Генезис культурно-религиозных смыслов русского искусства: от иконы до авангарда

Актуальность темы

исследования. Актуальность данной работы определяется фундаментальным значением духовно-нравственных ценностей в строении культуры. Анализ взаимодействия религиозного и светского мировосприятия в современной социогуманитарной науке сочетается с неоднозначным толкованием многообразного художественного опыта. Призыв «вдуматься в культуру» (И.А. Ильин), осознать ее национальное своеобразие, глубину и сложность, внутренний и сокровенный смысл не потерял своего значения и сегодня. Взаимодействие религиозного и светского миросозерцания становится все более значимой и актуальной задачей современной культурологической науки.

Генезис культурно-религиозных смыслов русского искусства от иконы до авангарда раскрывает зарождение, развитие и трансформацию ценностей христианства, их влияние на духовно-нравственную эволюцию нации, определяя истоки и русло ее самопознания. При этом особый интерес представляют «узловые», кризисные и переломные эпохи, отражающие смену нравственных приоритетов и мировоззренческих представлений.

Такие важнейшие черты русской культуры, как соборность, культ святости, жертвенность, «всемирная отзывчивость», веротерпимость, присущие национальной духовной традиции, противодействуют распаду личности, культуры, общества. Родство народов, населяющих Россию с их культурными традициями, обрядами формировалось общностью духовно-исторического и культурно-творческого бытия. Осмысление истории и культуры в контексте духовно-нравственной проблематики позволяет понять прошлое, осознать драматическое настоящее. В период социально-политических и экономических преобразований, «антропологического кризиса», межнациональных конфликтов, поиска основ межкультурных коммуникаций и толерантности и в связи с этим, диалога христианства с другими мировыми религиями, в частности, исламом, исследование наследия отечественной культуры приобретает особое значение.

Русская культура созидалась многими поколениями. Непреходящая роль принадлежит в ней деятелям «Золотого» и «Серебряного веков», впитавшим огромный потенциал древнерусской культуры, сформировавшей национальные архетипы, нравственные и эстетические идеалы. Историко-генетическое исследование русской художественной культуры в ее противоречивом взаимодействии с религиозными традициями, отражающими духовно-нравственные переломы и трансформации общественного сознания, показывает не только эстетическую эволюцию направлений, стилей и школ русской живописи, но и многогранные аспекты художественного познания, связанного как с традиционными, так и отрицающими их формами мышления, позволяет выявить образы художественно-исторического бытия нации, а также этапы ее духовно-нравственного развития, завершением которого стал русский авангард. Как образ революции и революционного мышления он не только явил новизну, космический масштаб формально-эстетических экспериментов, затронув многие области культуры — философию, науку, психологию, литературу, поэзию, театр, музыку, живопись, архитектуру, декоративно-прикладное искусство, но и воплотился в неукротимой богоборческой свободе, обрел значение символа «новой» религии, «нового» духа, «нового» мышления — символа «красного искусства» (К.С. Малевич).

Духовно-эстетический путь русского искусства, формально-творческую новизну и гениальные прозрения его представителей невозможно понять вне контекста истории, русской и европейской философской мысли (Платон, И. Кант, Г. В. Ф. Гегель, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, М. Хайдеггер, А. Бергсон, B.C. Соловьев, П. А. Флоренский, Н. А. Бердяев, Э. Гуссерль), вне общественно-исторического и нравственного развития России, религиозно-мистических исканий творческой интеллигенции.

Революционно-новаторский опыт многих поколений запечатлен в художественных образах, и каждый стиль в русском искусстве, обращаясь к внутренним сферам духовной жизни и отражая новые культурно-религиозные смыслы эпохи, был по-своему авангарден и непримирим к предыдущему (романтизм к классицизму, передвижничество к академизму, футуризм к символизму и т. д.). Исследуя философско-эстетические проблемы модернизма и творчества ведущих его представителей, М. Ю. Герман отмечает, что «молодые паладины авангарда привлекали своих адептов не столько знанием и логикой, сколько радикализмом и темпераментностью суждений, а чащемногозначительной невнятицей с вкраплениями гениальных откровений» 1. Многие из них мечтали и думали о духовном, пытаясь превратить физическое и тварное бытие в отсвет, знак, символ духовной жизни. От импрессионизма до супрематизма религиозно-мистические и теософские переживания отливались в новые смыслы, грани, цветовые энергии и формы. В тайниках психической жизни, устранить которую не смог ни один «изм», открывалось «черное», «неблаговидное», «недозволенное» пространство. Постулируя «безосновную» основу в человеке, авангардное.

1 Герман М. Василий Кандинский. Англия, 1999. С. 22. миропонимание отрицало «образ и подобие». Таинства революционно-мятежного духа, пророчествующего над бездной, познание вулканических «первооснов бытия», составляло содержание «бессюжетной» сюжетики.

Культурно-религиозные смыслы русского искусства указывают на «архаику» и новаторство художественной практики — «раскрытие бесконечного, полет в бесконечность» (Н.А. Бердяев), «напряжения и прорывы», «экстазы» и «теургию», выраженные в живописной метафизике. В иконописании, как указывает Н. С. Кутейникова, семантика современных образов определяется как «концепция воплощения»: в иконах святых лица даются на стадии перехода в лик, в попытке «фиксации ступеней воплощения» 1. При этом в иконописи изображается сверхреальная целостность, включающая все земное и небесное, а иконописца религиозный канон не сковывает, а направляет к познанию абсолютного и совершенного. Эти ступени воплощения знаменуют последовательное восхождение человека к Первообразу. Для исследования светского искусства данная концепция имеет онтологический смысл — генезис изобразительной культуры раскрывает процесс развития как движение и к «воплощению», и — к «развоплощению»: от лика к личине и от личины и мнимостей к духовному преображению. В этом опыте заключено познание «вечных противоречий существенности» (А.С. Пушкин) — символический смысл русской культуры. Вместе с тем опыт раскрывает динамику и концепцию художественной культуры от иконы до авангарда. Осмысление в свете христианских традиций духовных ценностей и антиномий бытия, выраженных в русском искусстве, возвещает его значимость, позволяет представить развитие национальной культуры более объемно и целостно. И, кроме того, такое осмысление оказывается очень важным в.

