Деятельность экстремистских сил и организаций в странах Востока, последняя треть ХХ — начало ХХI вв

Актуальность темы

исследования. Международная обстановка в конце XX века характеризовалась, с одной стороны, сдвигом в сторону уменьшения напряженности между военно-политическими блоками, которые до конца 80-х годов ассоциировались с США и СССР, с другой — становлением — после развала Советского Союзаоднополярного мира, основанного на практически безраздельном господстве в мире Соединенных Штатов. Оба лагеря, как пишет Е. М. Примаков, «зачастую без всякой брезгливости"мились заручиться поддержкой различных сил и организаций [1]. В те же годы стали приобретать всё большую чёткость признаки новых вызовов и угроз для безопасности существования человечества, недавно, как казалось, освободившегося отхов перед неизбежностью третьей мировой войны. На сегодняшний день наиболее явной угрозой является международный терроризм.

Феномен терроризма в историческом ракурсе — явление не новое. Он всегда использовался в той или иной степени определенными политическими силами и организациями, а также спецслужбами отдельных государств. Известно также, что «потенциал терроризма всегда использовался и используется правительствами некоторых стран в интересах достижения собственных геополитических целей. Новыми в настоящее время представляются направленность терроризма, масштабы, формы и методы применения, а также идеологические основания его необходимости и причин существования. По своей активности и непримиримости на первое место выходит терроризм, практикуемый экстремистскими организациями, созданными на исламской почве [2].

Проблема, связанная с возникновением и деятельностью экстремистских организаций в странах Востока на рубеже ХХ-ХХ1 вв. настолько обострилась, что приобрела геополитическое звучание. Идейной основой новых экстремистских сил послужила религия ислама, интерпретированная соответствующим образом радикальными исламистскими авторитетами. Однако объяснить происходящие в некоторых регионах мира вооруженные конфликты тем, что сам ислам — изначально религия агрессивная и воинственная, было бы примитивно и неверно.

Географические рамки диссертации ограничены в основном странами Центрально-азиатского региона, т. е. тем, что до начала 90-х годов называлось Средним Востоком (Иран, Афганистан, Турция). Население именно этих стран подвергалось косвенной колонизации, притеснениям и блокадам со стороны государств Западной Европы и Северной Америки. Под влиянием исламской революции 1978;1979 гг. в Иране, революционного переворота в Афганистане 1978 г. и последовавших за этими событиями существенных изменений в расстановке сил в регионе и мире, произошло перемещение оси экстремистских тенденций в политическую жизнь многих стран. Однако чтобы выявить связующие линий между этими событиями и ростом радикальных политических движений в других странах ислама необходимо научное исследование социально-экономических и политических условий, породивших процессы возникновения экстремистских организаций и формирования идейных основ и форм их деятельности.

Особое внимание любого исследователя привлекает разнообразие проявлений терроризма, как по формам, так и по мотивам, которыми руководствуются исполнители террористических акций. Было бы неверно причины появления данного феномена объяснять только социально-экономическими факторами: среди участников экстремистских движений можно найти довольно много вполне обеспеченных людей. Объяснение некоторых мотивов, привлекающих их в ряды террористических организаций, может лежать в области социальной психологии, когда персонажу свойственны черты чрезмерного самолюбия, завышенной самооценки. Нередко к ним приходят молодые люди, готовые стать шахидами (смертниками), чтобы выделить, таким образом, себя в роли социально значимой личности в однообразной толпе сверстников. К тому же, их семьям после совершения терактов выделяются немалые суммы, что позволяет содержать многочисленные семьи. В организованной форме терроризм также появляется в условиях, когда данная политическая система перекрывает пути к разрешению социально-экономических и политических конфликтов иными методами.

Экстремизм второй половины (в большей степени — конца) XX века отличается тем, что сначала он носил в основном характер территориально-сепаратистских с националистическим оттенком движений в пределах конкретного государственного образования. Затем он перешёл национально-государственный рамки и проявился на международной арене. Произошёл своего рода «разлив» экстремистских тенденций на межгосударственные просторы. По мере переполнения «чаши экстремистского конгломерата», в мире начал происходить «выброс» из её «накопителей», который, в ходе объективного процесса внутрии межгосударственных преобразований в социально-политическом и «цивилизационном» плане, приобретал характер нетерпимости к иным ценностным ориентирам, традициям, образу жизни. В первую очередь это коснулось исламских стран Востока, где основной ценностью всегда считались не «вещные» приобретения, а духовные. Беззастенчивое вмешательство в жизнь мусульманской уммы вызвало резкий отпор, который, согласно западной шкале, является якобы «неадекватным».

Работа охватывает как бы две фазы становления и развития радикальных (экстремистских) сил и организаций. Первая — посвящена исследованию различных аспектов активной деятельности радикальных представителей крайне левого фланга национально-освободительных движений. В эти годы в странах «третьего мира» (и в некоторых странах Запада) находили поддержку маоистские постулаты о противостоянии двух сверхдержав освободившимся странам и о переносе центра мировой революции в страны «третьего мира». Радикальная молодежь увлекалась идеей насильственной революции по примеру Китая и Кубы. Её лидеры ставили своей целью свержение правящих политических режимов, которые не выполнили обещания и не обеспечили проведение кардинальных реформ, направленных на повышение жизненного уровня населения. Для выяснения конкретных причин возникновения этого типа радикализма, требуется исследование социально-политических и экономических условий, которые способствовали появлению политических движений и организаций именно в такой форме и на такой идеологической основе.

Вторая фаза отличается появлением новой идеологической платформы, на которой разворачивается новый вид экстремистских движений. Он предстает в виде экстремизма явно исламистского характера с применением методов террора. Цели, объявленные лидерами этих сил, гораздо масштабнее. Речь идет не просто об уничтожении государственных структур, но о ликвидации признаков западной цивилизации, содержащей в себе, по мнению исламистских идеологов, угрозу существования мировой мусульманской общины в образе «чистого» ислама.

Наиболее сложной задачей представляется проблема влияния исламских фундаменталистских организаций и радикальных (экстремистских, террористических) групп и объединений на политическое развитие мирового сообщества. Затруднение вызывается также тем, что исследователи пока не пришли к общему мнению о том, как называть этих представителей мусульманского реформаторства. Известный востоковед-историк З. И. Левин в связи с этим пишет: «Их называют исламистами и интегристами, возрожденцами и фундаменталистами, реформаторами и салафитами. И каждое название содержит долю истины» [3]. Коран — един, толкований сур Корана — множество. Ислам, искусственно отделенный от религиозного, духовного содержания, становится оружием в борьбе за власть.

Для получения объективной политической и социальной оценки роли сил исламского радикализма необходимо вести систематические исследования изменений, происходящих в поведении мусульманского общества как элемента социума под разными углами зрения, включая также тщательный анализ его отношений с другими религиозными конфессиями. Причины происходящей ускоренной политизации с экстремистским уклоном части мусульманской уммы нужно, видимо, искать, исследуя также последствия «косвенной колонизации», притеснений, и блокад со стороны США и индустриально развитых стран Запада, что веками накапливало и провоцировало ненависть к ним и насилие.

В странах Востока спектр разнородных в социально-политическом отношении сил и течений гораздо шире, чем в индустриально развитых странах, поскольку освободившиеся государства находятся на различных стадиях общественного развития. Советские и российские исследователи неоднократно обращали внимание на необходимость выработки новых подходов в отношении характера идеологии и практики леворадикальных и организаций. Однако, ни в 70-х, ни в 80-х годах так и не было выработано даже более или менее единой терминологии для их определения.

Приблизительно в те же годы, наряду со спадом и последующим поражением вооруженных выступлений левоэкстремистского характера, на волне резкого обострения социально-политических противоречий начинают действовать силы, появление которых свидетельствует о росте влияния традиционалистского ислама. При этом нельзя не заметить, что радикализм ислама вызван и социальной востребованностью.

На фоне достаточно напряженной обстановки в регионах Ближнего и Среднего Востока, а также в районах Южной Азии, обусловленной усилением конфронтации, с одной стороны, между США и их союзниками и, с другой, — радикальными исламистскими организациями, данная проблема вызывает беспокойство во всем мире и представляется чрезвычайно актуальной для современной исторической науки. Данное обстоятельство предполагает не только продолжение, но и в углубление многовекторных научных исследований в этой области. Необходимость всестороннего анализа происходящих в мире событий диктуется высоким динамизмом развития социально-экономических процессов и, как следствие, быстрыми изменениями в расстановке политических сил на международной арене. Для того чтобы политическое руководство страны Российской Федерации могло принимать адекватные той или иной политической ситуации решения, историческая наука должна своевременно давать соответствующие оценки не только прошедшим, но и происходящим событиям.

