Мотивы видения в повестях В. Пелевина

Видение, как жанр русской и зарубежной литературы всегда интересовал исследователей. Это объясняется и загадочным смыслом самого понятия и мифическими образами, связанными с ним. Описания разного рода видений очень рано проникли в фольклор и литературу, положив начало одноименному жанру, носившему религиозно-дидактический характер. Чаще всего предметом видений являлись путешествия души по загробному миру, иллюстрирующие представления о так называемой малой эсхатологии, посмертном бытии души. [12, с.3−4] В силу того, что загробная жизнь души определялась обстоятельствами земного существования, видения включали широкий спектр образов и мотивов, отсылающих к сфере земных дел, подвигов или, напротив, прегрешений. Визионерские тексты, существуя в разных культурах, обладали сходными формальными и содержательными чертами. Содержание видений для самих визионеров и их аудитории было предметом веры. [7, с.163−164] Считается, что в русской литературе послепетровского времени жанр видений свои позиции утратил, частично сохранив их в фольклоре. [13, с.54] Мотив видения, напротив, закрепился в литературных текстах, где он чаще всего освобождается от религиозно-дидактического содержания и приобретает сугубо риторический или художественный характер. Изучению жанра видений русской и зарубежной литературы посвящены работы А. Н. Веселовского, Б. И. Ярхо, А. Б. Грибанова, А. В. Пигина, М. Ямпольского, А. Я. Гуревича. Особенности мотива видений в произведениях постмодернистов изучены мало. Среди литературоведов, занимающихся той проблемой можно выделить Н. Л. Шилову, Н. А. Нагорную, Т. Н. Маркову.

Мотивы видения являются неотъемлемой частью современной постмодернистской литературы. Концептуальное постмодернистское искусство показывает муляжи существующей реальности, созданные современными средствами массовой информации, кино, телевидением, роки поп-музыкой, рекламой, компьютерными играми.

Одним из ярких примеров постмодернистской прозы являются произведения В. Пелевина. Все придуманные героями Пелевина миры — это и стремление противостоять серой, безразличной к человеку реальности, и следствие слабости персонажей, ведь вся эта череда иллюзий и видений становится для них самой настоящей реальностью. Интерес к рассмотрению творчества Пелевина вызван тем, что анализ текстов писателя позволит подойти к ответу на вопрос, какими характерными особенностями и чертами обладает мотив видения в литературе постмодернизма и можно ли обнаружить сходство современных мотивов видения с его жанром.

Новизна исследования заключается в том, что мы попытаемся представить анализ повестей Виктора Пелевина с точки зрения особенностей использования в них мотива видения, чем ранее никто не занимался. Объектом исследования являются мотивы видения в повестях В. Пелевина «Желтая стрела», «Принц Госплана», «Затворник и Шестипалый», предметом исследования повести В. Пелевина.

Цель работы выявить особенности мотива видений в повестях Виктора Пелевина.

Задачи:

1. Определить основные понятия: «мотив» и «видение» в литературе;

2. Выделить черты, характерные для жанра видения эпохи средневековья;

3. Рассмотреть особенности использования мотива видения в новейшей русской литературе;

4. Проанализировать видения в повестях Пелевина, выделить характерные особенности использования видений автором.

1. Особенности жанра видения в средневековой

и новейшей литературе

1.1. Понятие «мотива» и «видения»

Мотив как феномен поэтики повествования все чаще становится объектом специальных научных исследований.

Согласно определению А. Н. Веселовского, мотивы это схемы, но одночленные. Таковы схемы простейших мифов и сказок: кто-то похищает солнце (затмение), злая старуха изводит красавицу и т. д. [3, с. 494] «Пд мотивом, — говорит он, я разумею простейшую повествовательную единицу, образно ответившую на разные запросы первобытного ума или бытового наблюдения» [3, с. 500] А. Н. Веселовский впервые высказал теорию семантической целостности мотива, согласно которой мотив предшествует сюжету. По мнению В. И. Силантьева мотив выступает одновременно как носитель устойчивых значений и образов повествовательной традиции и повествовательный элемент, участвующий в сложной фабуле конкретных произведений [14, с. 15].

В современной культуре понятие видения имеет разные значения и смысловые сочетаемости. В первую очередь оно отсылает к особому психофизическому феномену, а также к корпусу текстов, известных с древнейших времен и содержащих описания видений. В словаре Брокгауза и Ефрона видения определяются как «непроизвольно воспринимаемые наяву зрительные образы и картины, производящие более и менее полное впечатление объективной действительности, но не имеющие внешнего материального субстрата. От обыкновенных представлений фантазии видения, кроме большей яркости, конкретности и более определенной объективизации отличаются главным образом тем, что не могут быть вызываемы, удерживаемы и усиливаемы по произволу, как бывает с образами фантазии, особенно у лиц, одаренных живым воображением; видения, напротив, вызываются независимо от собственных сознательных актов субъекта, а потому и принимаются им как внешняя реальность. Впрочем, эта реальность (за исключением прямо болезненных галлюцинаций) не ощущается как совершенно тождественная с обычною действительностью окружающего мира.

Как показывает самое слово, под видениями разумеются преимущественно явления зрительного характера, но с ними нередко соединяются неразрывно и восприятия других чувств, в особенности слуха. Слуховые явления этого рода, большею частью сопровождаемы видения иногда происходят независимо от зрительных образов (так называемые голоса). Независимо от той или другой точки зрения на предмет, можно быть уверенным, что способность иметь видения всегда связана с какими-нибудь особенностями в организации нервной системы или в ее отправлениях. Тем не менее, необходимо различать галлюцинации помешательных от видений в собственном смысле, .е. от таких, где вся аномалия субъекта исчерпывается его визионерством, не сопровождаясь никакими другими патологическими явлениями. Многие знаменитые визионеры были в других отношениях совершенно здоровыми людьми [16, c. 249−250].

Для жанра видения характерно то, что сюжет излагается от имени лица, которому он якобы открылся в сновидении, галлюцинации и летаргическом сне. Основные компоненты жанра видения, предложенные Н. Л. Шиловой следующие:

присутствие образа визионера;

указание на психофизическую основу видения (в средневековых видениях это сон, галлюцинации, летаргия / «обмирания»);

указание на духовную, «мысленную» природу совершающегося (этот момент отграничивал визионерские «путешествия в иной мир» от близкого жанра хождений);

религиозно-мистическая проблематика (часто эсхатологического характера);

вопросно-ответная форма;

выраженное дидактическое начало. [29]