1 Кутейникова Н. С. Иконописание России второй половины XX века. СПб., 2005. С. 19. современных условиях, когда обострились проблемы этнокультурных и конфессиональных взаимодействий.

Центральное место в древнерусской культуре принадлежит душе, о которой сказано в Евангелии: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф. 16, 26), поэтому в русской культуре огромная роль принадлежит исповеди как форме национального самопознания, анализу духостроения. На рубеже XIX—XX вв. многие религиозные философы, например, Н. А. Бердяев осмысляли русскую культуру в контексте религиозного опыта. В работе «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» 1 Бердяев выдвигает важнейшие культурно-религиозные сферы, охватывающие все стороны художественной антропологии и творческой деятельности: проблемы искупления и аскетизма, бытия и гносеологии, любви и морали, мистики и магии, вопросы свободы, пола, любви, брака, мужского и женского — все объемлется творческим актом как актом жизни и философии.

Для современной культурологии и искусствоведения плодотворно сотрудничество с философией, религией, богословскими науками. Этот междисциплинарный синтез помогает раскрыть национальную психологию, самопознание и социально-ценностные отношения. Суммируя сказанное, обращение к христианской антропологии и онтологии определяет важнейшие направления развития светской культуры. К ним относится — онтологический, сотериологический, символический, нравственный, психологический, литургический и анагогический планы.

1 См. об этом: Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. T.l. М., 1994.

Онтологическое направление, раскрывающее духовную сущность образа, помогает понять религиозность и религиозное чувство художника, познать онтологию человекаувидеть смысл его страданий, призванность и миссию, смысл жизни и смерти как преодоление «порога пространственности» (архимандрит Софроний Сахаров). Св. Отцы призывали к познанию сокровенного и невидимого, не извне, а изнутри, через реально существующий мир, его символы — исходить «из Троицы в себе» .

Проблематику светского искусства, его строй, тематический диапазон, пространственно-временную и светоцветовую семантику неизбежно определяет познание богочеловеческого двуединства и антиномичности бытия. Сотериологический план исследования помогает понять смысл жизни и поиск идеала. Высмеивая призывы современных художников изображать действительность, «как она есть», Ф. М. Достоевский писал в статье «По поводу выставки» (1873), что «такой действительности нет совсем, да никогда на земле не бывало, потому что сущность вещей человеку недоступна, а воспринимает он природу так, как отражается она в его идее, пройдя через призму его чувствстало быть, надо дать более ходу идее и не бояться идеального. Портретист усаживает, например, субъекта, чтобы снять с него портрет, приготовляется, вглядывается. Почему он это делает? А потому, что он знает на практике, что человек не всегда на себя похож, а потому и отыскивает „главную идею его физиономии“, тот момент, когда субъект наиболее на себя похож. В умении приискать и захватить этот момент и состоит дар портретиста. А стало быть, что же делает тут художник, как не доверяется скорее своей идее (идеалу), чем предстоящей действительности? Идеал ведь тоже действительность.» 1.

1 Достоевский Ф. М. Об искусстве. М., 1973. С. 219.

Проблемы идеала и высшей правды — ключевые для русской культуры. В искусстве светском, оторванном от полноты религиозного мироощущения, мы видим светотеневые понятия, противоречивые образы и идеи, связанные со страданиями земного существования. Испытывая мощное воздействие душевных, эмоционально-психических энергий художника, мы вправе спросить: благотворны ли они, всегда ли преображены светом истины? Но, как писал святитель Игнатий Брянчанинов, большая часть талантов стремилась изобразить в роскоши страсти человеческие. Зло изображено во всевозможном разнообразии. Талант человеческий развился в изображении Злав изображении добра он слаб, бледен, натянут.

Картина — всегда символ, взаимодействующий с символизируемым. В древнерусском искусстве все направлено ко Христу: святые, сакральное пространство, цвет, предметность — все устремляет к высшей, по сравнению с земной, реальности. В искусстве светском от барокко до авангарда существовал свой «канон», свои аллегории и метафоры, свой «выход» к божественному — библейская тема, образы классической и вечной красоты, канон пропорций, бесконечность природы, человеческих индивидуальностей. Религиозный символизм помогает прозреть зло как «тайну беззакония» — антиикону бытия. Так, используя религиозную символику, серебряный век дал образ революции — вселенской апостасии. В творчестве многих русских романтиков, символистов и футуристов — А. Блока, А. Белого, Д. Мережковского, С. Есенина и В. Маяковского раскрылось трагическое мироощущение.

По религиозным заветам нравственный план и подлинный смысл культуры — свидетельствовать о победе духа над плотью, грехом и смертью, ибо «дух животворит, плоть не пользует ни мало» (Ин. 6, 63).

Особая роль в русском искусстве принадлежит психологической проблематике, панморализму. Психоанализ и методы психологического реализма помогают выявить исповедальный и проповедческий взгляд на мир, близость автора и зрителя, отразить психологическую проблематику времени, всемирную и всечеловеческую отзывчивость души.

Древнерусская культура взывала к красоте, радости, анагогическому (возвышающему), праздничному мировосприятию. Как книга, написанная не буквами, а красками, икона раскрывает праздник вечной жизни, преодолевшей все тленное. В православной культуре велика роль эстетического воплощения, принципа калокагатии — красоты добра, сияющей лучезарности, яркой и звучной чистоты, светоносности цвета в сакральном. В секуляризованном мировосприятии, где ангельское и дьявольское противоречиво перемешано, переплетено, эстетическая красота — антиномична и двойственна, поэтому необходим анализ духовной природы эстетизма. В начале XIX в. многие писатели, художники, например, Н. В. Гоголь, К. П. Брюллов, П. А. Федотов почувствовали разлад действительности, этического и эстетического. Под видом красоты, в ее образах и символах представала падшая вселенная, мир надорванный и сломанный. В беспредельном эстетизме и мистицизме серебряного века, в изысканных формах модерна открылся культ смерти и сладострастияигра с «некто» .

