Л.А. Тихомиров: из истории формирования консервативной мысли в России в конце XIX — начале XX веков

Изучение в современной отечественной исторической науке проблем консерватизма как в общемировом, так и в российском контексте сегодня как никогда актуально. Кризисные процессы в нашей стране в посткоммунистический период, структурными составляющими которых являются провал неолиберальных экономических реформ 90-х гг. и разочарование большинства населения страны в идеологии либерализма, навязываемого параллельно с «шоковой терапией» в экономике командой «младореформаторов» эпохи Б. Н. Ельцина, актуализировали проблему выработки новой идеологической доктрины, призванной объединить население России для решения стоящих перед страной внутрии внешнеполитических задач в XXI в.

Вынеся из российской истории XX в. негативный опыт увлечения идеями радикализма в разных его проявлениях, убедившись в сложности и не всегда целесообразности привнесения на местную почву западных либеральных ценностей, политические лидеры современной России все чаще апеллируют к консерватизму, призванному сыграть роль интегрирующей и национально мобилизующей идеологии.

Свидетельством устойчивого роста исследовательского интереса к консерватизму как общественно-политическому направлению русской мысли является и факт проведения в последнее десятилетие ряда «круглых столов» по данной тематике ведущими российскими изданиями1. Особенно пристально изучается идейное наследие русского консерватизма конца XIX — начала XX в. Среди его идеологов ведущее место занимает фигура яркого и оригинального мыслителя, внесшего огромный вклад в становление теории консерватизма, — Л. А. Тихомирова (1852−1923 гг.).

Обращение к комплексному изучению творческого наследия и практической деятельности Л. Тихомирова интересно с научной точки зрения пото.

1 См., напр.: Консерватизм в России («круглый стол») // Социологические исследования. 1993. № 1. С. 43−61- Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития (Материалы «круглого стола») // Полис. 1995. № 4. С. 33−59- Консерватизм в России: проблемы, поиски решения // Отечественная история. 2001. № 3. С. 103−133. му, что позволяет лучше понять генезис русского консерватизма на рубеже веков в целом.

Кроме того, анализ основополагающих работ Л. Тихомирова поможет нам не только познакомиться с его концепцией монархической государственности и идеями перестройки политической системы России в рамках предлагаемой им концепции, но и, что не менее важно, предоставит нам прекрасную возможность, анализируя его интеллектуальные изыскания, получить качественно иное представление об истории России, ее государственности и истории формирования российских политических учреждений.

Не будем забывать, что Л. Тихомиров в своих многочисленных статьях и книгах не только разрабатывал некие теоретические конструкции, но и на практике пытался воздействовать на ситуацию в Российской империи, вооружив государственных деятелей такой теорией, которая, по его мнению, могла быть применена в тогдашней социально-экономической и политической жизни страны.

Более того, обладая феноменальной научной эрудицией, а главное имея огромный практический опыт, связанный с пребыванием как в революционном, так и в консервативном лагерях, Л. Тихомиров показал себя прекрасным аналитиком-футурологом. Многие из его политических прогнозов, какими бы страшными для судеб правящей династии они ни казались в начале XX в., оказались пророческими. Большинство из написанного им о российском государственно-политическом организме актуально до сих пор. В этом-то и таится особенная ценность и привлекательность для исследователя его научного наследия.

Детальное исследование его творческого наследия и событий политической биографии поможет решить и еще одну задачу, а именно даст возможность посмотреть на формирование доктрин российского консерватизма в контексте общемирового развития политической мысли. Подобный подход позволит нам более глубоко и объективно взглянуть на отечественный консерватизм, понять его устремления, заблуждения и теоретические новации. А это, в свою очередь, поспособствует отказу от достаточно устойчивого, исторически сложившегося стереотипа, заключающегося, по меткому выражению исследователя В. Страды, в том, что «российское западничество и его собрат-противник славянофильство рассматриваются как специфическое явление русской интеллектуальной истории. При этом историческому развитию России приписывается уникальный характер"1.

Крайне актуальным, особенно в свете последних событий в мире, связанных с появлением новой глобальной угрозы — терроризма, является анализ позиции Л. Тихомирова при оценке роли и значения терроризма как способа борьбы за осуществление определенных социальных идеалов. Не будем забывать того факта, что в молодости он был одним из идеологов «Народной воли», несомненно, самой значительной революционной организации второй половины XIX в. не только в России, но и, пожалуй, в мире, исповедующей терроризм. Причем именно увлечение этой организации терроризмом и стало одной из главных причин отхода Л. Тихомирова от революционного движения.

Сегодняшняя мировая практика борьбы с этим явлением показала, что ни учитывать, ни, тем более, забывать исторические уроки ни в коем случае нельзя. Как и нельзя использовать только насилие со стороны государства, против определенных социальных групп, недовольных его политикой, в ответ на террористическое насилие. Достаточно вспомнить в этом отношении политическую историю России второй половины XIX — начала XX в. Поэтому-то взгляды Л. Тихомирова на правомочность использования насилия в политической борьбе, его предложения по искоренению терроризма, как опасной и «очень заразительной идеи», не говоря уже о нравственной составляющей этого вопроса, представляют также большой интерес для исследования.

1 Страда В. Западничество и славянофильство в обратной перспективе // Вопросы фило софии. 1993. № 7. С. 57.

Научный интерес к проблемам русского консерватизма вообще и к его отдельным персонажам в частности в настоящее время достаточно высок. Свидетельствует об этом и наличие большого числа исследований по данной проблематике1. Не осталось без внимания и обращение историков, литераторов и публицистов к анализу идей, биографии и общественной деятельности JI. Тихомирова.

Хронологически всю историографию работ о JI. Тихомирове условно можно разделить на несколько этапов.

Первый этап — дореволюционная историография. В основном она представлена публицистическими статьями и рецензиями и носит в большинстве случаев откровенно полемический, а не исследовательский характер. Диапазон трактовок деяний и оценок личности Л. Тихомирова необычайно широк. В революционно-демократической прессе (газеты «Речь», «Искра») его оценивали как «реакционера» и «обскуранта», в кругах, идейно близких ему, -как «монархиста-демократа», «сторонника этического монархизма» (И.А. Гофштеттер, A.JI. Волынский, A.C. Суворин), а откровенно черносотенная пресса называла его «скрытым врагом самодержавия», «предателем и изменником"2.

В отдельную группу в дореволюционной историографии можно выделить серию печатных откликов на переход Л. Тихомирова в лагерь самодержавия. Данные публикации лишены каких-либо попыток разобраться в причинах его.

1 См., напр.: Гросул В. Я., Итенберг B.C., Твардовская В. А., Шацилло К. Ф., Эймонтова Р. Г. Русский консерватизм XIX столетия: Идеология и практика. М., 2000; Косик В. И. Константин Леонтьев: размышления на славянскую тему. М., 1997; Корольков A.A. Пророчества Константина Леонтьева. СПб., 1991; Сивак А. Ф. Константин Леонтьев. Л., 1991; Аринин А. М., Михеев В. А. Самобытные идеи Н. Я. Данилевского. М., 1996; Полунов А. Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра III. М., 1996; Шлемин П. И. М. О. Меньшиков: Мысли о России. М., 1997; Балуев Б. П. Споры о судьбах России: Н. Я. Данилевский и его книга «Россия и Европа». Тверь, 2001; Карцов A.C. Правовая идеология русского консерватизма. М., 1999; Репников A.B. Консервативная концепция российской государственности. М., 1999; Смолин М. Б. Очерки Имперского Пути: неизвестные русские консерваторы второй половины XIX — первой половины XX века. М., 2000; Милевский O.A. Лев Тихомиров: две стороны одной жизни. Барнаул, 2004. Попов ЭА. Русский консерватизм: идеология и социально-политическая практика. Ростов н/Д., 2006 и др.

2 Патриот. Бей, барабанщик // Русское знамя. 1911. № 206. отхода от революционного движения и содержат стандартный набор выпадов против царского самодержавия1. Особняком среди подобного рода литературных выступлений стоят статьи Г. В. Плеханова — противника народовольческой идеологии, усматривавшего причины эволюции Л. Тихомирова в реакционных элементах самих народнических доктрин, связанных с их «ошибочными» экономическими построениями, в частности с неверными трактовками роли крестьянской общины2. Эту же мысль высказывали и его товарищи по группе «Освобождение труда» П. Б. Аксельрод, Л. Г. Дейч, В.И. Засулич3. Существует и целый цикл откликов на переход Л. Тихомирова в монархический лагерь со стороны умеренно либеральных и охранительных изданий.

Если первые оценивали поступок Л. Тихомирова как свидетельство окончательного крушения революционных планов и обращались к революционерам с призывом идти вслед за их идеологом «сложить оружие» и «присоединиться к мирным труженикам прогресса"4, то вторые («Гражданин», «Южный край», «Новое время») откровенно торжествовали, подчеркивая «неуязвимую силу существующего в России порядка», а брошюру Л. Тихомирова оценивали как пример «прекрасной отповеди революционерам и либеральным доктринерам"5. Однако не вся «правая» печать однозначно восприняла покаяние Л. Тихомирова и его просьбу о возвращении на Родину. Так, крайне жесткую позицию занял «Русский вестник», озвучивший следующие требования к правительству: «В награду за покаяние такого содержания, такой.

1 См., напр.: Лавров П. Л. Письмо товарищам в Россию. Женева, 1888- Русанов Н. С. Революция или эволюция. Женева, 1888- Серебряков Э. А. Открытое письмо Л. Тихомирову. Женева, 1888 и др.

2 См., напр.: Плеханов Г. В. Неизбежный поворот // Собр. соч. М.-Пг. Т. 3. 1923; Он же. Новый защитник самодержавия или горе г. Л. Тихомирова // Собр. соч. М.-Птт., Т. 3. 1923; Он же. Рецензия на книгу Л. Тихомирова «Почему я перестал быть революционером» // Собр. соч. Т. 3. М.-Птг., 1923.

См., напр.: Из архива П. Б. Аксельрода. Берлин, 1924; Дейч Л. Г. К возникновению группы «Освобождение труда» // Пролетарская революция. 1923. № 4. С. 196−215. Он же. 16 лет в Сибири. М., 1906; Засулич В. И. Воспоминания. М., 1931.

4 Новости и биржевая газета. 1888. № 264.

5 Письмо к другу. Нечто о Л. Тихомирове // Гражданин. 1888. № 229- Житель. Отставное заблуждение // Новое время. 1888. № 4566. формы и по таким поводам общественная совесть не задумалась бы отправить злодея на виселицу"1. В целом же мы видим, что и консервативная печать при оценке поступка Л. Тихомирова не выходила за рамки достаточно однобоких идеологических штампов.

Второй этап историографии, посвященной Л. Тихомирову, берет начало после Октября 1917 г. и первоначально связан с научными изысканиями первой волны ученых-марксистов 20−30-х гг. В этот период времени в молодой советской исторической науке шло становление марксистской (классовой) методологии. В фокусе послереволюционной историографии стояла проблема «ренегатства» Л. Тихомирова и выявление ее причин с точки зрения марксистской идеологии. Особенно активно такие попытки предпринимались исследователями до второй половины 30-х гг., когда, с одной стороны, живы быж отдельные представители революционного движения, лично знавшие Л. Тихомирова. С другой же — молодая советская наука активно занималась изучением истории революционного движения и была еще не столь подвержена влиянию идеологических запретов. '.

В историографии 20−30-х гг. четко прослеживаются две точки зрения на причины отхода Л. Тихомирова от революционного движения. Одна из них принадлежала бывшим политкаторжанам, объяснявшим поступок Л. Тихомирова его характером, не пригодным для революционной деятельности2, или даже психическим заболеванием. Определяющим в освещении этого вопроса явилась трактовка В. Н. Фигнер, изложенная в предисловии к «Воспоминаниям» Л. Тихомирова (1927 г.).

Основная идея предисловия заключалась в его черновом названии -«Заболел психически или можно было ожидать», сохранившемся в личном л архиве В. Фигнер. В. Фигнер как бы синтезировала взгляды товарищей по борьбе на причины идейного переворота, произошедшего с Л. Тихомировым. В своей статье она учитывала и мнение H.A. Морозова, считавшего, что это.

1 Повинная террориста П Русский вестник. 1888. № 9. С. 370−372.

2 Морозов H.A. Повести моей жизни. В 2 т. М., 1965.