Состояние разработанности темы. При рассмотрении указанной темы в рамках геополитики автору приходилось привлекать материалы, касающиеся как сопредельных государств, так и стран третьего мира, расположенных в других регионах Азии (например,.

Индия, Пакистан, Филиппины, Шри Ланка), где также действовали иили продолжают совершать террористические акции ультралевые или исламистские террористические группировки.

В процессе работы над диссертацией автор в основном обращался к обобщающим теоретическим исследованиям известных советских ученых-востоковедов. В их числе фундаментальные монографии: Н. А. Симонии «Страны Востока: пути развития» (1975 г.), Г. И. Мирского «Третий мир»: общество, власть, армия" (1976 г.), А. И. Левковского «Мелкая буржуазия: облик и судьбы класса» (1978 г.), Г. Ф. Кима «От национального освобождения к социальному (социально-политические аспекты современных национально-освободительных революций)» (1982 г.), Л. Р. Полонской и А. X. Вафа «Восток: идеи и идеологи» 1982 г.).

Значительное место в диссертационном исследовании заняли идеи и факты, представленные в следующих коллективных монографиях: «Восток: рубеж 80-х годов» под редакцией Е. М. Примакова и Г. Ф. Кима (1983 т.), «Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного» (М., 1984), «Ислам в современной политике стран Востока. Конец 70-х — начало 80-х годов XX в.» (1986 г.), «Социальный облик Востока» (1999 г.), и др. Наиболее значительной по своей новизне подхода к исследованию насущных проблем стран Востока, по мнению автора, является монография 3. И. Левина «Общественная мысль на Востоке: Постколониальный период» (1999 г.). Сборник статей «Восточный мир: опыты общественной трансформации» (2001 г.) продолжил отечественную традицию изучения закономерностей эволюции восточных обществ в историческом и современных аспектах.

Проблемы взаимодействия ислама и национализма освещены в коллективных трудах ученых-востоковедов, представленные в сборниках статей: «Ислам в истории народов Востока» (1981 г.), «Национальный вопрос в освободившихся странах Востока» (1986 г.), «Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока» (1986 г.). В 1988 г. вышла монография 3. И. Левина «Ислам и национализм (идейный аспект)». В последующие годы были опубликованы сборники статей «Ислам и социальные структуры стран Ближнего и Среднего Востока» (1990 г.), «Ислам и исламизм» (1999 г.) и Др.

Радикальные движения и организации в диссертации рассматриваются как бы в двух измерениях, в контексте двух фаз зарождения и развития. В первом измерении представлены радикальные движения и организации политического характера, которые (в пределах хронологических границ работы), ставят (или ставили) своей целью захват власти путем вооруженного восстания, затем в их планах стоят (стояли) всеобъемлющие и немедленные перемены. Обычно они не имеют позитивной программы, поскольку концентрируют свои силы на решении только первого этапа — ниспровержении господствующего режима.

Во втором измерении исследуются радикальные силы и организации исламистского типа, взявшие на вооружение террор. Они пытаются объединить исламское общество на основе неприятия политики, образа жизни, культуры, присущих немусульманскому миру. Ближайшая из заявленных ими целей — уничтожение Соединенных Штатов Америки и их союзников, а также тех режимов в странах ислама, которые не разделяют взгляды радикальных исламистов. В связи с этим, автор разделил исследованные по данной проблеме работы на две группы.

В первой группе особо выделяется коллективная монография «Ультралевые течения в национально-освободительном и революционном движении стран Азии, Африки и Латинской Америки», написанная группой научных сотрудников Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО). Она была издана под редакцией Г. Мирского и К. Майданника в 1975 г. под грифом «для служебного пользования». В ней впервые и наиболее полно были поставлены вопросы о причинах возникновения феномена левого экстремизма в странах «третьего мира» и предпринята попытка найти «место» этому явлению в политической мозаике движений «левой» ориентации.

В 70−80-е годы в таких научных изданиях (также «для служебного пользования» -ДСП), как «Специальный бюллетень Института востоковедения АН ССС» и «Восток и современность» был опубликован ряд статей посвященных анализу идеологических концепций и деятельности отдельных левоэкстремистских организаций в основном придерживавшихся маоистских взглядов. В их число входят статьи по иранским организациям — Е. Дорошенко и Ш. Бади, М. Крутихина, В. Пластуна, JI. Скляровапо турецким — Р. Корниенко, А. Рогушина, О. Шахназаровапо афганским — В. Коргуна, В. Пластуна, В. Светозарова.

Вопросам борьбы с маоизмом в странах Южной и Юго-Восточной Азии был посвящен номер «Спецбюллетеня ИВ АН СССР» (1975, № 5) со статьями О. Барышниковой и И. Жулева, JI. Тайвана, Н. Ребриковой, К. Голубева и других. В научно-информационном сборнике «Восток и современность» печатались специальные статьи о левом экстремизме на Филиппинах, в Индии, Иране.

На Западе объемных научных исследований конкретно по проблемам левого экстремизма проводилось сравнительно немного. Для автора интерес среди них представляют: International Terrorism. National, regional and global perspectives/Alexander Y.N.Y.: Praeger Publications (1976), У. Лакёр. Теггопзш (1977), Л. Собел. Political Terrorism.

1978), К. Стерлинг «The Terror Network. The Secret War of International Terrorism» (1981), a также статьи H. Ливингстона, Э. Лютвака, С. Харрисона, Р. Кронина и Ф, Уэста, помещённые в сборнике материалов 10-й Конференции по проблемам национальной безопасности «Defense Planning for the 1990s and Changing International Environment» (1984). Большая часть их рассматривает вопросы борьбы с терроризмом с точки зрения защиты западного мира от восточных (в том числе, советских) террористов.

Внимание автора привлекла также монография Т. С. Бояр-Созонович «Международный терроризм: по литико-правовые аспекты» (1991), в которой рассматривается историография проблемы, связанная частично с определением содержания понятия терроризм и его классификацией. В работе содержится раздел, посвященный критическому анализу идейных концепций левого терроризма на примере «Японской Красной армии» и её транснациональных связей.

Западные авторы к восточным экстремистским организациям обычно относят палестинское движение сопротивления. Известно, что одной из основных причин появления и расширения масштабов терроризма с «исламским акцентом» стал палестинско-израильский конфликт, имеющий многовековую историю. Автором эта проблема не рассматривается. Она требует отдельного исследования, которым давно занимается обширный круг специалистов, как в нашей стране, так и за ее рубежами. Часть из них склоняется к выводу о том, что в настоящее время не зафиксировано достоверных фактов, свидетельствующих о наличии контактов террористических организаций, участвующих в ближневосточном конфликте, с организацией Усамы бен Ладена «Аль-Каида» или её филиалами.

Большое внимание проблеме левого экстремизма в его узко индийском выражении, проявившемся в начале 70-х годов, — «наксализме» — уделяли индийские исследователи. Это движение в свое время пользовалось поддержкой в племенах, преимущественно среди безземельных крестьян. Наиболее известными авторами работ о движении наксалитов являются Б. Дасгупта — «The Naxalite Movement» (1974), С. Гхош — «The Naxalite Movement. A Maoist Experiment» (1974), M. Рам — «Maoism in India» (1971). В этот же период появилось большое количество статей в журналах «Foreign Affairs», «Asian Survey», «Economic and Political Weekly», «New Left Review», «Problems of Communism», «MERIP Reports» etc. Статьи, опубликованные в этих изданиях, освещали малоизвестные данные об активности левоэкстремистских группировок в Иране, Турции, на Филиппинах, в Кашмире и т. д.

Избранной диссертантом тематике отведены большие разделы в главах таких фундаментальных работ как трехтомное издание «Зарубежный Восток и современность.

Основные проблемы и тенденции развития стран зарубежного Востока" (М., 1980;1981), «Восток: рубеж 80-х годов. Освободившиеся страны в современном мире» (М., 1983), и др. В этих работах, а также в упоминавшихся выше монографиях Г. И. Мирского, Н. А. Симонии, 3. И. Левина, рассматриваются проблемы генезиса социальной революции, включающие в себя характер и движущие силы освободительных движений, типы революционных процессов, изменения в расстановке классовых сил, причины политической нестабильности, и т. д. Для автора они стали основой при исследовании социально-экономических, социально-политических и социально-культурных условий возникновения радикальных движений.