В религиозном искусстве литургический план указывает на присутствие Небесной Церкви в сакральном пространстве храма, знаменуя единство и неразрывную соединенность божественного и человеческого.1 Эта мечта о духовно-историческом единстве, о соборно всечеловеческом братстве и всеединстве антиномично претворялась в русской культуре,.

1 Архимандрит Рафаил. О языке православной иконы. СПб., 1997. С. 11. рожденной в недрах православного храма, объясняя ее вечную устремленность к синтезу — религиозному, культурному, психологическому, художественному (например, творчество М. А. Врубеля, художников «Мира искусства», «Голубой розы») — ее мечтание о небесном.

Генетически связанный с духовно-психологическими и метафизическими основами религиозного и реалистического искусства, русский авангард обратился от анализа к синтезу, от дольнего к горнему. Поэтому особое внимание в диссертации уделяется творчеству передвижников, «академии В. Маковского и И. Репина», мастерству В. А. Серова, М. А. Врубеля, воспитавших многих мастеров «Голубой розы», «Бубнового валета», художников аналитического метода. Их антитезное родство, их «да и нет» составляет не только неотъемлемую часть и принципиальное свойство художественного мышления, но и качество национального характера, его объемную модель.

Запечатлевая боль и раны, человеческие страдания и грехопадения, светская культура неизбежно подводит нас к поиску целостности, осмыслению духа времени через историю искусства, через духовно-нравственный символизм, запечатленный в древнерусской культуре, который не только поражает нас красотой и богатством формальных приемов, эстетическим совершенством, сколько своей устремленностью к духовному преображению личности. Вне духовных ценностей в душе может воцариться «пустыня», жизнь — обратиться в ад. Исследованию этих процессов в образах русской художественной культуры от иконы до авангарда посвящена представленная диссертация.

Объект исследования — русская художественная культура в динамике духовно-нравственного и историко-эстетического развития от иконы до авангарда.

Предмет исследования — генезис культурно-религиозных смыслов, отражающих взаимодействие светского и религиозного мировоззрения в образах русской живописи.

Цель исследования — анализ духовно-нравственных смыслов как фундаментальной основы развития русской культуры.

Для достижения данной цели в работе поставлен ряд задач:

1. Раскрытие истории русской художественной культуры как истории духовной жизни нации.

2. Рассмотрение духовно-нравственного наследия Древней Руси в его трагически-противоречивом взаимодействии с русской культурой XVIII — начала XX в.

3. Выявление традиционных для православной духовности направлений развития изобразительной культуры: сотериологического, онтологического, символического, нравственно-психологического, анагогического.

4. Исследование идей религиозного символизма, семантически значимых для понимания христианских истоков русской культуры.

5. Анализ художественных моделей боготворчества и богоборчества, обнажающих духовно-нравственные искания творческой личности художника.

6. Изучение традиций русской духовности, ее трансформации в изобразительной культуре от иконописи до авангарда.

7. Осмысление духовно-образной сущности авангарда XX в. как результата предшествующего развития русского искусства.

Методология исследования. Методологическое основание диссертации — принцип целостности и единства, системно-культурологический подход, позволяющий на основе сопоставительного анализа православного и светского мировоззрения, исследовать русскую художественную культуру в аспекте ее духовно-нравственной проблематики. При сочетании синхронического и диахронического метода в диссертации используется:

— системный и историко-типологический анализ религиозной и светской культуры, раскрывающий духовно-эстетическую и метафизическую сущность образа;

— методика аналитического и синтетического рассмотрения, позволяющая ввести понятия целостности и «развоплощения» бытия, выраженные в художественных образах от иконы до авангардаотразить с точки зрения христианских представлений центростремительные и центробежные процессы в искусствеочертить духовно-нравственные параметры исследования современной культуры;

— сравнительный и историко-генетический анализ, выявляющий духовное своеобразие русской культуры, основы национальной психологии, а также взаимодействие христианских традиций с новыми философско-эстетическими течениями русского и западноевропейского искусства, диалог культур и религиозных конфессий;

— функциональный анализ, показавший ведущую роль духовности в образной драматургии искусства, ее значение в сюжетно-тематическом развитии и формально-творческих экспериментах;

— структурный анализ, позволивший установить соподчиненность стиля, жанровой, сюжетно-тематической эволюции, символики пространственно-временных и светоцветовых характеристик и духовно-нравственных смыслов развития русской культуры.

Степень разработанности проблемы. Основные источники. Современная культурология располагает широким спектром мировоззренческих и научно-теоретических подходов к изучению истории и теории русской художественной культуры. Генезис духовных смыслов русского искусства, читаемый в его образно-тематической, жанровой и формально-эстетической эволюции, может быть рассмотрен с учетом различных культурологических, религиозно-философских, нравственно-психологических и эстетических теорий. Вместе с тем при разработанности проблем культурно-исторического контекста русского искусства, его стилистических особенностей и направлений, творческих биографий и художественных объединений, семантико-семиотической системы изобразительного языка влияние на искусство высших духовных ценностей почти не исследовано.

Труды по культурологии, теории и истории культуры выявляют взаимодействие искусства с отечественной и мировой культурой (философией, литературой, поэзией, театром, журналистикой, музыкой). Осмысление теологических и гуманистических концепций русского искусства, его философско-исторических этапов, национально-эстетического своеобразия основывается на подходах, разработанных зарубежными и отечественными учеными (О.Шпенглер, А. Тойнби, П.Тейяр. де Шарден, А. Швейцер, Н. Я. Данилевский, В. И. Вернадский, И. А. Ильин, Г. П. Федотов, М. М. Бахтин, Н. Я. Берковский, JI.C. Выготский, В. Б. Шкловский, Б. М. Эйхенбаум, Ю.М. Лотман). Генетически-родовые свойства русского характера, роль православия как основы духовности, повлиявшей на жизнь, быт, нравы, образование, обычаи и психологию русского народа, национальная типология святости отражены в трудах таких отечественных историков, как И. Е. Забелин, Н. М. Карамзин, В. О. Ключевский, Н. И. Костомаров, П. Н. Милюков, С. Ф. Платонов, С. М. Соловьев, М. Н. Тихомиров. Проблемы природного, сказочного и мифопоэтического миросозерцания, вопросы соотношения древнерусского, мифологического и авангардного языка, законы построения художественного текста, оказавшие влияние на образный и метафорический строй русской живописи, драматургию сюжетов и типы пространства, освещены в трудах А. Н. Афанасьева, Ф. И. Буслаева, А. А. Потебни, В. Я. Проппа, П. А. Флоренского, Ф. И. Тютчева, Ю. Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, Б. М. Эйхенбаума, P.O. Якобсона.

