Глагольные конструкции с посессивными суффиксами в марийском языке

Настоящее диссертационное исследование посвящено научному анализу глагольных конструкций с посессивными суффиксами в марийском языке.

Актуальность исследования. Синтаксис является наименее разработанным разделом марийского и финно-угорского языкознания. Если синтаксис предложения продолжительное время находится в поле зрения исследователей, то разработке проблем микросинтаксиса посвящено незаслуженно мало работ. Вместе с тем, как известно, словосочетание является одним из объектов изучения синтаксиса наравне с предложением. Правда, некоторые классы словосочетаний марийского языка изучены неплохо. Так, имеется монография Ю. В. Андуганова по синтаксису субстантивного словосочетания, где описывается его история и структура, исследуется словосочетание сочинительного типа. Л. А. Петухова написала монографию «Глагольно-именные словосочетания в марийском языке». В последние годы защищены диссертации по глагольному управлению [210- 202] и стилистическому потенциалу глагольно-именных словосочетаний [208]. Однако глагольные словосочетания марийского языка отдельному исследованию до сих пор не подвергались.

Марийскому языку, как многим другим финно-угорским (уральским) языкам, характерна грамматическая категория притяжательности. Несмотря на то, что она свойственна существительному, материальные формы категории в марийском языке встречаются и в сфере глагола, что представляет ^ большой научный интерес. Данное явление в марийском языке детально не.

I изучено, вследствие чего синхронно-аналитическое изучение глагольных конструкций с посессивными суффиксами актуально для современной марийской, а также финно-угорский лингвистики как вклад в общую теорию синтаксиса родственных языков. Кроме того, теоретические выводы об использо-, вании притяжательных суффиксов в глагольных конструкциях актуальны г также для других смежных языковых дисциплин: морфологии, лексикологии уральских языков, а также для общего языкознания.

Цель и задачи исследования

Основной целью исследования является лингвистический анализ глагольных конструкций с посессивными суффиксами в марийском языке в синхронном и сравнительно-сопоставительном аспектах, описание современного употребления и функций посессивных суффиксов при глагольных формах. Осуществление этой цели обусловливает постановку и решение следующих конкретных задач:

1) установить структуру имеющихся глагольных форм с посессивными суффиксами в марийском языке;

2) подробно описать употребление притяжательных суффиксов при глагольных формах;

3) выявить и описать модели инфинитивных, деепричастных, глагольных (с личными формами глагола в главной части) конструкций с посессивными суффиксами;

4) определить особенности функционирования посессивных суффиксов при глагольных формах.

Методы исследования. Основным методом исследования является синхронно-дескриптивный метод с использованием элементов компонентного анализа, также сопоставительный метод с применением данных родственных финно-угорских (иногда и неродственных) языков. В целях большей наглядности, убедительности и достоверности использован квантитативно-статистический метод.

Теоретической и методологической базой послужили труды отечественных и зарубежных исследователей марийского, финно-угорских (уральских) языков, в которых рассматриваются как общетеоретические, так и частные вопросы марийского и шире — финно-угорских (уральских) языков по исследуемой проблеме. В первую очередь это работы исследователей марийского и других уральских языков Т. А. Амельченко, Ю. В. Андуганова, Л.П. Ва-сиковой, Н. И. Исанбаева, П. Коклы, H.A. Лысковой, М. В. Мосина, П. Н. Перевощикова, Л. А. Петуховой, Т. И. Прокушевой, Г. М. Тужарова, З. В. Учаева, В. И. Учкиной, М. П. Чхаидзе, Д. В. Цыганкина, Е. А. Цыпанова, М. И. Черемисиной, А. Ф. Шутова и др.

Источники исследования. Эмпирическую базу исследования составили материалы, извлеченные из письменных источников — текстов марийской прозы, поэзии, драматургии и публицистики, материалов диалектологических экспедиций МарНИИ (50 наименований). Для сравнения привлечены материалы по родственным и неродственным языкам из работ теоретического характера или личных сообщений консультантов-специалистов. Было обработано 7 238 страниц текста, 33 листа диалектологического материала и выявлено в общей сложности 2 250 примеров.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в марийском языкознании проведено системное изучение глагольных конструкций с посессивными суффиксами:

1) дано подробное синхронное описание употребления посессивных суффиксов при глагольных формах, а именно при личных формах глагола, инфинитиве нааш и деепричастиях намеке, -мешке, -тыла, -н, -де;

2) установлены модели глагольных (главный член — личная форма глагола), инфинитивных и деепричастных конструкций с посессивным суффиксом;

3) разграничены функции употребления посессивных суффиксов при глагольных формах;

4) выявлены и описаны случаи употребления посессивного суффикса 3 л. ед. ч. при деепричастии намеке, также посессивного суффикса 2 л. ед. ч. при деепричастии намешке в выделительной функции;

5) предложены новые дефиниции инфинитива и деепричастия в марийском языке на основе данных общего языкознания и последних достижений теоретического финно-угроведения.