Во вторую группу работ входит значительно большее число исследований советских, российских и зарубежных историков, посвященных непосредственно вопросам зарождения и формирования идеологических концепций, а также непосредственной деятельности исламистских радикальных организаций. Самыми значительными работами в этой области являются монографии А. А. Игнатенко «Халифы без халифата. Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке: история, идеология, деятельность» (1988), сборник статей «Ислам и политика (взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азии)» (2001).

Недавно в переводах на русский язык появились книги Питера Марсдена «Талибан. Война и религия в Афганистане» (2002), Йозефа Бодански «Талибы, международный терроризм и человек, объявивший войну Америке» (2002) и Роллана Жаккара «Именем Усамы бен Ладена. Секретное досье на террориста, которого разыскивает весь мир» (2002) и др. Работы двух последних заслуживают внимания, во-первых, потому что их авторыизвестные специалисты в области исследования проблем борьбы с терроризмом: Йозеф Бодански более десяти лет занимает должность директора Оперативной группы Конгресса США по терроризму и нетрадиционным военным действиям, Ролан Жаккар — журналист и одновременно президент Национального комитета по проблемам терроризма и Центра исследований современных факторов угрозы, а также эксперт по странам-членам Совета безопасности и Совета Европы. Исследования обоих авторов документированы, хотя источники информации, по известным причинам, в изданиях опущены.

В конце 2002 г. издательство «Мысль» опубликовало книгу востоковеда академика Е. М. Примакова «Мир после 11 сентября». Эта работа важна тем, что в ней обозначен новый подход к изучению проблемы в тесной взаимосвязи с кардинальными изменениями, произошедшими в международной обстановке на рубеже третьего тысячелетия. Международный терроризм предстаёт в виде «самодостаточной системы», не связанной с конкретным государством. Террористические организации типа бенладеновской «Аль-Каиды» интернациональны по составу и вместе с тем действуют автономно, образуя самостоятельный, очень опасный для человечества экстремистский анклав.

Диссертант пользовался также большим количеством статей и публикаций из российских и зарубежных научных, научно-информационных сборников и периодических изданий. Среди них наибольшее внимание привлекли обобщающие работы И. Андреева, В. Белокреницкого, И. Добаева, А. Игнатенко, Н. Киреева, Р. Ланды, А. Лукоянова, В. Максименко, А. Малашенко, Г. Милославского, О. Молдалиева, Л. Сюкияйнена и других (см. Библиографию).

Рассматривая деятельность экстремистских сил и организаций в региональном и страновом аспекте, автор изучил в частности работу А. И. Ионовой «Ислам в Юго-Восточной Азии: проблемы современной идейной эволюции» (1981), индивидуальную монографию О. И. Жигалиной «Этносоциальная эволюция иранского общества» (1996). Ценным вкладом в изучение проблем экстремизма явилась коллективная монография сотрудников Института востоковедения АН СССР «Иранская революция 1978;1979 гг. Причины и уроки» (отв. редактор А. 3. Арабаджян, 1989) и вышедший недавно из печати сборник статей «Иран: ислам и власть» (2001).

В области освещения проблемы непосредственной борьбы с терроризмом в международном плане следует отметить, появившуюся в «Вестнике аналитики» (Институт стратегических оценок и анализа) публикацию известного политолога, ведущего эксперта по России в Республиканской партии США Д. Саймса «Что значит война?» (2002, № 1). Он самокритично признаёт, что США за период 1993;1998 гг. в одностороннем порядке применили различного рода санкции в отношении 75 стран мира, насчитывающих 42% населения, в том числе, по поводу оказания помощи террористическим организациям, распространения оружия массового поражения и т. п. Однако, как пишет автор, эти санкции оказались эффективными лишь в 13 процентах случаев. Зато они были «чрезвычайно успешными в смысле порождения озлобленности по отношению к США со стороны правительств и народов во всём мире». «Вестник аналитики» поместил также в разрезе данной темы серьёзные статьи Л. Шебаршина «Размышления на исламскую тему» (2001, № 5), А. Гушера «Лицо современного международного терроризма и задачи борьбы с ним» (2002, № 1), Ф. Ладыгина «Предварительные оценки антитеррористической операции США и их союзников в Афганистане» (2002, № 2) и другие. Перечисленные публикации принадлежат перу известных лиц, занимавшихся (и продолжающими работать в этом направлении) вопросами анализа влияния внешней политики и разведывательной деятельности на международные отношения.

Революционный переворот в Афганистане в апреле 1978 г. и ввод на его территорию советских войск вызвал на Западе целый поток литературы, в которой своеобразно трактуется это событие, оказавшееся во многом решающим в кардинальном изменении расстановки сил в мире. Среди множества публикаций можно отметить книги, в которых наряду с историей возникновения Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), можно найти значительное число фактов о деятельности левоэкстремистских группировок, в основном маоистской ориентации. На эту проблему обратили внимание, в частности, известный афгановед Луи Дюпре — «Afghanistan» (1980), Б. Мэйл — «Revolutionary Afghanistan» (1982), А. Арнольд — «Afghanistan's Two-Party Communism: Parcham and Khalq» (1983) А. Хаймен — «Afghanistan under the Soviet Domination. 1964;1983» (1984), Б. Рубин — «The Fragmentation of Afghanistan: State Formation and Collapse in the International System» (1995) и «The Search for Peace in Afghanistan» (1995).

Таким образом, к настоящему времени цельными работами по исследуемой теме, на которые опирался автор, являются коллективная монография «Ультралевые течения в национально-освободительном и революционном движении в странах Азии, Африки и Латинской Америки» (1975) и монография А. А. Игнатенко «Халифы без халифата. Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке: история, идеология, деятельность» (1988). Первая из этих работ, естественно, уже устарела, хотя основные концепции рассмотрения проблемы, изложенные авторами, до сих пор сохраняют свою ценность. К тому же, Г. И. Мирский и некоторые его коллеги продолжают исследование вопросов экстремизма и терроризма, обозначив в своих работах новые направления по разработке данной темы. Исследование А. А. Игнатенко актуально и до настоящего времени, но нуждается, конечно, в постоянном обновлении по ходу быстро разворачивающихся событий. В дополнение и развитие темы исламистского радикализма А. А. Игнатенко в последние годы написан и опубликован ряд статей в научных журналах и сборниках.

Таким образом, диссертант продолжает исследование деятельности экстремистских сил и организаций в странах Востока, опираясь на работы советских, российских и зарубежных учёных, и предпринимает попытку проанализировать новые явления и тенденции в сфере политической борьбы, которые ранее по разным причинам не получили должного описания и объяснения в научной литературе.

Историография проблемы. Под определение радикализма, если попытаться отвлечься от ощущения, что события происходили в продиктованные самим ходом истории моменты, легко можно подвести, например, «пугачевщину» (1773−1775), движение «луддитов» (конец 18 — начало 19 вв.), «нечаевщину» («Народная расправа», 1869−1872) или террористов-народовольцев (1879−1883) и т. д.

Вооружённые выступления левоэкстремистских организаций, выступавших под лозунгами борьбы с империализмом, были наиболее характерны для 70-х — 80-х годов XX века. С конца XX века и до сегодняшнего дня мировому сообществу противостоят экстремистские силы в лице исламистских организаций. Во всех случаях мы сталкиваемся с насилием в виде политического протеста, выраженного также в форме вооружённых выступлений против государственных режимов.

В историческом понимании, радикализм и экстремизм, как использование насильственных методов для достижения цели, был характерен и для эпохи мусульманских завоеваний после возникновения ислама в VII в.

В средние века радикалов называли «разбойниками и бунтовщиками». В России слово «радикализм» встречается в XIX веке даже в черновой редакции сочинения А. С. Пушкина «Путешествие из Москвы в Петербург» (1833−1834) — «экстремизм» и «экстремист» появились в 30-х годах, а прилагательное «экстремистский» — в 1940 г. [4]. В словаре В. Даля (1882) под «радикалом» разумеется «политик, требующий коренных преобразований в управлении, на основании науки, отвергающий опыт» [5]. Следовательно, можно считать, что до Великой Отечественной войны 1941;1945 гг. эти термины в современном их значении в советской (российской) исторической науке не использовались, хотя понятия, подходившие для обозначения экстремистских действий, существовали.