Для данного исследования особенно ценными были труды: по философии искусства и онтологии культуры, истории культурологических учений и теоретических проблем культурологии и художественной антропологии (С.Н. Иконникова, М. С. Каган, А.С. Кармин) — касающиеся национальной идеи и русской ментальности (П.А. Сапронов, В. Н. Сагатовский, В.А. Щученко) — посвященные эстетике и семантике художественного творчества (И.И. Евлампиев, К. Г. Исупов, С.Т. Махлина), аксиологии культуры (Г.П. Выжлецов, М.С. Уваров), русской духовной философии (A.JI .Казин, А. А. Корольков, С.С. Хоружий).

Специальные вопросы теории и истории искусства, творчества ведущих представителей русского и зарубежного искусства, жанровых и образных категорий разработаны в трудах Н. А. Бенуа, Г. Вельфлина, Б. Р. Виппера, И. Э. Грабаря, В. Н. Лазарева, Н. Н. Пунина, Я. А. Тугендхольда, А.А. Федорова-Давыдова, А. Эфроса, А. Г. Верещагиной, Н. А. Дмитриевой, Р. И. Власовой, B.C. Кеменова, В. А. Леняшина, А. А. Алленова, С. М. Даниэля. Фундаментальные исследования древнерусской культуры осуществлены В. В. Бычковым, Г. И. Вздорновым, Н. А. Деминой, В. Н. Лазаревым, Д. С. Лихачевым, В. Д. Лихачевой, П. П. Муратовым, Ю. А. Олсуфьевым, Н. Н. Луниным, Л. А. Успенским, кн. Е. Н. Трубецким, о. П. А. Флоренским. При исследовании семиотического и образно-семантического языка культуры к анализу были привлечены работы теоретиков авангарда — А. А. Каменского, Г. Г. Поспелова, Д. В. Сарабьянова, Г. Ю. Стернина, М. Ю. Германа, Е. Ф. Ковтуна, B.C. Турчина. Философия новой фигуративное&trade-, ее формально-тематическая эволюция, вопросы соотношения русского авангарда с европейской теоретической мыслью и художественными течениями начала XX в., педагогическая система К. С. Малевича, эволюция метода освещены в работах Е. Андреевой, Е. Баснер, Т. Горячевой, Г. Демосфеновой, И. Карасик, А. Курбановского.

Исследуя композиционно-художественное пространство, «геометрическую» философию и теорию перспективы, автор основывался на теоретических разработках Л. Ф. Жегина, Б. В. Раушенбаха, Л. В. Мочалова, Н. М. Тарабукина. Исследование философии цвета и света, светотеневой динамики, цветового символизма иконописи и русской живописи опиралось на суждения и наблюдения С. С. Аверинцева, архим. Рафаила Карелина, о. П. Флоренского, Н. Н. Волкова, Н. В. Серова.

Богословская литература, помогающая осмыслить русскую культуру в контексте сотериологической проблематики и философии, включает нравственное, мистическое и догматическое богословие, святоотеческую традицию, представленную трудами святых отцов Церкви, религиозных философов — Оригена, Дионисия Арепагита, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина, Григория Паламы, св. Григория Богослова, св. Иоанна Златоуста, преп. Исаака Сирина, преп. Симеона Нового Богослова, преп. Иоанна Лествичника, Блаженного Августина, о.

П. Флоренского, прот. Г. Флоровского, прот. В. Зеньковского, прот. А. Шмемана, прот. И. Мейендорфа, свт. Феофана Затворника, свт. Игнатия Брянчанинова, митр. Антония Сурожского и других. К данному кругу источников примыкают труды славянофилов и почвенников, русских религиозных философов и литераторов — A.M. Бухарева, И. В. Киреевского, А. С. Хомякова, А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, В. В. Розанова, B.C. Соловьева, Н. А. Бердяева, кн. Е. Н. Трубецкого, Н. С. Трубецкого, П. Флоренского, С. Н. Булгакова, C.JI. Франка, И. А. Ильина, К. Н. Леонтьева, М. В. Назарова, В. Н. Лосского, а также ученых, для которых характерно религиозно-православное понимание культуры^ -сербского богослова преп. Иустина Поповича, отечественных ученых С. С. Аверинцева, И. В. Кондакова, А. Л. Казина, А. А. Королькова, А. Ф. Лосева, Д. С. Лихачева, Н. П. Саблиной, С. И. Фуделя, С. С. Хоружего, М. М. Дунаева, В. Лепахина, Е. П. Бухаркина.

Анализ художественной интуиции и сверхсознания, аксиологии возраста и проблем художественного мировосприятия в стилистике авангардного и современного искусства осуществлялся с учетом выводов и данных психологии, возрастной педагогики, святоотеческого аскетического опыта, в том числе представленного в учениях преп. Иоанна Лествичника, аввы Дорофея, св. Феофана Затворника, св. Игнатия Брянчанинова, св. Иоанна Златоуста, св. Луки Войно-Ясенецкого, Р. Арнхейма, А. В. Бакушинского, Л. С. Выготского, А. Гармаева, О.Л. Некрасовой-Каратеевой, М. В. Осориной. В некоторых аспектах были использованы теории 3. Фрейда и К. Г. Юнга. Особая роль при рассмотрении перечисленных проблем отводится автором важнейшим культурно-религиозным центрам — русским и европейским храмам и монастырям: Афон, Старый и Новый Валаам, Оптина Пустынь, Троице.