Теоретическое и практическое значение работы состоит в том, что она вносит определенный вклад в синхронное исследование морфологии, синтаксиса и семантики, чем заполняет явные пробелы в изучении марийского языка. Диссертационная работа направлена на наращение научных знаний о посессивных суффиксах и посессивных отношениях, а также об инфинитивных и деепричастных конструкциях. Тем самым наше исследование обогащает теорию марийской лингвистики, а также финно-угорского языкознания в целом. Некоторые положения могут быть использованы при сравнительном и типологическом изучении синтаксиса других финно-угорских языков. Результаты работы найдут применение в преподавании марийского языка, при чтении основных теоретических курсов по морфологии и синтаксису, спецкурсов по марийскому языку и финно-угроведению в вузах, прежде всего на историко-филологическом факультете Марийского государственного университета, филологическом факультете Бирской (государственной социально-педагогической академии, Институте языка, истории и культуры народов Юг-ры в Югорском государственном университете (г. Ханты-Мансийск). Новые выявленные факты и сформулированные выводы могут быть использованы при написании учебных пособий для школ и вузов.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Ири инфинитиве нааш, деепричастиях намеке, -мешке ишыла в марийском языке могут использоваться посессивные суффиксы всех трех лиц единственного и множественного числа в функции обозначения лица, совершающего действие или находящегося в каком-либо состоянии, названном в инфинитиве или деепричастии. Однако случаи использования посессивных суффиксов 1 л. и 2 л. мн. ч. при деепричастиях нашыла нами не зафиксированы. Посессивные суффиксы 2 и 3 л. ед. ч. при инфинитиве нааш, деепричастиях намеке имешке употребляются также в указательной или усилительно-выделительной функции. К деепричастиям нан, -де и личной форме глагола присоединяется только посессивный суффикс 3 л. ед. ч. в указательной или усилительно-выделительной функции.

2. Основным случаем дистрибуции посессивных суффиксов является их присоединение к независимой глагольной форме. Деепричастия нан с посессивным суффиксом употребляются только в сочетании с модальными и вспомогательными глаголами.

3. В марийском языке наблюдаются предложения с моносубъектными и разно субъектными деепричастными конструкциями. В разносубъектных деепричастных конструкциях субъект может выражаться не только посессивными суффиксами, но и, как правило, существительным / личным местоимением в генитиве. Субъект деепричастной конструкции нашыла выражается только притяжательным суффиксом.

4. Установлены глагольные конструкции с одной, двумя, тремя и (четырьмя) зависимыми словоформами.

Апробация работы. Основное содержание исследования нашло отражение в 10 опубликованных работах, а также в докладах, прочитанных на различных конференциях и конгрессе: Региональная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы финно-угроведения» (Бирск, 2004 г.) — V Открытая окружная конференция молодых ученых «Наука и инновации XXI века» (Сургут, 2004 г.) — Казымские чтения — 2005 (Ханты-Мансийск, 2005 г.) — «Первые финно-угорские чтения», посвященные памяти Первого директора ИЯИиКНЮ ЮГУ проф. Ю. В. Андуганова (Ханты-Мансийск, 2005 г.) — X Международный конгресс финно-угроведов (Йошкар-Ола, 2005 г.) — XXII Международная финно-угорская студенческая конференция (Йошкар-Ола, 2006 г.).

Структура и объем работы. Исследование состоит из предисловия, введения, четырех основных глав, заключения, списка использованных источников и научных работ, списка условных сокращений. Работа содержит также приложение с таблицами, отражающими частотность употребления посессивных суффиксов при глагольных формах, особенности функционирования посессивных суффиксов при рассматриваемых формах, модели инфинитивных и деепричастных конструкций. Общий объем диссертации составляет 193 страницы текста, набранного на компьютере.