Антиколониальные и национально-освободительные войны во второй половине XX века возглавлялись радикальными элементами, которых уже после Второй мировой войны (1939;1945 гг.) оппоненты и политические противники стали именовать «террористами». В последние годы радикализм проявляется в виде экстремизма и терроризма «нового поколения». Сегодня он предстает в виде предвестника глубокого кризиса на пороге, как полагают философы, «возможной смены типа цивилизационного развития человечества».

За последнюю четверть XX века изучению феномена терроризма уделялось явно недостаточное внимание, хотя написано о нем много. Выходившие редкие брошюры на эту тему носили преимущественно пропагандистский характер. Серьезные теоретические работы были исключением. К таким относятся работы указанные автором при анализе «состояния разработанности темы», а также исследования С. А. Эфирова «Покушение на будущее. Логика и футурология „левого“ экстремизма» (1984) и В. В. Витюка «Под чужими знаменами. Лицемерие и самообман „левого“ терроризма» (1985). К разряду исследований по данной тематике можно отнести также книгу К. Г. Мяло «Под знаменем бунта. (Очерки по истории и психологии молодежного протеста 1950;1970;х годов)» (1985), А. С. Грачева «Политический экстремизм» (1986). Последние четыре работы охватывают круг вопросов, относящихся к проявлениям левого экстремизма и терроризма в Европе или Латинской Америке, и не входят, таким образом, в круг проблем, исследуемых автором. Кроме того, появившись эпоху «холодной войны», эти исследования не могли не нести на себе отпечаток существовавших в то время военно-политических доктрин. Однако они существенно отличаются от изданий «популяризаторского толка», во-первых, ретроспективным анализом явления и, во-вторых, подчеркивают угрозу моральной деградации не только личности, но и общества в целом, которую несет терроризм. На этот аспект в своё время обратил внимание Г. И. Мирский в статье «Экстремизм, терроризм и внутренние конфликты в «третьем мире» «(МЭиМО, 1988, № 8). Его работа как бы отмечала «переход» экстремистских тенденций в новую фазу своего развития. Основные методы и цели ультрарадикальных организаций оставались теми же — вооруженная борьба и захват власти. Однако уже становилось очевидным, что в «игру» вступают новые политические силы с другой «окраской» и с более масштабными целями. Заканчивался период доминирования ультралевой идеологии псевдомарксистского направления, ограниченный на практике рамками отдельных государств. Всё большую силу набирал феномен исламистского экстремизма, претендовавший не на смену, а на замену полярности мирового развития.

В оперативно изданном сборнике «11 сентября 2001. Первый день новой эры» (М., 2001) содержится не только поминутная хронология трагических событий, но — и это очень ценно — ретроспективные обзоры «информации к размышлению», комментарии специалистов по борьбе с акциями террора и их мнения о причастности к терроризму исламистских сил и организаций).

После событий 11 сентября 2001 г., отчётливо проявилось новое отношение к фактам терроризма, центр которого сместился, но, как ни парадоксально, не поддаётся точному определению, поскольку это смещение обозначается не столько в географическом понятии, сколько в «цивилизационно-религиозном» аспекте [6]. Значительно выросла часть мусульманского населения в странах Запада и США и, естественно, увеличились численность их организаций и влияние во многих странах мира. Исследователи объясняют это в первую очередь наплывом эмигрантов, а также очень высоким в их семьях уровнем рождаемости. Кроме того, отмечается факт быстрого роста числа обращенных в мусульманство жителей западных стран. По данным академика Е. М. Примакова, только в США за последние годы приняли ислам шесть миллионов людей, которые, как он полагает, «представляют, пожалуй, наиболее быстро распространяющуюся там религию» [7].

Ещё во второй половине XIX века русский философ В. Соловьев констатировал отступление ислама под напором христианства и считал, что в «восточном вопросе» «мусульманство играет хотя и весьма важную, но все-таки эпизодическую роль» [8]. Через столетие ислам возвращается на мировую арену. Глубокие социальные сдвиги, которые произошли в странах традиционного распространения ислама в 60−70-е годы XX века, привели к резкому росту политизации ислама («исламскому буму»). Советские и российские востоковеды в начале 80-х годов провели колоссальную работу по исследованию эволюции восточных обществ, сосредоточив внимание на происходящий «синтез традиционного и современного» [9]. Отдельной главой в их работе выделены роль и место религии в процессах формационных преобразований и социальные аспекты религиозной реформации в странах Востока.

В другой коллективной монографии сотрудников Институт востоковедения АН СССР — «Ислам в современной политике стран Востока (конец 70-х — начало 80-х годов XX в.)» (1986) отмечалось, что, хотя ислам, как и любая религия, не может определять исторических судеб народа, его политическое влияние нельзя недооценивать [10]. Исключительно ценными работами для понимания возрастающей роли и влияния ислама в социально-политическом развитии стран мусульманского Востока являются работы 3. И. Левина «Развитие общественной мысли на Востоке. Колониальный период» (1993) и «Общественная мысль на Востоке. Постколониальный период» (1999). Во второй из названных книг автором представлена глава «Движение к цели: либералы и радикалы», в которой особо отмечен всплеск «правого и особенно левого экстремизма, принявшего форму как индивидуального террора, так и массовых насильственных действий».

В 1999 г. Российского института стратегических исследований вышел сборник статей «Ислам и исламизм» под редакцией Е. М. Кожокина и В. И. Максименко. В книгу включены статьи ведущих российских специалистов по историческому развитию и актуальным проблемам исламского мира. Авторы — В. И. Максименко («Фундаментализм и экстремизм в исламе»), 3. И. Левин («Мусульманское реформаторство и политика»), Н. Г. Киреев («Государство и ислам в Турции»), Р. Г. Ланда («Исламский фронт спасения Алжира»), В. Я. Белокреницкий («Ислам и власть. Опыт Пакистана») — рассмотрели политические аспекты процессов реформаторства в исламе и развитие в нём экстремистских тенденций.

Общий подход к выработке определений понятий современного экстремизма и терроризма в отношении восточных (и не только их) обществ отражен в ряде статей Г. И.

Мирского (одна из последних — «Дракон встаёт на дыбы (о международном терроризме)» (2002, № 3). В том же издании журнала «Мировая экономика и международные отношения» (2002, № 3) вышли статьи А. Умнова «Талибы и террористы — не одно и то же», В. Рыбакова «К вопросу о терроризме, или две стороны одной медали», В. Хороса «Крона, корни и климат терроризма», Д. Малышевой «После „чёрного вторника“: ислам и терроризм в России и СНГ». Они взаимно дополняют отдельные фрагменты образа радикального ислама, отдельные представители которого становятся инициаторами и исполнителями террористических акций.

Российский исследователь Г. В. Милославский считает, что в настоящее время существуют две полярные точки зрения на роль ислама в мировом развитии. Одни видят в новой модификации этой религии универсальное средство для оказания влияния на события, другие — выделяют ислам как собственно религию, «зажатую» в тисках секуляристских обществ и, видимо, стремящуюся вырваться из слишком тесных для неё объятий [11]. Объяснение феномена исламистского экстремизма не может быть однозначным. Напомним, что ислам в отличие от христианства является не ортодоксальной (греч.: «ортос» — правый, правильный- «докса» — мнение), а ортопраксической (греч.: «праксис» — практика) религией, что подразумевает не просто четкую формулировку веры, но исполнение предписанных ею поступков в жизни. Сравнивая историю двух религиозных учений и методы, которыми они насаждались, следует признать, что ислам проявлял больше терпимости, чем, например, католицизм [12].