3 РГАЛИ. Ф. 1185. On. 1. Ед. хр. 154. го всегда можно было ожидать, и причины данного явления следует искать в характере JI. Тихомирова, недостаточно подготовленного для революционной деятельности. Но при этом опиралась и на собственный тезис о том, что превращение JI. Тихомирова в ярого монархиста было якобы обусловлено его психическим заболеванием.

Главный же вывод статьи гласил, что причиной перехода последнего на позиции монархизма явилась его недостаточная революционная выработка: сделавшись революционером случайно, он оставался человеком безвольным, легко поддающимся посторонним влияниям, и «на данной почве выросло злокачественное растение — психоз, превратившее революционера, республиканца и атеиста в ретрограда, монархиста и ханжу"1. Основная масса народовольцев, оставивших свои мемуары (А.Н. Бах, О. С. Любатович, В. А. Сухомлинов, Н.С. Русанов), в целом признавая революционные заслуги JI. Тихомирова, не выходили за рамки оценок, данных В. Фигнер и Н. Морозовым2.

Сторонники второго подхода — историки-марксисты 20−30-х гг. (В.И. Невский, H.A. Бухбиндер, Е.А. Мороховец)3 опирались в своих оценках на классовый подход и, вслед за Г. Плехановым, объясняли легкость перехода JI. Тихомирова на позиции монархизма тем, что народовольцы и либералы близки друг другу и, следовательно, такое превращение JI. Тихомирова вписывалось в рамки общей эволюции «Народной воли» вправо. В. Невский добавлял к этому еще и социальное происхождение JI. Тихомирова, то, что он вышел из духовного сословия.

Особняком в этом ряду стоит мнение С. Н. Валка и Б. Н. Николаевского, которые хотя и осторожно, но все же указывали, что причины превращения JI. Тихомирова в монархиста более глубоки и требуют детальной проработ.

1 Фигнер В.Н. Л. Тихомиров // Собр. соч. В 7 т. Т. 5. М., 1932. С. 299.

2 См., напр.: Бах А. Н. Воспоминания. М., 1931; Любатович О. С. Далекое и недавнее. М., 1930; Русанов Н. С. В эмиграции. М., 1929; Сухомлин В. И. Из эпохи упадка «Народной Воли» // Каторга и ссылка. № 4.1926. С. 29−46 и др.

3 См., напр.: Невский В. И. От «Земли и Воли» к группе «Освобождение труда». М., 1930; Мороховец Е. А. Рецензия на книгу «Воспоминания Л. Тихомирова» // Историк-марксист. Т. 6.1927. С. 281−283. и ки1. Несколько иной точки зрения придерживался один из известнейших историков 30-х гг. H.A. Рожков2, полагавший, что виной всему явилось честолюбие JL Тихомирова, слишком развитый инстинкт самосохранения и стремление к материальной обеспеченности. Такие же мысли несколько ранее высказывал в своих дневниковых записях и Я.И. Стефанович3, хорошо знавший JI. Тихомирова по совместной революционной работе.

В самостоятельную группу в этот период времени можно выделить эмигрантскую историографию. Оценивая это направление, обратим внимание, что в кругах политически ангажированной части эмиграции «первой волны» авторитет JI. Тихомирова как крупного теоретика монархизма был чрезвычайно высок. Поэтому в эмигрантских кругах в год смерти JL Тихомирова (1923 г.) появилось несколько статей о нем, высоко оценивающих его роль и значимость для пропаганды идей монархизма в России4.

Пожалуй, до сих пор одним из лучших исследований о JI. Тихомирове остается книга В.А. Маевского5. Небольшая по объему работа написана на основе богатого фактического материала, по личным впечатлениям от знакомства с этим неординарным мыслителем. Впрочем, следует отметить, что взгляды названного автора достаточно идеологизированны и потому не всегда объективны.

Оценивая эмигрантскую литературу о JI. Тихомирове, следует помнить, что в русском зарубежье обращение к идеям последнего было также связано с попыткой консолидировать все «здоровые эмигрантские силы» вокруг народно-монархического движения, базировавшегося на исключительно русской почве, на основе доктрины солидаризма. Один из идеологов этого.

1 См., напр.: Валк С. Н. Рецензия на книгу Л. Тихомирова «Воспоминания» // Пролетарская революция. 1927. № 8−9. С. 429−434- Николаевский Б. И. О «Воспоминаниях JI. Тихомирова» // Каторга и ссылка. 1928. № 1. С. 174−178.

2 Рожков H.A. Русская история в сравнительно-историческом освещении. Т.Н. M.-JL, 1928.

3 Стефанович Я. И. Дневник карийца. М., 1906.

4 См., напр.: Г. Л. Вниманию монархистов // Высший Монархический Совет. Еженедельник. 1923. № 80- Масленников А. Лев Тихомиров // Высший Монархический Совет. Еженедельник. 1923. № 112.

5 Маевский В. А. Революционер-монархист. Памяти Л. Тихомирова. Нови Сад, 1934. эмигрантского течения, получившего название «Российское Народно-Имперское движение», или, как его еще называли, «штабс-капитанское"1, И. Л. Солоневич указывал в предисловии к своей книге «Народная монархия» на главное кредо русских солидаристов: «Народно-монархическое движение имеет общие точки с правыми, ибо требует мощной царской власти, но смыкается и с левыми, ибо имеет в виду свободу и интересы народа, массы, а не сословия и слоя». На страницах своей работы он многократно цитировал сочинение Л. Тихомирова «Монархическая государственность».

Третий этап развития историографии, посвященной Л. Тихомирову, берет свое начало в 60-е гг. XX века. Тогда историки вновь после более чем двадцатипятилетнего перерыва, вызванного еще «сталинским вето» на изучение народовольческого периода в отечественном освободительном движении, возвращаются к дискуссионным проблемам революционной эпохи 6080-х гг. XIX в., одной из которых и являлось «ренегатство» Л. Тихомирова.

Правда, отдельно вопросы, связанные с эволюцией взглядов Л. Тихомирова, практически не рассматривались — сказывалось «идеологическое табу» на объективное освещение и оценку этого факта, компрометирующего историю русской революции. Исследователи касались преимущественно революционной деятельности Л. Тихомирова. Хотелось бы отметить блестящие работы H.A. Троицкого, построенные на большом фактическом материале и содержащие интересную информацию о событиях того времени, в которых он много внимания уделил и освещению роли Л. Тихомирова в «Народной воле"3.

Общей приметой того времени являлось некоторое принижение значения Л. Тихомирова как теоретика и одного из ведущих идеологов народовольчества. Обычная практика тех лет — слияние идей Л. Тихомирова с мыслями и мнением Исполнительного комитета в целом, выставление.

1 См. подр.: Политическая история русской эмиграции. 1920;1940 гг. Документы и материалы. М., 1999. Солоневич И. Л. Народная монархия. М., 1991. С. 14.

3 См., напр.: Троицкий H.A. Безумство храбрых. М., 1978; Он же. «Народная Воля» перед царским судом (1880−1894 it.). М., 1983 и др.

Л. Тихомирова только «рупором ИК"1. Несколько более детально изучалось сотрудничество Л. Тихомирова в легальных общественно-политических журналах в 1881—1884 гг., но и здесь зачастую рассматривались только некоторые из наиболее известных его статей, опубликованных в журнале «Дело». При этом указывалось на идентичность взглядов, проводимых Л. Тихомировым в нелегальном печатном органе «Народной воли» и в легальном журнале «Дело». Из работ, затрагивающих эти вопросы, наиболее интересны и основательны монографии М. Г. Седова и В.А. Твардовской2. И все же, к сожалению и отнюдь не по вине историков, комплексного исследования сотрудничества Л. Тихомирова в легальных журналах дано не было, хотя это позволило бы представить более широкий спектр суждений Л. Тихомирова по различным вопросам русской жизни.

Обратим внимание также и на то обстоятельство, что в своих работах советские ученые касались отдельных моментов жизни и деятельности Л.Тихомирова. Так, философ В. А. Малинин анализировал философские взгляды и общественно-политическую концепцию Л. Тихомирова как теоретика «Народной воли». Однако свою монографию В. Малинин заключал в традиционном для советской историографии духе, подытожив, что теория Л. Тихомирова мелкобуржуазна и представляет собой левоавангардистскую концепцию 80-х гг., призванную «подкрепить и развить идею о всесилии непосредственного революционного действия» и обнаружившую после 1 марта 1881 г. свою односторонность и бесперспективность3.

Следует особо подчеркнуть, что деятельность Л. Тихомирова в проправительственном лагере фактически тогда не изучалась. Достаточно полно освещались лишь его воззрения относительно рабочего вопроса в России. Были введены в оборот и некоторые архивные материалы, свидетельствовавшие об.

1 См., напр.: Твардовская В. А. Н. А. Морозов в русском освободительном движении. М., 1983. С. 97.

См., напр.: Седов М. Г. Героический период революционного народничества. М., 1966; Твардовская В. А. Социалистическая мысль России на рубеже 1870−1880-х гт. М., 1969.

3 Малинин В. А. История русского утопического социализма. Вторая половина XIX — начало XX вв. М., 1991. С. 171. активной работе Л. Тихомирова в этом направлении. Так, об участии JL Тихомирова в проектах C.B. Зубатова в 1901;1903 гг. имеются упоминания в работах А. Ф. Вовчика, В. Я. Лаверычева, В.В. Кавторина1. В целом их оценки сводились к тому, что «реакционеры» типа Л. Тихомирова делали все, чтобы воспитать у рабочих покорность, смирение, преданность самодержавию, национализм и, таким образом, отвлечь их внимание от революционного движения.

Сотрудничество Л. Тихомирова как эксперта по рабочему вопросу в правительстве П. А. Столыпина с 1907 по 1908 гг. довольно подробно изучал А. Я. Аврех, который также пришел к выводу, что «новаторские», «антиполицейские» проекты Л. Тихомирова есть ни что иное, как обанкротившаяся зубатовщина и гапоновщина, а сам он не более чем «безнадежный консерватор и рутинер"2. Как видим, диапазон оценок советских исследователей позиции Л. Тихомирова по рабочему вопросу невелик. В основном они подходили к ним только с точки зрения революционной целесообразности разрешения рабочего вопроса.

Информация о деятельности Л. Тихомирова в монархическом лагере содержится и в исследованиях Ю.Б. Соловьева3. Однако, изучая в целом расстановку сил в этом лагере с конца XIX в. по 1914 г. и воссоздавая предгрозовую атмосферу того времени, ученый, к сожалению, использовал дневниковые записи Л. Тихомирова в основном только как источник, свидетельствовавший о кризисе самодержавной политики и никак не определял конкретную роль и место Л. Тихомирова в раскладе монархических сил. Он практически ничего не писал о деятельности Л. Тихомирова в этот период, его по.

1 См., напр.: Вовчик А. Ф. Политика царизма по рабочему вопросу в предреволюционный период (1895−1904). Львов, 1964; Кавторин В. В. Первый шаг к катастрофе. Л., 1992; Лаве-рычев В. Я. Царизм и рабочий вопрос в России 1861−1917 гг. М., 1972.

См., напр.: Аврех А. Я. Столыпин П.А. и III Государственная Дума. М., 1968; Он же. П. А. Столыпин и судьбы реформ в России. М., 1991.

3 Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX в. Л., 1973; Он же. Самодержавие и дворянство в 1902;1907 гг. Л., 1981; Он же. Самодержавие и дворянство в 19 071 914 гг. Л., 1990. пытках выработать положительную программу вывода самодержавной власти из кризисной ситуации.

Таким образом, из всего вышеприведенного явствует, что советская историческая наука не слишком баловала вниманием Л. Тихомирова-монархиста и в основном ориентировалась лишь на изучение его революционной деятельности. Впрочем, до середины 80-х г. XX в. почти не появлялось исследований, посвященных представителям русской консервативной мысли. Из ряда обобщающих работ, целью которых было показать всю тщетность попыток монархистов отстоять власть самодержавия перед надвигающейся революцией, можно выделить только работы В. А. Твардовской и С.Л. Эвен-чик1. В них авторы попытались на основе большого фактического материала проанализировать социально-политические воззрения видных представителей монархического лагеря (М.Н. Каткова и К.П. Победоносцева). Заслуживает внимания и небольшая статья В. В. Ведерникова о кризисе консервативл ной идеологии в 1899—1902 гг., в которой Л. Тихомиров упомянут как один из ведущих идеологов консервативной мысли. К сожалению, автор практически не затронул теоретические работы Л. Тихомирова, проливающие свет на его монархическую концепцию.

