Отношение Ницше к романтизму

Актуальность исследования.

XIX век, которому принадлежал Ницше, навряд ли представим без того стремящегося за пределы философии течения, которое принято называть романтизмом. Не задумываясь о том, чтобы, четко себя обозначить, уже с момента своего появления это течениеимело свое прочное место в культуре, выступая здесь в качестве оппозиции просветительской рациональности. Так было в самом начале, когда йенский романтизм противопоставлял себя, немецкой классикетак было и дальше по ходу его развития, когда то> символизм во" Франции, то Ницше или Маркс в Германии продолжали критиковать старую рациональность, продлевавшую себе, жизнь в позитивизме или реализме. Тем самым, выявилась странная картина: сторонясьлюбого, рода определенности, выступая, против рациональности^ в которой эта определенность только и могла состояться, романтизм, тем не менее, был. как-то с ней незримо связан, удерживая всю эту связь тем средством, от которого он самоустранялся. Ведь чтобы быть чем-то в культуре, ему нужна была рациональность, в критике которой он состоялся* и себя продлевал. Но не имея возможности ее открытопринять, он вынужден был удерживать ее в себе тайно, закрываясь от очевидного своими ссылками на иррациональность, на необходимость растворения собранной в рациональном субъективности или на удержание себя в «состоянии перед мыслью»: двусмысленность, требовавшая специального рассмотрения.

Принадлежа романтизму и вступая через него в философию, Ницше очень быстро осознает, что его цели выходят за пределы наивных мечтаний романтиков, предполагавших изменить рациональную культуру средствами самой этой культуры, с которой они, на деле, были прочно связаны. Ницше требовалась не просто критика. Он рассчитывал на разрушение всей прежней культуры и на будущее построение новой. Ему необходимо было, как минимум, выявить начало этой новой культуры, забытую рациональность, не имевшую ничего общего с рациональностью предцанной, ту рациональность, которой романтизм так и не коснулся. Необходимо было выйти за пределы романтизма. От романтизма Ницше перешел к позитивизму в надежде здесь найти искомое за счет холодного «негрезящего» взгляда, который позитивизм предлагает. Однако этот взгляд вышел в случае Ницше тем же романтическим и даже еще в большей степени. Ницше понял позитивизм по-своему, вложив в него1 не изживаемый в нем романтизм. Тем самым, следующим движением стало расставание с позитивизмом и дальнейший поиск свободной от романтизма области. Ницше находит эту область в идее вечного возвращения, осмысление которой он проживает на личном опыте, описывая его в работе «Так говорил Заратустра». Теперь только найдена, область, куда не проникает навязчиво сопровождавший его романтизм: область вне-культурного, где под культурой понимается все поле истории, поскольку это поле в любом случае создано разумом. Таким образом, найдена чистая область, — но основание нового не совершается. Напротив, совершается1 расставание с обнаруженным, и Ницше возвращается к культуре ради ее критики с новых позиций, что заставляет ставить вопрос о романтизме, Ницше.

Итак, после «Заратустры» Ницше говорит о своем нахождении «по ту сторону» культуры и, стало быть, прежней рациональности. Ницше, как ему кажется, находится «по ту сторону» романтизма. Он бесстрастно вскрывает его суть, поскольку он от него окончательно-отстранен. Однако если для Ницше романтизм есть бессилие открыто принять мир и обустройствов мире за счет полагания здесь иллюзий, спасающих нас от тяжести мира, тогда весь этот выход за пределы романтизма оказывается все так же под вопросом: не есть ли метод обнаруженный Ницше и понятый им как его путь, как проживание на себе и преодоление любых попадающихся ему по пути культурных форм, все та же, хотя и более изощренная иллюзия, которую незримо для себя он внедряет в культуру ради своего в ней пребывания? Именно этот вопрос кажется важным и ставится здесь в центр.

