анализа со ставляющие концепта (семантические доли / сферы) также могут быть пред ставлены в виде имен (существительных или прилагательных).Анализ лингвистических, этнографических, фольклорных данных, по зволил назвать основные составляющие концепта собака в традиционной русской картине мира: муэюскоесвязанное с предками (старое), с хлебом: маргинальное (находящееся на границе между мирами, медиатор, защитник: оберег, круг) — цепкоенечистое (потустороннее, обладающее особыми зна ниялт, ассоциирующееся с крайней степенью выралсения чего-либо, связан ное с гадами): наказанное (жадное, отлученное). В традиционной культуре (и.

языке) собака устойчиво связывается с кошкой, образуя определенное един ство, необходимое для экспликации миропорядка. Составляющими элементами концепта кошка в русской традиционной картине мира являются лсенское (и связанные с ним признаки ласковое, лука 201 воеблудное/блудливоеленивое, праздное) — нечистое (потустороннее) — цеп кое (когтистое) — маленькоеэкспликатор одного из промеж^уточных струк турных элементов иерархически организованного фрагмента модели мира: собака — кошка — мышка, поочередно входящий в оппозиции «собака — кош ка», «кошка — мышка». Концепт репа включает в себя такие составляющие, как последнее (ко нец, смерть), первое и истинное (первородное), потустороннее (и связанное с воровством и обманом), верх и низ, женское (и эротическое), крепкое, сильное, круглое. Все эти признаки, как можно заметить, соотносимы с поня тием «плодородная сила земли». Анализ концепта репа в «контексте» вегетативного кода культуры, кроме того, дал возможность определить его место в системе знаков этого «языка» культуры, показать встроенность концепта в концептосферу нацио нальной культуры. В парадигме вегетативного кода репа, редька и горох ока зываются тесно связанными: они обнаруживают множественные «точки со прикосновения». Это позволило предположить то, что они являются часг ными проявлениями одного синкретичного понятия. Однако наиболее семио тически нагруженным, как кажется, является репа, концепт которой кони, ен 1рирует в себе основные признаки этого инвариантного понятия. Редька и горох оказываются своеобразными полюсами семиотического пространства, выявляя в себе ту или иную доминанту: в понятии «редька» доминирует «низ» (все что вглубь, человеческий низ) — в структуре понятия «горох» веду щей семой оказывается «верх» (звезды, мировое древо). Репа оказывается центром этой «триады», или основным вариантом, способным репрезентиро вать инвариант. Значимость репы на Русском Севере позволяет предположить о суще ствовании различных доминант вегетативного кода в традиционной культуре Юга и Севера России. Условно говоря, в южнорусской традиционной куль туре «место» репы занимает яблоко. Об этом свидетельствует ряд фольклор ных и этнографических данных. Концептуальный анализ позволил наметить объем концептов собака, кошка, репа в русской ментальности, выявить их составляюидие, эксплици рующиеся в различных «текстах» культуры. Исследование обнаружило, что эти ментальные образы, запечатленные в языке, фольклорных текстах, обря довых ситуациях, имеют определенные «точки соприкосновения» — общие семантические сферы: иной мир (нечистое, неведомое, невидимое), знание.