Словосочетание, наряду с предложением, является единицей синтаксиса. Греческое слово 8уп1ах1з означает «составление», «построение», «сочетание», «порядок». Как отмечает Л. В. Щерба [179, с. 56], «Важный отдел грамматики, который никто никогда не оспаривал, это — синтаксис». В то же время французский исследователь Л. Теньер полагает, что «автономия синтаксиса далеко не общепризнанна» [154, с. 45], так как «со времен Ф. Боппа он (синтаксис — А.Л.) всегда был на положении бедного родственника морфологии» [там же]. Г. А. Золотова определяет синтаксису роль «организационного центра грамматики» [94, с. 87]. Автор объясняет это тем, что «в отличие от других „уровней“ или „ярусов“ языка синтаксис непосредственно соотносится с процессом мышления и процессом коммуникации: единицы других уровней языковой системы участвуют в формировании мысли и коммуникативном ее выражении только через синтаксис» [там же].

Синтаксис как раздел грамматики имеет дело с «составными» единицами — словосочетаниями и предложениями, которые состоят из слов, определенным образом связанных друг с другом.

В зависимости от принадлежности главного слова к той или иной части речи различаются лексико-грамматические (или структурные) типы словосочетаний: именные, глагольные и наречные [67, с. 32]. В некоторых грамматиках различают словосочетания глагольные, субстантивные, адъективные и наречные [85, с. 537- 148, с. 278]. Такой принцип классификации словосочетаний на основе соотнесенности их с частями речи М. А. Черосов [175, с. 14] назвал морфолого-синтаксическим, который дает возможность наиболее полно регистрировать словосочетания по формальным признакам, то есть на первый план выдвигается форма господствующего слова. В основу нашей работы положен рассмотренный выше морфолого-синтаксический принцип деления словосочетаний. Изучению глагольных конструкций в марийском языке посвящены следующие работы: Л. Я. Григорьева «Глагольное управление в восточном наречии марийского языка» [202], Н. М. Краснова «Стилистический потенциал глагольно-именных словосочетаний в горномарийском литературном языке» [208], В. Н. Максимов «Послеложное управление в марийском языке» [210], JI.A. Петухова «Глагольно-именные словосочетания в марийском языке» [134].

Объектом нашего исследования являются глагольные конструкции с посессивными суффиксами. Наличие посессивных суффиксов в финно-угорских (уральских) языках — это уникальное явление, поэтому неудивительно, что в работах по морфологии на притяжательные суффиксы обращалось особое внимание. В начале исследователи довольствовались указанием на общее употребление и самые очевидные сходства посессивных суффиксов в отдельных языках1. С расширением знаний об этих языках соответственно продвигалось и изучение посессивных суффиксов: описывалась и устанавливалась структура притяжательных суффиксов в пределах финно-угорских и самодийских языков, делались попытки объяснения их происхождения. М. Каст-рен в своей работе объединил все сведения о посессивных суффиксах к сер. XIX в. Большой заслугой М. Кастрена является то, что он первым описал посессивные суффиксы самодийских языков. Примерно с этого времени среди ученых начинаются исследования вопроса происхождения притяжательных суффиксов3. Большой прогресс в исследовании посессивных суффиксов было сделано Й. Буденцом, который проследил их развитие. Большое значение имеет работа Й. Синнеи о притяжательном суффиксе 3 л. Она лежит в основе всех более поздних исследований. Таким образом, к началу XX в. была рассмотрена почти вся структура притяжательных суффиксов В (отдельных финно-угорских языках, далее следовало систематизировать эти сведения4. Ю.

1 М. Фогель, Я. Шайнович, Г. Портан, Й. Аделунг, Й. Штрахлман, Р. Раек, Й. Шёгрен, Ф. Видеман.

2 Ш. Дьярмати, Ф. Каллаи, Г. Келлгрен, Г. Габеленц, М. Кастрен.

3 Г. Келлгрен, П. Хунфалви, А. Альквист, О. Бломседт, В. Томсен.

4 Подробнее об истории изучения посессивных суффиксов в уральских языках см. работу Ю. Марка (J. Mark Die Possessivsuffixe in den Uralischen Sprachen — Helsinki, 1925. -280 p).

