Актуальность темы
исследования. Деепричастия в монгольских языках выражают зависимое действие, характеризующее обстоятельственный признак главного действия, и обозначают действие, одновременное с действием главного глагола-сказуемого, либо последующее или предшествующее ему. Деепричастия представляют собой важнейшую грамматическую категорию и имеют большое значение для выражения мысли. В сочетании с другими формами и служебно-вспомогательными глаголами они образуют аналитические формы глагольного вида, выражают различные оттенки модальности действия, оформляют зависимые сказуемые деепричастных оборотов в составе сложных предложений.
Во всех монгольских языках системы деепричастных форм характеризуются общими для монгольских языков признаками, вместе с тем каждая из них отличается от других своими особенностями, свойственными только для нее и указывающими на определенный этап исторического развития монгольских языков: доклассический (древний, средневековый), классический и современный. На каждом из них состав деепричастий пополняется, обогащается посредством введения новых грамматических форм выражения мысли. Исследование становления и развития системы деепричастных форм в монгольских языках позволит нам глубже понять природу деепричастий как важнейшей грамматической категории в системе монгольских глагольных форм, отражающей как внутреннее родство монгольских языков, так и родство монгольских с тюркскими и тунгусо-маньчжурскими языками, их взаимодействие и взаимовлияние. Сравнительный анализ деепричастий в контексте глагольных форм в монгольских, тюркских и тунгусо-маньчжурских языках поможет понять систему всех глагольных форм в алтайской группе языков, воссоздать общую картину глагольных форм в алтайском праязыке.
Целью данной работы является исследование становления системы деепричастных форм в монгольских языках на всех этапах исторического развития монгольских языков: доклассическом (древнемонгольском и средневековом), классическом и современном. Данная цель обусловила следующие задачи:
• уточнение системы деепричастных форм в доклассическом монгольском языке, включая древнемонгольский и средневековый языки;
• анализ системы деепричастных форм в классическом монгольском языке;
• выявление состава деепричастных форм в современных монгольских языках, уточнение дистрибуции этих форм по их ареалам;
• выявление общемонгольских деепричастных форм и установление специфических особенностей ареального характера;
• выявление ареалов распространения деепричастных форм в современных монгольских языках.
Объект исследования — глагольные (деепричастные) формы.
Предмет исследования — становление системы деепричастных форм в монгольских языках.
Научная новизна исследования определяется полученными результатами:
• выявлены особенности системы деепричастных форм доклассического монгольского языка (древнемонгольском и средневековом);
• выявлены ареалы распространения деепричастных форм в современных монгольских языках;
• выявлены общемонгольские деепричастные формы;
• определены деепричастия, характерные только для ареалов, либо для отдельно взятых монгольских языков, их диалектов и говоров;
• уточнен состав и классификация монгольских деепричастий;
• рассмотрен процесс становления системы деепричастных форм в монгольских языках,.
Научная значимость работы. Содержащиеся в диссертации теоретические положения и выводы могут быть использованы для дальнейшего более глубокого исследования систем деепричастных форм в монгольских языках, совершенствования методологии анализа процессов исторического развития, происходящих как в общемонгольской системе деепричастных форм, так и в системе отдельно взятого монгольского языка, что, в свою очередь, способствует детальному изучению строя самих монгольских языков.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования его результатов при подготовке учебных пособий, разработке спецкурсов, в чтении лекций по грамматикам монгольских языков Китая, древнемонгольского и средневекового монгольского языков, сравнительно-исторической грамматике монгольских языков.
Методика исследования. В исследовании использованы методы: сравнительно-исторического анализасистемный — рассматривающий процессы и явления на основе всеобщих принципов взаимосвязи и развития. В анализе конкретного текстологического материала были использованы приемы сравнения, описания, аналогии.
Материалом исследования послужили глагольные формы, взятые из опубликованных произведений современных монгольских, калмыцких и бурятских писателейиз памятников средневекового и старописьменного монгольских языковиз опубликованных материалов лингвистической экспедиции в КНР в 50-е годы на дагурском, монгорском, дунсянском, баоаньском, желто-уйгурском, языке монголов Внутренней Монголии.
Апробация работы. Основные положения работы докладывались на научной конференции «Цыбиковские чтения — 7» (Улан-Удэ, 1998) — научной конференции, посвященной памяти В. Ц. Найдакова (Улан-Удэ, 1998) — научно-практической конференции преподавателей и сотрудников БГУ (Улан-Удэ, 2000).
Материалы диссертации апробированы на лекционных курсах «Монгольские языки Китая» и «Синтаксис сложного предложения в старописьменном монгольском языке».
Структура работы состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка сокращенных названий источников, языков, их диалектов и говоров, а также таблиц.
