Мусульманское сообщество в политическом поле региона: структурно-генетический анализ стратегий активистов

Актуальность темы

исследования. В последние десятилетия в социальных науках наблюдается неуклонный рост интереса к исламу не только как к социокультурному, но и как общественно-политическому феномену. Это вызвано, прежде всего, тем, что заметными явлениями современной эпохи, определяемой как эпоха глобализации, стали усложнение этноконфессиональной картины мира, формирование многоконфессиональных обществ в большинстве современных стран1.

На территории России эти явления, обозначенные учёными как «религиозное возрождение», стали более очевидными в постсоветский период, когда восстановление религиозной свободы выступило одним из направлений в развитии демократизации. Наряду с оформлением соответствующей инфраструктуры, результатом возрождения ислама в России явилось пробуждение мусульманской идентичности, давшей исследователям основания говорить о мусульманском сообществе. Воспринимая данное сообщество как совокупность приверженцев исламского вероучения, учёные оценивают его численность в пределах 14−20 млн. человек2.

Процессы социально-политических преобразований, развития гражданского общества, протекающие в России, создают условия для коллективного и индивидуального включения в политические взаимодействия активистов, выступающих от лица мусульманского сообщества. С 1990 г. стали появляться партии, движения, организации, излагающие политические цели в терминах ислама: Исламская партия возрождения, Общероссийское мусульманское движение «Нур», Союз мусульман России, Исламский комитет России, «Мусульмане России» и.

1 Религия и глобализация на просторах. Евразии / под ред. А. Малашенко и С. Филатова. 2-е изд. М, 2009. 341 с.

2 Малашенко А. Ислам «легализованный» и возрождённый // Двадцать лет религиозной свободы в России / под ред. А. Малашенко и С. Филатова. М., 2009. С. 241.

Рефах", получивший пять мест на выборах в Государственную Думу Российской Федерации в 1999 г. На протяжении двух десятилетий постсоветского периода на федеральном и региональном уровнях выстраиваются взаимодействия между мусульманскими лидерами, представителями государственной власти и иными участниками политического процесса. Вместе с тем, на территории России в 1990;2000;е гг. стали появляться активисты, обосновывающие в терминах исламского вероучения, политический радикализм.

Политическая реальность современной России такова, что деятельность мусульманских активистов оказывает значительное влияние на восприятие остальными субъектами политики образа мусульманского сообщества, его проблем, социально-политических ожиданий, его способности к диалогу с немусульманским окружением. В этом смысле участники политических взаимодействий, выступающие от лица мусульманского сообщества, играют роль его представительств (в случае, если они составляют аппарат организаций) и представителей (в случае с индивидуально действующими активистами).

Учитывая тот факт, что важнейшими задачами политической науки являются формирование системы знания о политических явлениях и выработка научных прогнозов возможных изменений в политической сфере, можно констатировать, что в настоящее время перед учёными стоят проблемы осмысления феномена включения мусульманских представительств и представителей в политическое поле России и выявления факторов, влияющих на стратегии их политического участия. Однако разрешение данных проблем не представляется возможным без региональных исследований. Во-первых, специфика региона позволяет раскрыть многие проявления политического участия мусульманских активистов, которые на базе общероссийского материала не столь очевидны, например, воспроизводство политических представлений в процессе образовательной деятельности внутри мусульманского сообщества, внутриконфессиональная и межконфессиональная конкуренция за доступ к легитимному использованию бюджетных финансовых средств. Во-вторых, региональный уровень исследования позволяет на частных примерах раскрывать общие закономерности, находя в жизни каждого региона общие, характерные для всего общества тенденции.

Степень научной разработанности проблемы.

Разработка проблемы участия мусульманских активистов в политической жизни России осуществляется учёными, как правило, в контексте анализа широкого круга вопросов, смежность которых определяется взаимоотношением ислама и политики. К ним относятся сравнительный анализ ценностей «западной» и «исламской» цивилизаций, анализ исламских политических концепций, политических практик взаимодействия мусульман с государством и немусульманским миром, трансформации мусульманских организационных структур и др. При этом разработка данных вопросов осуществляется, в основном, в рамках исторического подхода.

В 1980;2000;х гг. вышло значительное количество отечественных исследований, посвящённых анализу исламского фактора в общественно-политической жизни зарубежных стран. В большинстве работ результатами анализа явились классификации идеологических установок, методов и целей л деятельности исламских движений и группировок. Эти классификации.

3 Степанянц M.T. Мусульманские концепции в философии и политике XIX—XX вв. М., 1982. 248с.- Игнатенко А. А. Халифы без халифата. Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке: история, идеология, деятельность. М., 1988. 207 е.- Медведко Л. И., Германович А. В. Именем Аллаха: политизация ислама и исламизация политики. М., 1988. 225 е.- Малашенко А. В. Ислам в политике и политика в исламе // Азия и Африка сегодня. 1991. № 8. С. 20−23- Ланда Р. Г. Исламизм в Алжире: апогей или спад // Азия и Африка сегодня. 1991. № 9. С. 14−19- Мусульманские страны. Религия и политика (1970;1980 годы) / Редкол.: А. В. Малашенко (отв. ред.) и др. М., 1991. 181 е.- Полонская Л. Современный исламский фундаментализм: политический тупик или альтернатива развития // Азия и Африка сегодня. 1992. № 11. С. 22−29- Трофимов Д. А. Исламский фундаментализм // Восток. 1992. № 1. С. 116- Ланда Р. Г. Исламисты уходят в подполье // Азия и Африка сегодня. 1992. № 9. С. 17- Ланда Р. Г. Исламский фундаментализм в Алжире // Восток. 1993. № 1. С. 139−141- Сагадеев А. Исламский фундаментализм // Азия и Африка сегодня. 1994. № 6. С. 18−23- Ворончанина Н. И. Ислам в политическом развитии Алжира и Туниса // Арабский мир в конце XX века. М., 1996. С. 9−18- Борисов П. Современные исламистские течения: цели, стратегия, тактика // Азия и Африка сегодня. 1997. № 10. С. 42−43- Комар В. И. Власть, ислам и общество в Алжире. М., 1999. 32 е.- Комар В. И. Исламские политические движения в Северной Африке: генезис и типология. М., 2001. 46 е.- Игнатенко А. А. Ислам и политика / Сост. А. А. Игнатенко. М., 2004. 256 е.- Ланда Р. Г. Политический ислам: предварительные итоги. М., 2005.-286 с. позволили учёным характеризовать роль ислама в истории, философии и политической жизни зарубежного Востока, сделать прогнозы относительно общественно-политического развития рассматривавшихся стран. В 19 902 000;е гг. появились зарубежные и отечественные работы, рассматривающие влияние ислама на политическую ситуацию в рамках цивилизационного подхода4. Использование этой парадигмы позволило исследователям через сравнение ценностей «западной» и «исламской» цивилизаций выявить факторы религиозно-политических конфликтов, возникающих между данными цивилизационными типами.