Марк представил обобщающую картину изучения и употребления притяжательных суффиксов, главным образом, в прибалтийско-финских языках. Вместе с тем автор нередко привлекает сравнительные параллели из многих других финно-угорских и самодийских языков. Притяжательные суффиксы, а также притяжательные отношения в финно-угорских (уральских) языках многие годы привлекают внимание исследователей. Посессивные суффиксы также рассматриваются в работах по морфологии уральских языков. Кроме того, некоторые исследования специально посвящены изучению притяжательных суффиксов в отдельных финно-угорских языках [147- 217- 193- 206- 209]. Вначале больше внимания уделялось описанию структуры и вопросам происхождения притяжательных суффиксов в уральских языках, в последнее время значительное место в исследованиях отводится определению функций посессивных суффиксов. Колпакова H.H. отмечает: «Исследователи финно-угорских языков в течение долгого времени ограничивались решением проблем, связанных с лично-притяжательной суффиксацией, не уделяя должного внимания другим способам выражения посессивных отношений» [207, с. 3]. H.H. Колпакова, в отличие от традиционно сложившегося в финно-угроведческих работах подхода к категории лично-притяжательности, изучает факты языка с точки зрения теории функционально-семантического поля. A.B. Бондарко определяет функционально-семантическое поле как «систему разноуровневых средств данного языка (морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических, а также комбинированных — лексико-синтаксических и т. п.), объединенных на основе общности и взаимодействия их семантических функций» [66, с. 71]. В. Б. Касевич пишет: «Функциональный подход предполагает ответы на вопросы «зачем?» и «как?»: «зачем, для чего, для получения какого результата существует данный элемент, конструкция, система?» и «как они выполняют задачу, для реализации которой существуют, какие свойства при этом проявляют?» [104, с. 61]. Автор отмечает, что «функционализм, хотя и понимаемый по-разному в существующих на сегодняшний день направлениях, выдвигается в современной лингвистике на лидирующие позиции» [там же].

Заметки о притяжательных суффиксах марийского языка имеются в ранних исследованиях зарубежных ученых5. В истории марийского языкознания посессивные суффиксы назывались по-разному. В ранних грамматиках марийского языка они называются «притяжательными приставками». Так, Ф. Васильев в § 4 пишет: «У Черемисъ существительное большею частпо употребляется съ обозначешем принадлежности предмета которому-нибудь лицу: мой, твой, его, нашъ, вашъ, ихъ. Это обозначеше принадлежности назовемъ притяжательными приставками» [77, с. 7]. В. М. Васильев отмечает: «В языке мари специальных притяжательных местоимений нет, вместо них употребляются личные местоимения в форме род. п. как в единственном, так и во множественном числе, т. е.: Мыйын, тыйын, тудын, мэмнан, тэндан, нунын соответствуют русским местоимениям: мой, твой, его, наш, ваш, их. Но язык мари не ограничивается этими местоимениями. Наряду с ними в нем употребляются и особыя притяжательныя приставки» [74, с. 20- 75, с. 23]. В грамматике Андреева И. Ф. посессивные суффиксы называются личными окончаниями [58, с. 128]. В современных грамматиках № учебниках они называются притяжательными суффиксами [129, с. 47- 159, с. 37−53- 181, с. 74 и др.] Одним из самых больших исследований по притяжательным суффиксам марийского языка является работа П. Коклы «Притяжательные суффиксы в марийском языке» [206]. Автор делает попытку дать картину, которая освещала бы данную проблему во всех ее аспектах, а именно: употребление посессивных суффиксов, их функции, а также выражение притяжательных отношений в марийском языке. Большой раздел о категории притяжательности имеется в работе Г. М. Тужарова «Грамматические категории имени существительного в марийском языке» [159]. Автор подробно рассматривает состав лично-притяжательных суффиксов, способы образования морфологической категории притяжательности, дополнительные функции посессивных аффиксов, а.

5 Ш. Дьярмати, Р. Раек, М Л. Кастрен, Ф. Мюллер, А. Альквист, Й. Буденц, Й. Бирне также порядок их расположения. Ю. В. Андуганов исследует притяжательные отношения в субстантивных словосочетаниях [59]. Притяжательные суффиксы являются объектом рассмотрения в работах по диалектам марийского языка [6, с. 117- 51, с. 139- 198, с. 16- 143, с. 106].

Известно, что в марийском языке притяжательные суффиксы могут присоединяться не только к существительному, но также и к другим частям речи, в частности к глаголу (причастиям, деепричастиям, инфинитиву и личной форме глагола). Еще в «Черемисской грамматике» А. Альбинского можно найти заметки об употреблении притяжательных суффиксов при причастиях: «Причастия страдательныя прошедшия при повествовании о каком-либо происшествии, съ обозначениемъ обстоятельства или времени действия или страдания лица или вещи, будучи поставлены слитно съ местоимениями притяжательными. Церллнэмжа годам мя цилянъ тыдамъ жаляена 'Когда он бывает болен, то мы все о нем жалеем'» [57, с. 238]. При этом они не без основания названы притяжательными местоимениями. На русский язык Рх в большинстве случаев переводится как притяжательное местоимение.