История изучения деепричастий в монголоведении. Началом изучения деепричастных форм в монгольских языков послужила грамматика Якова Шмидта. В данной работе ученый рассматривает глагольные формы, в состав которых он включает причастие, деепричастие и восемь наклонений, среди которых условное наклонение передается формой, рассматриваемой в современном монголоведении как деепричастная. Я. Шмидт отмечает значимость деепричастных форм для монгольских языков, в частности он пишет: «Герундий необходим монгольскому языку, так бедному союзами, и его применение весьма обширно» (см, Шмидт, 1832, § 110). К деепричастиям он относит формы настоящего времени нап и -]и/-си, которые, по его мнению, «по значению полностью одинаковы и, кажется, существуют только ради чередования», науас1/^ес1, относящуюся к форме прошедшего времени и существующая «для замещения союза „после того, как“, например, Ьоэиуас1 уагЬа1 „после того, как вышел“, а для замещения предлогов до», «во время» существует особый герундий наtala/-tele, например, abutala «до того, как возьмут, во время того, как возьмут». В монгольском языке Я. Шмидт выделяет два супина: супин цели наг-а/-r-е, например, abur-a «чтобы взять», erir-e «чтобы поискать», который может заменяться формой датива наа инфинитива, либо формой генетива с послелогом tula, например, dbqu-yin tula «чтобы взять», и отрицательный на -1 ugei, например, abu/ ugei «не беря» (см. ТТТмидт, 1832, с. 54−67).
Вслед за «Грамматикой монгольского языка» Я. Шмидта вышли в свет грамматики О. Ковалевского и Ал. Бобровникова, в которых они также выделяют деепричастные формы настоящего времени нап иju/-cu, прошедшего времени наyad/-ged, супины наtalaZ-tele, -r-a/-r-e и -1 ugei, при этом все остальные формы, в современном монголоведении принимаемые за деепричастные, они относят к аффиксам наклонений (условного или сослагательного), в которых, на взгляд Ал. Бобровникова, «глагол соединяется с союзами. (и) означает различные обстоятельства к действию или состоянию» (см. Ал. Бобровников, 1835, с. 62, с. 73−76- О. Ковалевский, 1835, с. 106).
По-другому рассматривает деепричастные формы Алексей Бобровников, причисляя их к «неокончательным» формам, и выделяя десять деепричастий. При этом А. Бобровников впервые попытался сравнить материалы старомонгольского языка с примерами из разговорной калмыцкой речи: соединительноеJu/-cu, -ji, например, ст. монг. olju и калм. о//У «находя, нашедши», ст. монг. ?reju и калм. ireji «приходя, пришедши», ст. монг. abcu и калм. abci «беря, взявши" — разделительное наyad/-ged, в разговорном калмыцкомd, например, ст. монг. ireged и калм. ired «пришедши», ст. монг. yabuyad и калм. yabad «ходивши», ст. монг. oluyad и калм. olod «нашедши" — слитное нап, например, ¡-геи «приходя, пришедши», abun «беря, взявши" — предварительное наmayca/-megce (разговорная форма наmaci/-meci), например, ст. монг. iremegoe и калм. iremeci «как только пришел», ст. монг. olumayca и калм. olumaci «после того, как найдешь" — предельное наtal-a/-tel-e, например, iretel-e «пока придет», yabutal-a «между тем, как шел" — целевое наг-а/-г-е, в разговорном калмыцком и монгольском зафиксирована формы наха икхз, например, ст. монг. abur-a и калм. abuqa «чтобы взять», ст. монг. ujer-e и калм. ujeke «чтобы увидеть" — цитатное наr-un/-r-un, например, ст. монг. ocir-un «доложивши», bolur-un «сделавшись" — уступительное на — cu/-becu, в калмыцком наba cigi/-be cigi, например, ст. монг. yabuba си и калм. yabuba cigi «хотя (бы) пришел», ст. монг. oluba си и калм. olobo cigi «хотя (бы) нашел" — условное на — Abesu, например, ст. монг. olubasu и калм. olobosu «если нашел», наsu, которая, по его мнению, употребляется только в разговорных языках, например, irese «если бы пришел, монг. olusa и калм. oloso «если нашел», а для калмыцкого языка характерно употребление формы наqasa/-kese, например, yabuqasa «если бы ходить», irekese «если придешь», также выделяет форму наbala/-bele, например, irebele «если бы пришел», ст. монг. bolbala и калм. bolbolo «если бы сделалось» и относит к разряду деепричастных форм форму наysayar/-gseger (см. А. Бобровников, 1849, с. 129−140).