Сергиева Лавра, Феропонтово, Кирилло-Белозерский и др. Их многогранная научно-просветительская и творческая деятельность, сохраняемые бесценные историко-художественные и архивно-документальные материалы, культурно-исторический ландшафт свидетельствуют о фундаментальной духовно-эстетической роли древнерусской культуры в жизни нации, глубинных связях прошлого с настоящим.

Гипотеза исследования. Для отечественной культуры, переживающей как процессы обновления, так и кризисные явления, связанные с ослаблением духовно-нравственного миропонимания, размытостью национальных идей, необходимо раскрытие духовно-нравственных традиций, созидавших и созидающих культуру, консолидирующих многоэтнический и поликонфессиональный состав нации в единое духовно-историческое и культурное целое. Созидательный и трагический опыт русской истории, отраженный в образах русской культуры от иконы до авангарда, дает возможность осознать пути преображения личности, а также процессы, происходящие в современной художественной культуре.

Научная новизна исследования.

1. Осуществлено комплексное исследование взаимодействия религиозного и светского мировоззрения в художественной культуре древнерусского, классического и авангардного периодов, важнейших формально-эстетических категорий с учетом русской религиозной традиции.

2. Рассмотрены художественные образы иконописи и авангарда в их антитетическом диалоге, раскрывающем принципы «целостности» и развоплощения", «иконичности» и «антииконы», отвечающие духовно-историческим смыслам религиозной и светской культуры.

3. С учетом взаимодействия религиозного и светского миросозерцания осмыслены понятия духовно-душевно-телесного в культуре, помогающие по-новому трактовать архитектонику художественного образа, иерархию творчествана основании данной концепции раскрыта роль театра, формирующего не только гражданские идеалы, но и ритуально-этикетную психологию, мистифицирующую бытиев ходе исследования показано влияние театральной эстетики на развитие русского искусства XVIII — XX вв., его образную психологию, сознание и художественную стилистику.

4. На примере творчества выдающихся русских художников исследованы духовно-эстетические антиномии культуры, образы светского символизма, художественного синтеза и гармонии, неразрывно связанные с духовно-нравственным мировосприятием.

5. В контексте христианской гносеологии проанализированы проблемы образа и Первообраза, аксиологии возраста и восприятия в моделях изобразительной культуры.

6. Образы и сущность религиозно-мистических исканий русского авангарда выявлены при сопоставлении художественных форм познания в религиозной и светской культуре.

7. Предложена концепция, рассматривающая феномен русского авангарда как «развоплощение» и «антиикону» бытияохарактеризован культурно-религиозный смысл бессюжетного искусства.

8. При изучении генезиса авангарда представлена эволюция важнейших духовно-эстетических категорий изобразительной культуры: формообразующая роль слова и сюжета, архетипы и типология портрета, исторической картины, жанровой живописи, натюрмортапроанализированы пространственно-временные перспективы и цветосветовые символы в их культурно-религиозном развитиина примерах эволюции портрета, исторической картины, бытописательской живописи, пейзажа и натюрморта как образов миросозерцания рассмотрена философия человека, его духовно-телесные ипостаси, выраженные через сакральное, повседневное, историческое и природное бытие.

9. В искусстве 1920 — 1930;х годов прослежено отражение нового миросозерцания — «пятого измерения», ставшего образом вещно-предметной вселенной, символом экономии и материализма, целесообразности и утилитарности — идолами новой культуры.

Теоретическая и практическая ценность работы. Диссертация вносит теоретический вклад в изучение художественной культуры в контексте целостного и системного мировосприятия. Ее теоретические положения и выводы могут быть полезными при изучении взаимодействия религиозного и светского в области философии, культуры, искусства, психологии, в образовательных концепциях.

Практическая ценность диссертации определена тем, что она может быть использована при подготовке лекционных курсов и семинарских занятий по истории православной культуры, истории русского искусства и культуры. Материалы диссертации могут быть положены в основу общих и специальных курсов по теории и истории искусства, культурологии, философии и психологии, а также курсов, посвященных теории и философии современного искусства, позволяют осуществить научную критику новейших эстетических направлений.

Положения, выносимые на защиту:

1 .Религиозно-философское и историко-художественное бытие светской культуры, истоки и направления национального самопознания, природа русского эстетизма выражают особый контекст духовно-нравственных ценностей христианства в русском искусстве, что проявляется в его семантике, образной драматургии, психологии героев, жанровых архетипах — в философско-художественной системе как символе духовного.

2.Художественные стили и течения русской изобразительной культуры передают образы духовной жизни нации, ее эволюцию и мировоззренческие идеалы, религиозно-мистические искания, раскрывающие взаимодействие религиозного и светского мировоззрения.

3.Духовно-телесная целостность — фундаментальный принцип философско-эстетического толкования русского искусства и художественного антропогенеза, культурно-религиозного анализа стилистических направлений и изобразительных символов.

4.Традиционные сферы древнерусской культуры (онтологическая, сотериологическая, литургическая, нравственно-психологическая, символико-анагогическая) оказали смыслообразующее влияние на развитие светской культуры, ее национальных особенностей, выраженных в идеях и образах изобразительного искусства.

5.Система трихотомического мироустроения «дух — душа — тело» отражает композиционно-целостный смысл бытия, иерархию и динамику художественного развития искусства, выявляет различия духовного и душевного, церковного и секуляризованного мировосприятия, представленные в религиозном и светском символизме.

6.Категории «иконы» и антииконы", «целостности и развоплощения» художественного образа раскрывают антиномии светской культуры, ее взаимодействие с религиозным опытом.

7.Генезис жанровых архетипов, пространственно-временных категорий и светоцветовых символов представляет эволюцию художественного слова и философии идей — отражает образы бытия в русском искусстве.