В.М. Васильев в своих ранних работах, характеризуя глагольные формы, справедливо отмечает их изменение по лицам: «Все причастия изменяются по падежам и лицам. Здесь изменять по лицам значит прибавлять притяжательные приставки. Например: Ужлюдым-колмэдым ойлеп пу. Кайшашэдым кала-сэ. Деепричастия соединительные (-меке, -н), временные (-мешке, -шыла) и неопределенное наклонение неокончательной формы (инфинитив нааш в современном марийском языке — A.JI.) изменяются только по лицам и числам» [74, с. 37]. В. М. Васильев одним из первых отмечает особенность инфинитива нааш принимать значение субстантивности. Автор приводит такие примеры: Лудашэт уке гын, мый тыланет книгам пуэмвозашэт уке гын, кагазымат пуэм. В данном примере глаголы лудаш, возаш от прибавления к ним притяжательных суффиксовет принимают значение существительных (лудашет — для чтения, т. е. книгу, возашет — для письма, т. е. бумагу) [76, с. 36].

Работы марийских лингвистов помогают создать картину использования и функционирования, посессивных суффиксов при глагольных формах [71, с-47- 82, с. «53- 83, с. 72- 99- 100- 127, с. 31−32, 44, 47- 159, с. 35−36- 161, с. 124]. П. Кокла указывает на употребление посессивных суффиксов с глагольными формами, в частности, с инфинитивом, герундием, причастиями [206, с. 2628]. Е. Кангасмаа-Минн приводит примеры, в которых деепричастия оформлены притяжательными суффиксами, напр.: tone liat m on on ko li> текст kuyiza 'ты будешь королем после того, как я умру'- тэ]эп sotjgo lijmekem, tudo тэ]эт almasta 'когда я состарюсь, он меня заменит (займет мое место)' [187, с. 174]. Однако автор не приводит никаких замечаний по этому поводу.

В изучении притяжательных отношению марийского языка неоценимую * заслугу оказывает сопоставление исследований родственных финно-угорских (уральских) языков [53- 56- 63- 90- 92- 205- 207- 209- 114- 117- 124- 128- 131- 132- 140- 142- 146- 147- 149- 152- 154- 156- 166- 167- 168- 189- 191- 192- 193- 194 и др.].

Исследования в тюркских языках [62- 81- 99- 159- 218- 219 и др.] дают возможность для сравнения с марийским языком.

Таким образом, в марийском языке посессивные суффиксы могут присоединяться как к личной, так и инфинитной форме глагола, к которому относят инфинитив, причастие и деепричастие. Объем": настоящей работы не позволяет полностью раскрыть картину использования посессивных суффиксов при причастных конструкциях (по нашим наблюдениямэтот материал требует отдельного изучения), поэтому объектом рассмотренияв данной работе будут конструкции с личной формой глагола, инфинитивом наam и деепричастиями намекв, -мешке, -шыла, -w, -de, оформленные посессивными суффиксами. В качестве иллюстративного материала приводятся^ лишь зафиксированные в исследованных художественных текстах примеры. Это даст представление о распространенности таких конструкций. Для более объективного представления о степени частотности различных конструкций проведены подсчеты и выявлена их доля из числа зафиксированных примеров.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В марийском языке посессивные суффиксы употребляются при инфинитиве нааш, деепричастиях намеке, -мешке, -шыла, -н, -де, личной форме глагола.

1. Посессивные суффиксы всех трех лиц единственного и множественного числа могут употребляться при инфинитиве нааш. Наиболее часто употребляется Рх 3 л. ед. ч. (67%). Употребление притяжательных суффиксов 1 и 2 лиц ед. и мн. ч. мы наблюдаем в диалогах (также в так называемых внутренних диалогах), в косвенной речи, в песнях, в сказках, байках.

Посессивные суффиксы чаще всего употребляются при независимом (одиночном) инфинитиве нааш (59%). Остальными случаями дистрибуции являются использование Рх с модальными глаголами, в составе спаренных, составных глаголов, при глаголах лияш 'быть', манаш 'сказать', ышташ 'делать', в составе фразеологического оборота, фразеологизированных единиц (повторяющихся глаголов), при инфинитиве нааш в сочетании с категориально недифференцированными словами, словами уло 'естьуке 'нет', сита 'хватит, достаточно'.