Определений сущности религии ислама существует множество [13], что позволяет сделать вывод о её неоднозначности и многообразии в конкретном проявлении. Например, Вл. Череванский отказывал исламу в праве называться «самостоятельной религией», и характеризовал его как «религиозно-политическое установление, претендующее на универсальность, какою не обладает ни одна из мировых религий» (1901). Будущий академик востоковед В. В. Бартольд ещё в 1918 г. доказывал: «Каковы бы ни были преимущества христианства перед исламом, культура мусульманского мира была выше культуры христианского, пока в руках мусульман оставались главные пути мировой торговли». М. Б. Пиотровский полагает, что ислам стал «одной из форм идеологического осмысления действительности в эпоху средневековья», одерживая «политические» победы и обладая умением «вбирать в себя новое и чужое» (1991). Этнограф Д. Е. Еремеев рассматривает ислам не просто «как вероисповедание как таковое, но и особый образ жизни и мышления» (1990). Лидер шиитского направления в исламе имам Хомейни, утверждая, что «нет силы, способной противостоять исламу», в то же время подчёркивал, что «ислам жив шиизмом» (1995). Политолог К. С. Гаджиев представляет ислам как «сверхнациональную вероисповедную систему», которая зачастую используется в виде «основополагающего компонента если не национального самосознания, то непременно национальной идеологии или национализма» (2001), и т. д. Словом, каждый из исследователей или религиозных авторитетов выделяет в определении ислама черты, наиболее, по его мнению, характерные для ислама. Их многообразие объясняется и тем что, несмотря на прокламируемый принцип единобожия, для ислама характерно наличие довольно значительного числа сект, течений, направлений, тенденций, школ (мазхабов), трактующих те или иные установления Корана в соответствии с социально-экономическими, политическими, национальными условиями в той или иной стране. Суфийский философ и теолог Абу Хамид Ал-Газали, один из самых известных мыслителей средневековья констатировал факт раскола мусульманской уммы «более чем на двадцать групп» в отношении взглядов в понимании знания, «стремление к которому есть обязанность каждого мусульманина» [14]. Через несколько веков Запад начал захватывать авангардные позиции в мировом переустройстве, и расхождения в «понимании знания» в мусульманской общине обрели довольно жёсткую форму раскола также в сфере политической и идеологической ориентации. Один из известных советских и российских востоковедов В. В. Наумкин в 1986 г. в предисловии к книге Г. Э. фон Грюнебаума «Классический ислам» [15] писал: «Объединительная сила ислама, проявившись в одну историческую эпоху, более уже никогда не смогла оказать определяющего, решающего влияния на судьбы общества». В то же время, он отмечал «маятниковый характер» активности ислама, что позволяет ему «приспосабливаться к изменившимся общественным условиям» [16], о чём, кстати, и свидетельствуют события сегодняшнего дня.

В этом отношении особенно выделяется деятельность последователей ваххабизма — ревизионистского течения в исламе суннитского толка, возникшего в Аравии в XVII в. В сущности ваххабизм отрицает любые возможности толкования (интерпретации) Корана и сунны и жестоко преследует несогласных с их взглядами. Исследователи расценивают действия ваххабитов как выражение крайнего экстремизма в форме террора как против своих единоверцев, так и против западной цивилизации. Анализу проблем, непосредственно связанных с влиянием ваххабизма на политическую жизнь, посвящен ряд статей, опубликованных в 2001 году в сборнике Института востоковедения РАН «Ислам и политика». Среди них новизной подхода отличаются работы О. П. Бибиковой («» Ваххабизм" в СНГ") Г. В. Милославского («Ваххабизм в идеологии и политике мусульманских стран (к эволюции возрожденческого движения в исламе»), А. К. Лукоянова («Игры в «ваххабизм» «).

Причастность руководства СССР к событиям в соседнем Афганистане, вылившаяся почти в 10-летнее участие советских войск в войне (1979;1989) на территории данной страны, породила массу публикаций по этой тематике во всех мировых СМИ. По инициативе российских востоковедов было предпринято переиздание работы одного из крупнейших специалистов по проблемам Афганистана А. Е. Снесарева «Афганистан» (М., 2002), первоначально опубликованной ещё в 1920 г. Поток изданий ещё более расширился после свержения режима Наджибуллы и прихода к власти правительства моджахедов (1992), а затем «Движения Талибан» (1996). Коллектив сотрудников РАН под руководством покойного профессора А. Д. Давыдова в конце 90-х годов организовал издание сборников статей по современным проблемам войны и мира в Афганистане, превратив их в серийные публикации («Афганистан: война и проблемы мира». 1998; «Афганистан: проблемы войны и мира». 2000). Авторы статей (А. Д. Давыдов, В. Я. Белокреницкий, В. Г. Коргун, В. Н. Москаленко, Ю. В. Босин и др.) анализируют роль межэтнического фактора и исламского фундаментализма, попытку формирования теократического государства талибов и т. д. Не все статьи равнозначны по глубине анализа. Однако этот недостаток компенсируется обширностью фактологического охвата проблем, касающихся не только внутренней жизни Афганистана, но и сопредельных с ним стран — Ирана, Пакистана, Китая, Турции, Индии, а также некоторых арабских стран. Значительным достижением исследователей можно считать вышедшую в 2002 г. коллективную монографию «Афганистан на переходном этапе (сентябрь 2001 — июнь 2002 г.)». В ней нашли отражение военные, политические, этнические, религиозные и экономические аспекты происходящих в стране процессов. Особую значимость книге придаёт её второй раздел, в котором рассматриваются вопросы внешнеполитического характера. В дополнение исследований по вопросам регионального развития вокруг ситуации в Афганистане, в книге анализируются такие темы, как «Американская политика на современном этапе», «Международная антитеррористическая операция в Афганистане и монархические режимы Аравийского полуострова», «Афганистан и Индия» и др.

О сущности уникального в своём роде государственного строя в Исламской Республике Иран и влиянии на его становление политики шиитского духовенства даёт представление содержание, опубликованного в 2001 г. солидного сборника «Иран: ислам и власть». Он создан по материалам научной конференции, состоявшейся в Москве в 2000 г., и отражает взгляды и суждения, «не соответствующие» официальным точкам зрения, что только повышает ценность данного издания.

В период «холодной войны», условные рамки которого определяются второй половиной 40-х — серединой 60-х годов XX века, события, происходившие в исламском мире, особо не выделялись на фоне международных отношений. Основное внимание политиков и учёных уделялось перипетиям глобального противостояния США, СССР и их сателлитов. Стереотип отношения к политическому влиянию на кардинальные изменения в мире самой молодой религии — исламу — был разрушен после исламской революции в Иране 1978;1979 гг. и начала войны в Афганистане (апрель 1978 г.). Руководства обеих «сверхдержав» не смогли дать должную оценку происходившим в тот момент событиям, продолжая (по инерции) «отвлекаться» на собственное видение главного противника в лице друг друга. В связи с таким представлением, исследованиям возможного усиления «исламского фактора» в сфере международной политики не придавалось значения.

В историографическом плане вышеперечисленные работы охватывают достаточно широкий круг проблем, относящихся к исследуемой автором теме. Тем не менее, большинство их не исследует конкретную деятельность ни левоэкстремистских, ни современных исламистских террористических организаций. Причины зарождения экстремистских тенденций рассматриваются авторами на «отстраненном» международном уровне, который учитывал в основном противоборство в глобальных масштабах, не «опускаясь» до выявления внутренних социально-политических, экономических и религиозных аспектов появления и разрастания феномена.

Оценивая причины «смены полярности» в характере и идеологии экстремистских сил, автор полагает, что источником их новой ориентации является ряд кардинальных изменений в международной политике. Они изначально были предопределены жёстким противоборством «сверхдержав» и последующими претензиями Запада во главе с США на гегемонию. Идеологические и практические устремления к мировому господству окончательно оформились после исламской революции в Иране, войны в Афганистане с участием советских войск и распада СССР.

В своё время китайское руководство выражало недовольство тем обстоятельством, что в результате мирового передела власти КНР вроде бы была отодвинута на периферию мировых событий. Пекин обратился с апелляцией к «третьему миру» и нашел (и не только там) сторонников в лице ультралевых. На сегодняшний день расстановка сил выглядит таким образом, что усилиями США на периферию оказались «сдвинутыми» все влиятельные мировые силы. «Третий мир» в лице мусульманской уммы решил «восстановить справедливость», используя экстремистские (террористические) методы борьбы, которые, как полагают радикальные исламские авторитеты, адекватны гегемонистской политике, проводимой Западом во главе с Соединенными Штатами.

Объектом исследования являются радикальные политические движения, экстремистские силы и организации, начало активной деятельности которых приходилось на последнюю треть XX и начало нынешнего века.