Меняющаяся политическая ситуация в СССР в середине 80-х гг. XX в. позволила вплотную подойти к непосредственному изучению общественно-политических воззрений Л. Тихомирова, в том числе и мотивов его идейной эволюции. Пионером в изучении социально-политических взглядов Л. Тихомирова-монархиста, попытавшимся более глубоко осмыслить идейную трагедию Л. Тихомирова и объяснить ее причины, стал ученый.

1 Твардовская В. А. Идеология пореформенного самодержавия: М. Н. Катков и его издания. М., 1978; Эвенчик С.Л. К. Победоносцев и дворянско-крепостническая линия самодержавия в пореформенной России // Ученые записки МГПИ. 1969. № 309. С. 52−339.

2 Ведерников В. В. Кризис консервативной идеологии и его отражение в печати (18 951 902) // Вестник ЛГУ. История. Язык.

Литература

1961. № 8. С. 104−107.

В.Н. Костылев1. В достаточно сложной обстановке 80-х гг., когда работа над подобными темами была еще затруднена, он смог достаточно объективно подойти к оценке личности Л. Тихомирова и обозначить ряд проблем, до него совсем не звучавших в советской исторической науке. Он первым из советских ученых обратился к исследованию фундаментального труда Л. Тихомирова «Монархическая государственность».

Укажем при этом, что В. Костылев сосредоточил свое внимание на анализе участия и выяснении роли Л. Тихомирова в идейной борьбе начиная с 1888 г. вплоть до создания им своей «самодержавной утопии» и ее краха. Разбирая причины идейной эволюции бывшего революционера и отталкиваясь от справедливого замечания М. Седова о том, что «имеющаяся литература по данному вопросу мало что объясняет в самой сути дела», В. Костылев попытался использовать всю информацию, накопленную его предшественниками о «ренегатстве» Л. Тихомирова, и проанализировать ее комплексно. Рассматривая в своей диссертации причины идейной метаморфозы Л. Тихомирова, он пришел к выводу, что «нельзя уместить решение этого вопроса в прокрустово ложе однозначных суждений».

Он выделил две причины, тесно связанные между собой и равнодейст-венные: историческая обстановка второй половины 80-х гг. XIX в. и особенности жизни, характера и взглядов самого Л. Тихомирова. Отметим, что в попытке связать воедино как объективные причины, так и особенности характера Л. Тихомирова для объяснения причин его эволюции В. Костылев опирался на традиции западной историографии, уделявшей много внимания человеческому фактору, психологическим характеристикам деятелей русского революционного движения.

1 Костылев В. Н. Выбор Л. Тихомирова // Вопросы истории. 1992. № 6−7. С. 30−46- Он же. Ренегатство Л. Тихомирова и русское общество в конце 80-х — начале 90-х гг. XIX в. // Проблемы истории СССР. Вып.2. М., 1980. С. 151−169- Он же. ЛЛ. Тихомиров на службе царизма (Из истории общественно-идейной борьбы в России в конце XIX — начале XX в.): Дис. канд. ист. наук. М., 1986 и др.

2 Седов М. Г. Рецензия на книгу «П. Лавров — годы эмиграции» // Вопросы истории. 1977. № 7. С. 199.

Стоит отметить, что в своей диссертации он не ставил цели рассмотреть формирование общественно-политических взглядов JI. Тихомирова и его идейную эволюцию, начиная с его участия в революционном движении. Работая в обстановке определенной идеологической цензуры, в которой находилась вся советская историческая наука, В. Костылев ограничил свое исследование в основном анализом сотрудничества JI. Тихомирова в монархическом лагере, подчас давая «суровые» оценки такого рода деятельности JI. Тихомирова. Особенно много критических стрел в адрес «ренегата» было выпущено автором при изучении его антиреволюционных и антилиберальных публицистических работ конца XIX — начала XX в.

Отсюда и сужение хронологических рамок диссертации. Отметим, что В. Костылев в своем исследовании не слишком акцентировал внимание на государственных воззрениях JI. Тихомирова, а потому специально не анализировал их. Но в целом с учетом тогдашней общественно-политической обстановки в СССР вклад В. Костылева в приоткрытое «завесы» над тогда столь одиозной личностью, как JI. Тихомиров, трудно переоценить. Его наработки, высказанные им предположения и гипотезы и сегодня пользуются вниманием российских историков.

Следует отметить, что изучению идейно-теоретического наследия и деятельности представителей консервативных сил в России всегда уделяла значительное внимание западная историография, особенно английская и американская. Перу западных авторов принадлежит не одна книга по этой теме1. Ряд работ написан достаточно взвешенно, они основываются на большом фактическом материале и действительно представляют научный интерес. Другие, как книга У. Лакера, достаточно предвзяты. Но факт остается фактом — такие исследования велись и ведутся очень активно. Уделяли зарубежные исследователи внимание и анализу взглядов отдельных представителей рус.

1 См., напр.: Byrnes R. Pobedonostsev. His life and thought. Bloomington, London. 1968; MacMaster R. Danilevsky. A Russian totalitarian philosopher. Cambridge, 1967; Лакер У. Черная сотая. Происхождение русского фашизма. М., 1994; Пайпс Р. Русский консерватизм во второй половине XIX в.: Доклад на XIII Международном конгрессе исторических наук. М., 1970. ского консерватизма, в том числе в этих работах, хотя и опосредованно, находилось место и Л. Тихомирову1.

Личности Л. Тихомирова, его революционному прошлому, последовавшей за этим эволюции «вправо», его теории монархической государственности и последним годам жизни в Советской России западные специалисты также уделяли внимание. Особенно интересна в этом плане статья К. Тидмарша2. Основной тезис статьи этого автора гласит, что Л. Тихомиров, по сути, и не менял своих корневых взглядов, поскольку его идеалом (и в период революционной деятельности, и после) была сильная и независимая Россия, базирующаяся на национальных традициях и идеях социальной стабильности и справедливости. Объяснял же К. Тидмарш переход Л. Тихомирова из одного лагеря в другой общим кризисом русского радикализма, который в конце 80-х годов XIX века отчетливо проявился в кризисе народовольчества. Данное обстоятельство, по мнению автора, и способствовало разочарованию Л. Тихомирова в преобразовательных возможностях революционного движения и повороту к монархизму. Эмигрантскому периоду жизни и связанным с ним проблемам «ренегатства» Л. Тихомирова также посвящена и статья А. Глисона3, но содержательно она уступает статье К. Тидмарша.

Интересна также обобщающая работа о русском консервативном национализме Э. Тадена, написанная с привлечением большого фактического материала и вполне объективно. Э. Таден характеризовал Л. Тихомирова как первостепенного и оригинального русского мыслителя, продолжателя традиций славянофилов и почвенников4. К сожалению, автор не подтверждает.

1 Byrnes R. Pobedonostsev. His life and thought. Bloomington, London. 1968; Mac-Master R. Danilevsky. A Russian totalitarian philosopher. Cambridge, 1967.

2 Tidmarsh K. L. Tikhomirov and a Crisis in Russian Radicalism // Russian Review. 1961. № 1. Vol. 20. P. 45−63.

Abbot Gleason. The Emigration and Apostasy of Lev Tikhomirov // Slavic Reviev. 1967. Vol. XXXVI. P. 414−430.

4 Thaden E. Conservative Nationalism in Nineteenth Centure Russia // Seatle University of Washington Press, 1964. свои взгляды анализом общественно-политических воззрений JI. Тихомирова.

Хотелось бы особое внимание обратить и на большую статью японского ученого X. Вада1, посвященную последним годам жизни JI. Тихомирова, в которой он высказал несколько оригинальных, хотя и не бесспорных гипотез. В частности, X. Вада на основе изучения последних дневниковых записей JI. Тихомирова обосновал тезис о том, что JI. Тихомиров в конце жизни склонялся к признанию итогов двух революций 1917 г. К сожалению, некоторые из исследований иностранных ученых практически не известны нашим специалистам. В частности, работа В. Хардести, посвященная анализу книги JI. Тихомирова «Монархическая государственность» и развитию его общественно-политических взглядов до 1912 г. 2.

В последнее десятилетие XX века отношение к носителям консервативной идеологии в нашей стране также существенно изменилось. С 90-х гг. прошлого века можно выделить четвертый, постсоветский, этап историографии, посвященной изучению творческого наследия JI. Тихомирова. Начинается он с ликвидации лакун в изучении консерватизма. При этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что в целом 90-е гг. XX в. явились периодом накопления исследователями фактического материала по отдельным вопросам консервативной идеологии и деятельности отдельных представителей этого течения политической мысли. Зачастую присутствовала описательная традиция, без должной глубины изложения фактов и явлений во всем их многообразии.

В постперестроечной России начинают активнейшим образом издаваться работы различных представителей отечественной консервативной идеологии. В том числе переиздаются и книги JI. Тихомирова. Некоторые из них предваряют содержательные вступительные статьи. Выделим, как одну из первых, статью С. Б. Неволина. В ней автор с позиции сегодняшнего дня.

1 Wada Н. L. Tikhomirov: His thought in his years. 1913;1923. Tokyo, 1987.

2 Hardesty V.D. Dissertation. L. Tikhomirov and the Autocratic Principle: A Study of His Conservative Tougt. Ohio State University, 1974. рассматривает монархическую идею JI. Тихомирова1. Он усматривает во взглядах JI. Тихомирова много общего с идеями К. Леонтьева и достаточно объективно излагает государственно-монархическую концепцию Л. Тихомирова. Однако, как философ, С. Неволин подходит к рассмотрению теории монархической государственности Л. Тихомирова с сугубо философских позиций и не пытается увязать ее появление с конкретно-историческими событиями, происходившими в России и так или иначе влиявшими на Л. Тихомирова.

Примерно тогда же появляется довольно объемный биографический л очерк о Л. Тихомирове, принадлежащий перу С. Н. Бурина и содержащий своего рода «апологию Л. Тихомирова-монархиста». Хотелось бы обратить внимание еще на одну работу о Л. Тихомирове того периода времени. Авторы Д. В. Ермашов, A.B. Пролубников и A.A. Ширинянц в небольшой по объему книге, состоящей из двух частей, попытались: а) дать аналитическое исследование концепции монархической государственности Л. Тихомироваб) поместили специально подобранные фрагменты работ Л. Тихомирова, характеризующие его взгляды на русскую государственность, и дали комментарии к ним. Появился и ряд работ, посвященных изучению консервативно-правовых построений в русской общественно-политической мысли конца XIX — начала XX в. Среди них следует выделить исследования И. А. Исаева, в которых он рассматривает и взгляды Л. Тихомирова относительно роли самодержавной власти в судьбах русской государственности4.

В начале 90-х гт. начинают появляться и отдельные статьи, посвященные различным аспектам жизни и деятельности Л. Тихомирова. В их числе обращает на себя внимание совместная работа И. Е. Задорожнюка и E.H. Мощел-кова, помещенная в словаре «Русская философия». Авторы по достоинству.

1 Неволин С. Б. JI. Тихомиров // Русские философы. М., 1994. С. 185−198.

2 Бурин С. Н. Судьбы безвестные: С. Нечаев, Л. Тихомиров, В. Засулич. М., 1996.

3 Ермашов Д. В., Пролубников A.B., Ширинянц A.A. Русская социально-политическая мысль XIX — начала XX века: Тихомиров JI.A. М., 1999.

4 Исаев И. А. Политико-правовая утопия в России. М., 1991; Он же. Превращения монархической идеи //Родина. 1993. № 1. С. 12−14. оценили философское наследие Л. Тихомирова, вычленив в нем более конкретные аспекты исторического функционирования монархического государства и отметили значение работ Л. Тихомирова для решения сложных проблем практической политики России1. В плане признания многогранности литературного таланта JI. Тихомирова интересна и поучительна статья В. Н. Назарова, предваряющая публикацию ряда писем JI. Тихомирова и посвященная рассмотрению его мистических и теософских интенций2.

Анализ различных работ по консервативной тематике 90-х гг. XX в. показывает, что это было время, когда при оценке тех или иных деятелей консерватизма господствовали «черно-белые», крайне упрощенные суждения. Не избежал подобной участи и JI. Тихомиров. Одни исследователи, подобно М. Б. Смолину, впадали в апологетику и только восторгались им3. Сходных с ним позиций придерживался и С. Н. Бурин. Другие как авторы академической монографии «Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика"4, напротив, к представителям «плохого» реакционного консерватизма относили, в частности, К. Леонтьева и Л. Тихомирова. Таким образом, отталкиваясь от вышеприведенных оценок, можно утверждать, что в 90-е гг. XX в. отечественные историки в основном пользовались при изучении консервативной идеологии и отдельных представителей консервативного лагеря линейным (классовым) подходом.