Апробация работы. Результаты исследования и его основные положения были представлены на научных форумах: Свято-Троицкая научная конференция «Духовные стратегии третьего тысячелетия» (СПб., 2001) — Международная конференция «Дни Петербургской философии 2003. Метафизика искусства» (СПб., 2003) — Всероссийская научная конференция «Новый человек: печаль и радость существования» (Ростов н/Д.^ООЗ) — Третья Международная конференция «Метафизика искусства. Мелос и Логос: Диалог в истории» (СПб., 2005) — Межвузовские научные и научно-практические конференции «Новые технологии в современном образовании» (СПб., 2003), «Постмодернизм: за и против» (СПб., 2003, 2005), «Социальная сфера общества: Региональные особенности, тенденции развития, подготовка кадров» (СПб., 2004) — Всероссийские Рождественские чтения (СПб., 2001, 2002, 2003) — Межвузовские конференции в Центре современной философии и культуры им. В. А. Штоффа (СПб., 2003 — 2006), в Русской христианской гуманитарной академии, Санкт-Петербургской Академии педагогического мастерства.

Результаты исследования отражены в 27 публикациях, в том числе в монографии «Русский авангард: Образ бытия в мире» (СПб., 2003. — 16,5 п.л.) — в учебных пособиях «Православие и русское искусство. От иконы до авангарда» (СПб., 2004. — 1,2 п.л.), «Библейская тема в русском искусстве» .

СПб., 2004. — 1 п.л.) — в программе курса «Теория и история русского искусства XVIII — XX вв.» (СПб., 2003. — 1,1 п.л.) — программе курса «Христианское мировоззрение и русское искусство» (СПб., 2000. — 0,3 п.л.).

Основные положения диссертации использовались в лекциях и на семинарских занятиях по курсам: «Теория и история русского искусства XVIII — XX вв.», «Изобразительное искусство в культуре России», «Православие и русское искусство». Апробация работы осуществлялась в процессе преподавательской деятельности на кафедре философии и культурологии Республиканского гуманитарного института Санкт-Петербургского государственного университета и на искусствоведческом отделении Русской христианской гуманитарной академии. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии и культурологии Республиканского гуманитарного института Санкт-Петербургского государственного университета.

Структура работы:

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Генезис культурно-религиозных смыслов в канонических, традиционных и креативных формах искусства представляет историю художественной культуры как историю духовной жизни народа, обращает к глубинному постижению духовно-нравственных и эстетических основ христианства как истоков русской культуры. Рассмотрение духовно-нравственного наследия Древней Руси в его трагически противоречивом взаимодействии с русской культурой XVIII — XX вв. расширяет возможности анализа традиций, самобытности, трансформации и новаторства, делает его многоуровневым и более целостным. Исследование генезиса образно-художественной системы русского искусства выявляет эволюцию философских идей, их культурно-символический смысл, позволяет представить духовно-нравственных искания творческой интеллигенции в более полном объеме.

При осмыслении формально-эстетических основ искусства предложены критерии целостного подхода к мировоззрению художника, их применение позволяет определить духовные антиномии, присущие как классическому, так и авангардному искусству. С включением в анализ искусства онто-символического плана каждый памятник предстает как ценностная иерархия, духовно-телесная целостность. Именно онтологическое содержание и нравственно-символический смысл изображаемого в произведениях светского искусства возводит к исканию истины. С учетом духовного опыта нации, уже достигнутого ею в вероучительной культуре, способах понимания Бога и мира, в оценках жизненного пути и должного, попытка взглянуть на светское искусство сквозь призму христианских смыслов и антропологии позволяет уловить особенности внутреннего строения личности художника, законы творчества, модели искусства и архетипы жанров. Символизм светского искусства оказывается, таким образом, онтологически связан с религиозным, отражая его категории, его философемы — понимание пространства, времени, света, цвета, пластики, жеста, всего того, что составляет его «вербально-невербальный» язык.

Проблематику светского искусства, его строй, тематический диапазон, пространственно-временную и светоцветовую семантику неизбежно обусловливает — нередко, и антитезно — познание богочеловеческого двуединства и антиномичности бытия. Религиозно-родовой памятью и духовно-религиозным инстинктом определялась жажда творческой свободы, так остро явленная в искусстве авангарда с его неуклонным порывом к сверхчувственному и запредельному.

Анализ культурно-религиозных смыслов русского искусства, проведенный в диссертации, помогает глубиннее осмыслить бытийные ценности, вопросы жизни, смерти, метафизической природы зла и «символа веры» художника. В искусстве светском запечатлевались светотеневые понятия, противоречивые образы и идеи, отражалось мощное воздействие душевных, эмоционально-психических энергий художника. Зло прочитывалось как «антиикона», образ революции — как вселенская апостасия. В отличие от древнерусской культуры, взывающей к красоте и радости, анагогическому (возвышающему) и праздничному мироощущению, в секуляризованном мировосприятии ангельское и дьявольское противоречиво перемешано, переплетено, эстетическая красота становилась антиномичной и двойственной. Как было показано в работе, в эстетике образов и символов Серебряного века представала падшая вселенная, мир греховный и надорванный.

Истоки и развитие русской культуры указывают на ее исповедальный и проповеднический характер, миссианскую роль художника. При рассмотрении креативных форм художественно мышления, духовных и эстетических основ искусства невозможно не учитывать многоплановость религиозного познания мира в Православии, важнейшую его направленность, связанную с сотериологической проблематикой. Как показало исследование, русскому изобразительному искусству XIX — XX вв. было присуще глубинное сродство с религиозно-философской мыслью, литературой, музыкой, театром. Синтетизм мировосприятия указывал на планетарность видения мира в системе «Бог — человек — общество» и резко отделял русское искусство от западноевропейского. Для секуляризованного искусства был характерен диалог (явный и скрытый) с православной культурой, религиозным (церковным) искусством. Это определило важнейшие аспекты творчества художников: стремление к познанию богочеловеческого двуединства, принципов соборности, сформировало особый тип мышления, основанный на литургико-сотериологическом понимании человека — его жизни как совместного богочеловеческого делания. В качестве духовно-национального делания литургия («общее дело») соединяет соборное и индивидуальное, историко-социальное и личностное, превращает нацию в народ.