Работа посвящена творчеству Ницше как цельному проекту. Хотя Ницше уходил от всякой цельности, поскольку видел в ней препятствие для мысли, к высвобождению которой он больше всего стремился, он в этом ускользании нашел для себя то, от чего стремился уйти. Он определим через свое ускользание, через саморазрушение, всегда подлежащее продолжению, позволяющее на себя рассчитывать, спасающее от культуры, видимое как иллюзия романтика. Степень научной разработанности проблемы.

Пожалуй, нет никакой другой актуализированной Ницше темы, которая была бы также же хорошо * проработана в литературе, как тема нигилизма: ею занимались непосредственно М. Хайдеггер, Э. Юнгер, М. Бланшо, О. Финк, К. Кампер, Д. Фигаль, ее касались М. Фуко, Ж. Делез, П. Клоссовски, Ж. Батай. Позиции делятся: Ницше преодолевает нигилизм, на чем настаивал, к примеру, Э. Юнгер, ссылаясь на слова Ницше о, том, что он есть «первый совершенный нигилист Европы, но-уже переживший в себе до конца этот самый нигилизм»!- или другая позиция: Ницше не преодолевает нигилизм, что выражено, скажем, у М. Хайдеггера или М. Бланшо. Эта вторая точка зрения небезосновательна, и именно она выводит нас впервые на заявленную здесь проблему: если нигилизм не преодолен, то не преодолены, никакие в нем сохраняющие себя формы, из которых романтизм для Ницше был едва ли не самой важной формой работы этого отрицания.

Другим, тесно связанным с романтизмом моментом, для Ницше был социализм. Социалистические идеи ко времени Ницше уже были не просто высказаны, но систематизированы в трудах многих европейских социальных мыслителей, в первую очередь таких, как Сен-Симон, Фурье, Оуэн. Их имена встречаются во фрагментах Ницше, однако Ницше видит.

1 Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. М. 2005. С. 25. социализм, прежде всего, глазами Рихарда Вагнера, чьи работы в данном случае важны прежде всего. Кроме того, коль скоро не собственно социализм здесь важен, но пути его преодоления, то важна та яркая его критика, которая разворачивалась в работах Маркса и Энгельса, как равно в тех, писавшихся в XX веке трудах, которые продолжали эту критику. Здесь важны работы JI. Альтюссера, Д. Лукача, Ж. Бодрияра, М. Бланшо, М. Энаффа.

Настоящая работа не состоялась бы без исследований той области до-культурного, которую Ницше видит как возможное начало преодоления романтизма. К ней обращаются философы предела, среди которых можно назвать М. Бланшо, Ж. Батая, отчасти М. Фуко. При проведении настоящего исследования, кроме того, были важны авторы, выявляющие связь Ницше и философии предела, средикоторых стоит указать на Р. Шара, Ж. Брюно, Б. Сишера, С. Н. Зенкина, С. Л. Фокина, И. С. Короткова.

При анализе типов* мышления Ницше учитывались позиции авторов, видевших у Ницше магистральным тот или, иной тип мышления. Так, возможность^ метафизического мышления в случаеНицше оценивалась с учетом позиций М. Хайдеггера и М. Бланшо. Анализ диалектического мышления проводился с учетом работ Гегеля, Маркса и Энгельса, а также Ж. Валя и К. Ясперса, видевших диалектическое мышление у Ницше магистральным. Возможность экзистенциального мышления, как преобладающего в философии Ницше, анализировалась с учетом работ JI. Шестова, H.A. Бердяева, Б. В. Маркова, М. Бубера, М. Мерло-Понти. Традиция трагического мышления и оценка отношения к ней Ницше анализировались. с учетом позиций К. Россе, JI. Шестова, Г. Марселя, М. Унамуно, А. Камю, Т. Адорно, А. Ф. Лосева, М. Шелера.

Наконец, поскольку в центре настоящей работы стоит проблема отношения Ницше к романтизму, то нужно было выявить суть этого последнего, что позволяют сделать работы ранних романтиков и близких к нему авторов: достаточно сказать о Фридрихе Шлегеле, Новалисе,.