(истина), круг (первое / последнее, верх / низ), обман (воровство, измена), со бирание (соборность), гады (мыши, змеи). Таким образом, концепты репа, собака, кошка сами в свою очередь могут быть рассмотрены в качестве со ставляющих (семантических долей) других концептов русской культуры, на пример «обман», «знание», «круг», «пресмыкающиеся (гады)» и др. Наличие общих семантических сфер, кроме того, позволил предполо жить, что репа (редька, горох) и собака, кошка являлись в архаическом тра диционном сознании средствами различных кодов (вегетативного и зоологи ческого), эксплицирующих тождественные или сходные идеи, образуя слож ное единство в ритуальном «тексте» культуры. В результате исследований языкового и неязыкового выражения кон цепта установлено, что среди признаков, формирующих его, наблюдается определенная иерархия, которая выражается в количественном соотношении языковых воплощений той или иной составляющей. Однако эта иерархия, но сит «метаморфозный» характер. Концепт — понятие историческое, и язык как форма мыслительной деятельности предполагает возобновление концепта в его содержательных формах. С утратой мифологических представлений в сознании человека меняются акценты в восприятии того или иного предмета, понятия, что отражается в языке. Так, сейчас в концепте кошка признаки женское и нечистое утрачивают свою значимость, тогда как признаки блуд ное/блудливое, цепкое, маленькое обнаруживают регулярность в словоупот реблении и словопроизводстве. В концепте собака актуальными в современ ном русском языке являются признаки крайняя степень выражения, бли зость (привязанность) к человеку. В концепте репа — голова (зад). Тем не менее, культурогенные возможности слова (носителя концептуальных зна ний) проявляются и сейчас в словообразовании и словоупотреблении (семан тической деривации, метафоризации), обнаруживая особенности ментальных процессов в сознании носителей языка. Тем самым реализуется одно из функциональных свойств концепта — постоянство существования и развития его синтетического синкретизма. Концептуальная (культурная) интерпретация понятия может способст вовать не только выявлению культурных компонентов в структуре лексиче ского значения слова, мотивационных связей в словообразовании, но и уста новить роль слова в структуре текста. Анализ показал, что слова репа, соба ка, кошка являются ключевыми для фольклорного сказочного текста «Реп ка». Они аккумулируют в своей семантике важные прагматико-смысловые координаты текста — потустороннее, рождение и смерть, женское, крепость, обереги даже особенности структуры текста: соотношение элементов гек ста, его композицию — круг, первое и последнее, собирание. Концептуальный анализ текстов Vita herbae / rei (имеющих разное жан ровое воплощение: сказки, загадки, заговоры, обрядовые поэтические тексты • и разное воплощение в культуре: обряды, игры и т. д.) и кумулятивных ска зок «Репка» и «Колобок» (также имеющих разные виды воплощения в тради ционной культуре) обнаружил их структурно-семантическую общность. Эти тексты организованы как магическое средство, служащее для преобразования действительности. Тексты эксплицируют идею круга: Vita herbae et vita rei круг жизни, актуализация которого направлена на восстановление нарушив шегося (или могущего нарушиться) порядкасоздание предмета человеческо го мира (артефакта), являющееся созданием границы между человеческим миром и хаосом, создание порядкакумулятивные тексты — круг' человече ского мира, включившего (собравшего) все видимые (материальные) явления действительности: предметы, растения, животных, людей. Оба типа текстов имели, возможно, прежде всего апотропеическую направленность, являясь прототекстами общего генетического фонда культуры. Общность концепта текста и концептуального воплощения разноуров невыми элементами текста обусловили и возможность «пересечения» этих текстов (Vita и кумулятивных сказок) в фольклоре, например текст Vita rei в сюжете «Колобок». На наш взгляд, своеобразие этих типов текстов можно определить ис ходя из особенностей коммуникативной ситуации. Возможно, тексты Vita herbae et vita rei входили в качестве составного элемента в окказиональную обрядность (преодоление болезнивстреча с представителем нечистой силы: полудницей, чертом, ходячей покойницей и т. п.- противостояние стихийным природным явлениям: градовая туча, гром и т. д.). Кумулятивные сказки (и «тексты» с ними связанные, например игры) включались в календарную об рядность и носили потенциальный характер (оберег от реально потенциального противника и одновременно сохранение-создание новой, че ловеческой реальности в критическое время года). Тексты Vita и кумулятив ные сказки, будучи апотропеями, различались условиями применения: пер вые использовались в актуальной апотропеической ситуации, вторые — в профилактической. С точки зрения современной логики, обращенной прежде Bceio к сфере коммуникации между людьми, эти тексты (особенно кумулятивные сказки) нелогичны, так как в них отсутствует информативность, мораль и т. п. Перед нами тексты, не требующие логики современного человека, это тексты, кото рые являются орудием обрядового знакового преобразования действитель ности.источники.

1. Автамонов Я. А. Символика растений в великорусских песнях // Журнал Министерства народного просвещения. 1902. — № 11. 50−287.2. А. С. Грибоедов, его жизнь и гибель в мемуарах современников. Л., 1929.

3. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. М., 1957. T. I-1II.4. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1865−1869.5. Афанасьев А. Н. Русские заветные сказки. СПб., 1994.6. Бернштам Т. А. Русская народная культура Поморья в Х1Х-нач.ХХвв. Л.,.

7. Бессонов П. А. Детские песни. М., 1868.8. Бурнашев В. Опыт терминологического словаря сельского хозяйства, фабричности, промыслов и быта народного. СПб., 1843.9. Былины / Сост. В. И. Кулагин. М., 1986.10.Быт великорусских крестьян-землепагицев: Описание материалов этнографического бюро князя В. Н. Тенишева (на примере Владимирской.