Левоэкстремистское (ультралевое) движение — его идеология и практикабазировалась на попытках механического копирования маоистской теории о борьбе между городом и деревней. В это понятие вкладывалась необходимость и неизбежность завоевания власти путем вооруженной борьбы крестьянского населения стран «третьего мира» против «обуржуазившихся» городских слоев индустриально развитых стран. Выдвинутая в своё время Мао Цзэдуном теория «трёх миров» (первый — США и СССР, третий — развивающиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки, второй — развитые страны, находящиеся между двумя первыми мирами) нашла огромную поддержку среди молодежи стран, освободившихся от колониального гнёта. Перед новыми независимыми государствами встала проблема выбора пути дальнейшего развития. Их не устраивал капиталистический путь, поскольку народы еще помнили времена рабства, неравенства, расовой дискриминации. Путь социалистических преобразований был по-своему привлекателен лозунгом об уничтожении эксплуатации человека человеком и обещаниями скорого процветания. Идеологический спор о преимуществах и недостатках двух мировых систем сопровождался наращиванием вооружений с обеих сторон. Позиция «третьего мира» могла сыграть решающую роль в этом противостоянии и поэтому «первый» и «второй» миры, балансируя на грани ядерной войны, стремились привлечь его на свою сторону.

Во второй половине 60-х годов XX века на арену политической борьбы вышел Китай, занимавший первое место в мире по численности населения, и одно из последних — по доходам на душу населения. Политика маоистского руководства КНР заключалась в том, что оно, претендуя на статус Китая как мировой державы, также пыталось заручиться поддержкой стран «третьего мира» (к нему с 1972 г. Китай относил и себя). Против США и СССР выдвигались обвинения в игнорировании нужд экономически слаборазвитых стран, из которых развитые страны выкачивают ресурсы. Маоисты выдвинули тезис об «опоре на собственные силы», обосновывая его необходимостью реализации принципа равноудаленности от двух сверхдержав. В мировом коммунистическом движении произошел раскол. Часть кадров компартий восприняла идеологию маоизма и попыталась на практике осуществить принцип «уничтожения классового врага», создавая вооруженные отряды из числа бедного и безземельного крестьянства. К концу 70-хначалу 80-х годов в левоэкстремистских организациях маоистского типа наблюдается спад накала вооруженной борьбы. Ставки на «молниеносную» войну или «решительное революционное восстание» (Шри Ланка, Индия, Афганистан, Турция) и «затяжную партизанскую войну» (Иран, Филиппины, Таиланд, Бирма, Непал) провалились. Основные причины заключались в отсутствии поддержки со стороны крестьянства и рабочего класса, отказа китайского руководства от прежнего курса, в применении правительствами этих стран жестких силовых методов для подавления вооруженных выступлений.

На смену классовым выступлениям пришел терроризм. Его отличительным признаком среди разновидностей радикализма (с учетом целей, форм проявления, методов и масштабов) является деструктивизм. Терроризм не разрешает, а обостряет буквально все проблемы, стоящие перед человечеством. Задачи противостояния терроризму осложняются тем, что его орудием стал не религиозно-богословский, а политический исламизм, возникший как реакция на попытки западной цивилизации навязать себя человеческому сообществу в качестве образца демократии и безграничной свободы.

Исламизм также пытается выступать в качестве «безграничной свободы». Лидер шиитского меньшинства в мусульманской умме имам Хомейни, подавив несогласие своих единоверцев, заставил конституционно оформить принцип «велаят-э факих» -единоличное (диктаторское) правление шиитского богослова-правоведа. Он получил право определять, какое положение Корана соответствует (или не соответствует) положению религии ислама. Схожие признаки претензий на мессианство можно обнаружить также в заявлениях и действиях таких личностей как, например, Усама бен Ладен. Они подтвердили и подтверждают свои стремления к своеобразно понимаемой ими свободе действий, повлекшей за собой человеческие жертвы, что объединяет их с США и некоторыми странами Запада.

Политическую роль идеологии ислама автор рассматривает в рамках аргументации, приводимой его наиболее радикальными адептами, пытающимися вовлечь мусульман в глобальную конфронтацию с остальным миром. Такой подход продиктован необходимостью выяснения причин оказавшегося для многих внезапным всплеска радикализма в исламском мире. При этом учитывается способность большинства течений в исламе сравнительно быстро реагировать на изменяющиеся общественно-политические условия не только в масштабах государств. Об этом в частности свидетельствует многоплановый характер ускоряющегося процесса глобализации, основным признаком которого является переход руководства мировой экономикой к транснациональным корпорациям. Государство уже не в состоянии контролировать свободное перемещение капитала, технологий, информации, специалистов, товара и т. д. Как следствие, происходит перераспределение власти в пользу негосударственных структур, оказывающих (вместе с общественными организациями или же использованием последних) все большее влияние на решение вопросов на государственном уровне. Мусульманская община также втягивается в этот процесс, испытывая при этом жесткое сопротивление её радикальных лидеров и организаций.

Безусловно, сегодня трудно найти внятные ответы на многие вопросы, связанные с деятельностью экстремистских сил и организаций. В частности, на уровне предположений выдвигаются мнения о действительных причинах ненависти к западной цивилизации. Все (западные и восточные) исламоведы и специалисты по изучению и толкованию Корана и Сунны единодушны в своих мнениях о том, что в коранических текстах не содержится призывов к уничтожению иноверцев или же мусульман-приверженцев одного из масхабов ислама. Тем не менее, «Аль-Каида» и члены этой организации продолжаю расширять масштабы своей деятельности, ссылаясь именно на постулаты, которые якобы содержатся в Коране. Таким образом, объект исследования, избранный диссертантом, является чрезвычайно сложным для всестороннего анализа в силу обилия социально-экономических и идейно-практических факторов его развития, разновекторных эволюционных процессов с ускоряющей динамикой изменений в составе его движущих сил и т. д.

Предмет исследования — деятельность экстремистских сил и организаций в странах Востока в последней трети XX — начале XXI вв.

Основная иель исследования заключается в разработке нового подхода к анализу и оценке деятельности экстремистских сил и организаций в странах Востока в последней трети XX — начале XXI вв. В работе предполагается обозначить наличие (в хронологических рамках исследования) двух условных фаз в развитии радикальных движений: левоэкстремистскую и исламистскую. Первая постепенно изживает себя, она исчерпала данный ей историей потенциал и остается временно на уровне действий националистических и сепаратистских сил. Вторая — набирает силу и, применяя методы террора с использованием современных технологий, пытается, в конечном счете, контролировать и направлять развитие современного общества на диктуемых ею условиях. Это обстоятельство актуализирует задачи противодействия деятельности экстремистских сил и организаций.

Задачи исследования:

— дать определение понятиям «радикализм», «экстремизм», «терроризм», основываясь на происходящих в странах «третьего мира» изменениях социально-политического содержания, в пределах, обозначенных в данной работе;

— определить социально-экономические и политические причины возникновения радикальных политических движений на примерах деятельности левоэкстремистских организаций в Иране, Афганистане, Турции, Индии, на Филиппинах;

— установить причины спада активности ультралевых движений в указанных странах и объяснить причины возникновения радикальных исламистских движений, взявших на вооружение методы террора;

— исследовать идейно-теоретические основы и организационные особенности исламистских политических сил и организаций на примере «Движения Талибан» в Афганистане и, частично, организации «Аль-Каида»;

— определить степень влияния на деятельность этих сил и организаций внешнеполитических факторов и социально-экономических изменений в международных отношениях;

— выработать практические рекомендации для организации возможного противодействия исламистским организациям.

Методологической основой исследования является сравнительно-исторический подход к результатам структурного анализа деятельности экстремистских сил и организаций в странах Востока в последней трети XX — начале XXI вв. Автор рассматривает его как метод, позволяющий посредством сравнения (сопоставления) различных этапов развития процессов деятельности экстремистских сил и организаций в странах Востока в последней трети XX — начале XXI вв., выявить в них элементы общего и особенного.

Особое внимание к проблемам экстремистских тенденций в политических движениях стало уделяться в 60-х годах XX века. Их изучение было «востребовано» в связи с поисками аргументов для борьбы с левоэкстремистскими тенденциями, проявившимися в коммунистическом и революционно-демократическом движениях развивающихся стран под влиянием идей китайской, кубинской и вьетнамской революций. В начале 70-х годов исследователи Института мировой экономики и международных отношений АН СССР предлагали к ультралевым и леворадикальным течениям отнести «все те движения, партии, группы, чьи платформы, лозунги и практические действия на данном этапе борьбы „левее“, чем соответствующие установки и действия компартий (в той же стране) или международного коммунистического движения» [17].