В какой-то мере близки по времени к разобранным выше работам исследования Андрея Руднева. В своих «Лекциях по грамматике монгольского письменного языка» он рассматривает деепричастные формы как «фиктивно-конвербиальные», произошедшие от чисто глагольных форм, к которым он относит формы условного наbasu/-besu, -balaAbele, уступительного наbacu/-becu деепричастий, и «истинно-конвербиальные», образованные от падежей именных глагольных форм, в состав которых входят соединительное наju/-cu, слитное нап, разделительное наyad/-ged, предельное наtal-a/-tel-e, предварительное наmayca/-megce, продолжительное наysayar/-gseger, целевое наr-aAr-е деепричастия (в разговорном встречаются формы наха/-хэ, употребляющиеся в том же значении, что и форма причастия будущего времени) и форма нама/-мар (в современном монголоведении трактуемая как форма причастия возможности), имеющая значение «с тем, чтобы (в случае возможности) совершить данное действие», а также цитатное наr-un/-run, заменное наqar/-ker (в разговорномцхар, являющее собой сочетание слитного деепричастия нап с глаголом aqu в орудном падеже), последовательное наqular-a/-kuler-e деепричастия. Как отмечает А. Руднев, в разговорном языке «попадаются формы слитного деепричастия-2 с суффиксомцга», которые в современном монголоведении понимаются как формы попутного деепричастия нангаа. Приведенная классификация деепричастных форм напоминает классификацию деепричастных форм в халха-монгольском языке, исследованием которого занимались многие ведущие ученые (см. работы Вандуя, 1973; М. Ишдоржа, 1930; Ш. Лувсанвандана, 1939, 1951, 1961, 1968; А. Лувсандэндэва, 1956; З. К. Касьяненко, 1968; Монгол хэлнуудийн харьцуулсан хэл зуй, 1985; H.H. Поппе, 1937, 1940, 1954; Г. Д. Санжеева, 1941, 1952, 1959, 1962, 1963; Б. Х. Тодаевой, 1951; Темертогоо, 1972). Рассмотрим лишь некоторые из них. В своей «Сравнительной грамматике монгольских языков. Глагол» Г. Д. Санжеев выделяет соединительное наж/-ч, слитное нан, разделительное нааад/-ээд, условное набал/-вал, -вас/-вэс, -хул/-хул, уступительное навч, предварительное намагц/-мэгц, последовательное нахлаар/-хлээр, попутное нангаа, -нгуут, заменное нахаар, причинное намааж (ин), продолжительное насаар/-сээр, предельное натал/-тэл деепричастия. В учебниках по монгольскому языку в качестве формы деепричастия цели приводитсяхаар/-хээр, а также рассматривают форму налгуй как деепричастную форму (см. Орчин цагийн монгол хэл, 1997, т. 301−305). Ш. Лувсанвандан выделяет форму нахуй/-хуй как форму целевого деепричастия, например, сурахуй «для того, чтобы учиться», узэхуй «чтобы увидеть». З. К. Касьяненко выделяет формы субъектно-притяжательного деепричастия наснаа и причинного наснаар, а А. Шархуу — формы предшествующего деепричастия нахад, -хнаа, -хуяа и рассматривает форму намааж (ин) как форму мгновенного деепричастия, форму налаар как форму избирательного деепричастия.
К восточной ветви монгольских языков исследователи причисляют бурятский язык и его диалекты. Рассмотрим, как складывалась система деепричастных форм в нем и какие формы относились исследователями к составу деепричастных.
В своем труде А. Орлов выделяет следующие деепричастия: слитное нанразделительное наат/-этусловное набал/-бэл, насу/-су, например, барахасу «если издержать», удзэхэсу «если увидеть» (аналитическая форма, образованная из сочетания формы причастия будущего времени и частицы на (нэ, ни), также отнесена им к формам условного деепричастия, например, гархан хойнон «по выходе») — уступительное нашигн, например, гаргашнгн «уходя», болбошигн «хотя и был" — современное (предварительное) намса, -са, -саран, например, оромса «вошедши в дом», оронсаран «лишь только он вошел», гарса «появившись», нама/-мэ (-май/-мэй), встречающееся в старинных бурятских песнях, например, Ондор ехэ тэнгридэ жодо барима «Лишь только подниму я пихту к великому небу», Охторго хуртиэ байжи «Простирался до небес», Унумайунумайджин «Садясь на лошадь" — совместное (предельное) натала/-тэлэ (см. А. Орлов, 1878, с. 166−174). Отметим, что в современном монголоведении и бурятоведении форма нама/-мэ и май/-мэй, причисляемая А. Орловым к деепричастным, трактуется как форма причастия возможности.
А.Д. Руднев в «Хори-бурятском говоре» выделяет 14 деепричастных форм. К ним он относит соединительное нажразделительное наат/-эт, попутно фиксирует употребление формы наадла/-едле, восходящая к сочетаниюуас1/^есН-е1е, например, каец хуц адла им }ум хебе «Несмотря на то, что он был хорошим человеком, он сделал такую вещь" — совместное натар (а) /-нтар (а) например, болторо «до тех пор, пока не стал», ja6ä-umä-päболдн «Я хотел было идти, но задержался и не пошел" — предварительное намса, -м^кса, -мсар, например, м€дем$п<�са «как только узнал», jipmcep «как только пришел" — продолжительное наhapодновременное наанда/-енде//-л1)анда/-л1)?нде, например, мгт тенд£ ¡-абанда «пока я ходил», acapantjanda «когда привезли», ip&jfymde «когда возвратятся" — последовательное нахлар (а) — слитное нацзаменное нан (хар, например, ends баецкяр «чем быть здесь" — образа действия нацга имгаша, например, ошщго «идя, по пути», кумгашёунтйбй «спал сидя" — целевое наха (р), — возможности нама/-марпоспешности наат/-ет/-ут, например, mamam ге «вытащи понемножку" — условное наaha ихада (см. Руднев, 1913;1914, §§ 169 181). Как видно из примеров, многие формы типа деепричастий возможности и поспешности отнесены к деепричастным, хотя, на наш взгляд, аффикс формы возможности есть аффикс причастия возможности, а показатель деепричастия поспешности есть аффикс видовой формы.