Однако ряд исследователей (например, С. М. Сергеев, C.B. Фомин) считают, что идеализация Л. Тихомирова может принести больше вреда, чем пользы, и представляется, что эта точка зрения более справедлива. Поэтому трудно не согласиться с мыслью, высказанной A.B. Репниковым, о том, что «необходимо комплексное изучение всех этапов жизненного пути и всего твор

1 Задорожнюк И. Е., Мощелков Е. Н. Тихомиров Л.А. // Русская философия. Словарь. М., 1995.

2 Назаров В. Н. Загадочный Лев Тихомиров // Вопросы философии. 1992. № 5. С. 137−139.

3 Смолин М. Б. От Бога все его труды // Тихомиров Л. А. Тени прошлого. М., 2000. С. 5−16.

4 Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. М., 2000. ческого наследия JL Тихомирова"1. При этом, несомненно, нужно отходить и от жестких, линейных оценок и суждений.

В конце 1990;х — начале 2000;х гг. фигура J1. Тихомирова, его мировоззрение и общественная деятельность привлекают к себе все больше внимания ученых и публицистов. Рассматривая исследовательские статьи, в большом количестве появившиеся в это время и освещающие различные аспекты социально-экономической, религиозной или публицистической деятельности J1. Тихомирова, а также работы, посвященные анализу его взаимоотношений с другими представителями «правых» сил и анализирующие причины отхода J1. Тихомирова от революционного движения, следует отметить повысившийся в научном плане уровень публикаций2.

Также интересно в свете современного отечественного религиозного ренессанса обращение таких авторов, как A.B. Репников, С. М. Сергеев, М. Б. Смолин, А. Г. Трифонов, А. Р. Ефименко, к крайне мало исследованной до сих пор сфере деятельности JI. Тихомирова — его апокалипсическим изыЛ еканиям. И, конечно, особенно обращает на себя внимание подвижническая деятельность московских ученых А. Репникова, С. Сергеева и М. Смолина, вернувших в научный оборот до недавнего времени совершенно неизвестные в научных кругах работы Л. Тихомирова, такие, как мистическая повесть «В последние дни», огромное историософское полотно «Религиозно-философские основы истории» и его дневниковые записи за 1915;1917 гг.

1 Репников A.B. Предисловие // Дневники JI.A. Тихомирова за 1915;1917 гг. (в печати).

2 См., напр.: Верещагин В. Ю., Понежин М. Ю. Философско-правовой анализ концепции монархической государственности JI.A. Тихомирова // Философия права. 2000. № 1. С. 2025; Милевский O.A. Идеи JI. Тихомирова по преобразованию церковно-государственных отношений в духе теории «идеальной монархии» // Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее. Вып. 1. Воронеж, 2001. С. 147−159- Попов Э. А. JI.A. Тихомиров и Б. Н. Чичерин: спор оппонентов // Либеральный консерватизм: история и современность: Мат-лы всерос. науч.-пр. конф. М., 2001. С. 188−195- Репников A.B. Тихомиров Л. А. // Общественная мысль России XVIII — начало XX века: Энциклопедия. М., 2005. С. 533 536- Смолин М. Б. Государственные идеи Льва Тихомирова // В кн.: Тихомиров Л. А. Апология веры и монархии. М., 1999. С. 5−18.

3 См., напр.: Репников A.B. Л. А. Тихомиров, «схимник от самодержавия» // Россия и современный мир. 2002. № 3. С. 178−191- Сергеев С. С. «Мои идеалы в вечном.» (Творческий традиционализм Льва Тихомирова) // В кн.: Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. М., 1998. С. 5−20.

Определенные подвижки произошли в последние годы и в изучении истории русского консерватизма в целом. По мнению ученого А. Ю. Минакова, «изучение русского консерватизма явно вышло за пределы начальной стадии «накопления фактов» «и исследователи начали ставить перед собой более широкие обобщающие задачи, а изучение русского консерватизма приобрело черты быстро развивающегося научного направления1. Все вышесказанное относится и к анализу идейного наследия Л. Тихомирова.

Авторы начинают постепенно отходить от идеологической зашоренности прошлых лет, описательного характера публикаций, схематизации и излишнего увлечения биографическими подробностями. Это в свою очередь позволяет более глубоко и взвешенно оценить идеи и поступки Л. Тихомирова, масштаб его личности, в действительности очень сложной и неоднозначной2.

Подобный подход нашел отражение в коллективной монографии В. Ю. Верещагина, В. В. Макеева, М. Ю. Понежина «Доктрина монархической государственности Л.А. Тихомирова» (2003). В ней содержится системный анализ доктрины монархической государственности. Фактически это ее первый полномасштабный философско-правовой анализ. При этом необходимо отметить, что авторы рассматривали ее отвлеченно, как бы вне исторического контекста, только как политико-правовое исследование. Игнорировали они в своей работе и антропологический фактор, руководствуясь преимущественно правоведческими трактовками и подходами.

Однако общие их выводы и восприятие авторами Л. Тихомирова не только как оригинального русского политического мыслителя, но как теоретика, чьи идеи могли оказать влияние на развитие мировой политико-правовой мысли, заслуживают внимания.

Появление в последние годы ряда обобщающих работ по проблемам русского консерватизма позволяет нам говорить о некоем методологическом.

1 Минаков А. Ю. Русский консерватизм в современной историографии: новые подходы и тенденции изучения // Вопросы истории. 2005. № 6. С. 133−142.

2 Милевский О. А. Лев Тихомиров: две стороны одной жизни. Барнаул, 2004. прорыве в исследовании этого политического течения1. Авторы исследований начали использовать наработки социологической школы в изучении консерватизма, у истоков которой стоял К. Манхейм2. Предпринимаются попытки объективизировать процессы по типологизации и выявлению сущностных моментов консерватизма3.

Сегодня большинство исследователей выделяют в консерватизме два основных подхода: ситуативный и идейный (содержательный). Под первым понимается стремление к сохранению существующего положения вещей, охранению, консервации определенных или всех сторон бытия в контексте данной общественно-политической реальности. Центральным пунктом при подобной трактовке является функциональное (охранительное) значение консерватизма в рамках определенной реальности, а не конкретное идейное содержание проповедуемых идей.

В своей работе мы берем за основу идейный подход, рассматривающий консерватизм как вневременную, универсальную для каждой государственной общности систему ценностей, определяющим в данной трактовке консерватизма является реализация его идейных принципов в любой общественно-политической системе. Таким образом, мы рассматриваем консерватизм как одно из основных идейно-политических течений Нового времени наряду с либерализмом и социализмом, выступающий как равноправная им идеологическая система, только ориентированная, в отличие от двух первых, не на прогрессистские проекты построения будущего, а на сохранение и сбереже.

1 См., напр.: Карцов С. Н. Правовая идеология русского консерватизма. М., 1999; Мусихин Г. И. Россия в немецком зеркале (сравнительный анализ германского и Российского консерватизма). СПб., 2002; Репников A.B. Консервативные представления о переустройстве России (конец XIX — начало XX веков). М., 2006; Попов ЭА. Русский консерватизм: идеология и практика. Ростов н/Д., 2005 и др.

2 Манхейм К. Консервативная мысль // Социологические исследования. 1993. № 1. С. 126 139- № 4. С. 135−147- № 9. С. 127−139- № 11. С. 114−126.

3 См., напр.: Галкин A.A., Рахшмир П. Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем (О социальных корнях консервативной волны). М., 1987; Гаджиев К. С. Современный консерватизм: опыт типологизации // Новая и новейшая история. 1991. № 1. С. 54−72- Гарбузов.

B.Н. Консерватизм: понятие и типология (историографический обзор) // Полис. 1995. № 4.

C. 60−68. ние универсальных, вечных ценностей1. Как отмечал исследователь Г. И. Му-сихин, «политические аспекты консерватизма сложно отделить от мировоззренческих"2.

Вышеприведенное понятие консерватизма и будет определять логику нашего исследования. В этом смысле важное методологическое значение для нас приобретают работы итальянского слависта В. Страды3, идущие как раз в контексте определения консерватизма как антитезы либерализму и социализму. Все это автор рассматривает сквозь призму выдвигаемой им концепции революции Модерности. Под Модерностью понимается исторический период, длящийся около трех столетий и соответствующий «Новой истории"4.

В. Страда полагает, что и история России, а следовательно, и история развития ее общественно-политической мысли не могла проходить полностью изолированно от развития мировой и уж тем более европейской цивилизации и ее политико-культурной традиции. Цивилизации, три последних столетия развивавшейся под идеями революции Модерности, в XIX в. ассоциируемой с торжеством научного знания, с той «религией прогресса», которая ярче всего и выражала это явление.

При этом В. Страда отмечает, что триумф идей Модерности в Европе не был одновременным. В том же веке в регионах и странах более позднего вовлечения в эпоху Модерности в отличие о англо-французского мира, таких, как Германия, Южная Европа и, конечно, Россия, идеи модернистского прогресса уже были поставлены под сомнение, начиная с немецких романтиков.

1 См. подр.: Чернавский М. Ю. Два подхода к определению консерватизма // Традиционализм и консерватизм на юге России. Южнороссийское научное обозрение. Ростов н/Д., 2002. Вып. 9 [Электронный ресурс] электрон, дан. Режим доступа: http://conservatism.narod.ru.

2 Мусихин Г. И. Россия в немецком зеркале (сравнительный анализ германского и российского консерватизма). СПб, 2002.

3 Страда В. В свете конца, в предвестии начала // В раздумьях о России. М., 1996. С. 23−41- Он же. Западничество и славянофильство в обратной перспективе // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 57−63- Он же. Гуманизм и терроризм в русском революционном движении // Вопросы философии. 1996. № 9. С. 90−119.

4 Страда В. Западничество и славянофильство в обратной перспективе // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 58. до Ф. Ницше, и от русских славянофилов до Ф. М. Достоевского и почвенников, а в более позднем выражении и идейных консерваторов начала XX в. По мнению В. Страды, «в странах с запоздавшей и встретившей сопротивление модернизацией» были выдвинуты некие антимодерные теории псевдомодернизации, принимающие материальные инструменты Модерности (техника, индустриализация и т. д.), но при этом отвергающие ее духовные инструменты (демократия, плюрализм).

Несомненно, это были очень сложные, глубинные процессы, уходящие корнями в культурную ткань страны, в ее традиционный, веками формировавшийся социально-политический уклад жизни. То есть речь может вестись только о многовариантности, дифференцированности теории Модерности и антимодерности с учетом ее национальной специфики. При такой постановке вопроса «русский случай при всей его исключительной важности во времени и пространстве в мировой истории — один в целом ряду других"1.

В таком контексте изучение творческого наследия Л. Тихомирова представляет, как нам кажется, большой научный интерес. Тем более что научные изыскания этого мыслителя в области российского государственного строительства и связанных с ним проблем в некотором роде предвосхитили на четверть века возникновение антимодерных концепций, проявившихся в ряде стран Европы в виде различных вариантов идеологии «третьего пути"2.

1 Там же. С. 60.

2 Некоторые исследователи, напр. А. Н. Мочкин, используют по отношению к этому политическому течению термин «неоконсерватизм». Используя его применительно к России и Германии в конце XIX — начале XX в., он пишет: «Как в России, так и в особенности в Германии в рамках особого „периферийного“ пути развития возникает весьма специфический феномен неоконсерватизма, который был в корне отличен не только от либерально-демократической идеологии, господствующей в странах промышленно развитого центра, но и от традиционного консерватизма Германии и России. Этот неоконсерватизм отрицает не только чистый консерватизм status quo, стоящий за незыблемое сохранение сложившейся социально-политической структуры общества. Он построен как реакционно-реставрационный консерватизм традиционалистского типа, призывающий к своеобразной „реакции“ возвращения к ранее уже пройденным историческим этапам, к реконструкции далеко отстоящего прошлого в формах, хотя и сохраняющих „дух современности“, дух изменения и активизма, новой своеобразной идеологии». При этом исследователь подчеркивает, что неоконсерватизм, сформировавшийся на рубеже XIX—XX вв., не имеет ничего общего с явлением 70−80-х гг. XX в., имеющим то же название. (См.: Мочкин А. Н. Парадоксы неоконсерватизма (Россия и Германия в конце XIX — начале XX века). М., 1999. С. 4−5.).