губернии) / Авторы-составители Б. М. Фирсов, И. Г. Киселева. СПб., 1993.1 {.Виноградов И. Заговоры, обереги, спасительные молитвы и проч. // Живая старина, Вып.1. 1907. 42−46- Вып.З. 1909. 3−9.2.Виноградова Л. Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. М., 1982.13.Встану я благословясь…: Лечебные и любовные заговоры, записанные в части Архангельской области / Изд. Подгот. Ю. И. Смирновым, В. Н. Ильинской. М. 1992.4.Герасимов М. К. Словарь уездного Череповецкого говора // Сб. Отделения русского языка и словесности Имп. АН. T.LXXXVII.№ 3. СПб., 1910. 5. Грачев М. А. Русское арго. Н.-Новгород, 1997.6.Даль В. И. О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа. СПб., М. Даль В. И. Пословицы русского народа. М., 1994.8.Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х тт. М.,.

19.Дополнение к «Опыту областного великорусского словаря». СПб, 1858.20.Елистратов B.C. Словарь русского арго: Материалы 1980;1990 гг. М.,.

2.Ермолов А. Народная сельскохозяйственная мудрость. СПб., 1905.22.Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. 4.2. Народная словесность // Труды этнографического отдела любителей естествознания, антропологии и этнографии. М., 1878. 144−254.23.Жнивные песни и приговоры // Обрядовая поэзия / Сост., подгот. текстов В. И. Жекулиной, А. Н. Розова. М., 1989. 304−312.24.Загадки русского народа: Сборник загадок, вопросов, притч и задач / Сост.Д.Садовников. М., 1995.25.Зеленин Д. К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественной смертью и русалки. М., 1995.26.Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии Вологодской губернии // Изв.Ими. Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии.М., 1890. LXIX, Вып.1. 3−187.21 .Иткина Е. И. Рукописный лубок конца XVIII-началаХХ века // Народная картинка XVII—XIX вв.еков: Материалы и исследования. СПб., 1996. 245;

28.Казаки-некрасовцы на концерте в Московской консерватории: грампластинка. М., «Мелодия», 1984. № 12.29.Картотека Словаря русских говоров Республики Коми и сопредельных областей кафедры русского и общего языкознания Сыктывкарского университета.

30.Картотека СРНГ Института лингвистических исследований (ИЛИ) (Санкт Петербург).Ъ.Кобелева И. А. Фразеология русских говоров Республики Коми.Приложение. Сыктывкар, 1999. 56−83.32.Коми легенды и предания/Сост.Ю. Г. Рочев. Сыктывкар, 1984.33.Канаков И. Д. Пон // Мифология Коми / Науч. ред. В. В. Напольских. М., 1999. 313−314.34.Крииичиая Н. А. Предания Русского Севера. СПб., 1991. № 156−164.35.Куликовский Г. И. Словарь областного Олонецкого наречия. СПб., 1898 Зв. Лобкова Г. В. «Сдоблялисе на святки кудесам"// Живая старина, 1995, № 2.31 .Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — нач. XIX века). СПб., 1994.3'^.Максимов СВ. Куль хлеба и его похождения // Максимов СВ. Собр. соч. в.

20-ти тт. Т.7. 1910. СПб., 1908;1913.39.Максимов СВ. Нечистая, невидимая и крестная сила. СПб., 1903.АО.Меркурьев И. С. Пословицы и поговорки Поморья. СПб., 1997.41 .Мифологические рассказы и легенды Русского Севера / Сост. и авт. комментариев О. А. Черепанова. СПб., 1996.42.Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Большой словарь русского жаргона. М.,.

43.Муромг^ева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. М., 1989.44.Налимов В. Загробный мир по верованиям зырянЮтнографическое обозрение. 1907. № 1. 1−23.45.Народные песни Вологодской области: Песни средней Сухоны/Сост.А. М. Мехнецов. Л., 1981.46. Народные песни, наговоры, загадки, скороговорки и пословицы, записанные в Александровской волости Соликамского у. Пермской губ. в 1890 и 1891 гг. Действительным Членом общества П. А. Некрасовым // Записки Уральского Общества Любителей Естествознвния. Екагеринбург, 190I.e. 56−72.47.Неизданные сказки из издания Н. Е. Ончукова (тавдинские, гиокшозерские и самарские сказки / Подгот. текстов: В. И. Жекулинавступ.ст., коммент.: В. И. Еремина. СПб, 2000.48.Новгородский областной словарь / Авторы-сост. А. В. Клевцова, В. Н. Строгова. Вып. 9. Новгород, 1994.49.0 вине и пьянстве: Русские пословицы и поговорки / Сосг.Г. Ю. Багриновский. М., 200L.