В России в 1990;2000;е гг. появился целый пласт исследований, авторы которых пытались анализировать роль исламского фактора в общественно-политической жизни России. При этом в большинстве выходивших работ доминировал исторический подход. Наиболее фундаментальными в этом отношении явились труды Р. Г. Ланда, А. В. Малашенко, Ф. М. Мухаметшина и Р.А. Силантьева5. В контексте разработки фактологического материала, касающегося широкого спектра жизнедеятельности приверженцев ислама в России, авторами проводится анализ влияния политической ситуации на трансформацию мусульманских организационных структур, а также рассматриваются основные показатели участия мусульман в политической жизни страны. Также в рассматриваемый период появились работы, посвященные изучению отдельных аспектов жизнедеятельности мусульман на территории России, в том числе, и религиозно-политической составляющей. Так, в работах А. Игнатенко, А. Максимова, М. Ларуэль, М.

4 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003. 603 е.- Васильев A.M. Исламский экстремизм и кризис мусульманской цивилизации // Вестник Российской академии наук. 2005. Т. 75. № 8. С. 694−703- Косухин Н. Политизация ислама и столкновение цивилизаций // Обозреватель. 2007. № 2. С. 107−115- Малашенко А. Танго с исламом. «Новая холодная война» в интерьере конфликта цивилизаций. [Электронный ресурс]. URL: http://www.religare.ru/article40402.htmМалашенко Л. И всё-таки они сталкиваются. [Электронный ресурс]. URL: http://www.camegie.ru/ru/pubs/briefings/brifing4web.pdf.

5 Ланда Р. Г. Ислам в истории России. М., 1995. 312 е.- Малашенко А. В. Исламское возрождение в современной России. M., 1998. 222 е.- Малашенко А. В. Ислам и политика в современной России // Мусульмане изменяющейся России: Сборник статей / Редкол.: Ю. М. Кобищанов (отв. ред.) и др. М., 2002. С. 7−25- Малашенко А. В. Исламская альтернатива и исламистский проект. M., 2006. 221 е.- Малашенко А. Ислам для России. М., 2007. 192 е.- Мухаметшин Ф. М. Ислам в современном российском обществе // Мусульмане изменяющейся России: Сборник статей / Редкол.: Ю. М. Кобищанов (отв. ред.) и др. M., 2002. С. 25−47- Силантьев Р. Новейшая история ислама в России. M., 2007. 576 с.

Тульского рассматриваются процессы структуризации и политическая деятельность мусульманских организаций6. Анализу особенностей мусульманского права, а также рассмотрению вопросов его соотношения с российским законодательством посвящены труды Г. М. Керимова и JI.P. у.

Сюкияйнена. Кроме того, отдельно можно выделить работы А. Игнатенко и В. Наумкина, в которых авторы осуществляют анализ идеологических особенностей политического радикализма, обосновывающегося в терминах ислама8.

Ценный вклад в разработку рассматриваемой проблематики внесли авторы, занимавшиеся в период 1990;2000;х гг. изучением влияния исламского фактора на политическую жизнедеятельность российских регионов в постсоветское время. Одним из наиболее популярных регионов, выбранных учёными для подобных исследований, явился Северный Кавказ. В качестве фундаментальных трудов, освещающих феномен политизации ислама на Северном Кавказе, можно обозначить работы А. А. Ярлыкапова, В. О. Бобровникова, Н. М. Емельяновой, Э.Р. Кисриева9. В этот период появлялось также значительное количество публикаций, посвящённых анализу отдельных аспектов проявлений ислама в политике на примере Северо-Кавказских республик10.

6 Игнатенко А. Выбор мусульман России. [Электронный ресурс]. URL: http://i-r-p.ru/page/stream-library/index-2785.htmlМаксимов А. Лидеры мусульманского раскола // Россия и мусульманский мир. 2001. № 9- Ларуэль М. Принадлежность к исламу как политический критерий: политизация духовных управлений и создание мусульманских партий в России // Казанский федералист. 2005. № 1 (13). С. 162−187- Тульский М. Раскол в руководстве российских мусульман: 1994;2004 годы // Россия и мусульманский мир. 2005. № 3 (153). С. 24−40.

7 Керимов Г. М. Шариат: закон жизни мусульман. Ответы Шариата на проблемы современности. СПб., 2007. 512 е.- Сюкияйнен Л. Р. Шариат и мусульманско-правовая культура. М., 1997. 48 е.- Сюкияйнен Л. Р. Шариат, адат и российское законодательство Мусульмане изменяющейся России: Сборник статей / Редкол.: Ю. М. Кобищанов (отв. ред.) и др. М., 2002. С. 47−61- Сюкияйнен Л. Исламская политико-правовая культура и демократизация в мусульманском мире: Конфликт или совместимость? // Россия и мусульманский мир. 2008. № 10(196). С. 125−142.

8 Игнатенко А. Обыкновенный ваххабизм. [Электронный ресурс]. URL: http://i-r-p.ru/page/stream-library/index-2604.htmlПаумкин В. Исламский радикализм в зеркале в зеркале новых концепций и подходов // Россия и мусульманский мир. 2006. № 7 (169). С. 182−216.