К перечисленным выше формам H.H. Поппе добавляет форму одновременности наtangaAtanga, например, jahatanga «одновременно с ходьбой», и моментальную форму наd, например, tatad gee «сразу потянул». Особенностью его классификации является разнообразие показателей деепричастных форм в бурятском языке (см. Поппе, 1939, с. 221−233). Т. А. Бертагаев делит все деепричастные формы на «истинные» (соединительное, слитное и разделительное) и «ложные» (условное, уступительное, предварительное, попутное, заменное, целевое, способа действия, продолжительное, предельное) (см. Бертагаев, 1968, с. 26−27). К обстоятельственным (или «ложным») деепричастиям Г. Д. Санжеев добавляет форму наууд, называя ее мгновенным деепричастием, которая представляется нам видовой, например, ябууд «мгновенно уйдя», и деепричастие объекта наутай, например, абуутай байна «имею что взять» (см. Санжеев, 1941, с. 76−80). Этого же деления на «сопутствующие» и «обстоятельственные» деепричастия придерживаются и другие исследователи бурятского языка (см. Амоголонов, 1948, 1958; Скрибник, 1980; Структурные типы, 1986; Санданова, 1995, 1998). Но их классификации различаются некоторыми особенностями, например, к разряду деепричастий Скрибник относит форму степени действия нахыса (-са) например, ябахыса, а форму наЬнаа В. М. Наделяев называет формой предварительного деепричастия-2 (см. Скрибник, 1980, с. 94−111). В Структурных типах синтетических полипредикативных конструкций в языках разных систем в состав деепричастий внесены еще причинное нахынхяа, одновременное нааанда, также встречающееся у А. Д. Руднева, отрицательное нангуй, деепричастие следования с оттенком неожиданности для говорящего наЬанаа (в х.-монг. -снаа) (см. Синтетические конструкции., 1986, с. 159 170). К сопутствующим деепричастиям относит форму нангуй М. Р. Санданова (см. Санданова, 1995, 1998; Скрибник, 1980, с.94−111). Несколько по-иному Ц. Ж. Цыдыпов рассматривает деепричастные формы, а именно с точки зрения их участия в глагольных аналитических конструкциях. К «видовым» формам он относит соединительное, слитное, разделительное, продолжительное, ограничительное над и целевое, а к «невидовым» — все остальные (см. Цыдыпво, с. 39,41).
Калмыцкий язык является одним из монгольских языков центральной ветви. Однако, как и в других центральномонгольских языках, его система деепричастных форм имела свойпуть развития.
Выше уже была рассмотрена Грамматика монгольско-калмыцкого языка А. Бобровникова, в которой приводились примеры из старописьменного монгольского и разговорного калмыцкого языков. У А. Попова в разряд деепричастий были отнесены следующие формы: настоящее деепричастие нан ичжи, прошедшее наа<3/-е<3, продолжительное наузаг/^зег, предварительное натауса/-гг^се, -таса/-тесе//-1аг/-1ег, например, огоуи1аг «как только вошел», предельное на 1а1-а/Че1-е и цитатное наг-ип/-г-ип (см. А. Попов, 1847, с. 140−147). Вл. Котвич добавляет к своей класификации деепричастных форм такие формы, как целевое нахар/-хар, например, с ух ар «чтобы сесть», условное навасэ, -хэнэ, -хла ивл, например, сувасэ-сухэнэ~сухла~сувл «если сесть, когда сели», уступительное наВЭЧ9ГН (-вэчн, -учн, -уч), например, медеэчэги ~медвдчн~медучн ~медуч «если узнает», сравнительно-уподобительное нашн ((-шцгэ), например, гешц «словно говорит», отрицательное нал уга и предварительное нам цацу (см. Вл. Котвич, 1915, с. 124−128- 1929, с. 299). Г. Д. Санжеев в Грамматике калмыцкого языка выделяет всего шесть деепричастий: соединительное, разделительное, слитное (как вариант слитного деепричастия в отрицательных конструкциях употребляется форма нал уга), условное нахла/-хла, предельное натл, предварительное нахларн/-хларн, при этом последние три могут принимать частицы притяжания (см. Санжеев, 1940, с. 78−82). К этим деепричастиям Б. Б. Бадмаев добавляет еще уступительное навчн/-вч, например, идвчн «хотя и покушал», и последовательное, но при этом оно оформляется аффиксомхларн/-хларн, в то время как предварительное деепричастие имеет показательм цацу, например, ирм цацу «как только пришел», а условное деепричастие может иметь параллельную форму навас/-вэс, например, ирвэс «если пришел» (см. Бадмаев, 1966, с. 95−97). В Грамматике калмыцкого языка выделены те же самые деепричастные формы (см. Грам-ка калмыцкого языка, 1983).