Мы называем словосочетание инфинитивным, если в главной роли выступает простой или осложненный инфинитив. Инфинитив нааш в марийском языке может быть осложнен вспомогательными, модальными глаголами. Как правило, зависимые словоформы в рассматриваемых конструкциях находятся в препозиции по отношению к инфинитиву нааш с притяжательным суффиксом. Однако иногда они могут стоять и в постпозиции, напр.: Тун’алашыже молан? [19, с. 83] 'Начинать-то зачем?'.

В нашем материале чаще всего встречаются инфинитивные конструкции с одной зависимой словоформой (60,6%), также употребляются усложненные конструкции с двумя (30,5%), тремя (6,5%) и четырьмя (2,4%) зависимыми распространителями. Выявлено 13 моделей конструкций инфинитива с одной зависимой словоформой. Больше всего конструкций инфинитив нааш с Рх образует с наречиями (51 пример) и существительными в дативе (43 примера). Усложненные конструкции с двумя зависимыми распространителями составляют 13 моделей. Самой распространенной является сочетание инфинитива нааш с существительным / местоимением и наречием (55 примеров). Усложненные конструкции с тремя зависимыми распространителями образуют 11 моделей, самым распространенным из которых является сочетание инфинитива нааш с посессивным суффиксом с существительным / личным местоимением в дативе, существительным в одном из падежей и наречием. Конструкции с четырьмя зависимыми распространителями составляют 3 модели. по одному примеру на каждую. Порядок компонентов в усложненных конструкциях может варьироваться.

2. К деепричастиям чаще всего присоединяется Рх 3 л. ед. ч. (1012 примеров). Наиболее частотным является использование посессивных суффиксов при деепричастиях намеке (574 примера) ишыла (523 примера).

К деепричастиям намеке посессивные суффиксы присоединяются в 574 случаях, что составляет 25,5% от общего количества примеров. Разносубъ-ектные конструкции с деепричастиями намеке встречаются почти так же часто, как и моносубъектные. Субъект в разносубъектной конструкции с деепричастиями намеке чаще всего выражен посессивными суффиксами (70%), а также существительным или местоимением в генитиве (26%), изредка существительным в номинативе и числительным.

Основным случаем дистрибуции является употребление Рх при одиночных деепричастиях намеке (65%), кроме этого они используются как компонент спаренного, составного глагола, при глаголе лияш 'сделаться, становиться', в составе фразеологического оборота.

Деепричастия намеке с посессивными суффиксами употребляются в главной части конструкции в 398 примерах. Конструкции с одной зависимой словоформой употребляются в 80%. Чаще всего деепричастия намеке с Рх образуют словосочетания с существительными в иллативе (76 примеров) и аккузативе (65 примеров). Усложненные конструкции с двумя зависимыми распространителями образуют 21 тип и употребляются в 16,5%. Самой распространенной моделью является сочетание деепричастия намеке с существительными в генитиве и иллативе (15 примеров). Усложненные конструкции с тремя зависимыми распространителями образуют 12 типов и употребляются в 3,5%.

К деепричастиям намешке посессивные суффиксы присоединяются в 205 случаях, что составляет 9,2% от общего количества примеров. Разносубъ-ектные конструкции с деепричастиями намешке с Рх употребляются чаще моносубъектных. Субъект деепричастной конструкции чаще всего выражен Рх соответствующего лица и числа (71,5%), а также именем существительным / личным местоимением в генитиве (22,5%), существительным в номинативе (5%).

Основным случаем дистрибуции является употребление Рх при одиночных деепричастиях намешке (68%), кроме этого они используются в составе спаренного, составного глагола, при глаголе лияш 'сделаться, становиться', в составе фразеологических оборотов.

Деепричастия намешке с Рх употребляются в главной части конструкций в 108 примерах. Конструкции с одной зависимой словоформой употребляются в 83,3%. Чаще всего деепричастия намешке с посессивными суффиксами формируют словосочетания с существительными / личными местоимениями в генитиве и с существительными в иллативе (по 20 примеров). Усложненные конструкции с двумя зависимыми распространителями образуют 14 типов и употребляются в 15,7%. Зафиксирована одна конструкция с тремя зависимыми от деепричастия намешке распространителями.