9 Емельянова Н. М. Мусульмане Кабарды / под ред. А. Малашенко. М., 1999. 140 е.- Ярлыканов А. А. Проблема ваххабизма на Северном Кавказе. М., 2000. 19 е.- Ярлыкапов А. А. Ваххабизм на Кавказе // Социально-политическая ситуация на Кавказе: история, современность, перспективы. М., 2001. С. 77−87- Бобровников В. О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. М., 2002. 367 е.- Кисриев Э. Ф. Ислам и власть в Дагестане. М., 2004. 224 с.

10 Кудрявцев А. В. «Ваххабизм»: проблемы религиозного экстремизма на Северном Кавказе // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 3 (9). С. 115−122- Саватеев А. Д. Мусульмане Чечни между адатом шариатом и.

С середины 1990;х гг. появляются исторические и политологические исследования по исламу в республиках Поволжья, традиционно исповедующих исламское вероучение. В работах историка А. Б. Юнусовой и политолога P.M. Мухаметшина на основе архивного материала воссоздаётся история регионального ислама и анализируется роль исламского фактора в общественно-политическом развитии Татарстана и Башкортостана11.

Научные публикации, в основе которых лежат исламоведческие исследования на территории немусульманских регионов, также начинают выходить с середины 1990;х гг. Большинство из них, при этом, посвящены истории развития мусульманских общин12.

В настоящее время, в сравнении с объёмом исторических работ, количество политологических исследований, посвященных разработке диссертационной проблематики на материале немусульманских регионов, незначительно. Из них примером наиболее серьёзного политологического анализа положения и роли мусульманских общин в немусульманских регионах выступает работа А. В. Михалевой, в которой автор предпринял беспрецедентную попытку сравнительного исследования мусульманских исламским революционизмом // Мусульмане изменяющейся России: Сборник статей / Редкол.: Ю. М. Кобищанов (отв. ред.) и др. М., 2002. С. 284−308- Зарипов А. Причины возникновения радикального исламизма и экстремизма на Северном Кавказе // Россия и мусульманский мир. 2008. № 9 (195). С. 46−55- Акаев В. Религиозно-политическая деятельность муфтията Чеченской Республики // Россия и мусульманский мир. 2008. № 12 (198). С. 43−49- Истамбулов А. Экстремизм и терроризм на Северном Кавказе // Россия и мусульманский мир. 2008. № 12 (198). С. 57−66- Аббаз Осмаев, Джульетта Месхидзе Исламское государство в Чечне: исторические параллели (1917;1920 и 1990;е годы): материалы международной исламоведческой конференции «Мир ислама. История. Общество. Культура». М., 2009. С. 153−174.

11 Юнусова А. Б. Ислам в Башкирии. 1917;1994. Уфа, 1994; Юнусова А. Б. Ислам в Башкортостане: история, состояние и перспективы развития: дис. .доктора ист. наук: 09.00.06. М., 1997; Юнусова А. Б. Ислам и мусульмане в современном Башкортостане // Мусульмане изменяющейся России: Сборник статей / Редкол.: Ю. М. Кобищанов (отв. ред.) и др. М., 2002. С. 175−181- Юнусова А. Б. Ислам в Башкортостане / под ред. А. В. Мапашенко. М., 2007. 91 е.- Мухаметшин P.M. Ислам в общественно-политической жизни татар: возрождение и функционирование религиозных традиций в XX в.: дис. .доктора пол. Наук: 23.00.04. Казань, 2000; Мухаметшин P.M. Ислам в Татарстане / под ред. А. В. Мапашенко. M., 2007. 104 с.

12 История исламских общин нижегородской области / О. Н. Сенюткина, С. Б. Сенюткин [и др.]. И. Новгород, 1998. 550 е.- Черновская В. Мусульмане Ярославля. Ярославль, 2000. 223 е.- Гарифуллин И. Б. Ислам в истории и культуре Тюменского края (в документах и материалах) / под ред. А. П. Яркова. Тюмень, 2004. 173 е.- Семёнов В. В. Ислам в Саратовской области // Россия и мусульманский мир. 2008. № 7 (193). С. 33−40- Гусева Ю. Ислам в Самарской области // Россия и мусульманский мир. 2008. № 12 (198). С. 35−43. региональных сообществ России и Германии на примере Пермской области и Берлина13.

Таким образом, несмотря на значительное количество работ, внёсших вклад в разработку проблематики диссертационного исследования, в социальных науках до сих пор существует дефицит работ, использующих политологический инструментарий при анализе феномена участия мусульманских активистов в политической жизни немусульманских регионов. Это, в свою очередь, снижает объективность как самого осмысления феномена политического участия мусульманских активистов, так и восприятия факторов, влияющих на качество этого участия.

Объектом исследования является мусульманское сообщество в политическом поле региона.

Предмет исследования — представительства и представители мусульманского сообщества в политическом поле региона.

Цель исследования — определить и исследовать основные факторы, обуславливающие стратегии представительств и представителей мусульманского сообщества в политическом поле региона.

Основные исследовательские задачи. Для реализации цели исследования необходимо решить следующие задачи: разработать теоретическую модель исследования политического поля регионапроанализировать наиболее распространённые в регионе исламские политические концепцииопределить системы представлений, формирующие политические габитусы мусульманских активистов, и ресурсы, используемые для воспроизводства политических габитусов в религиозном поле регионапроанализировать позиции и стратегии представительств и представителей мусульманского сообщества в политическом поле региона.

13 Михалева А. В. Мусульманские общины в политической жизни немусульманских регионов: сравнительный анализ России и Германии [Электронный ресурс]: дис. .канд. полит, наук: 23.00.02. М., 2005.

Теоретико-методологической основой диссертационного исследования выступает теория социального пространства П. Бурдье.

Реализация цели диссертационной работы не может быть достигнута без осмысления сущности той среды, в которой действуют представительства и представители мусульманского сообщества. В этой связи представляется эффективным использование теории П. Бурдье, предлагающей модель социального пространства, состоящего из ансамбля полей: в том числе религиозного и политического. В теории социального пространства определены базовые критерии этих полей, что является ценной системой координат для анализа социальной реальности, представленной множеством взаимодействий.