50.Оичуков Н. Е. Северные сказки // Записки РГО по отд. этнографии.T.XXXIII, СПб, 1909. 3−234.51 .Опыт областного великорусского словаря. СПб., 1852.52.Памятники русского фольклора Водлозерья: Предания и былички/ Изд.подгот. В. П. Кузнецова. Петрозаводск, 1997.53.Пастернак Б. Доктор Живаго. М., 1989.54.Подвысоцкий А. Словарь областного архангельского наречия. СПб., 1885.55.Покровский Е. А. Детские игры, преимущественно русские. М., 1887.56.Полный словарь Сибирских говоров. Т. З. Томск, 1993.57.Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. СПб., 1903.58.Русская свадьба: в 2-х тт. М., 2000. Т.1.59.Русские народные сказки Поморья / Сост. А. П. Разумова, Т. И. Сенькина.Петрозаводск, 1974.60.Русские сказки Сибири и Дальнего ВостокаВолшебные. О животных/ Сост. Р. П. Матвеева, Т. Г. Леонова. Новосибирск, 1993.61.Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизирова1П1ый по классам слов и значений / Под. ред. Н. Ю. Шведовой. М., 1998.62.Русский эротический фольклор: Песни. Обряды и обрядовый фольклор. Народный театр. Заговоры. Загадки. Частушки / Сост. А. Л. Топоркова. М.,.

63.Севернорусские сказки в записях А. И. Никифорова / Подгот. к изд.В. Я. Проппа. М.-Л., 1961.64.Словарный кабинет СпбГУ, Картотека Псковского областного словаря.65.Словарь говоров старообрядцев (семейских) Забайкалья / Под ред.Т. Б. Юмсуновой. Новосибирск, 1999.66.Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. СПб., Вып.1−5. 1994;2002.67.Словарь русских народных говоров / Под ред. Ф. П. Филина. Вып. 1−23. Л., 1965;89- Словарь русских народных говоров / Под ред. Ф.П. Сорокс>летова.Вып. 24−28. Л., 1990;94.68.Словарь русского языка XI-XVIL Вып. 7. М., 1975.69.Словарь русского языка: в 4-х тт/Под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1984;1986.70.Словарь современного русского литературного языка: В 20 т./ Гл.ред.К. С. Горбачевич. М., Т. 1. 1991; Т.З. 1992.1 .Смилянская Е. Б. «Суеверная» книжица первой половины XVIII века: Краткое сказание внутренних и внешних частей и составов человеческих, откуду происходят нравы их и знамения, бывающие от них // Живая старина. 1994. № 2. 35.72.Слшрное A.M. Сборник великорусских сказок архива РГО // Записки РГО по отд. этнографии. Т. XLIV. Пг., 1917. Вып. 1−2.73.Смирнов Т. Н. Кашинский словарь // ОРЯС. Т.70. N 5. 1901.74.Снегирев И. М. Русские в своих пословицах. М., 1831−1834.75.Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. М., 1979.76.Соколова Г. А. Верования крестьян Вологодской губернии конца XIX века // Географическое общество СССР. Доклады по этнографии. 1967.77.Соколовы Б. и Ю. Сказки и песни Белорусского края. М., 1915.7?>.Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. М., 1989.Т.1,ч.2.79.Титова Л. В. Беседа отца с сыном о женской злобе: Исследование и публикация текстов. Новосибирск, 1987. 405 (ГПБ. Собр. Кирилло Белозерское, № 9 / 1086- л. 116−123, XV в).ЗО.Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Под ред.О. Н. Трубачева.СПб., 1996.81 .Фольклорный архив СыктГУ. Прилузское, Лузское, Подосиновское, Опаринское, Юрьянское, Нагорское, Усть-Цилемское, Виноградовское собрания.82.Фразеологический словарь русских говоров Сибири / Отв. ред.А. И. Федоров. Новосибирск, 1983.83.Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А. И. Молоткова. М.,.

84.Хороводные и игровые песни Сибири / Сост. Ф. Ф. Болонев, М. Н. Мельников. Новосибирск, 1985.^5.Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1993.^Ь.Чисталев П. И. Музыкальная культура народа коми // Традиционная культура народа коми: Этнографические очерки. Сыктывкар, 1994. 210- Ю. Шанский Н. М., Боброва Т. А. Этимологический словарь русского языка. М.,^S.UJeUH П. В. Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края: бытовая и семейная жизнь белоруса в обрядах и песнях. СПб., 1902. Т.З. S9. Шергин Б. В. Старые старухи // Шергин Б. В. Изящные мастера. Поморские были и сказания. М., 1989.90.Яку1икин Е. Материалы для словаря народного языка в Ярославской губернии. Ярославль, 1896.