К деепричастиям нашыла посессивные суффиксы присоединяются в 523 случаях, что составляет 23,2% от общего количества примеров. Деепричастия нашыла с посессивными суффиксами в основном составляют моносубъектные конструкции (96%) и формируют разносубъектные конструкции v.

1 крайне редко (4%). Субъект конструкции формально выражается только притяжательным суффиксом. Предполагается, что у деепричастий нашыла субъект в форме номинатива и генитива отсутствует вследствие того, что активное причастие, от которого оно образовано, не способно иметь отдельный субъект в виду своей сильной адъективности.

Основным случаем дистрибуции является употребление Рх при одиночных деепричастиях нашыла (80%), кроме этого они используются в составе спаренного, составного глагола, при глаголе лияш 'сделаться, становиться', ышташ 'делать', тдчаш 'пытаться, стараться'.

Деепричастия нашыла с посессивными суффиксами употребляются в главной части конструкций в 376 примерах. Конструкции с одной зависимой словоформой употребляются в 78,7%. Чаще всего деепричастия нашыла с г< посессивными суффиксами образуют словосочетания с зависимыми существительными / местоимениями с послелогом (94 примера) и с существительными / личными местоимениями в аккузативе (82 примера). Усложненные конструкции с двумя зависимыми распространителями образуют 11 типов и употребляются в 19,2%. Усложненные конструкции с тремя зависимыми распространителями образуют 4 типа и употребляются в 5 примерах. Усложненные конструкции с четырьмя зависимыми распространителями образуют 3 модели по одному примеру на каждый тип.

К деепричастиям нан присоединяется посессивный суффикс 3 л. ед. ч. в 74 случаях, что составляет 3,3% от общего количества примеров. В теоретической литературе указывается, что при деепричастиях нан может также употребляться Рх 2 л. ед. ч. [Исанбаев 1955:4], однако нами не выявлено ни одного подобного случая. Во всех примерах употребляются моносубъектные конструкции с деепричастиями наи. Особенностью деепричастий нан с посессивным суффиксом является то, что при нем не употребляется субъект действия в генитиве. Субъект деепричастия нан выражается существительным или личным / определительным местоимением (гике) в номинативе или выясняется из контекста. Деепричастия нан с Рх употребляются только в сочетании с а) модальными глаголами мошташ^уметь', керташ 'мочь', сениш 'осилить, одолевать' (77%) — б) вспомогательными глаголами — модификаторами действия, придающими деепричастию нан значение законченности действия (23%).

Сочетание деепричастия нан с модальным / вспомогательным глаголом выступает в роли основного члена словосочетания в 29 примерах. Конструкции с одной зависимой словоформой употребляются в 79%. Чаще всего деепричастия нан с посессивным суффиксом формируют словосочетания с зависимыми существительными / личными местоимениями с послелогом (13 примеров). Усложненные конструкции с двумя зависимыми распространителями образуют 4'типа и употребляются в 21%.

К отрицательным деепричастиям наде присоединяется только Рх 3 л. ед. ч. в 23*случаях, что составляет 1% от общего количества примеров. Посессивный суффикс чаще всего употребляется при сочетаниях деепричастия с модальными глаголами лиеш 'можно' / ок лий 'нельзя', керташ 'мочь, иметь способность' (87%), также при одиночных деепричастиях наде (8,7%) и в составе спаренного глагола (4,3%). Сочетание деепричастия наде и модального глагола выступает в роли основного члена словосочетания в 6 примерах. Конструкции с одной зависимой словоформой употребляются в 5 примерах (83,3%). Зафиксирован 1 пример на усложненную конструкцию с двумя зависимыми распространителями.

3. К личной форме глагола присоединяется Рх 3 л. ед. ч. в 129 случаях, что составляет 5,8% от общего количества примеров. Посессивный суффикс, как правило, присоединяется к простым финитным глаголам (96%), но также употребляется при компоненте спаренного глагола (2,5%), а также в конструкциях с модальными глаголами (1,5%). Личная форма глагола с Рх выступает в роли главной части словосочетания в 101 примере. Конструкции с одной зависимой словоформой употребляются в 72%. Чаще всего личные формы глаголов с Рх образуют словосочетания с существительными / местоимениями в аккузативе (27 примеров), а таюке с местоимениями в дативе и наречиями (по 15 примеров). Усложненные конструкции с двумя зависимыми распространителями образуют 8 типов и употребляются в 28%. Самой распространенной моделью является сочетание личной формы глагола с существительным / местоимением в аккузативе и наречием (9 примеров).