В других работах встречалась трактовка левого экстремизма, как «смеси эмоционального протеста и псевдонаучных теорий» [18]. Часть исследователей предлагала при классификации политических организаций и движений в первую очередь учитывать не формы и методы борьбы, а её социальную направленность [19]. Таким образом, этот феномен не был достаточно четко выделен из ряда видов вооружённой борьбы, которую вели организации другой идеологической направленности [20].

Насилие выражается в форме физического, экономического, социального или духовного принуждения, что, в конечном счёте, не исключает уничтожения человека как личности. Независимо от целей, которые преследуют экстремисты, нормальная человеческая логика не позволяет ставить вопрос о «гуманности» или «антигуманности» формы уничтожения человеческого индивида [21]. Когда перед отдельными этническими группами стоит альтернатива пути в небытие, они предпочитают вооруженную борьбу.

Особенно тяжелые социально-экономические последствия возникают при законодательном закреплении навязанных сильной стороной правил производства, распределения, обмена и потребления совокупного общественного продукта. Подобное «правотворчество» (и «правоприменение») также следует квалифицировать как социальный терроризм (экстремизм) [22].

Госдепартамент США в понятие «международный терроризм» включал акции, последствия которых «сказываются на гражданах или территории более чем одной страны», однако уточнял, что речь идёт об угрозе жизни только американским подданным [23].

Конвенция по предотвращению и наказанию актов терроризма" (1937 г.) признавала преступными «действия, совершаемые против другого государства или населения какого-либо государства с тем, чтобы вызвать страх среди отдельных лиц, групп лиц или населения» [24]. За период с 1936 по 1986 гг. было предложено около 115 вариантов определения терроризма [25].

В начале XXI века профессионалы из спецслужб приходят к выводу о том, что «сегодня терроризм проявляется как ответная реакция на длительное затягивание решения этнических, политических и социальных проблем» [26], но в любом случае он означает «мотивированное насилие с политическими целями» [27]. Другими словами, акты терроризма выражаются в физическом устранении, главным образом, политических противников в лице видных государственных деятелей, и расправах над мирным населением [28].

Предлагаемая ныне миру «либерально-капиталистическая модель», скорее всего, может привести к неограниченному господству «транснационального капитала» [29]. При этом необходимо учитывать, что 95% прироста мирового населения дают страны «третьего мира» [30]. Главным противником «золотого миллиарда», возглавляемого.

США, выступает международный терроризм. Тем не менее, Вашингтон пытается любыми способами сохранить доминирующее положение.

Методы борьбы, применявшиеся ультралевыми экстремистами в конце XX века, отличаются от методов, используемых современными террористами, лишь меньшей «изощренностью» в техническом оснащении. Конечно, замечает Г. И. Мирский, «экстремизм как определенное умонастроение логически ведет к оправданию террора», но «бывает, что под давлением разного рода обстоятельств в конфликт между собой вступают силы, не исповедующие экстремизм в политике» [31]. Здесь речь идёт не только о левом экстремизме, ушедшем, по-видимому, в прошлое. Современное понятие феномена предполагает политическую ориентацию любых сил и организаций, реализующих экстремистские идеи.

Рассматривая истоки возникновения религиозных конфликтов, некоторые исследователи считают, что первопричиной вооруженных конфликтов не могут выступать разногласия на чисто религиозной почве. Подобные столкновения обязательно имеют «социально-экономическую подоплеку» [32].

Среди исследователей-исламоведов пока не сложилось единого мнения о трактовке таких понятий как «фундаменталистский» и «традиционный» ислам, а в «фундаменталистском» — между «фундаментализмом» и экстремизмом. В. И. Максименко полагает, что «фундаментализм» означает обращение «к духовным источникам первоначальной веры». Одни сторонники этого течения выражают свои взгляды через культурно-просветительскую деятельность, другие предпочитают воздействовать на инакомыслящих силой оружия (ваххабиты) [33]. В последнем случае исламское общество сталкивается с идеологической трансформацией его части, которая толкает мусульман на путь насильственного внедрения экстремистских методов. Ускоренная политизация ислама всё чаще отмечается не в сфере религии как таковой, а в области политико-экономических интересов и мотивируется исламистами необходимостью противостоять угрозе, якобы исходящей от безбожной западной цивилизации.

Разброс мнений в части классификации радикальных исламских движений среди российских специалистов-востоковедов довольно широк и не всегда представляется достаточно аргументированным. И. Добаев, к примеру, условно выделяет «умеренно-радикальное» и «ультрарадикальное» течения, которые бывают легальные, полулегальные и нелегальные. В ходе рассуждений автора, однако, выясняется, что и первые и вторые в зависимости от обстоятельств готовы в любой момент применить оружие в качестве доказательства своей правоты [34].

Применительно к Афганистану исследователь А. Умнов вполне аргументировано доказывает, что, к примеру, «талибы и террористы — не одно и то же», однако полагает, что талибов «сгубило» принятие ими ваххабистских концепций ислама, а сами талибы, в принципе, являлись местным феноменом афганско-пуштунского национализма [35]. В основном сходной точки зрения придерживается и О. В. Плешов, приводя факты насаждения экстремистского фундаментализма в умах лидеров талибов руководством «Джамаате ислами» в Пакистане [36].

Прослеживая высказываемое исследователями сходство и различие между понятиями «традиционализм» и «фундаментализм», можно прийти к выводу о том, что в теории оба течения выражают стремление к защите мусульманской веры в её первозданной чистоте, придавая при этом собственное толкование понятиям «хорошее» и «плохое», «угодное» и «не угодное» Аллаху. На практике же часть из них избирает путь убеждения через просвещение, другая — через вооруженное насилие [37].

При реализации сравнительно-исторического подхода, положенного в основу исследования, в работе особое внимание обращается на социальную сущность явлений терроризма и экстремизма.

Эмпирической основой исследования стали материалы, использованные автором на основании встреч и бесед с деятелями:

— Организации партизан-федаев иранского народа и её фракций, Организации моджахедов иранского народа и её филиалов, «Рахэ каргяр» («Путь рабочего»),.

— Компартии Индии (марксисты-ленинцы) и её фракций,.

— «Шоалеи джавид», НДПА («Хальк» и «Парчам»), Революционной организации трудящихся Афганистана, Революционной организации народа Афганистана, а также с некоторыми полевыми командирами исламской вооруженной оппозиции.

Научная новизна исследования заключается в постановке проблемы необходимости изучения причин, в силу которых стал возможен и произошёл «перелив» политического экстремизма в форме террористической деятельности, ранее характерных для масштабов отдельного государства, на более высокий уровень в контексте процесса глобализации. Создаётся впечатление, что основную роль в развитии этого процесса играет деятельность транснациональных корпораций, занявшихся переделом ресурсов планеты. Происходит явно ощутимое перемещение факторов нестабильности из открыто просматриваемых зон на уровень внезапно возникающих феноменов, результат появления которых практически непредсказуем, а потому и не всегда поддаётся контролю.

Часто провозглашаемый американскими и западными политиками призыв к борьбе цивилизации против «сил зла» утратил то внутреннее содержание, которое подразумевалось несколько десятилетий тому назад. Этим злом была бедность как бич для всего человечества, как социальное зло, для уничтожения которого требовалось приложение усилий всего мирового сообщества. Сегодня зло — это «социальный расизм», сопровождаемый непониманием того, что за террором стоят, несомненно, преступники, но отнюдь не безумцы. Поведение их лидеров осмысленно и по-своему логично, если допустить, что их вера в принципы ислама так же незыблема, как и вера апологетов других религий. Их поступки основываются на такой интерпретации ислама, которую не признают «модернизированные» в евро-центристском духе мусульмане. Непонимание может привести к недооценке серьёзности представляемой ими угрозы, что может привести к глобальной гражданской войне богатого меньшинства с бедным большинством.

Положения, выносимые на защиту.

— определение понятий «радикализм», «экстремизм», «терроризм» применительно к историческим условиям, в которых появлялись и уходили с арены политической борьбы различные силы и движения;

— различия в социально-экономических и политических причинах возникновения экстремистских политических движений в некоторых странах Востока;

— особенности формирования идеологических платформ этих движений и организаций, проявлявшихся в зависимости от изменений во внутренней и международной обстановкеидейно-теоретические и организационные особенности в практической деятельности левоэкстремистских и исламистских радикальных организаций.