История изучения деепричастных форм в литературных монгольских языках несколько отличается от изучения в бесписьменных монгольских языках, которое началось, в основном, после проведения лингвистической экспедиции на территории Внутренней Монголии и КНР. Важно отметить известный труд А. Д. Руднева «Материалы по говорам Восточной Монголии», в котором зафиксированы деепричастия, характерные для восточномонгольских говоров. Он выделяет соединительное, слитное, разделительное, условное, уступительное, последовательное, целевое, заменное, продолжительное и предельное деепричастия (см. Руднев, 1911). В целом, система деепричастных форм в говорах языка монголов Внутренней Монголии, которую рассматривает Б. Х. Тодаева, не отличается от рудневской, но при этом Тодаева в состав деепричастий вводит предварительное намагч инаран, а также попутное нанга, но не фиксирует заменное (см. Тодаева, 1960, 1983). Монгольский исследователь В. Сэцэн к вышеупомянутым деепричастиям добавляет причинное намаджш, -ман (см. V. Secen, 1998, t. 299−301). Своего рода отражением средневекового монгольского языка, исследованием которого занимались Н. Н. Поппе, М. Орловская и польский ученый Станислав Годзинский (см. Годзинский, 1985; Орловская, 1986; Поппе, 1938, 1941) и выделяли следующие деепричастия: соединительное наJI/-CI, слитное наn (-qan), разделительное на -(ad/-'ed, условное на -'asu/-esu, -qula/-kule, целевое наг-а/-г-е, продолжительное наqsa’ar/-kse'er и предельное наtal-a/-tel-e, являются дагурский, монгорский, дунсянский, баоаньский и желто-уйгурский языки, которые сохранили в себе некоторые архаичные черты, свойственные средневековому монгольскому языку. Известно, что как результат проведения языковой экспедиции в 50-е годы были изданы книги по дагурскому, монгорскому, баоаньскому, дунсянскому и желто-уйгурскому языку, которые описывали фонетический, лексический, морфологический и грамматический строй данных языков (см. Тенишев, Тодаева, 1966; Тодаева, 1960, 1961, 1964, 1973, 1981, 1985, 1986).
Исследованием дагурского языка, в частности его деепричастных форм, занимался H.H. Поппе, который выделял восемь деепричастий: соединительное, слитное, разделительное, условное, предельное, продолжительное, последовательное и уступительное (см. Поппе, 1930, с. 168−172). Б. Х. Тодаева дополнила список деепричастий предварительным намки, -эрэл игуэтэр (см. Тодаева, 1986, с. 72−75). К разряду деепричастий также отнесены формы целевого деепричастия наганэ/-гэнэ, избирательного натлан, одновременности действия на -§-джар и предположительно возможного действия намар имак (ан), -мут иMojop (см. Namcarai, Qaserdeni, 1983, t. 267−286- Engkebatu, 1988, t. 358−371). Кроме того, известна работа А. Ивановского «Образцы солонской и дахурской речи» (см. Ивановский, 1894). Монгольскими учеными издается целая серия под названием «Исследования диалектов монгольского языка» («Mongyul torul-unkele ayalyun-u sudulul-un cuburil»), где сопоставляются маргинальные языки с монгольским, например, монгорский и монгольский, баоаньский и монгольский, и рассматриваются непосредственно системы деепричастных форм в них (см. Bou an kele ba mongyul kele, 1986, t. 221−234- Mongyor kele ba mongyul kele, 1988, t. 225−243). Монгорским языком также занимались зарубежные ученые, такие как Д. Шредер и А. Рона-Таш (см. Schroder, 1964; Rona-Tas, 1960, 1962). Отметим, что по рассматриваемым языкам имеются работы Чингелтея, опубликованные в «Монгол хэл бичиг» (см. Cinggeltei, 1957, 1958).
Могольский язык Афганистана также причисляется к живым монгольским языкам западной ветви. Он не представляет собой языковое единство, а имеет диалектное членение. Научный интерес к могольскому языку со стороны ученых всего мира был обусловлен, очевидно, тем, что моголы почти полностью ассимилировались в ираноязычной среде (см. Дарбеева, 1996, с. 12−13). Однако материалы могольского языка не были включены в данное диссертационное исследование.
Рассмотрев труды известных монголоведов и проанализировав их точки зрения на состав деепричастных форм в монгольских языках, мы пришли к выводу, что сложилось традиционное деление их на сопутствующие и обстоятельственные, различие между которыми состоит в выражении действия. В настоящей же работе представлена несколько отличная от традиционной классификация деепричастных форм в монгольских языках на сопутствующие, обстоятельственные и смешанные, куда, по нашему мнению, могут быть отнесены продолжительное и предельное деепричастия, которые выполняют в предложении как функции, свойственные сопутствующим, так и обстоятельственным деепричастиям. Несмотря на существование ряда известных трудов по сравнительной грамматике монгольских языков, в частности, «Сравнительной грамматики монгольских языков. Глагол» Г. Д. Санжеева, где был предпринят сравнительный анализ деепричастных форм в живых монгольских языках, до сих пор остается неразрешенной до конца проблема состава и классификации деепричастий во всех монгольских языках.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Живые монгольские языки, функционирующие на территории разных стран, на протяжении многих лет существуют вдали друг от друга и развиваются как самостоятельные языки, постоянно контактирующие с языками других структур. Сопоставительное изучение деепричастных форм в них, являющееся одной из основных задач диссертационного исследования, свидетельствует о наличии некоторых отличий ареального характера, несмотря на их общемонгольское начало, о чем свидетельствуют тексты доклассического монгольского языка.
На данном этапе исторического развития в состав деепричастий входят такие формы, как соединительного (др.-монг. -ju/-juср. монг, -ji/-ci, -ju/-ju, -cu/-cu), слитного (ср. монг.-n), разделительного (по Вайерсу: -'at/-'et <-yat/-get- -qat/-yet< -get- -at c-'aK-yatср. монг. -'ad/-'ed, -'at/-'et), условного по Вайерсу: -basu/-besu, -'asu/-'esu, -asu/-esu, -wasu/-wesii, -gasuAgesiiср. монг. -'asu/-'esu, -basu/-besii), целевого (-r-a/-r-e), цитатного (по Вайерсу: -r-un/-runср. монг. -r-un/-run), продолжительного (по Вайерсу: -gsa'ar/-kse'er~-kseyer, -gse'er, -qsabar/-gseber~-gseger, -gsa'ar/-kse'er~-kseber, -qsabar/-kseber~-qsaqar/-k$eger, -qsayar/-gsegerср. монг. -gsa'arA-gse'er) и предельного (др.-монг. -tala/teleср. монг. -ta]a/-tele) деепричастий.