При реализации задач диссертационной работы необходимо учитывать общероссийские политические изменения как явление, с одной стороны, влияющее на предмет исследования, а, с другой стороны, подверженное влиянию со стороны предмета. Важные категории восприятия изменений, протекавших на территории постсоветской России, и механизм их анализа разработаны Т. И. Заславской. Одной из центральных категорий её концепции, объясняющей сущность постсоветских общественных перемен в России, является категория «социальная трансформация». Предлагаемый механизм анализа «социальной трансформации» в постсоветской России предполагает выявление общественных сил и взаимодействий, в результате которых происходит изменение институциональной структуры общества.

Для получения эмпирического материала в исследовании использовались качественные методы сбора данных: направленные интервью, свободные беседы, включённые и невключённые наблюдения. С целью выявления религиозных и политических представлений мусульманских активистов, их интересов в религиозном и политическом поле региона, особенностей мусульманских организационных структур, автором проведено 43 направленных интервью с 29 респондентами, 4 свободных беседы с 4 респондентами. Выборку интервьюируемых составили члены Духовного управления мусульман Тюменской области (ДУМ ТО), Казыятского управления мусульман Тюменской области Духовного управления мусульман Азиатской части России (КУМ ТО ДУМ АЧР), тюменского мухтасибата Центрального духовного управления мусульман России (ЦДУМР), мусульманской молодёжной организации «Ихсан», запрещённой в России организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», запрещённой в России организации «Таблиги Джамаат», а также с индивидуально действующий активист: шейх Максуд.

С целью выявления политических взаимодействий, выстраивающихся в регионе между мусульманскими активистами и: органами власти, активистами других конфессиональных сообществ, рядовыми мусульманами, на которых направлена образовательная деятельность — автором проводились наблюдения. Включённые наблюдения, при которых исследователь является активным участником наблюдаемого взаимодействия, проводились автором во время посещения коллективных пятничных молитв, курсов по основам ислама, проходящих в мечетях региона, а также при проведении совместно с членами духовных управлений публичных мероприятий. Невключённые наблюдения, при которых исследователь является только сторонним наблюдателем взаимодействия, проводились автором во время посещения публичных мероприятий, личных встреч с участием активистов различных конфессиональных сообществ и представителей органов власти.

В качестве метода анализа эмпирического материала применялся генетический структурализм П. Бурдье. Данный метод предполагает несколько этапов анализа. Во-первых, исследователь определяет сущность среды (поле), в которой действуют изучаемые объекты. Во-вторых, им фиксируются объективные условия (позиции) среды, в которых данные объекты находятся. В-третьих, фиксируются субъективные представления (габитусы) объектов исследования. В-четвёртых, с учётом взаимоотношения между зафиксированными структурами поля, позициями и габитусами определяются стратегии изучаемых объектов.

Обоснование выборки региона. В настоящее время внимание исследователей, изучающих политическое участие мусульманских активистов в регионах, сосредоточено, в основном, на территориях, большая часть населения которых, по сложившимся представлениям, традиционно исповедует ислам. Меньший интерес вызывают немусульманские регионы. Эти регионы, тем не менее, охватывают значительную часть Российской Федерации, что в сочетании с усиливающейся иммиграцией делает осмысление и прогнозирование мусульманского политического участия в этих регионах важным компонентом поддержания политической стабильности во всей стране в целом.

Тюменская область (без автономных округов), определяющая территориальные рамки исследования, является одним из типичных по конфессиональному соотношению немусульманских регионов, что создаёт возможность применения получаемых результатов исследования к изучению политического участия мусульманских активистов в других регионах со схожим конфессиональным ландшафтом.

Терминология исследования: Регион — обособленная территориально-административная единица в рамках системы вертикального разграничения государственной власти. Политическое поле региона — совокупность взаимодействий, выстраиваемых акторами на территории региона относительно таких специфических капиталов, как политическая власть, политический капитал, доступ к легитимному использованию политических ресурсов. Религиозное поле региона — совокупность взаимодействий, выстраиваемых акторами на территории региона относительно таких специфических капиталов как религиозная власть, религиозный капитал, право управления ценностями спасения, доступ к легитимному использованию религиозных ресурсов.

Трансформация политического поля — изменение структуры распределения специфических капиталов политического поля вследствие проникновения в него акторов иных полей.

Габитус — система диспозиций, приобретаемых в процессе имплицитного или эксплицитного обучения.

Политический габитус — система представлений, структурирующих определённым образом восприятие социального мира и своего места в нём. Политическая власть — способность акторов изменять габитус потребителей политической продукции по отношению к социальному миру посредством производства политической продукции.

Политический капитал — степень социального признания, получаемая акторами от групп потребителей политической продукции, на которые распространяется политическая власть.

Политические ресурсы — бюджетные финансовые средства, а также различного рода преференции со стороны органов государственной власти и местного самоуправления.

Право управления ценностями спасения — легитимированная структуризация представлений о способах восприятия сверхчувственного мира, поклонения и т. д.

Религиозная власть — способность акторов изменять габитус мирян по отношению к природному и социальному миру в соответствии с этикой религиозного учения и собственным видением социального мира. Религиозный капитал — степень социального признания, получаемая акторами от мирян, на которых распространяется религиозная власть и которыми признаётся право акторов на управление ценностями спасения. Представительская способность — результат конверсии религиозного в политический капитал, выступающий в качестве демонстрационного потенциала численности мирян, способного быть использованным акторами религиозного поля для своей легитимации в качестве акторов политического поля.

Религиозные ресурсы — специфическая компетенция и количественная характеристика кадрового состава представительств конфессиональных сообществ, религиозные СМИ, богослужебные здания.

Стратегии — множества действий, упорядоченных в соответствии с более или менее долгосрочными и не обязательно явно сформулированными целями.

Мусульманское сообщество региона — совокупность приверженцев исламского вероучения на территории региона.

Мусульманские активисты — акторы, проводящие внутри мусульманского сообщества деятельность по изменению габитуса мирян по отношению к социальному миру.