Анализ семантического строя изобразительного искусства начала XX в., его метафор, аллюзий, философем приводит к выводу, что движение авангарда было имманентно национальной культуре, подготавливалось ее предшествующим развитием. Как показало исследование, каждый стиль был по-своему авангарден и непримирим к предыдущему, вызревая в его подполье". Перефразируя слова Б. В. Шкловского, отмечавшего, что футуристы, ругая Пушкина, еще больше его пропагандируют и делают ближе, можно сказать, что, отрицая вечные основы русского искусства, авангард неизменно приближался к ним.

Запечатлевая боль и раны, человеческие страдания и грехопадения, светская культура подводила к поиску целостности, осмыслению трихотомии времени через историю искусства, через духовно-нравственный символизм и христианский опыт, запечатленный в древнерусской культуре, который продолжает поражать нас не только красотой, богатством формальных приемов и эстетическим совершенством, но и устремленностью к духовному преображению личности.

Духовно-нравственные проблемы как проблемы психологические, поставленные русским искусством, дают возможность разгадать «тайну» нации. Земной «космос» с его бесконечными историко-социальными и ноуменальными разделениями, законами борьбы и смерти составляют основную тему и драму искусства, в центре которого человек, его духовная вселенная. История русского искусства приоткрывает смысл жизни, основанный и на молитвенно-аскетическом опыте, и на эмоциональном, чувственном — «душевном» восприятии.

Генезис русской изобразительной культуры от иконы до авангарда показал драматическое историко-социальное и духовно-нравственное развитие нации. На разных этапах царил свой герой, со своим мировоззрением, верой, религиозностью и жаждой добра, жизненным ритмом и духовным пространством. Методы психологического реализма в русском искусстве XIX — начала XX в. свидетельствуют, прежде всего, о его панморализме, духе милосердия и сострадания, подлинном демократизме и народности. Например, искусство передвижников, жанровая живопись, раскрывая исповедальный и проповедческий взгляд на мир, отразило всемирную и всечеловеческую отзывчивость души, ее тягу к милосердию. В шедеврах русского психологического реализма передавалась боль и милость к падшему, страдание «маленького человека». Психоанализ был формой исповеди, за которой стояло религиозное мироощущение: «умиление» как «печаль, возбуждаемая сострадательной милостью», рождающейся от «великой жалости». Может быть, с религиозной точки зрения, антиномичность бытия наиболее остро и постигается в этом христианском «радостопечалии», когда духовная радость смешивается с духовной печалью.1.

Психологическое направление отражало нерв времени и диалектику истории, тематику и способы ее раскрытия. Драматургия конфликтов, отношений со зрителем, борьба характеров и психологий выявляла христианское и языческое сознание, красоту и мученичество души. Светотеневая пластика русской действительности, многоликая объемность историко-социальных процессов, развернутая в психоаналитике портретного жанра, в исторических мистериях и пейзажных симфониях обнажала мистические, центростремительные и центробежные силы, таящиеся в душе нации. Жажда целостности сочеталась с разорванным, деформированным и кубистическим по форме сознанием. Путь к истине пролегал через идолопоклонство (от философии деизма до атеизма), жажду чуда и мифотворчество. Потеряв Христа, в расцерковленном мире все становилось богом: наука, природа, творчество, прогресс., в конечном итоге — человек с его окамененным духом, мастерски запечатленный.

1 О подобном опыте можно прочитать в книгах Иоанна Лествичника, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита. авангардом.

В конце XIX — начале XX в., как философско-мировоззренческая система, обобщившая огромный опыт психологических открытий, искусство обнажило кризисы нравственности, крушение идеалов, противоречивые явления и способы познания: позитивизм и теософию, эмпирическое и мистическое, математический расчет и фантазию. Именно жажда единства, целостности, познание невидимых миров объединяли искусство с богословием, философией, психологий, наукой. В сплавленности духовно-полярных переживаний, в изломах страдающей души, в многоликой действительности, выраженной языком форм и цвета, в живописно-пророческих безднах, нарушающих законы гармонии, божественно миропорядка, причинной связи времен, в его адских провалах рождалось принципиально иное мироощущение.

Анатомируя образ нации, ее духостроение, художественная культура первой заговорила об идолах и культах, более страшных, чем дохристианские, — языческой вселенной, переместившейся в глубины социальной и историко-политической жизни, о неоязычестве с его чувством страха, боли, незащищенности, фатализмом истории, культом тела и плоти. Неоязыческий материализм мистических исканий революции извратил христианские идеи, породил мифологему, основанную на эвдемонии — жажде «земного рая», «дармового чуда». Но даже в сказках, в фольклоре народов мира дорога к чудесному пролегает через суровые испытания — телесные и духовные. Дорогой страданий и любви шли истинные герои, вознагражденные брачным пиром — символом евхаристии. Все сказочные «никудышки» — «дурачки» и «убогие», олицетворяя иночество и святость, инаковость по отношению к «миру сему», попирали его мудрость, действуя в ущерб себе, обличая «мнимым безумством безумие истинное». Святые, смиренные, страстотерпцы, «нищие духом и алчущие правды Божией» — все они противостояли гордым, сребролюбивым, алчущим богатства, построенного на обмане.

В «бродячих сюжетах» и архетипах мировой культуры проявлялось всечеловеческое, всемирное родство, знание, вложенное человечеству через Адама. Но христианский космос не равен мистически-языческому. Христианская антропология указывает на языческие соблазны, уча что без умерщвления ветхого, плотского человека нет истинной жизни. Чем сильнее и мучительнее умервщление, тем совершеннее обновление. Понимание греха, способности к покаянию, а также внутренней свободы человека составляют особенность православной культуры. Пренебрежение значимостью в национальном самосознании религиозных истин приводит к искаженному представлению о всей русской культуре, ее традициях. Из истории в таком случае закономерно выпадают история Церквоустроения, старчества, миссионерства, народных религиозных движений, необъяснимой остается память о церковных деятелях и мыслителях, таких как преподобные Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Сергий и Герман Валаамские. Монастырская культура с ее зодчеством, храмовой иконописью, наукой, искусством, переводческой и книгоиздательской деятельностью предстает как нечто далекое и почти экзотическое. Забвение всех тех, кто в течение тысячи лет строил, сражался, веровал с мыслью о Боге, приводит к духовному и нравственному оскудению. Это оскудение в конце XIX в. предчувствовал святитель Феофан Затворник (1815−1894), размышляя о судьбах России, о духовном делании и смысле христианства. Он как будто предвидел наступление «облегченного» Православия, переход к морализму и трагедию революционной смутыиного «хождения» и иного «служения» .