На наш взгляд, формирование деепричастной системы проходило под непосредственным влиянием других алтайских языков, в частности, тюркских, на что указывают тюркские элементы в морфологии сложившегося к началу XVI1 века классического монгольского языка. В состав деепричастий этого языка вошли следующие формы: соединительного наju/-ju, -cu/-cuслитного напотрицательного на -1 ugeiразделительного наyad/-ged, условного наbasu/-besti, -bala/-bele, -qula/-kiileуступительного наbacu/-becuпредварительного наmayca/-megceпоследовательного наqular-a/-kiiler-eпопутного наngyut-a/-nggii t-eцелевого наг-а/-г-ецитатного наrun/-runпродолжительного наysayar/-gsegerпредельного наtala/-tele деепричастий, которые отличаются от доклассический деепричастных форм по своему составу и фонетическому оформлению. По своему образованию они делятся на первичные, образованные от глагольных основ при помощи простых аффиксов (соединительное наju/-ju, -cu/-сйслитное напи т.д.), и вторичные, образованные при помощи сложных аффиксов (разделительное наyadAged, условное наbasu/-besu, -bala/-bele, -qulaAkuleуступительное наbacu/-becuпредварительное наmayca/-megceпоследовательное наqular-a/-kü-ler-е и т. д.). По своему происхождению они представляют собой либо отглагольные имена, либо причастия, оформленные дополнительными морфологическими показателями, например, аффикс предварительного деепричастияmayca/-megce представляет собой сложное сочетание общеалтайского аффиксаmaq/-mek, образующего абстрактное существительное, широко употребляющегося в тюркских языках, значение которого в Древнетюркском словаре трактуется как «предмет, орудие действия" — «название, имя деятеля, инфинитив» (см. ДТС, с, 634), и аффиксаса/-се, который, по определению А. von Gabain, является аффиксом тюркского сравнительного падежа (см. А. von Gabain, § 236). Принимая во внимание синтаксические функции деепричастий в речи, они в старописьменном монгольском и современных монгольских языках делятся на сопутствующие, обстоятельственные и смешанные. При этом необходимо отметить, что системам деепричастных форм в живых монгольских языках свойственны свои ареальные, внутридиалектные особенности.
Традиционно к сопутствующим деепричастиям, как известно, относят соединительное, разделительное, слитное и отрицательное. Остановимся на них подробнее. Общемонгольской формой является форма соединительного деепричастия (ее аффиксы варьируются в зависимости от тех или иных изменений в звуковом строе рассматриваемых языков), также как и форма слитного деепричастия, которая лишь в южномонгольском ареале оно имеет своим показателем параллельно встречающиеся формы нац/^ац инен, ге.
Особенностью сопутствующих деепричастий в баргу-бурятском ареале является происхождение формы отрицательного деепричастия нангуй (цонг. -нагуй).
Разделительное деепричастие почти во всех живых монгольских языках, за исключением языков южномонгольского ареала, имеет форму, исходным прототипом которой является старомонгольская форма наyad/-ged. Относительно происхождения аффиксов разделительного деепричастия в дагурском языке можно предположить следующее: аффиксap/-rap является рефлексом старомонгольской формы наyad, подвергшейся ротацизму, свойственному даурскому языку. Что касается аффикса а-., встречающегося как в дагурском, так и монгорском и желто-уйгурском языках, то, как считает Г. Д. Санжеев, «раннемонгольский аффикс *-yad утратил свой конечныйd (см.
Санжеев, 1963, с. 144). Но несмотря на наличие общеареальных показателей, разделительное деепричастие в разных языках оформляется по-разному: в говорах диалекта хуцзу монгорского языка мы встречаем формы наане/-эне, (-ване/ -вэне, -]ане/-рне), в диалекте минхэ зафиксирована форма наданан/ -да1)анац/-да1)ал1. В дунсянском языке встречается такой аффикс этого деепричастия, какдэнэ (-дэ) и его вариантсэну. Особенностью употребления аффиксадэ является то, что он может быть присоединен к глагольной основе повелительно-желательного наклонения 1-го лица, имеющей аффиксдэ (-]э), например, Ы эзьфэм эр (джы 1дж1э]эдэ грэ]э «Я поищу себя какую-нибудь еду, поем и приду». Также разделительное деепричастиедэнэ (-дэ) и форма насэну могут параллельно употребляться, заменяя друг друга. Исследователи монгольских языков не выделяют аффикса разделительного деепричастия в баоаньском языке, вместо него в оформлении таких отношений используют аналитические формы, состоящие из аффикса соединительного деепричастия и слов нэц (су, нэц су), а также сочетание формы соединительного деепричастия с гацнан, или гэнан, которая может превратиться в формудж1ан|нан|, которая, в свою очередь, эволюционируется в формудацнан,. Особенностью разделительного деепричастия в ойратском ареале, а именно в калмыцком языке, является то, что сочетаясь с постпозиционным отрицанием уга форма разделительного деепричастия теряет свое первоначальное значение и может выступать в качестве финитной формы.