4. Из глагольных форм чаще всего присоединяет к себе посессивные суффиксы инфинитив нааш (722 случая, что составляет 32% от общего-количества примеров).

5. Наибольшей частотностью употребления при глагольных формах характеризуется посессивный суффикс 3 л. ед. ч. (1624 случаев, что составляет 72,2% от общего количества примеров). Следует отметить, что в нашем материале не зафиксированы примеры на использование Рх 1 и 2 л. мн. ч. при деепричастиях натыла. К деепричастиям нан, -де, финитным формам глаголам присоединяется только Рх 3 л. ед. ч. В корпусе нашего материала также не зафиксирован пример использования Рх 1 л. мн. ч. при деепричастиях намешке.

6. При рассмотрении конструкций с глагольными формами следует отметить, что чаще всего употребляются конструкции с одной зависимой словоформой, далее следуют усложненные конструкции с двумя и тремя, иногда четырьмя зависимыми словоформами. В глагольно-именных конструкциях марийского языка широко распространено употребление зависимой части в форме именительного падежа в значении винительного. Особенно часто так называемый неоформленный винительный падеж употребляется в фольклоре, песнях и сказках.

7. В марийском языке посессивные суффиксы употребляются при глагольных формах главным образом в трех функциях: для обозначения субъекта действия, в указательной и усилительно-выделительной.

8. Посессивные суффиксы используются в функции обозначения лица, совершающего действие или находящегося в каком-либо состоянии, отношении к действию, названном в глагольной основе.

8.1. При инфинитиве нааш, деепричастиях намеке, -мешке в данной функции могут употребляться Рх всех лиц и чисел. При деепричастии нашыла не используюся посессивные суффиксы 1 и 2 л. мн. ч. Посессивный суффикс 3 л. ед. ч. при деепричастиях на -«, -де и личной форме глагола в функции обозначения лица не употребляется.

8.2. Употребление посессивных суффиксов при глагольных формах в функции обозначения лица может быть обязательным и факультативным.

Использование посессивных суффиксов при глагольных формах обязательно, если 1) Рх обозначает лицо и число субъекта, который определяется только из контекста- 2) лицо, совершающее действие, обозначенное инфинитивом нааш, выражается Рх при инфинитиве и личным местоимением в номинативе в значении датива.

Употребление посессивных суффиксов факультативно, если 1) Рх указывает на лицо и число субъекта, который формально выражен в том же предложении- 2) субъект выражается существительным / местоимением в генитиве, существительным в дативе и Рх при глагольной форме.

9: Суффикс РхЗБ§при инфинитиве нааш, деепричастиях намеке, -мешке, -н, -де, личной форме глагола употребляется в указательно-выделительной функции для выражения анафоры и ассоциативной маркированности. Использование посессивного суффикса в функции указательно-выделительной частицы является факультативным.

10. Суффикс Рх38§при инфинитиве нааш, деепричастиях намеке, -мешке, -и, -де, личной форме глагола, а также суффикс Px2Sg при инфинитиве нааш и деепричастии намешке употребляется в усилительно-выделительной функции при эмфазе, контрасте. Суффикс Px2Sg употребляется в народных песнях при инфинитиве нааш и деепричастии намешке с целью субъективизировать действие, приблизить содержание сообщения к слушателю. С этой же целью суффикс Px2Sg употребляется в сказках, байках, устных рассказах. Использование посессивного суффикса в данной функции является факультативным и зависит от желания говорящего подчеркнуть слово.

Основной ролью показателя Рх38§является выделение действия, которое воспринимается как более отдаленное, отчужденное от повествователя, тогда как суффикс Px2Sg приближает, субъективизирует действие.

11. В марийском языке категория персональности связана с посессивно-стью: личная парадигма зависимого предиката (деепричастия и инфинитива) полностью совпадает с лично-притяжательной парадигмой имени существительного.

Употребление посессивных суффиксов в глагольных конструкциях является довольно распространенным явлением в марийском языке. Чаще всего использование посессивных суффиксов при глагольных формах зависит от желания говорящего выделить, заострить внимание слушателя на субъекте действия (функция обозначения лица) или действии, выраженном глагольной формой (указательная или усилительно-выделительная функция). Таким образом, в использовании посессивных суффиксов при глагольных формах большую роль играет нарративный фактор.