В целом же стоит отметить, что все упомянутые нами работы конца 1990;х — начала 2000;х гг. дают новую точку отсчета изучению общественно-политического мировоззрения JI. Тихомирова и его практической деятельности, направленной на реализацию разработанной им программы государственно-правового усовершенствования русской жизни.

При изучении консервативного наследия J1. Тихомирова особняком стоят диссертационные исследования по проблемам консерватизма, так или иначе связанные с личностью J1. Тихомирова. Многогранность его литературной и общественной деятельности привлекала внимание к нему не только ученых-историков, но и философов, политологов и правоведов1.

Не в даваясь в детали каждой из работ, отметим, что практически все они были ориентированы на анализ и изучение локальных проблем его общественно-политической и научно-публицистической деятельности, преимущественно связанной с созданием и разработкой концептуальной теории монархической государственности.

Для решения подобных задач намеренно ограничивались хронологические рамки, предмет и объект исследования. В силу объективных причин ни в одной из них не была поставлена задача комплексного изучения и анализа всего творческого и общественно-политического наследия JI. Тихомирова, даже в «монархический» период его жизни, не говоря уже о его революционной деятельности, которая практически никем специально не исследовалась. Хотя представляется, что ответы на многие вопросы монархического настоящего J1. Тихомирова следует искать в стиле его мышления, сформиро.

1 Милевский O.A. JI.A. Тихомиров: от революционности к монархизму: Дис. канд. ист. наук. Томск, 1996; Пролубников A.B. Концепция монархической государственности JI.A. Тихомирова: Дис.. канд. политол. наук. М., 1998; Карцов A.C. Политическая теория JI.A. Тихомирова: Дис.. канд. политол. наук. СПб., 1998; Понежин М. Ю. Доктрина монархической государственности JI.A. Тихомирова (философско-правовой анализ): Дис.. канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 2000; Ефименко А. Р. Эволюция социально-исторических и философских взглядов Л. А. Тихомирова: Дис. канд. филос. наук. М., 2000; Тимохова Е. А. Лев Тихомиров и русский консерватизм рубеже XIX—XX вв.еков: Дис. канд. ист. наук. Самара, 2001. Смолин М. Б. Государственно-правовые идеи Л. А. Тихомирова: Дис.. канд. ист. наук. СПб., 2004; Чесноков C.B. Роль идейно-политического наследия Л. А. Тихомирова в русской общественной мысли и культуре конца XIX — XX веков: Дис. канд. ист. наук. Н. Новгород, 2005. вавшемся еще в 70−80-е гг. XIX в. Поэтому комплексный анализ становления и эволюции его мировоззрения и взглядов на развитие общества и управляющих им процессов представляется невозможным без обращения к детальному изучению интеллектуального развития Л. Тихомирова в революционный период.

В целом, проведенный историографический обзор не оставляет сомнения в том, что до сих пор нет ни одной обобщающей работы, в которой была бы предпринята попытка охватить и проанализировать все стороны жизни и общественной деятельности этого яркого и неординарного мыслителя.

Исходя из сделанного анализа литературы по теме диссертации, объектом исследования является процесс формирования консервативной мысли в России на рубрже Х1Х-ХХ вв., прослеживаемый на примере изучения историософского, социально-экономического и политико-правового наследия.

Л. Тихомирова.' f.

Предметом исследования является эволюция идейно-политических воззрений Л. Тихомирова и их влияние на русскую консервативную мысль и практическую политику в России в конце XIX — начале XX в.

Цель настоящего исследования заключается в выяснении специфики становления и развития отечественной консервативной идеологии на рубеже Х1Х-ХХ вв., как одного из течений европейского консерватизма на примере анализа общественно-политического наследия Л. Тихомирова и установлении научных и мировоззренческих истоков формирования его консервативной доктрины:

Раскрытие темы предполагает и решение ряда конкретных задач, а именно;

— установление социально-политических и философских истоков воззрений Тихомирова-революционера и выявление причин и условий его идейной эволюции в сторону консерватизма;

— всеобъемлющий анализ его монархической теории, выявление ее историософских истоков и установление значения концепции Тихомирова для дальнейшего развития русской консервативной мысли;

— оценка его публицистической, общественной деятельности и практических предложений по реформированию основных законов Российской империи в духе «истинного» самодержавия;

— анализ взглядов Тихомирова на место и роль православия в судьбах российской государственности и остального мира;

— рассмотрение теоретических аспектов социально-экономических воззрений Тихомирова и анализ его предложений и практических рекомендаций по разрешению рабочего вопроса;

— выявление общего и особенного в разрабатываемой им концепции нового «социального строя» в сравнении с тенденциями развития политикоправовой мысли Европы в 20−30-х гг. XX в. >

Научная новизна проведенного исследования обосновывается рядом положений:

1. Несмотря на достаточно регулярно выходящие в последние годы публикации, посвященные отдельным событиям жизни и общественной деятельности Л. Тихомирова, всестороннее изучение его социально-политических .взглядов и установление степени их влияния на политическую жизнь современной ему России предпринимается впервые.

2. В работе рассматриваются и анализируются социально-философские истоки революционных воззрений Л. Тихомирова и дается критическая оценка им терроризма как способа борьбы за осуществление определенных социальных идеалов.

3. В диссертации представлен системный анализ его монархической теории как с историософских, так и с политико-правовых позиций.

4. Впервые предпринимается целостное рассмотрение программы «национальных реформ» Л. Тихомирова.

5. По-новому оценивается теоретическая и практическая деятельность Л. Тихомирова по разрешению рабочего вопроса как центрального при реализации предлагаемой им идеи создания «нового социального строя».

6. В работе проведен комплексный анализ предложений Л. Тихомирова по реформированию Русской православной церкви (РПЦ) и рассмотрены его взгляды на особую, вселенскую роль православия в увязке с геополитическими представлениями мыслителя о месте России в мире.

7. Оцениваются практические предложения Л. Тихомирова по реформированию государственных учреждений, а также анализируется его служебная деятельность при П. А. Столыпине. ч.

8. Всесторонне рассматривается деятельность Л. Тихомирова как редактора газеты «Московские ведомости» и анализируется его концепция развития этого издания.

9. Основываясь на детальном изучении всего творческого наследия Л. Тихомирова как классического выражения отечественного консерватизма, автором делается вывод, что на формирование доктрины русского консерватизма огромное воздействие оказала революция Модерности в Европе, породившая в странах «догоняющего развития» различные модификации антимодерных теорий, одной из которых и явился русский консерватизм.

10. Исследование научного наследия Л. Тихомирова позволило прийти к заключению, что его социально-политические идеи оказались предтечей одного из направлений развития политической мысли Европы, оформившегося в конце 20-х — начале 30-х гг. XX в. в виде различных модификаций идеологии «третьего пути», наиболее ярким теоретическим манифестом которого стала доктрина «консервативной революции» в Германии.

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца 60-х гг. XIX в. по 1918 г., с момента знакомства Л. Тихомирова с радикальными идеями и вплоть до окончания им основных сочинений по историко-религиозной тематике.

Стремление к достижению заявленных в работе научных задач диктует потребность в соответствующем источниковом фундировании.

Источниковую базу исследования составили опубликованные работы Л. Тихомирова, написанные в период с 70-х гг. XIX в. по 1918 г. Они не представляют собой однородного и компактного комплекса, поскольку были написаны в разное время, многообразны по форме и целевому назначению, отличаются друг от друга и кругом анализируемых проблем. Наряду с большими работами обобщающего характера (книги, брошюры, большие циклы статей), важные сведения по отдельным аспектам темы содержатся и в разрозненных публицистических статьях, содержащихся в революционно-демократических изданиях, а также во многих консервативных газетах и журналах («Московские ведомости», «Новое время», «Россия», «Колокол», «Русское обозрение»). Необходимо отметить, что в последнее десятилетие большинство крупных работ Л. Тихомирова было переиздано1.

При всем многообразии, литературное наследие Л. Тихомирова можно условно разделить на две большие группы: работы, созданные в период революционной деятельности (1872−1886 гг.), и сочинения, написанные Л. Тихомировым-монархистом (1888−1918 гг.). Анализ публицистики Л. Тихомирова-революционера позволяет не только обнаружить истоки его революционных взглядов и понять его радикальное мировоззрение, но и проследить весь путь его идейной эволюции, лучше понять причины поворота к монархизму.

Особняком в этом источниковом ряду стоят документы, связанные с землевольческим и народовольческим периодом деятельности Л. Тихомиро.

1 См., напр.: Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. СПб., 1992; Его же. Единоличная власть как принцип государственного строения. М., 1993; Его же. Религиозно-философские основы истории. М., 1997 (издано М. Б. Смолиным без ссылки на ГА РФ, впоследствии несколько раз переиздавалась) — Его же. Критика демократии / Сост., вступ. ст. и прим. М. Б. Смолина. М., 1997; Его же. Христианство и политика / Сост., пред., ком-мент., прил. С. М. Сергеева. М., 1999; Его же. Апология веры и монархии. / Сост. вступ. ст. и прим. М. Б. Смолина. М., 1999; Его же. Тени прошлого / Сост., вступ. ст. и прим. М. Б. Смолина. М., 2000; Его же. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос / Сост., вступ. ст. и прим. М. Б. Смолина М., 2003. Тихомиров Л. А. Воспоминания / Вступ. ст. С. Н. Бурин М., 2003. ва, составленные лично им либо на коллективной основе, но при его непосредственном участии1. В эту же группу источников входит и весь массив документов, касающихся народнического этапа революционного движения2, так как знакомство с ними позволяет лучше представить атмосферу, в которой формировался, а впоследствии и действовал JI. Тихомиров-народоволец.

Сочинения второй группы более основательны и даже академичны. Наиболее впечатляющими, как по объему, так и по содержанию, явились произведения JI. Тихомирова, касающиеся проблем российской государственности — темы, которой он вообще уделял много внимания на протяжении всей своей жизни. Особенно плодотворно он работал над этой проблематикой в 90-е годы XIX века, что и воплотилось в его первой большой книге «Единоличная власть как принцип государственного строения» (1897 г.). В дальнейшем эта тема получила дополнительное развитие, чему способствовала и смена монархов, и неспокойная общественно-политическая обстановка в стране. В результате было создано самое известное произведение JI. Тихомирова — «Монархическая государственность» (1905 г.), ставшее венцом его теоретических раздумий о судьбе монархической идеи в России. Анализ работ, написанных и изданных в разные периоды его сложной и бурной жизни, помогает лучше понять причины столь крутой идейной эволюции, а также смысл и направленность практической деятельности JI. Тихомирова в начале XX в.

1 Литература партии «Народная воля»: «Народная воля», «Листок «Народной воли» «, «Рабочая газета»: Документы. М., 1930; Революционная журналистика 70-х гг. XIX в. Ростов н/Д., 1912; Пелевин Ю. А. Новые материалы о народовольцах А. Д. Михайлове, А.П. При-былевой-Корба и Л. А. Тихомирове // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1979. № 3. С. 65−77. л.

Архив «Земли и воли» и «Народной воли». М., 1930; Революционное народничество: Сборник документов и материалов. В 2 т. М.-Л., 1964; Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. М., 1997.

Опубликованные работы JL Тихомирова органично дополняются его воспоминаниями1 и дневниками2, часть из которых была издана в конце 20-х — начале 30-х гг. В настоящее время благодаря активной работе ряда ученых опубликовано еще некоторое количество его дневниковых записей3. В ряду современных исследователей, наиболее плодотворно трудившихся над публикацией архивного наследия Л. Тихомирова, следует назвать имя А. Репни-кова. Благодаря ©-го усилиям полностью подготовлены к печати «Дневники Л. Тихомирова за 1915;1917 гг."4. Частично фрагменты дневников уже публиковались в различных изданиях5.

Особенно интересны дневниковые записи, которые не только дают нам возможность проникнуться духом прошедшей эпохи, но и достаточно красноречиво свидетельствуют о настроениях самого автора. Ценны они и тем, г что позволяют полнее восстановить хронологию событий, касающихся жизни самого Л. Тихомирова. Дневниковые записи не только вводят в курс всех его дел в тот или иной период времени, но и помогают установить круг людей, с которыми он общался, степень их влияния на него. Искренние строки л дневника позврляют глубже понять характер Л. Тихомирова, его сильные и слабые стороны, а это крайне важно для объективного воссоздания его психологического портрета и определения мотива совершаемых им поступков.