Исследователи монгольских языков не выделяют аффикса разделительного деепричастия в баоаньском языке, вместо него в оформлении таких отношений используют аналитические формы, состоящие из аффикса соединительного деепричастия и слов нэц (су, нэц су), а также сочетание формы соединительного деепричастия с гацнан, или гэнац, которая может превратиться в формудж1ацнац, которая, в свою очередь, эволюционируется в формудацнац (эта форма нам уже встречалась как форма разделительного деепричастия в диалекте минхэ монгорского языка. Известна относительная свобода использования сопутствующих деепричастий, замена одного другим. Кроме того, одной из особенностей сопутствующих деепричастий в языках китайского ареала является употребление основы глагола вместо деепричастных форм. В этих языках наблюдается также стяжение форм сопутствующих деепричастий.
Несмотря на некоторые особенности употребления сопутствующих деепричастий в живых монгольских языках, они сохранили свои основные синтаксические функции, а именно сопровождать действия основного глагола и участвовать в образовании аналитических форм.
Существенное отличие обстоятельственных деепричастий от сопутствующих состоит в их синтаксической и смысловой стабильности, но они отличаются от последних возможностью варьировать свой состав. Так, например, в состав обстоятельственных деепричастий в халхаском ареале дополнительно относят субъектно-притяжательное наснаа, представляющее собой причастие прошедшего времени насан в дательно-местном падеже с притяжанием (см. Касьяненко, с. 103−104), избирательное налаар, образованное на базе отглагольного имени нал в орудном падеже, предшествующее нахнаа, -хуяа, -хад, причем последняя форма по своему происхождению является формой причастия будущего времени нах в дательно-местном падеже и встречается в речи довольно частобаргу-бурятский ареал характеризуется наличием таких форм, как которые встречаются непосредственно в бурятском языке и его отдельных говорах, например, причинное нахынхяа иЬанаар, заменное нанхаар, степени действия наса (-хыса), в боханскомхуйсоо, -хасоо, образа действия намгашаа (в боханскоммган, в аларскоммга, в агинскоммаг, в хамниганскомхиицээ/-киицээ), субъектно-притяжательное деепричастие наЬанаа, деепричастия поспешности действия науутай, одновременности натанга/-тэнгэ, усиления нааан (. В ойратском ареале зафиксированы условная форма нахэнэ/-кэнэ, -хн/-кн и форма целевого деепричастия накхээ.
Условное деепричастие во всех ареалах монгольского языкового мира имеет формы, восходящие к старомонгольскимbala., -quia., -basu., при этом нужно отметить, что рефлексы старомонгольского аффиксаbala встречаются во всех монгольских языках, а в арухорчин-баринском и удзумчинском говорах языка монголов Внутренней Монголии параллельно употребляется фонетический вариант наул. Форма навас встречается в халха-монгольском языке, и как следствие старомонгольской формы в дагурском и южномонгольском ареалах зафиксированы следующие показатели этого же деепричастия: -ас/-эс (в дагурском), -са, -со, -соц, -дза (в монгорском), -са/-сэ (в дунсянском, баоаньском и желто-уйгурском).
Отражением старомонгольской формы наquia может стать аффиксхул в халха-монгольском, в восточномонгольском ареале — -хла (н), -хула, в ойратском — -хла/-хла/-хна.
Условное деепричастие в баргу-бурятском ареале помимо общемонгольского показателябал в некоторых говорах бурятского языка может быть оформлено посредством других аффиксов, таких какаа haa, -haa, -аа болбол, -су, -хадаа, а в ойратском ареале — при помощихэнэ/-кэнэ, -хн/-кн. Специфические аффиксы условного деепричастиясатац, -сала1, -самба зафиксированы в диалектах монгорского языка.
Уступительное деепричастие в халхаском, восточномонгольском, баргу-бурятском и ойратском ареалах оформляется посредством аффиксов, исходным прототипом которых является старомонгольскийbacu/-becu. В некоторых говорах бурятского языка параллельно с рефлексами старомонгольской формой наbacu/-becu употребляются такие формы, какшхаан, -шимаад, -capa и аналитическая форма нааа шье haa. При этом в удзумчинском, арухорчин-баринском, харачин-тумэтском, хорчинском и баргутском говорах ЯВМ, а также в дагурском языке употребляется аффикс, восходящий к старомонгольскомуyacu/-yecu. Известно, что форма уступительного деепричастия в монгольских языках центральной ветви образовалась путем сочетания аффикса изъявительного наклонения прошедшего времениЬаУ-Ье и уступительной частицы cu, в то время как в монгольских языках китайского региона она являет собой сочетание аффикса условного деепричастия с уступительной частицей да (дэ). Как было ранее отмечено, в желто-уйгурском языке зафиксирована такая условная форма, какбал/-бар, при помощи которой образуется форма уступительного деепричастия набар да/-бал да, употребляющаяся параллельно с формой насада. В дагурском языке также известна и специфичная форма натгайчиг, по своему происхождения представляющая форму повелительно-желательного наклонения в сочетании с уступительной частицей чиг.