Представительства/представители мусульманского сообщества региона.

— мусульманские организационные структуры и индивидуально действующие активисты, выступающие в политическом поле региона в качестве субститутов мусульманского сообщества региона. Исламские политические концепции — системы представлений о социальном мире, излагаемые в терминах исламского вероучения.

Источниковая база исследования представлена несколькими группами источников:

1. Законодательные и правовые акты. В эту группу входят федеральные законы и указы Президента РФ, позволяющие отследить основные институциональные изменения в политическом поле России в период 1991;2009 гг. Кроме того, для определения полномочий органов государственной власти Тюменской области и местного самоуправления, с которыми выстраиваются взаимодействия представительств и представителей мусульманского сообщества региона, использовались Устав и законы Тюменской области, нормативно-правовые акты Губернатора и Правительства Тюменской области, Уставы муниципальных образований Тюменской области.

2. Материалы текущего архива отдела по делам религий Комитета по делам национальностей Тюменской области. К этой группе источников относятся, во-первых, копии документов мусульманских организационных структур региона, содержащие ценную информацию об их структурных особенностях, проводимых членами мусульманских организаций религиозных мероприятиях, материальных трудностях данных структур и планах по их преодолению. Во-вторых, в эту группу источников входят документы Комитета по делам национальностей Тюменской области, способствующие выявлению практик его взаимодействий с представительствами и представителями мусульманского сообщества региона.

3. Догматико-обрядовые источники исламского вероучения — Коран и Сунна. Использование этих источников способствовало более точному определению характеристик габитусов мусульманских активистов.

4. Труды зарубежных мусульманских авторов, распространяемые внутри мусульманского сообщества Тюменской области. К ним относятся труды Фатхи Якана, Абу аль-Аля аль-Маудиди, Сайда Кутба, Абдулкадима Заллума. Анализ трудов указанных авторов позволил выявить особенности исламских политических концепций, распространяемых в среде мусульман Тюменской области.

5. Труды и публичные выступления лидеров общероссийских исламских структур и локальных мусульманских организаций. К первым относятся труды и публичные выступления Р. Гайнутдина и Т. Таджуддина. Ко вторым — работы культурно-просветительского центра «Ахль ус-Сунна Валь. Джама’а», Абу Харун Бахауддина Мухаммада ад-Дагестани, выступления на Круглых столах и конференциях лидеров региональных мусульманских организационных структур, пятничные проповеди, проводящиеся мусульманскими активистами на территории Тюменской области. Анализ этих источников позволил выявить особенности исламских политических концепций, распространяемых в среде мусульман Тюменской области, определить основные способы их распространения, выявить устойчивую корреляцию между этими концепциями и политическими габитусами мусульманских активистов Тюменской области.

6. Публицистика (буклеты, брошюры, газетные и журнальные публикации), распространяемая на территории Тюменской области. К этой группе источников относятся газеты «Ислам info», «Ислам Минбаре», «Маглюмат аль-Булгар», «Медина ал’ислам», «Современная мысль», «Истина», «Маулюд», «Муслим инфо», «Напоминание», «Сибирия», журналы «Минарет», «Золотой Родник», а также многочисленные буклеты и брошюры региональных мусульманских организационных структур. Данная группа источников способствовала в отслеживании основных тенденций государственно-конфессиональных, внутриконфессиональных и межконфессиональных взаимодействий на территории Тюменской области с участием мусульманских представительств и представителей в период 20 002 009 гг. Кроме того, указанные источники содержат ценную информацию об особенностях политических представлений мусульманских активистов Тюменской области.

7. Материалы опросов. В период 2007;2009 гг. проводились направленные интервью и свободные беседы с членами Духовного управления мусульман Тюменской области (ДУМ ТО), Казыятским управлением мусульман Тюменской области Духовного управления мусульман Азиатской части России (КУМ ТО ДУМ АЧР), тюменского мухтасибата Центрального духовного управления мусульман России (ЦДУМР), мусульманской молодёжной организации «Ихсан», запрещённой в России организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», запрещённой в России организации «Таблиги Джамаат», а также с индивидуально действующим шейхом Максудом. Интервью с указанными активистами позволили получить их оценку государственно-конфессиональных, внутриконфессиональных и межконфессиональных взаимодействий на территории Тюменской области и занимаемого в них места. Кроме того, благодаря направленным интервью, удалось выявить особенности структур и деятельности региональных исламских организаций, а также особенности политических представлений мусульманских активистов Тюменской области. Всего автором проведено 43 направленных интервью с 29 респондентами, 4 свободных беседы с 4 респондентами.

8. Данные социологических исследований. К этой группе относятся материалы социологических исследований, посвященные определению уровня религиозности населения в различных регионах Российской Федерации в первом десятилетии XXI в.14. Их результаты помогли выработать критическое отношение к феномену конструирования религиозных сообществ по признаку этнической принадлежности их членов. Также к этой группе источников относятся результаты учёта численности лиц, посещающих наиболее крупные мечети Тюменской области на джумуа-намаз и религиозные мероприятия, организуемые мусульманскими представительствами и представителями15. Это исследование способствовало выявлению различных объёмов представительской способности мусульманских организационных структур и индивидуально действующих активистов.

9. Статистические материалы по Тюменской области, находящиеся на сайте Тюменского областного комитета государственной статистики, позволили соотнести численность лиц, обозначаемых мусульманами по этническому признаку, с представительской способностью мусульманских организаций и индивидуальных активистов.

Хронологические рамки исследования. Исследование охватывает период с 2000 г. по 2009 г. Определение начального рубежа связано с тем, что именно к этому времени в России завершились процессы формирования.

14 Ходжаева Е. А. Шумилова Е.А. Возрождение религии и этническая идентичность татарской молодёжи в Республике Татарстан // Социс. 2003. № 3. С. 106−107- Филатов С. Б. Лункин Р.Н. Статистика российской религиозности: магия цифр и неоднозначная реальность // Социс. 2005. № 6. С. 35−36, 44- Лункин Р. Н. «Русские» регионы России: степень православности и политические ориентации // Социс. 2008. № 4. С. 2731.