1 См.: Тихомиров Л. А. Воспоминания. М.-Л. 1927. Он же. Из архива Л. Тихомирова // Красный архив. 1924. № 6. С. 124−194- Он же. Неизданные записки Л. Тихомирова // Красный архив. 1928. № 4. С. 139−174- Он же. Г. В. Плеханов и его друзья. Л., 1925.

2 См.: Дневники Л. Тихомирова // Красный архив. 1933. № 6. С. 82−228- Из дневника Л. Тихомирова // Красный архив. 1930. № 1−5.1936. № 1,2.

3 Фомин C.B. Из дневника Л. А. Тихомирова (Москва. 1901, 1905, 1912;1917 гг.) // Сборник к 50-летию Сергея Фомина. М., 2002.

4 Общий объем дневников, подготовленных к печати, 26 п.л. Ориентировочно, выйдут в 2007 г. в издательстве РОССПЭН.

5 Репников A.B. «От правых, кажется, я стою в стороне больше, чем от левых.»: дневник JI.A. Тихомирова // Сборник материалов научных конференций: «Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее», «Национальный вопрос в Европе в новое и новейшее время», «Правый консерватизм и русское зарубежье в новое и новейшее время». Воронеж, 2005. С. 94−113- Его же. «Мы находимся в положении подводной лодки, попавшей в водоворот.» (по страницам дневника Л. А. Тихомирова) // Ставропольский альманах Российского общества интеллектуальной истории. Ставрополь, 2005. Вып.7. С. 266−280- Его же. Л. А. Тихомиров (1852−1923). Из дневника за 1915 г. // Философская культура. Журнал русской интеллигёнции. 2005. № 1. С. 105−148- Его же. Л. А. Тихомиров. Из дневника за 1916 г. // Философская культура. Журнал русской интеллигенции. 2005. № 2. С. 174−227.

Его дневниковые записи за 1915;1917 гг. помогли нам составить представление о характере его работы над историософским сочинением «Религиозные основы истории». Кроме того, они как нельзя лучше передают настроение Л. Тихомирова в те переломные для самодержавной России годы.

Что касается воспоминаний, достаточно ярко изображающих все перипетии его революционной жизни, особенно в эмиграции, то нельзя не согласиться с мнением о них С. Н. Валка: «Все колебания гораздо более сказались в стиле Л. Тихомирова, чем в передаче им исторических фактов, которых он нигде не искажает"1. Воспоминания дают возможность лучше понять мотивы перехода его в консервативный лагерь, четче уяснить причины, вызвавшие его разочарование в революционном движении. Крайне важна для нас сегодня и его негативная реакция на терроризм, который в начале 80-х гг. XIX в стал доминирующем направлением в народовольчестве. Л. Тихомиров оценивал терроризм как крайне опасное и бесплодное увлечение, как идейный тупик революционного движения.

В целом, невзирая на некоторую субъективность, его воспоминания правдиво изображают как участников самого движения, так и дух эпохи. К сожалению, многие из разделов воспоминаний остались неоконченными2. Это касалось прежде всего его деятельности в правом лагере. Поэтому особенно интересны дошедшие до нас воспоминания Л. Тихомирова о К. Леонтьеве, изданные в разделе «Тени прошлого». Они содержат информацию о той роли, какую сыграл К. Леонтьев в становлении Л. Тихомирова как консервативного публициста, в выработке его религиозно-философских воззрений.

1 Валк С. Н. Рецензия на книгу «Воспоминания» Л. Тихомирова // Пролетарская революция. 1927. № 8−9. С. 432.

2 К сожалению, воспоминания Л. Тихомирова не окончены. Он планировал написать еще около 80 портретов своих современников, как из революционного, так и из консервативного лагеря, но не успел. Часть его очерков, сохранившихся в архиве, напечатана в книге Л. А. Тихомиров. Тени прошлого. М., 2000.

3 Тихомиров Л.А. К. Леонтьев. Тени прошлого // К. Леонтьев, наш современник. СПб., 1993. С. 355−377.

К другой группе опубликованных источников принадлежат дневники, воспоминания и работы тех исторических деятелей, судьба которых так или иначе была связана с жизнью Л. Тихомирова. В их ряду можно выделить три блока, которые тесно связаны с темой диссертации.

Во-первых, материалы, включающие в себя воспоминания представителей революционного лагеря, знавших Л. Тихомирова по революционной деятельности1. Эти работы несут в себе значительный пласт информации, помогающей глубже понять и оценить поступки Л. Тихомирова-революционера. Очень интересны воспоминания тех революционеров, кто знал Л. Тихомирова по эмиграции: они помогают лучше понять глубину идейного кризиса последнего, хотя и не лишены некоторой тенденциозности и предвзятости в оценках его роли в революционном движении и объяснении I причин его перехода в монархический лагерь.

Ко второй группе относятся произведения представителей монархического лагеря, которые оказали значительное влияние на формирование его социально-политических взглядов во второй период его деятельности2, и тех, кто расходился с ним по отдельным вопросам практической политики и выдвигал альтернативные проекты преобразования российской монархии. Сопоставление идей этих авторов с мыслями самого Л. Тихомирова помогает лучше определить место последнего в среде идеологов самодержавия.

Наконец, к третьей группе относится литература, состоящая в основном из дневниковых записей и воспоминаний представителей различных политических направлений, активно действовавших в России, позволяющая.

1 См., напр.: Аптекман О. В. Общество «Земля и Воля» в 70-е гг. Птг., 1924; Кропоткин П. А. Записки революционера. М., 1990; Морозов H.A. Повести моей жизни. В 2 т. М., 1965; Фигнер В. Н. Запечатленный труд. Т.1. М., 1961; Русанов Н. С. В эмиграции. М., 1929; Бах А. Н. Воспоминания. М., 1931; Любатович О. С. Далекое и недавнее. М., 1930; Чарушин H.A. О далеком прошлом. М., 1973.

2 См., напр.: Грингмут В. А. Главные задачи монархической партии // Московские ведомости. 1905. 5 мая-18 июняЛеонтьев К. Н. Избранное. М., 1993; Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени. М., 1993; Шарапов С. Ф. Опыт русской политической программы. М., 1905; Меньшиков М. О. Национальная империя. М., 2004; Его же. Письма к русской нации. М., 2005; Марков E.H. Война темных сил. М., 2002; Казанский П. Е. Власть Всероссийского императора. М., 1999; Черняев Н. И. Мистика, идеалы и поэзия русского самодержавия. М., 1998. лучше почувствовать накаленность социально-политической ситуации в России в конце XIX — начале XX в. Эти работы дают возможность в целом четче определить место и роль JL Тихомирова в раскладе общественно-политических сил в России1.

В работе над диссертационным исследованием использовались и неопубликованные материалы, содержащиеся в ряде архивных хранилищ. Ведущее место принадлежит Государственному архиву Российской Федерации (ГА РФ). В нем в фонде 634 хранится архив JI.A. Тихомирова. Кроме того, были использованы материалы фонда 1762 (П.JI. Лаврова), фонда 102 (Департамента полиции МВД), фонда 93 (дознание о журнале «Дело»).

Не менее значимую информацию удалось получить и в Российском государственным архиве литературы и искусства (РГАЛИ). Особенно в этом отношении хотелось бы отметить материалы фонда 345 (O.A. Новиковой). В нем содержится бесценная с научной точки зрения переписка Л. Тихомирова с ней, позволившая нам глубже понять и оценить причины его идейной эволюции. Также использовались материалы фонда 1185 (В.Н. Фигнер). Кроме того, велась работа в фондах 542 (Д.Н. Цертелева), 290 (К.Н. Леонтьева), 1158 (С.М. Степняка-Кравчинского), 716 (В.М. Васнецова), 95 (A.A. Волынского), 75 (В.Л. Бурцева), 311 (А.Н. Майкова), 2 (A.A. Александрова).

Проводилась работа и в отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). В фондах 126 (A.A. Киреева), 497 (В.А. Грингмута), 230 (К.П. Победоносцева), 224 (С. А. Петровского), 149 (В.В. Розанова).

Кроме того, автор исследовал некоторые материалы Российского государственного исторического архива (РГИА), в частности фонды 776 (Главное управление по делам печати Министерства внутренних дел), 565 (департа.

1 См., напр.: Богданович A.B. Три последних самодержца. М., 1990; Мещерский В. П. Мои воспоминания (1881−1894). СПб., 1912; Митрополит Евлогий. Путь моей жизни. М., 1994; Суворин A.C. Дневник. М., 1992; Дневник Б. В. Никольского (1905;1907 гг.) // Красный архив. 1934. № 2. С. 55−97- Розанов В. В. Опавшие листья. М., 1991; Его же. Мимолетное. М&bdquo- 1991; Готье Ю. В. Мои записки. М., 1997; Терапиано Ю. К. Встречи: 1936;1971. М&bdquo- 2002. Фудуль С. И. Воспоминания // Новый мир. 1991 № 4. С. 178−194- Белый А. Начало века. М., 1990; Волков С. А. Возле монастырских стен. Мемуары. Дневники. Письма. М., 2000; Васнецов В. М. Письма. Дневники. Воспоминания. М., 1987. мент Государственного казначейства) и 1282 (Канцелярия Министерства внутренних дел).

Архивные материалы дополняют многие ранее малоизвестные факты из общественно-политической деятельности JI. Тихомирова, полнее характеризуют среду, в которой происходило становление и развитие его взглядов. По степени значимости найденные в архивах материалы можно разделить на несколько групп:

— дневниковые записи Л. Тихомирова (1896−1903,1912;1917 гг.);

— эпистолярное наследие, включающее письма к нему К. Победоносцева, А. Киреева, О. Новиковойписьма самого JI. Тихомирова к ним, а также к К. Леонтьеву, В. Розановуособенно интересна его переписка с К. Победоносцевым1 и O.A. Новиковой2, наиболее продолжительная во времени и представленная в архивохранилищах достаточно полно. Эпистолярное наследие Л. Тихомирова предоставляет нам дополнительные возможности для объективной оценки его поступков;

— архивные материалы, так или иначе затрагивающие личность Л. Тихомирова и дающие возможность судить о людях и событиях, непосредственно связанных с ним (документы из фонда Департамента полиции, переписка третьих лиц, в которых упоминается имя Л. Тихомирова). Эти данные проясняют некоторые моменты в поведении Л. Тихомирова, проливают свет на мотивы принятия им того или иного решения.

Знакомство с черновыми материалами его работ позволило лучше отследить механизм его научных изысканий. Архивные материалы свидетельствуют и об огромной работе Л. Тихомирова над источниками, способствовавшей формированию его социально-политических взглядов и особенно выработке религиозно-философских воззрений. К сожалению, часть архивных материалов была уничтожена Л. Тихомировым по возвращении из эмигра.

1 НИОР РГБ. Ф.230. Картон № 10 802. Д. 28. Л. 1−4- Там же. Ф. 230. Картон № 4404. Д. 35. Л. 1−2- ГА РФ. Ф. 634. Оп. 1. Д 113. Л. 1−108.

2 РГАЛИ. Ф. 345. Оп. 1. Д. 12. Л. 1−36- Ф. 345. Оп. 1. Д. 746. Ч. 1. Л. 1−42- Ф. 345. Оп. 1. Д. 747. Л. 1−46- Ф. 345. Оп. 1. Д. 748. Л. 1−34- Ф. 345. Оп. 1. Д. 749. Л. 1−26- Ф. 345. Оп. 1. Д. 750. Л. 1−44. ции. Не все было сдано им в архив ив 1918 г. 1 Но и то, что удалось обнаружить, в значительной мере расширяет диапазон оценок идейных воззрений Л. Тихомирова, позволяет лучше понять и более объективно оценивать причины его идейной эволюции, предоставляет больше возможностей для объективного анализа его творческого наследия.

Результатом работы в плане практической значимости является то, что полученные выводы и положения диссертации могут быть использованы исследователями в научной деятельности, при написании трудов по истории российской общественно-политической мысли во второй половине XIX — начале XX в. Данные диссертации могут быть использованы в учебном процессе при подготовке курсов лекций и написании учебных пособий по отечественной истории, историографии, философии, истории политических и правовых учений.