Светское искусство, как показало исследование, с точки зрения вероучительной культуры, — это способ чувственного и интеллектуального познания мира. Вместе с тем, создание вещной реальности — это опознание божественной (объективной) реальности, ее смысла, логики, гармонии. В древнерусской культуре чувство гармонии, чистота, лаконизм и ясность мышления художника находит отражение в образной системе. Подобно молитве, они призваны отсечь все суетное, греховное, расслабляющее. Аскетизм духовной жизни предопределяет характер творчества, его символику и образность, гармонию и композиционную целостность.

Символизм светского искусства отражал соотношение земного и небесного, горнего и дольнего, уровни духовно-чувственного познания, этапы становления и движения личности — от эгоцентризма до богоподобия и жертвенности. Категории абсолютной и относительной ясности в живописи были соотнесены с категориями истины и степеней приближения к ней. Их символизировали, в частности, свет, светотень и тьма. Важнейшие для философского анализа художественного творчества абсолютная ясность и относительная, как они отрефлексированы художником, как было показано в работе, связаны с Богопознанием, с раскрытием склада мыслей, действий, чувств духовного человека, того, что отличает его от «душевного». Абсолютный свет исходит от иконописи, ее свето-цветовой символики. Абсолютная тьма — от «Черного квадрата» К. Малевича.

Изобразительные символы, говорящие о множественности и единстве миров, о единосущности тварного, отражают взаимодействие нетварного и природно-материального космоса. В древнерусской культуре биологические, природные и мирские миры слиты и освящены. Мечта о духовно-историческом единстве, о соборно-всечеловеческом братстве и всеединстве пронизывает русскую культуру, рожденную в недрах православного храма, объясняет ее вечную устремленность к синтезурелигиозному, культурному, психологическому, художественному, составляет не только неотъемлемую часть и принципиальное свойство художественного мышления, но и качество национального характера, его объемную модель.

Жажда синтеза в целом характерна для истории человеческого развития. С древних времен человек «обречен» на синтез: камни, растения, животные, природные стихии — земля, небо, воды, огонь, ангельский мирвсе входило в его алфавит вселенной. Чувство потерянности и сиротства, пронзительно остро переживаемое в эпоху бедствий и страданий, было характерно для многих мастеров «Серебряного века» — «очевидцев незримого», таких как П. Н. Филонов, В. В. Кандинский и В. Н. Чекрыгин. Пережив трагический разрыв с Творцом, познав духовное одичание, они уподобляли человека мертворожденному дитя. Филонов писал: «Человек отнял поверхность земного шара у мудрой общины зверей и растений и стал одинок: ему не с кем играть в пятнашки и жмуркив пустом покое темнота небытия кругом, нет игры, нет товарищей. С кем ему баловаться? Кругом пустое „нет“. Изгнанные из туловищ души зверей бросились в него и населили своим законом его степи. Построили в сердце звериные города» .1 Опускаясь к первобытной архаике, к попыткам познать жизненные праначала, художники XX в. оживляли идею органического бытия, противоположную кубизму, с его геометризацией и пустотой. Но и футуризм, кубизм, абстракционизм как способ видеть мир также были ответом на «вызов» времени. Тема «органики» противостояла механике, природа — цивилизации, напоминая о трагическом распаде.

1 Павел Николаевич Филонов. Живопись. Графика. JI., 1988. С. 38.

Порыв к иным мирам и жажда «четвертого измерения» были характерны для рубежа XIX — XX вв. Вернуть религиозный принцип искусству, обратить его в культ — тема предреволюционного и революционного периода (В.В. Кандинский, П. Н. Филонов, К. С. Малевич, К.С. Петров-Водкин, P.P. Фальк). В музыкальных абстракциях Василия Кандинского, в его чувственном экспрессионизме новая вселенная рождалась из космической тьмы душой, которая «чаще молчит, чем говорит». Погружая зрителя в «живописное окно» и доначальное, предшествующее дням творения состояние, художник пытался сомкнуть круг времен. Как и многих, его притягивали библейские первоначала и прообразы. В книге «О духовном в искусстве», написанной Кандинским в 1911 году, размышляя о чистых энергиях, о беспредметности и «безобразности», он писал о восприятии жизни глазами «юноши-старца», о детской игре и фантазии как основе искусства. В чистом видении детского опыта, в созвучии ума и сердца, неповрежденного грехом, в близости души ребенка к «сокровищам небесным», по мнению Кандинского, заключалась и тайна искусства, и смысл религиозной жизни. К обретению этого смысла стремился художник на протяжении всего творчества.

Раскрывая беспредельное и бесконечное через живописные энергии, ритм и музыку пространства в их сои противозвучии, тепло-хладность и контрасты, центростремительность и центробежность цвета, искусство Кандинского, как у многих авангардистов, стремилось передать психофизические излучения — агрессию, пассивность, изломы и аномалии. Целью творчества было «писать душой», творить духовное, восстановив в искусстве принцип «несения креста». Но трагический разрыв с Духом, с традициями, с историей, — с духовно-молитвенным деланием порождал соблазны. Не становясь свободными, художники погружались в более мрачную реальность по сравнению с той, из которой так хотелось вырваться.

Подводя итог исследованию, необходимо отметить, что духовно-родственные культура и религия едины в том, что охраняют человека, его память. Указывая высшие духовные смыслы, религиозное искусство позволяет увидеть иконичность человека, призванного «на царство». Светская художественная культура — сложный и противоречивый организмкак феномен историко-национального бытия она имеет два полюса, один связывает его с культом, другой — с антикультурой. Генезис культурно-религиозных смыслов русского искусства от иконы до авангарда в контексте православных этических и эстетических ценностей позволяет понять трагический опыт нации, запечатленный в культуре, увидеть крестный путь России, познавший и тайну Христа, и «тайну беззакония» .