15 Данная работа проводилось автором в составе исследовательских групп Независимого центра изучения современного общества г. Тюмени и Лаборатории социально-исторических исследований ИПОС СО РАН с 2007 по 2009 годы. Всего проведено 18 подсчётов. общероссийских и региональных духовных управлений мусульман, в немусульманских регионах началась активизация независимых от них местных и международных мусульманских структур. Вместе с тем, для лучшего понимания результатов этих процессов в работе ретроспективно освещаются вопросы формирования мусульманских организационных структур в Тюменской области в период с начала 1990;х гг. по 2009 г.

Научная новизна исследования.

1. В диссертации впервые предпринята попытка теоретической конкретизации и категориального дополнения теории социального пространства П. Бурдье по аспектам структурных особенностей религиозного и политического полей, а также их соотношения.

2. В целях осмысления феномена политического участия мусульманских активистов в политическом поле региона, определения и исследования факторов, обуславливающих стратегии этих акторов, впервые применён структурно-генетический анализ П. Бурдье.

3. Впервые в ходе эмпирического исследования выявлены и проанализированы основные примеры исламских политических концепций, распространенных внутри мусульманского сообщества немусульманского региона.

4. Новизну работы определяет введение в научный оборот политической науки огромного пласта фактической и аналитической информации об особенностях политических представлений, возможностях и стратегиях мусульманских активистов в политическом поле немусульманского региона.

5. Впервые на основании обширного эмпирического материала, определены и исследованы различные варианты взаимосвязей субъективных (политических габитусов) и объективных (позиций в политическом поле) факторов, обуславливающих отличающиеся стратегии мусульманских активистов в политическом поле немусульманского региона.

Положения, выносимые на защиту:

1. Проведенное в рамках диссертационной работы исследование через призму теории социального пространства П. Бурдье с использованием структурно-генетического анализа, показало применимость этой концептуальной рамки к осмыслению феномена участия мусульманских активистов в политическом поле региона. Согласно теории социального пространства, причиной проникновения акторов из религиозного в политическое поле, являются структурные особенности данных полей (гомология религиозной и политической власти, религиозного и политического капитала). Эти особенности позволяют акторам религиозного поля производить конверсию специфических капиталов, включаясь в политические взаимодействия в качестве представительств и представителей конфессиональных сообществ. В дальнейшем, в зависимости от объёмов конвертируемых капиталов религиозного поля, эти акторы занимают более или менее выгодные позиции в поле политическом. Занимаемые позиции определяют дальнейшие их возможности конкурирования за капиталы, и, как следствие, являются объективным фактором, обуславливающим стратегии в политическом поле. Кроме позиций, стратегии этих акторов определяет субъективный фактор. Им является политический габитус, формирующийся, в случае с представительствами и представителями конфессиональных сообществ, в религиозном поле.

2. В ходе эмпирического исследования выявлена устойчивая корреляция между политическими габитусами мусульманских активистов региона и исламскими политическими концепциями, объективированными в текстах и публичных выступлениях российских и зарубежных авторов. Эти концепции по общим и отличающим их признакам разделены на группы: «консервативных» (системы представлений, сформулированные руководителями общероссийских мусульманских структурумеренно-салафитские концепции) и «революционных» (радикально-салафитские концепцииидеология «Хизб ут-Тахрир аль Ислами»).

3. Анализ, проводимый в процессе эмпирического исследования, подтвердил реальность включения в политические взаимодействия мусульманских активистов в результате совершаемой ими конверсии специфических капиталов религиозного поля. Однако пример политического поля немусульманского региона демонстрирует преобразование этими акторами религиозного капитала не в политический капитал, а в представительскую способность, выражающую лишь демонстрационный, а не мобилизационный потенциал численности мирян. Таким образом, специфические капиталы религиозного поля, конвертируемые мусульманскими активистами в процессе политических взаимодействий на территории немусульманского региона, преобразуются в политическую власть и представительскую способность.

4. В ходе эмпирического исследования выявлена зависимость между объёмами религиозных ресурсов, использование которых позволяет увеличивать объёмы религиозной власти и капитала, и занимаемыми мусульманскими активистами позициями в политическом поле региона. Активисты, формирующие составы духовных управлений мусульман (Духовного управления мусульман Тюменской области, Казыятского управления мусульман Тюменской области Духовного управления мусульман Азиатской части России, тюменского мухтасибата Центрального духовного управления мусульман России) располагают значительными объёмами религиозных ресурсов и занимают в политическом поле региона позиции официальных представительств мусульманского сообщества. Активисты, входящие в структуры мусульманской молодёжной организации «Ихсан», запрещённой в России «Хизб ут-Тахрир аль Ислами», либо действующие индивидуально (шейх Максуд), располагают меньшими, в сравнении в духовными управлениями, религиозными ресурсами и занимают в политическом поле региона позиции неофициальных представительств и представителей мусульманского сообщества. Основными признаками позиций официальных представительств является публичное признание со стороны других акторов их представительской способности, а также возможность доступа к легитимному использованию политических ресурсов. Общим признаком позиций неофициальных представительств является отсутствие публичного признания их представительской способности со стороны других акторов политического поля Тюменской области.

5. В процессе анализа множества действий мусульманских активистов в политическом поле немусульманского региона, выявлены реализуемые ими стратегии. К ним относятся: стратегия демонстрации собственной представительской способности, стратегия расширения доступа к легитимному использованию политических ресурсов, стратегия собственной легитимации в качестве официальных представительств и представителей в политическом поле региона, стратегия монополизации политической власти.