Методологическую основу диссертации составили принципы, претендующие на метатеоретическое обобщение результатов частных научных изысканий — принципы научной объективности, историзма и системности.

Принцип научной объективности предполагает поиск методологических средств, позволяющих адекватно реконструировать идейные поиски и эволюцию мировоззрения Л. Тихомирова в разные периоды его жизни.

Принцип историзма требует рассмотрения идейных воззрений и общественно-политической деятельности Л. Тихомирова в контексте той исторической эпохи, в которой он жил. Так, выявляя причины, вызвавшие эволюцию Л. Тихомирова к монархизму, автор основывает свои выводы не на почве отвлеченных размышлений, а на анализе литературы и особенно источников, а также оценке той исторической ситуации, в которой он находился. Сущность идеологических постулатов и принципов консервативных установок Л. Тихомирова выявлялась путем исследования логики их формирования.

1 Историк С. Н. Бурин упоминает о том, что «существует легенда, согласно которой его (Л. Тихомирова. — О.М.) вдова Екатерина и дочери Надежда и Вера долгое время хранили огромный сундук с его рукописями, не попавшими в государственные архивы. Но судьба этого таинственного сундука неизвестна». Цит. по: Бурин С. Н. Эффект Тихомирова // Тихомиров Л. А. Воспоминания. М., 2003. С. 14. и развития, через определение их исторических и теоретических источников, философско-мировоззренческих оснований, заложенных в концепции JL Тихомирова-консерватора.

Принцип системности требует целостного рассмотрения предмета исследования и предполагает взглянуть на объект изучения как на определенное множество элементов, взаимосвязь которых обусловливает целостные свойства этого множества. Основной акцент в использовании системного подхода применительно к изучению русского консерватизма и отдельных его идеологов, в частности JI. Тихомирова, делается на выявлении многообразия связей и отношений, имеющих место как во внутренней структуре личности исследуемого объекта, так и в его взаимоотношениях с внешним окружением, внешней средой.

Решая поставленные в диссертации задачи, автор полагает, что любая научная теория является естественно ограниченной1. Поэтому в работе над диссертационным исследованием представляется важным основываться на более широком арсенале социальной мысли, используя различные направления и подходы. Исходя из этого, автор в рамках социокультурного подхода опирается на методологические разработки, играющие в настоящее время ведущую роль в сфере современного гуманитарного знания, такие, как интеллектуальная, персональная история, а также психоистория.

Для направления интеллектуальной истории базисным являются исторические категории мышления, интеллектуальная деятельность, а также историческое развитие интеллектуальной сферы (художественные, гуманитарно-социальные, философские компоненты и т. д.) в рамках общекультурной парадигмы2. Важное место в интеллектуальной истории занимает микроанализ конкретного текста, ситуации или, что для нас наиболее важно, отдельной творческой личности.

1 Актуальные проблемы истории: Материалы «круглого стола» (12 января 1994 г.) // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 45−104.

2 См.: Репина Л. П. Что такое интеллектуальная история? [Электронный ресурс] электрон, дан. Режим доступа: //http: // www. igh. ru / struct / srt cnt 19. html.

Также в нашем исследовании применяется персонализированный, или биографический подход, являющийся традиционно приоритетным при изучении истории мысли, творчества с учетом личностного начала в этих областях человеческой деятельности. Понятие «personal history"1 используется нами с позиций изучения аспектов становления личности JI. Тихомирова-революционера, оценки и анализа его практической и мыслительной деятельности, приведшей его к радикальному пересмотру взглядов в сторону принятия им консервативной системы ценностей. При этом основное внимание уделяется историческому контексту, так как многие житейские и мировоззренческие коллизии в жизни JL Тихомирова можно объяснить атмосферой эпохи, общественной средой и людьми, его окружавшими.

Что касается психоистории, то использование некоторых составляющих этого направления, основанных на различных вариантах психоанализа (Э. Фромм, Э. Эрикссон и др.)2 позволило максимально объективно, глубоко и с разных сторон оценить мотивы поступков JI. Тихомирова, приведших его первоначально в революционный лагерь, а затем, после ряда душевных потрясений, способствовавших его эволюции в сторону монархизма.

Не менее важное методологическое значение для нашего исследования имеют и наработки различных социологических школ. В своей работе мы опирались на ряд социологических теорий, в частности на концепцию «стилей мышления» К. Манхейма, понимающего под «стилем мышления» особый мыслительный опыт определенных социальных групп. Консервативный стиль мышления, по К. Манхейму, представляет собой производную опыта феодальных страт общества — дворянства, цеховых ремесленников и патриархального крестьянства. По мысли немецкого социолога, «консерватор переживает прошлое как нечто равное настоящему, поэтому его концепция истории скорее пространственная, чем временная, поскольку выдвигает на пер

1 См., подр.: Репина Л. П. «Персональная история»: биография как средство исторического познания // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. М., 1999. Вып. 2. С. 76−100.

2 См., напр.: Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994; Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М, 1996.

МбсИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА вый план сосуществование, а не последовательность. Мы лучше это поймем, если вспомним, что для типично феодальных групп (аристократов, крестьян) история укоренена в почве"1.

Еще одним важным принципом, используемым нами, является исследование динамики социальных групп. В рамках этого направления2 изучаются в основном разнообразные приспособительные изменения как в социальной группе в целом, так и в характеристиках ее отдельных членов в связи с динамикой каких-либо групповых показателей (изменения групповых структур, проблема лидерства, принятие групповых решений и групповые дискуссии, обеспечение единообразного поведения членов группы, выработка и преобразование групповых мнений, целей, норм и т. д., а также усвоения их индивидами).

В нашем исследовании этот принцип использовался с точки зрения изучения «малых групп» для оценки степени воздействия групповой среды на формирование мировоззренческих установок Л. Тихомирова в бытность пребывания его в революционном лагере. Некоторые положения социальной динамики применялись нами и при оценке предложений Л. Тихомирова, направленных на реформирование социального строя России, в частности устроения рабочего сословия.

В исследовании также были использованы элементы структурно-семиотического подхода, разработанного в рамках московско-тартуской школы семиотики (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский)3. Подобный подход, основанный на попытках реконструкции изучаемого явления сквозь призму мировоззренческого восприятия представителей определенной эпохи, был применен нами при анализе консервативных идеологем, исповедуемых Л. Тихо.

1 Манхейм К. Консервативная мысль // Социологические исследования. 1993. № 4. С. 145.

2 Это направление сложилось в 40-е гг. XX в. в США под влиянием работ ученого К. Левина (1890−1947 гг.).

3 См., напр.: Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история. М., 1996; Успенский Б. А. Избр. труды. Т. 1: Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1996. мировым. В результате нам удалось реконструировать ту «модель консерватизма», сторонником которой он являлся.

Для более полного раскрытия темы диссертации был использован ряд современных специально-исторических методов:

— сравнительно-исторический метод позволил осуществить многие продуктивные сопоставления, способствовал объективной оценке данных, полученных уже существующими исследованиями;

— проблемно-хронологический метод основывался на разделении единой ткани исследования на ряд важных проблем и дальнейшем рассмотрении их в хронологическом порядке;

— диахронный метод позволил определить и выделить качественные изменения процессов во времени и дал возможность установления этапов таких изменений;

— метод исторической ретроспекции способствовал созданию максимально полной в рамках исследуемой проблемы, внутренне согласованной исторической реальности;

— компаративистский подход помог выявить скрытую сущность явлений, общее и особенное на основе аналогий, сделать обобщения и провести некоторые исторические параллели;

— историко-типологический метод способствовал выделению единых типологических черт у рассматриваемых явлений и их группировке по однородным признакам.

Кроме того, в исследовании привлекались и узкоспециальные методы. Так, при анализе газетной и журнальной периодики применялся метод контент-анализа (количественного изучения содержания социальной информации).

Такой комплексный подход позволил нам воссоздать целостный облик Л. Тихомирова как мыслителя и политического деятеля, максимально верно определить как причины и обстоятельства эволюции социально-политических взглядов Л. Тихомирова, так и значимость его консервативного идейно-теоретического наследия. При этом использование вышеприведенной научной методологии позволило нам показать, на примере исследования интеллектуальных поисков Л. Тихомирова, специфику формирования русского консерватизма в конце XIX — начале XX в.

Структура исследования подчинена проблемно-хронологическому принципу изложения материала, продиктованному целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, 4 глав, включающих в себя 11 параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы.

Апробация работы. Основные идеи диссертационного исследования нашли отражение в монографии «Лев Тихомиров: две стороны одной жизни», опубликованной в 2004 г.- в главах двух коллективных монографий и серии научных статей. Также они прошли апробацию в ряде научных докладов перед специалистами: на региональной научно-практической конференции «Проблемы веры и современное социальное развитие России» (Барнаул, 1999 г.) — на международной научно-теоретической конференции «Процессы модернизации в России и Европе: социокультурные, политические и духовные аспекты» (Воронеж, 27−29 июня 2002 г.) — на всероссийской научно-практической конференции «Ф. И. Тютчев (1803−1873) и проблемы российского консерватизма» (Ростов-на-Дону, 13−14 декабря 2003 г.) — на всероссийской научно-теоретической конференции «Правый консерватизм в России и русском зарубежье в новое и новейшее время» (Воронеж, 13−15 октября 2004 г.).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Рассматривая жизнь и общественно-политическую деятельность Л. Тихомирова, анализируя причины эволюции его мировоззрения от революционности к консерватизму, оценивая его монархические взгляды, нельзя не поразиться глубине произошедших с ним с течением времени перемен.

В начале своей политической деятельности под воздействием «передовой» журналистики 60-х гг., «субъективного метода» Н. Михайловского, «теории насилия» Е. Дюринга и экономических идей В. Воронцова, а также I той политической практики самодержавия, которую он наблюдал в России, Л. Тихомиров сформировался как революционер-заговорщик, убежденный в том, что задача реврлюционной партии заключается в насильственном ниспровержении. существующего государственного строя через захват власти силами партии ^ декретирование необходимых преобразований в стране.

Однакопоняв в ¿-миграции несостоятельность революционной доктриф ны, оценив всю Опасность терроризма, ставшего основным инструментом в арсенале народовольцев в борьбе с правящим в России политическим режи1 мом, он начинает отходить от революционного движения и искать иные способы создания социально справедливого общества. Во многом способствовало этому и его более глубокое знакомство с «органической теорией общества» Г. Спенсера, психолошческими трудами Г. Лебона и ряда других мыслителей. •.

При этом Л. Тихомиров не качнулся, в отличие от ряда крупных революционеров, в сторону признания европейских либеральных ценностей. Важную роль в переоценке им значения демократических институтов и представительных учреждений сыграло наблюдение за жизнью европейских демократий и особенно-Франции с ее многочисленными парламентскими скандалами. Негативно оценивая европейский политический опыт, он пришел к выводу, что путь создания социально справедливого общества может быть проделан эволюционно и только под эгидой верховной власти в традиционной для России форме — самодержавии.

Не менее важен и тот факт, что пребывание Л. Тихомирова в кругах революционной эмиграции и в бездуховном, как он полагал, обществе «сытых» европейцев развернуло его в сторону принятия православных ценностей. Способствовали подобному переходу и особенности характера Л. Тихомирова, пережившего сильное душевное потрясение после болезни сына, помноженные на беспросветную эмигрантскую нужду и ностальгию. Поэтому именно самодержавие, как эталон политической организации российской жизни, и православие, как нравственный эталон, стали тем каркасом, на основе которого он и будет в дальнейшем строить свою концепцию «этической монархии».

Во многом подобная реакция на европейский политический опыт оказалась реакцией Л. Тихомирова на негативное восприятие идей революции Модерности, с ее верой в бездушное общество прогресса, либеральные ценности и ставкой на крайнюю индивидуализацию жизни. Не желая подобного сценария для своей страны, Л. Тихомиров попытался творчески переосмыслить европейский политический опыт в рамках создания политической доктрины, построенной на основе осознания собственной национальной идентичности и как протест против перенесения политико-культурных идей Модерности на-российскую почву. В подобных интеллектуальных поисках он был не одинок и' имел предшественников. Сторонниками данной концепции развития России уже выртупали мыслители из лагеря славянофилов и почвенников.