Исходным прототипом аффикса предварительного деепричастия в монгольских языках является старомонгольский аффиксmayca/-megce, и лишь в калмыцком языке он представлен как аффикс отглагольного имени нам в сочетании с послелогом цацу. Кроме этой формы, в удзумчинском говоре и в говорах восточномонгольского ареала употребляется аффикснаран, который, видоизменившись каканара зафиксирован в баргутском языке. Специфичными формами предварительного деепричастия являются формы нахантар (только в удзумчинском говоре), -ут, -ла, -хар (характерно только для баргутского языка), -м/-мки/-мли/-мкли, -мдэр/-мдэл (встречается только в дагурском языке), -гума, -гуму, -гудж1 (только в тунжэньском говоре баоаньского языка) и тэхац (употребляется только в дахэдзянском говоре баоаньского языка). Особенностью окинского и закаменского говоров бурятского языка, относящегося к баргу-бурятскому ареалу, является то, что в качестве показателя предварительного деепричастия употребляется общемонгольский аффикс последовательного деепричастия в видехалаар (в халхаском ареалехлаар, -хлеран, в восточномонгольскомхла (ра), в дагурскомарал, в ойратскомхларн/-хлар/-хларн/-хлан). В монгорском языке зафиксирована форма нагула/-кула, а в баоаньском языке — формы наджщж!, -дадж^ -садж1, а в дунсянском языке отсутствует данная форма. В дагурском языке параллельно с общемонгольской формой существуют формы наганэ, -гудамки, -гудэмки. В некоторых говорах ЯВМ, таких как удзумчинский и чахарский, можно встретить форму нахнар, а для удзумчинского говора характерна форма нахлгжш. Отражением старомонгольскогоди1аг-1уап являются формы нахара в баргутском ихаар в хамниганском говоре бурятского языка. Близким по значению к последовательному деепричастию является общемонгольское попутное деепричастие с аффиксамингуут, -нгаа и их вариантами. В дагурском языке встречается специфичные формы наготор игуэр, а в тунжэньском говоре баоаньского языка — -гурэда, -горэда. Целевое деепричастие в монгольских языках имеет несколько аффиксов. Первая группа аффиксов восходит к старомонгольскомуг-а/-г-е, и в живых монгольских языках он зафиксирован в видела/-лэ в языках южномонгольского ареала. Второй аффикс целевого деепричастия восходит к сочетанию причастия будущего времени наци с обстоятельственными падежами, например, с дательно-местным или орудным, и встречается в видехаар, -хар в халхаском, восточномонгольском, баргу-бурятском и ойратском ареалах, а в качестве рефлекса формы нациу-а илии-а — в восточномонгольском и баргу-бурятском ареалах. Кроме того, в боханском говоре бурятского языка употребляется форма нааараа, а в хамниганском — форма нахиигээ/-киигээ, а в калмыцком исследователями выделяется форма накхзэ. Для дагурского языка характерна форма наганэ, которая также рассматривается некоторыми исследователями как форма последовательного деепричастия. Причинное деепричастие зафиксировано лишь в халхаском и восточномонгольском ареалах, в качестве своего показателя имея аффиксымаажин, -маджш, -манчш или маа нь, -ман. А в халха-монгольском и бурятском языках как форма причинного деепричастия встречается еще иснаар, -Ьанаар. Для калмыцкого и бурятского языков характерно наличие заменного деепричастия с формой нанхаар, -хаар. Система деепричастий дагурского языка отличается от других систем современных монгольских языков наличием формы деепричастий возможности на модбр, -мар, -мут, -мак (ан), а также формы избирательного деепричастия натлан.
Смешанные деепричастия в монгольских языках могут как сопровождать действия основных глаголов, так и находиться с ними в определенных модальных связях. Продолжительное депричастие практически во всех живых монгольских языках своим показателем имеет аффикссаар, -cap, -cap, в некоторых говорах бурятского языка, а именно в восточных, показателем его выступает аффиксhaap, что связано с определенными фонетическими изменениями в самом бурятском языке, в дагурском языке мы встречаемся с явлением ротацизма при отражении старомонгольского аффиксаysayar/-gseger (о чем уже более подробно упоминалось выше). В южномонгольском ареале (в баоаньском и желто-уйгурском языках) встречаются параллельные формы насу исудэ. Предельное деепричастие может оформляться как аффиксом, исходным прототипом которого является старомонгольскийtala/-tele, так и его вариантами в видетар, -cap, что свойственно бурятскому языку (необходимо отметить, что аффиксомтар оформляется предельное деепричастие в восточных говорах, а аффиксомcap в южных и западных говорах). В монгорском языке в говоре фулан нара используются параллельные формы надэлацгэ идацгэ, разница между которыми заключается в их употреблении.
Таким образом, были проанализированы системы деепричастных форм в монгольских языках на всех этапах их исторического развитиявыявлены общемонгольские деепричастные формыопределены деепричастия, характерные только либо для ареалов, либо для отдельно взятых языков, их диалектов и говороввыявлены ареалы распространения деепричастий в современных монгольских языках (халхаский, восточномонгольский, баргу-бурятский, дагурский, южномонгольский и ойратский) — уточнен состав и классификация монгольских деепричастий (деепричастия разделены на группы сопутствующих, обстоятельственный и смешанных).