Шеллинге или Гельдерлине. Необходимо было видеть первую реакцию на романтизм, которая содержится в работах Гете или Гегеля, а равно те первые описания романтической школы, которые состоялись в XIX веке в трудах Рудольфа Гайма или Генриха Гейне. Нужны были, кроме того, работы отечественных авторов, писавших о романтизме, среди которых можно назвать A.B. Карельского, P.M. Габитову, В. М: Жирмунского, Ю. Л. Аркана.

Реконструкция творческого мира Ницше, без которой невозможно адекватное понимание Ницше, представлена, к примеру, в работах П. Клоссовски, A.B. Перцева. Соотношение творчества Ницше и культурного контекста его современности проводилось с учетом работ К. Ясперса и Б. В. Маркова. Взаимоотношение Ницше и романтизма рассматривалась Ю. Хабермасом, а возможность рассмотрения всей философии Ницше как романтического проекта уже оценивалась Д. Лукачем и М. Бланшо. Цели и задачи исследования.

Цель настоящей работы — показать романтическую составляющую философии Ницше как преобладающую на всех этапах его творчества. Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

1. Проанализировать процесс формирования у Ницше романтического взгляда на мир.

2. Проследить изменения в понимании романтизма, происходящие в философии Ницше по мере ее развития.

3. Продемонстрировать оценку романтизма и попытки его преодоления в поздней философии Ницше.

4. Дать оценку занимаемой Ницше позиции «по ту сторону» культуры с точки зрения ницшевского видения свободы и независимости от культуры. Показать несостоятельность утверждений Ницше об укоренении им «по ту сторону» культуры, следовательно, «по ту сторону» романтизма.

5. Показать творческий путь Ницше как метод, внутренним содержанием которого является самопреодоление, как преодоление в себе романтического начала. Источниковедческая база исследования.

В проведении диссертационного исследования в качестве первоисточников используется полное собрание сочинений Ницше в тринадцати томах в русском переводе и сочинения Ницше в двух томах под редакцией К. А. Свасьяна. Собственная позиция автора диссертации сформировалась главным образом благодаря трудам Мартина Хайдеггера, поставившего идею вечного возвращения в центр истолкования философии Ницше, Карлу Ясперсу, принимавшего в расчет в своей интерпретации Ницше постоянное развитие философии последнего, а также под влиянием Мориса Бланшо, увидевшего у Ницше ту связанность с романтизмом, которую Ницше не мог в себе преодолеть.

Теоретические и методологические основания исследования.

Настоящее исследование осуществлялось в соответствии с историко-философским методом, заключавшимся в текстуальном и концептуальном анализе первоисточников с привлечением интеллектуального контекста исторической эпохи. Важным методом исследования являлся также герменевтический метод, предполагавший воссоздание и погружение в возможные у Ницше способы мышления, реконструкцию еговзгляда на различные феномены как его окружавшей действительности, так и на исторически более ранние области культуры, неизменно попадавшие в горизонт его мысли. Научная новизна работы:

— помимо существующих в литературе оценок творчества Ницше, включающих его философию в контекст метафизики, экзистенциализма, диалектическоймысли, трагического мировоззрения или философии предела, выявляется еще один аспект, а именно самопреодоление, позволяющее из него понять единство и цельность философии Ницше;

— творческий путь Ницше впервые анализируется с точки зрения заявленной им идеи самопреодоления, которая оказывается моментом, связывающим этапы философии Ницше в единое целое;

— самопреодоление имеет своим объектом романтизм, который Ницше преодолевает в себе на всем пути своего творчества. Этот процесс постепенно' обретает у Ницше определенность в методе, имеющем г устойчивое основание;

— это основание, которое Ницше видит как независимую от культуры-самость, вместе с тем, можно рассматривать, как подчиняющееся’законам культуры, и романтизма явление, уводящее Ницше от искомой свободы;

— творчество Ницше, рассмотренное с позиций самопреодоления, представлено как романтическое.