В работе автор использовал сравнительно-исторический метод, с помощью которого предпринял попытку выявить общее и особенное в зарождении и развитии явлений экстремизма. Путем сравнения уровней развития процессов общественно-политического, социально-экономического и духовно-практического развития предмета исследования удалось установить следующее:

— ультралевые движения возникали в моменты возникновения социально-экономических кризисов, вызванных безработицей, нерешенностью аграрной проблемы, засильем иностранного капитала в национальных экономиках, резким разрывом в уровнях жизни «верхов» и «низов»;

— стремление новой интеллигенции и молодежи найти быстрый и оптимальный выход из порочного круга трудноразрешимых экономических проблем в постколониальный период толкали их на путь вооруженного восстания против режимов, не сумевших добиться реализации планов социального освобождения;

— радикально настроенные слои увлеклись идеями насильственной революции по примеру Китая и Кубы, чему способствовала широкая пропаганда маоистской концепции, внушавшей иллюзию о возможности немедленного революционного действия по захвату политической власти;

— неудачи и поражения левоэкстремистских сил и организаций связаны в первую очередь с отсутствием массовой поддержки, неприятием крестьянством, на которого делалась основная ставка ультралевых, насильственных методов. Правящим режимам удалось путем проведения частичных экономических реформ и применением военной силы почти повсеместно подавить их вооруженные выступления;

— в 70-х годах эстафета вооруженной борьбы постепенно переходит к экстремистским организациям исламистского типа, которые в большей степени руководствуются идеями политического, а не религиозно-богословского характера. Произошло перемещение оси экстремистских тенденций и становление идеологии, для которой нет общепринятого названия, а используются термины «фундаментализм», «возрожденчество», «исламизм» и т. п.;

— возникшие радикальные исламистские организации (типа «Аль-Каиды» Усамы бен Ладена) ставят основной целью свержение «антиисламских» правительств США и Запада, а также уничтожение режимов тех мусульманских государств, которые не приемлют навязываемой им силой интерпретации «чистого ислама». Речь идет об актвизации религиозно-политического движения, направленного против политики глобализации общественных и экономических отношений, сконструированных неисламскими обществами Запада — «гнездилищами человеческих пороков».

Научно-практическая значимость работы выражается в том, что в ней впервые представлены и проанализированы документальные материалы об идеологических платформах и деятельности экстремистских организаций в Иране («Организация партизан-федаев иранского народа» и «Организация моджахедов иранского народа»). Собрана и изучена дополнительная информация о характере изменений в деятельности левоэкстремистских группировок маоистского типа в Индии (Компартия Индиимарксисты-ленинцы), Шри Ланке (Фронт народного освобождения), на Филиппинах (Компартия Филиппин — партия идей Мао Цзэдуна). Собраны, систематизированы и критически оценены обнаруженные автором материалы о деятельности левоэкстремистских группировок, действовавших в Афганистане в 60-е — 80-е годы XX в.

Диссертант попытался также проанализировать доступную информацию, касающуюся идеологических платформ и целей исламистских террористических организаций. Документы свидетельствуют о том, что намерениями их лидеров является борьба с теми, кто не разделяет их взгляды в отношении понимания принципов ислама, изгнание со священных земель ислама иноверцев и — в самом широком пониманииперераспределении мировых богатств. Усама бен Ладен и его единомышленники из «Аль-Каиды» поставили вопрос об уничтожении США как государства.

Борьба с международным терроризмом, безусловно, требует консолидации усилий всего мирового сообщества, поскольку это явление приобрело интернациональный характер, хотя, по всей вероятности, не имеет единого координирующего центра. В начавшемся глобальном противостоянии не приходится однозначно рассчитывать на успех, опираясь лишь на военную силу. Для предотвращения дальнейшего разрастания феномена терроризма требуется принять кардинальные меры в политической, информационной, но в первую очередь — в социальной и экономической областях. Глобализация может стать благом только в том случае, когда она будет отражать волю не избранных богатых стран, а подлинно глобальную, всеобщую.

В процессе выработки мер противодействия международному терроризму возрастает роль информационных технологий. Формирование единого информационного пространства может оказаться исключительно важным в деле ликвидации баз и лагерей подготовки террористических организаций.

Апробация работы.

Содержание диссертации представлялось на следующих конференциях и симпозиумах:

1. Международная научная конференция «Die Arbeiterklasse in Asien und Afrika» (Берлин, декабрь 1972 г.).

2. Советско-болгарский научный симпозиум «Левичарството и левият екстремизъм в контекста на национално-освободителната борба на народите от Азия, Африка и Латинска Америка» (София, сентябрь 1986 г.).

3. Международная научная конференция «The Afghanistan Legacy» (США, Остин, октябрь 1989 г.).

4. Международная научная конференция «Российская Западная СибирьЦентральная Азия: новая региональная идентичность, экономика, безопасность» (Барнаул, май 2002 г.).

5. Международная конференция «Ветераны войн СНГ против экстремизма и терроризма» (Москва, сентябрь 2002 г.).

Выступления на указанных научных мероприятиях были частично опубликованы в сборниках материалов конференций и симпозиумов (см. Бибилографию).

Структура диссертации состоит:

Заключение

.

1. Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. — М.: Алгоритм, 2000. — С. 154.

2. Васильев Л. С. Восток в третьем тысячелетии: проблемы выживания человечества //.

Восточный мир: опыты общественной трансформации. Сборник статей. — М.: ИД «Муравей», 2001.

— С. 7.

3. Ланда Р. Г.

Заключение

// Социальный облик Востока. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. — С. 377−378.

4. Левин 3. И. Общественная мысль на Востоке. Постколониальный период. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. — С. 126.

5. Брутенц К. Н. Тридцать лет на Старой площади. — М.: Международные отношения, 1998. — С. 337.

6. Ниязи, Азиз. Американская трагедия и будущее человечества // Независимая газета. -02. 11.2002.

7. Бжезинский, Збигнев. Великая шахматная доска. Господство Америки и его стратегические императивы. — М.: 1999. — С. 41.

8. Молдалиев О. Исламизм и международный терроризм: угроза ислама или угроза исламу? // Центральная Азия и Кавказ. — 2002. — № 3. — С. 108.

9. Сюкияйнен Л. Ислам против ислама. Об исламской альтернативе экстремизму и терроризму II Центральная Азия и Кавказ. — 2002. № 3. — С. 96.

10. Там же. -С. 97.

11. Уткин А. И. Американская стратегия для XXI века. — М.: Логос, 2000. — С. 178.

12. Коммерсантъ-Власть. — 26.06.200. — № 25. — С. 28−29.

13. См.: www.kavkaz.org, 15 сентября 2000.

14. См.: Хатами, Сейед Мохамма. Страх перед бурей. Пер. с персидского. — М.: Изд-во МГУ, 2001.-С. 80.

15. Мнение директора Института стратегических оценок С. Ознобишина И Российская газета. -09. 10. 2001.

16. См.: Ведомости (The Wall Street Journal and Financial Times). — 21.09.2001. — № 173- Огнева E. Благотворительность финансирует терроризм // Новые известия. — 12.02.2003. — С. 3.

17. Совершенно секретно. — 2001. -№ 10. — С. 8.

18. Интервью директора Института Африки РАН А. Васильева II Аргументы и факты. -2002.-№ 52.-С. 6.

19. Сюкияйнен Л. Ислам против ислама. — С. 97.

20. Анализ некоторых проблем борьбы с терроризмом и предложения по этому вопросу см.: Гушер А. Терроризм — общая угроза безопасности в XXI веке // Вестник аналитики. -2001. — № 2. — С. 170−198- Шебаршин Л. Размышления на исламскую тему // Вестник аналитики. -2001. — № 5. — С. 58−65- Гушер А. Лицо современного международного терроризма и задачи борьбы с ним // Вестник аналитики. — 2002. — № 1. — С. 81−109- Ладыгин Ф. Предварительные оценки антитеррористической операции США и их союзников в Афганистане // Вестник аналитики. — 2002. — № 2. — С. 98−113- Мировой порядок после терактов в США: проблемы и перспективы. Комментарий Комитета внешнеполитического планирования // Вестник аналитики. — 2002. — № 2. -С. 171−2002; Куликов А. Криминал и терроризм — близнецы-братья // Независимое военное обозрение. -26.07.-01.08.2002. -№ 25. — С. 2.