По возвращении в Россию Л. Тихомиров в кратчайшие сроки стал одним из ведущих теоретиков консервативного лагеря. Разработанная им доктрина монархической государственности фактически открыла новый этап развития российского консерватизма, привнеся в процесс его идеологического оформления академическую составляющую. Кроме всего прочего, созданная им политико-правовая доктрина «этической монархии» несет в себе и ярко выраженный созидательный потенциал, направленный не на консервацию исторически сложившихся государственно-правовых отношений, а на привязку их к современному политическому моменту, переживаемому страной.

Его монархическая доктрина содержит целый набор рекомендаций и предложений, которые позволяют оценивать ее не только как теоретическое учение, но и как программу «национальных реформ». Огромное место в программе «национальных реформ» отводилось реорганизации государственно-церковных отношений в духе симфонии, которая могла быть достигнута в стране только через коренную реформу всей системы управления РПЦ.

Нельзя не обратить внимания и на тот факт, что в своих рассуждениях о роли православия в русской истории и современной ему церковной политике он показал себя и как мыслитель, пытающийся связать теорию и практику. Его кажущиеся далекими от реальной политики рассуждения о «вселенской роли православия», а следовательно, и РПЦ на самом деле несли в себе зерна зрелых геополитических размышлений. Он стал одним из наиболее последовательных сторонников освоения Россией тихоокеанского побережья — по его мнению, социокультурное влияние православия на вновь осваиваемых территориях было крайне важным. Несомненно, что высказываясь за достаточно агрессивную политику на сопредельных России дальневосточных территориях и особую роль там РПЦ, он выступал с имперских позиций, но от этого его идеи не стали менее актуальными и сегодня, когда судьба российского Дальнего Востока вызывает изрядную обеспокоенность. К сожалению, изучение его геополитического наследия до сегодняшнего дня практически не проводилось.

Также Для реализации его проекта «национальных реформ» необходимо было добиваться исправления всей кодификации Основных законов Империи, неверно сложившихся, по мнению JI. Тихомирова, под влиянием революции 1905 г" Он. не был противником идеи народного представительства, но видел ее не в реализации концепции общегражданского представительства по европейскому сценарию, а представлял таковую в виде царско-народного совещания, с выборами представителей от сословных корпораций при гегемонии русского народа в Империи как государственно образующего.

Идея социально-сословной реформы, предусматривающей создание фактически нового «социального строя» в России под эгидой монарха, является краеугольной в концепции его «национальных реформ». Кроме собственно устроения новых социальных страт, особенно рабочих, она предусматривала и полную перестройку всей внутренней политики с целью создания качественно иной социально-экономической модели развития страны.

В связи с этим он предпринял ряд попыток по практическому воплощению своей идеи по созданию «нового социального строя», а именно по устроению рабочего сословия. Первоначально это нашло воплощение в его деятельности в 1901;1903 гг. в Москве, когда он по приглашению C.B. Зуба-това принял участие в реализации программы так называемого «полицейского социализма». На деле же устремления JI. Тихомирова шли намного дальше идей С. Зубатова отвлечь рабочих от увлечения «левыми» идеями, переориентировав их на экономические проблемы. JI. Тихомиров рассчитывал в Москве на примере создания рабочих организаций показать способы устроения рабочего сословия как действительно союзного верховной власти.

В дальнейшем эти идеи нашли продолжение в работе Л. Тихомирова в Санкт-Петербурге в 1907;1908 гг. под началом П. А. Столыпина. Но и в том и в другом случае предложения Л. Тихомирова не находили отклика в правящих сферах, а ведь на примере устроения рабочих он хотел создать эталон для организации и устроения жизни других социальных групп. Так, он высоко оценивал деятельность П. Столыпина по реализации аграрной реформы, а, соответственно, в связи с этим на повестку дня вставало устроение жизни крестьян как организационно оформившейся социальной группы.

Подобная постановка Л. Тихомировым вопроса о социальной реформе фактически предвосхитила собой одно из направлений развития мировой политической мысли, нашедшей теоретическое воплощение в конце 20-х — начале 30-х гг. XX в. в виде идеологии «третьего пути», ориентированной на построение государства нового типа, основанного на идеях корпоративизма, солидаризма и классового сотрудничества.

В целом же оценивая вклад Л. Тихомирова в становление идеологии русского консерватизма, можно утверждать, что его смелые и подчас неординарные идеи имели решающее значение для оформления в России течения консервативной мысли, лучшей характеристикой которого служит высказывание К. С. Аксакова, призывающего двигаться «не к состоянию древней России, а пути древней России"1. Поэтому нельзя не согласиться с мнением исследователя Э. А. Попова, отмечавшего, что «именно у Л. Тихомирова, а также у H.A. Бердяева мы обнаруживаем самое глубокое, и в то же время самое емкое определение сущности консерватизма». «Мои идеалы в вечном, которое было и в прошлом, есть в настоящем, будет и в будущем», — писал Л.А. Тихомиров3.

Создание Л. Тихомировым теории идеального монархического государственного устройства, образцом которого должна была служить преображенная российская самодержавная монархия, сразу поставило его в один ряд с самыми крупными идеологами русской национальной идеи.

В отличие от большинства «правых» он отчетливо понимал, что бурное экономическое развитие страны, в корне меняющее социальную структуру общества и все более втягивающее Россию в интеграцию с мировым сообществом, таит большую опасность для сложившейся в России политической системы и ее нужно менять, приспосабливая к изменившимся историческим условиям. Делать это нужно проводя предлагаемые им преобразования под эгидой самодержавной монархии, русской по духу, вооруженной мощным этическим идеалом и очищенной по его рецептам от влияния антинационально мыслящей бюрократии и прозападнически настроенной интеллигенции.

1 Аксаков К. С. О внутреннем состоянии России // Ранние славянофилы. М., 1910. С. 117.

2 Попов Э. А. Русский консерватизм: идеология и социально-политическая практика [Электронный ресурс] электрон, дан. Режим доступа: http://conservatism.narod.ru.

Тихомиров JI.A. К чему приводит наш спор? // Русское обозрение. 1894. С. 913−914.

Однако чем ближе JI. Тихомиров сталкивался с представителями высших эшелонов власти, тем явственнее он осознавал, что добиться от нее каких-либо решительных действий в сторону принятия его программы невозможно. Далеко не все идеи, предлагаемые JI. Тихомировым, были реализованы властью, скорее наоборот. А ведь, представляется, начни его предложения реализовываться в конце 90-х гг. XIX в., до революционного подъема, и сценарий развития российской истории мог оказаться иным. При этом, однако, не следует забывать, что не всегда его предложения соответствовали духу времени.

Так, требуя исправления кодификации 1905;1906 гг., настаивая на возвращении к «истинной самодержавной политике» после революции 1905 г. и реорганизации работы Госдумы по принципам царско-народного совещания, фактически ратуя за свертывание думской монархии и за откат назад, он выступал с заведомо утопичных позиций. На это не раз ему и указывал П. Столыпин, называя подобные предложения злобной провокацией, которая способна возбудить новую революционную волну в государстве.

Парадокс истории заключался в том, что времени для реализации предлагаемой им программы в стране, раздираемой классовыми противоречиями, было отведено не много, и к 1905 г. лимит этого исторического времени оказался исчерпан. Недаром сам JI. Тихомиров с грустью называл себя «продуктом эпохи Александра III».

Разработанная JI. Тихомировым программа возвращения к «идеальной монархии» через осуществление в стране «национальных реформ» очень быстро устарела и потеряла свое практическое значение. Верховная власть, упиваясь мнимым спокойствием и реальным экономическим ростом, упустила время, а после I Русской революции, когда выбор под давлением мощной общественной и революционной волны был сделан в пользу создания думской монархии (фактически же был сделан шаг в сторону принятия европейского политического опыта), что-либо менять было уже поздно. В стране начали, хотя и очень медленно, утверждаться политические идеи Модерности.

В этом трагизм и Л. Тихомирова, и людей, его окружавших, убежденных в неизбежности скорой гибели старой российской государственности и замены самодержавной монархии властью антинационально настроенной интеллигенции, отстаивающей не общенациональные, а партийные приоритеты и тем самым ввергающей страну в пучину хаоса и анархии, так как сложившийся на протяжении истории союз монарха, церкви и народа будет разрушен.

Но прошедшая 70-летняя история России социалистической обогатила нас не только отрицательным опытом. Она лишний раз подтвердила тот факт, что народы, забывающие свое историческое прошлое, обречены если не исчезнуть, то вернуться к его истокам. И в этом смысле общественно-политическое наследие Л. Тихомирова и его последователей, несмотря на ряд спорных моментов!, очень актуально. Свидетельство тому и сегодняшнее поведение российской власти — достаточно напомнить, что даже в своем ежегодном послании к народу, прозвучавшем в апреле 2005 г., Президент РФ В. В. Путин использовал ссылки на одного из идейных последователей Л. Тихомирова — философа И. А. Ильина.

Нельзя не прйзнать, что ряд положений созданной Л. Тихомировым теории монархической государственности и сегодня не утратили своей значимости. В их числе заслуживают быть отмеченными, прежде всего, его утверждения о необходимости возврата к традиционным духовно-нравственным ценностям, которые всегда были присущи русскому народу, о важности осознания1 исторического места России в мире как носительницы самобытной культуры. Наконец, актуальны его идеи о своеобразии российского государственно-политического устройства, исходящего из особых гео-графо-политических факторов, и осознание невозможности абсолютного копирования западнотевропейских правовых и социальных моделей. Следует отметить, что ждут более детальной разработки экономические идеи Л. Тихомирова, идущие в русле российской национальной хозяйственной традиции, во многом противоположной западноевропейским экономическим подходам. Чрезвычайно интересны и его идеи о «новой социальной политике» в России, которые фактически легли в основу философии европейской «консервативной революции», с одной стороны, а с другой — в некотором роде предвосхитили идеи создания «социального государства», реализованные в ряде стран Европы после Второй мировой войны.

Проведенное исследование, думается, со всей очевидностью показывает, что своей литературно-публицистической и общественно-политической деятельностью Л. Тихомиров вписал яркую страницу в историю социальной мысли России конца XIX — начала XX в. На примере исследования его идейной эволюции, анализа его исторических и политико-правовых взглядов мы смогли получить более четкое представление о генезисе российского консерватизма на рубеже Х1Х-ХХ вв., о его сильных сторонах и заблуждениях.

Через призму изучения интеллектуального наследия Л. Тихомирова мы с достаточной очевидностью смогли понять, что российский консерватизм пореформенной эпохи, складывающийся как ответная негативная идеологическая реакция на проникновение в социокультурную ткань российского общества идей Модерности, был не одинок. Он не развивался изолированно, не был чем-то исключительным и только России присущим. Русский консерватизм является составной частью общеевропейского (христианского) консерватизма. Ему в значительной мере присущи те же методологические особенности, что и западноевропейскому консерватизму.

По сути, подобное развитие политической мысли, естественно, в различных модификациях и проявлениях, являлось общеевропейским культурным феноменом. Схожие идеи начали вызревать и в ряде других стран «догоняющего развития», переживших, как и Россия, более позднюю фазу «вовлечения в сферу Модерности по сравнению с англо-французским Западом"1. Впоследствии, в конце 20-х — 30-е гг. XX в., в ряде государств они, уже дове.

1 Страда В. Западничество и славянофильство в обратной перспективе // Вопросы философии. 1993. № 7. С. 58. денные до крайних форм, были реализованы в политической практике в виде ряда авторитарно-тоталитарных режимов.

При этом нельзя не отметить, что российский консерватизм имел и свою яркую специфику, обусловленную, главным образом, «цивилизационным фактором, — своеобразием русского (православного) культурно-исторического мира, его духовностью, культурой и историей"1. Это в свою очередь наглядно проявилось в научно-публицистических изысканиях Л. Тихомирова. Одна из главнейших его заслуг и заключается в том, что он, в отличие от своих предшественников и современников, перевел русский консерватизм из сферы политической практики, в которой тот пребывал вплоть до конца XIX в., в сферу политической теории со своим категориальным и научным аппаратом.

Интересные, оригинальные, порой спорные идеи Л. Тихомирова, которые долгое время оставались невостребованными, могут значительно обогатить современную отечественную историческую, политическую и экономическую науку. Кроме того, они способны дать позитивный толчок к переосмыслению роли России в сегодняшней исторической ситуации в мире, в которой она оказалась после краха коммунистической идеологии и фактического провала либеральных политико-экономических реформ 90-х гг. XX в.

1 Попов Э. А. Русский консерватизм: идеология и социально-политическая практика [Электронный ресурс] электрон, дан. Режим доступа: http://conservatism.narod.ru.