6. Структурно-генетический анализ эмпирического материала позволил определить варианты взаимосвязей субъективных (политических габитусов) и объективных (позиций в политическом поле) факторов, обуславливающих реализацию отличающихся стратегий мусульманских активистов в политическом поле немусульманского региона. Взаимосвязь особенностей позиций официальных представительств и политических габитусов, отражающих «консервативные» исламские политические концепции, обуславливает реализацию стратегий делюнстрации собственной представительской способности и расширения доступа к легитимному использованию политических ресурсов. Сочетание особенностей позиций неофициальных представительств и политических габитусов, отражающих «консервативные» исламские политические концепции, обуславливает реализацию стратегии собственной легитимации в качестве официальных представительств и представителей в политическом поле региона. Взаимосвязь особенностей позиций неофициальных представительств и политических габитусов, отражающих «революционные» исламские политические концепции, определяет реализацию стратегии монополизации политической власти.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Научно-теоретическая и практическая значимость исследования определяется тем, что содержащиеся в диссертации положения и выводы позволяют расширить теоретическую базу исследования феномена политического участия мусульманских активистов в политическом поле России, уточнить сопутствующие понятия и категории, получить систему знаний об особенностях стратегий мусульманских активистов в политическом поле немусульманского региона России и факторах, определяющих эти стратегии.

Материалы исследования могут стать основой для рекомендаций и методических указаний органам власти, отвечающим за создание условий реализации гражданами свободы совести и государственно-конфессиональные отношения.

Результаты исследования могут применяться в высших учебных заведениях при разработке учебных пособий, в учебном процессе — при подготовке специальных курсов, проведении семинарских занятий и практикумов по прикладной политологии, политической регионалистике и этнополитической конфликтологии.

Апробация диссертационной работы.

Основные выводы и положения, содержащиеся в диссертации, представлены на международной исламоведческой научной конференции «Мир ислама: история, общество, культура» (11−13 декабря 2007 г., г. Москва), на XI международной конференции «Культура, личность, общество в современном мире: методология, опыт эмпирического исследования» (1920 марта 2008 г., г. Екатеринбург), на XI всероссийской научно-практической конференции «Сулеймановские чтения"(15−16 мая 2008 г., г. Тобольск), на VIII всероссийской научно-практической конференции «Духовный путь России» (20 февраля 2009 г., г. Тюмень), на V международной конференции «Иерархия и власть в истории цивилизаций» (23−26 июня 2009 г., г. Москва), на V всероссийском конгрессе политологов «Изменения в политике и политика изменений: стратегии, институты, акторы» (20−22 ноября 2009 г., г. Москва), на всероссийской научно-практической конференции «Духовно-нравственные основы отечественного образования» (3 февраля 2010 г., г. Тюмень), во II неделе Уральской политической науки (1−6 марта 2010 г., г. Екатеринбург). Также основные выводы и положения диссертации нашли отражение в 11 научных публикациях. Материалы диссертации применены автором при чтении ряда лекций представителям муниципалитетов Тюменской области в 2007;2009 гг., сотрудникам Центра по противодействию экстремизму ГУВД Тюменской области в 2009 г., при проведении экспертизы учебного пособия Мухаммеда Али Хашими «Личность мусульманина, в том виде который стремится придать ей ислам с помощью Корана и Сунны» по запросу прокуратуры Тюменского района в 2008 г., при проведении семинаров для студентов-политологов в Тюменском государственном университете в 2009 г., при проведении в 2009 г. совместно с начальником отдела по делам религий Комитета по делам национальностей Тюменской области И. В. Бобровым, а также председателем ДУМ ТО Г. М. Бикмулиным Круглого стола на тему «Моральные паники: мифы и реальность во взаимоотношениях общества с исламскими сообществами России».

Структура диссертационного исследования обусловлена его целью и задачами, состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка источников и литературы.

Заключение

.

Проведенное в рамках диссертационной работы исследование через призму теории социального пространства П. Бурдье с использованием структурно-генетического анализа, показало применимость этой концептуальной рамки к осмыслению феномена участия мусульманских активистов в политическом поле региона. Согласно теории социального пространства, причиной проникновения акторов из религиозного в политическое поле, являются структурные особенности данных полей (гомология религиозной и политической власти, религиозного и политического капитала). Эти особенности позволяют акторам религиозного поля производить конверсию специфических капиталов, включаясь в политические взаимодействия в качестве представительств и представителей конфессиональных сообществ. В дальнейшем, в зависимости от объёмов конвертируемых капиталов религиозного поля, эти акторы занимают более или менее выгодные позиции в поле политическом. Занимаемые позиции определяют дальнейшие их возможности конкурирования за капиталы, и, как следствие, являются объективным фактором, обуславливающим стратегии в политическом поле. Кроме позиций, стратегии этих акторов определяет субъективный фактор. Им является политический габитус, формирующийся, в случае с представительствами и представителями конфессиональных сообществ, в религиозном поле.

Тюменская область является одним из немусульманских регионов России, на территории которого действуют мусульманские представительства и представители. К ним относятся Духовное управление мусульман Тюменской области (ДУМ ТО), Казыятское управление мусульман Тюменской области Духовного управления мусульман Азиатской части России (КУМ ТО ДУМ АЧР), тюменский мухтасибат Центрального духовного управления мусульман России (ЦДУМР), мусульманская молодёжная организация «Ихсан», запрещённая в России организация «Хизб ут-Тахрир аль Ислами», шейх Максуд.

Между политическими габитусами обозначенных акторов и распространёнными в Тюменской области «консервативными» и «революционными» исламскими политическими концепциями наблюдается устойчивая корреляция. К общим признакам «консервативных» концепций относится конструирование представления о принадлежности лиц, исповедующих ислам, к социальной группе, имеющей общегрупповые интересы, а также признание легитимности органов государственной власти и законодательной базы Российской Федерации в качестве регуляторов взаимодействий в социальном пространстве. В эту группу концепций входят системы представлений о социальном мире, производимые руководителями СМР и ЦДУМР, либо умеренно-салафитские концепции. Данные системы представлений составляют политические габитусы активистов КУМ ТО ДУМ АЧР, ЦДУМР, молодёжной мусульманской организации «Ихсан», большей части актива ДУМ ТО, а также шейха Максуда Гайбулаевича.

Общими признаками «революционных» концепций является конструирование представления о принадлежности лиц, исповедующих ислам, к социальной группе, имеющей общегрупповые интересыструктурирование восприятия социального мира в виде бинарной оппозиции («мусульмане» — «враги мусульман») — признание нелегитимности всех акторов политического поля, относящихся к группе «враги мусульман», а также производимых ими законодательных нормдекларирование легитимности халифата в качестве системы управления общественной жизнедеятельностью, регулируемой нормами шариата и контролируемой халифом (главой мусульман) — признание вооружённой борьбы с «врагами мусульман» в качестве способа установления халифата на территориях проживания «мусульман». К этой группе концепций относится система представлений идеолога «Хизб ут-Тахрир аль Ислами» А. Заллума, а также радикально-салафитские концепции. Данные системы представлений составляют политические габитусы активистов «Хизб ут-Тахрир аль.

Ислами", а также нескольких, не входящих в состав руководства, членов ДУМ ТО.

Политические габитусы мусульманских представительств и представителей воспроизводятся ими внутри исламского сообщества региона в процессе образовательной деятельности. Соответственно, основными способами этого воспроизводства выступают проповеди в мечетях, предваряющие обязательные для мусульман коллективные намазы по пятницам, подготовка в специализированных учебных заведениях (медресе), проведение курсов по изучению основ ислама в мечетях, организация групп по интересам в частных домах и квартирах, распространение исламских СМИ и литературы.

В процессе воспроизводства собственных политических габитусов мусульманские активисты способны изменять габитусы мирян в отношении социального мира, увеличивая тем самым объёмы религиозной власти и капитала, конвертируемых в специфические капиталы политического поля. Однако пример немусульманского региона демонстрирует преобразование этими акторами религиозного капитала не в политический капитал, а в представительскую способность, выражающую лишь демонстрационный, а не мобилизационный потенциал численности мирян. Таким образом, специфические капиталы религиозного поля, конвертируемые мусульманскими активистами в процессе политических взаимодействий на территории немусульманского региона, преобразуются в политическую власть и представительскую способность.

В наиболее выгодных условиях религиозного поля находятся ДУМ ТО, КУМ ТО ДУМ АЧР, тюменский мухтасибат ЦДУМР. Остальные организационные структуры и активисты, обладая меньшей ресурсной базой (специфическая компетенция и количественная характеристика кадрового состава, доступ к исламским СМИ, а также богослужебные здания, находящиеся в распоряжении мусульманских организационных структур), имеют меньшие возможности для увеличения объёмов религиозной власти и капитала.

В результате конверсии различных объёмов специфических капиталов религиозного поля мусульманские организационные структуры и индивидуально действующие активисты занимают в политическом поле Тюменской области позиции официальных и неофициальных представительств. Основными признаками группы позиций официальных представительств является публичное признание со стороны других акторов их представительской способности, а также возможность доступа к легитимному использованию политических ресурсов через позиции органов государственной власти и местного самоуправления. В настоящее время в данную группу позиций политического поля Тюменской области включены ДУМ ТО, КУМ ТО ДУМ АЧР, тюменский мухтасибат ЦДУМР.

Общим признаком позиций неофициальных представительств является отсутствие публичного признания их представительской способности со стороны других акторов политического поля Тюменской области. Это, в свою очередь, определяет меньшие, в сравнении с официальными представительствами, возможности доступа к ценностям политического поля через позиции органов государственной власти и местного самоуправления. В эту группу позиций в настоящее время включены «Хизб ут-Тахрир аль Ислами», молодёжная мусульманская организация «Ихсан», а также шейх Максуд.

Занимая различные позиции в политическом поле, представительства и представители мусульманского сообщества в пределах своих политических габитусов развивают разнонаправленные стратегии взаимодействий с иными акторами политического поля Тюменской области. В этом отношении можно говорить о существовании различных вариантов взаимосвязей субъективных (политических габитусов) и объективных (позиций в политическом поле) факторов, определяющих стратегии взаимодействий представительств и представителей мусульманского сообщества. Пример трёх духовных управлений мусульман демонстрирует взаимосвязь особенностей позиций официальных представительств и политических габитусов, отражающих «консервативные» исламские политические концепции. Эти акторы политического поля Тюменской области реализуют стратегии демонстрации собственной представительской способности и расширения доступа к использованию политических ресурсов. В случае с активом «Ихсан» и шейхом Максудом имеет место взаимосвязь позиций неофициальных представительств и политических габитусов, отражающих «консервативные» исламские политические концепции. Основной стратегией этих акторов является легитимация в качестве официальных представительств и представителей в политическом поле Тюменской области. Взаимосвязь особенностей позиций неофициальных представительств и политических габитусов, отражающих «революционные» исламские политические концепции, демонстрирует пример «Хизб ут-Тахрир аль Ислами». Основной стратегией этих акторов является монополизация политической власти.

На основании полученных выводов для преодоления возможных конфликтов и проявлений политического радикализма диссертантом сформулированы рекомендации для органов государственной власти, отвечающих за создание условий реализации гражданами свободы совести и государственно-конфессиональные отношения.

1. При взаимодействиях с активистами, выступающими от лица мусульманского сообщества, необходимо учитывать направленность их стратегий, обуславливаемых различными взаимосвязями политических габитусов и позиций в политическом поле;

2. При взаимодействиях с официальными и неофициальными мусульманскими представительствами и представителями, воспроизводящими «консервативные» исламские политические концепции, необходимо учитывать существование их специфических интересов, связанных с расширением доступа к легитимному использованию политических ресурсов через позиции органов власти, а также с внутриконфессиональной конкуренцией за увеличение собственной представительской способности;

При распределении политических ресурсов в пользу тех или иных представительств и представителей мусульманского сообщества, необходимо ориентироваться, в том числе, на потребности и самих мирян (прихожан мечетей и др.), выявляемые в ходе социологических опросов;

Ориентиром в оценочных суждениях относительно степени общественной безопасности тех или иных мусульманских представительств и представителей должны являться их системы представлений о социальном мире, а не догматико-обрядовые предпочтения;

Для профилактики проявлений политического радикализма необходима организация публичных площадок обсуждения проблем, с которыми сталкиваются мусульмане в немусульманском обществе. При этом аудитория, участвующая в дискуссиях не должна ограничиваться только официальными представительствами мусульманского сообщества;