Положения, выносимые на защиту:

1. Ницшевское понимание романтизма имеет свою специфику, отражающую положение Ницше в «истории философии. Коль скоро Ницше стоит у истоков неклассическойрациональности, тоего взгляды^ на романтизм выходят за пределы классической оценки этого явления* и выявляют в нем аспекты, которые ранее не замечались.

2. Ницше анализирует романтизм с позиций проблематики воли. Главным моментом, вокруг которого строится его понимание романтизмаоказывается иррациональная воля, выражаемая^ в романтизме по преимуществу через искусство.

3. Романтическое искусство формирует, по Ницше, иллюзию, скрывающую действительную* жизнь. Сокрытие жизни в иллюзии представляется Ницше опасным’явлением, которое требует осмысления и преодоления.

4. Переживая в себе романтизм, осмысляя его изнутри и формируя о нем собственную позицию, Ницше выявляет возможности его преодоления. Однако он не в состоянии его в себе до конца преодолеть, поскольку затягиваетсяв сам процесс преодоления, который становится для него целью и устойчивой практикой, уводящей его взгляд от действительной жизни.

6. Таким образом, практикуя самопреодоление, Ницше формирует для себя иллюзию, которая уводит его от жизни и оставляет в романтизме.

Выводы.

Понимание Ницше, интерпретации его философии как некоего целого, неизбежно лишают эту философию всего богатства мыслей, которыми она располагает: Ницше только экзистенциалист, только философ предела, только метафизик. Эти интерпретации исходят из своего времени, редко обращают внимание на обстоятельства, окружавшие мышление Ницше. И тем не менее, отказываться от таких попыток, браться только1 за что-то одно — за один период, одну мысль, даже просто высказывание, — полагая, что таким самоограничением мы сводим к минимуму возможность искажения, — по всей видимости, будет в не меньшей степени ошибкой, поскольку, когда мы ставим акцент на одной этой идее, — все остальное, действительно, как бы исчезает, — достаточно истории с идеей воли к власти. Зачем тогда вообще интерпретировать эту философию, приближать ее к своему времени, своему языку, своим проблемам, зачем, действительно, ее центрировать? — если она никогда таковой не была, даже если сам Ницше временами хотел придать ее систематическую форму. Ответ — другой вопрос: зачем тогда ее вообще трогать? И суть не в том, что есть другой вариант, — ничего вообще не трогать, и пусть эта культура исчезнет, поскольку ей ничего не нужно, или нужно, но только нечто безошибочное, стерильное, — дело в том, чтобы от этого бывшего «трогать», бывших типов интерпретаций, неизбежно.

225 Ницше Ф. Воля к власти. Предисловие. № 3. центрирующих, неизбежно искажающих, перейти к другому «трогать» — совсем иначе расположенному, имеющему совсем другие, возможно, неожиданные цели. Быть может, дело в том, что «трогать», исследовать все подряд, вносить образ собственного сознания в противопоставленную этому сознанию вещь, — наверно, это та парадигма, которой мы все же все еще принадлежим, — из которой, однако, Ницше полагал возможным нас вывести. Но выйти через Ницше, — просто начать выходить, поверить в то, что в нас есть минимум этого начала, — мы можем только совершив ошибку, от которой Ницше нас, — по счастью, — не предостерег: эту философию, действительно, нельзя было «трогать» — как нельзя «трогать» многое другое, — злорадное все подавляющее любопытство, — тем способом, который предлагает нам бывший, все подряд систематизирующий тип мышления. В итоге, — Ницше, кажется, предлагает нам как бы два разных способа бытия в культуре: не участвовать в ней, ждать ее исчезновения, поскольку ведь в ней самой заложен механизм самоуничтожения, — мы говорили: жить в мире вне мира — традиция, идущая от Паскаля через Шопенгауэра к Ницше. Либо другой вариант — не участвовать в ней, — напротив, участвовать в ней, но как бы новым, всегда смещенным способом, выходящим за пределы любых типов систематизации, — Ницше пишет: «Глубокая неприязнь к тому, чтобы раз и навсегда почить в каком-либо общем рассмотрении мира. Чары противоположного способа мышления: не позволять, чтобы исчезла тяга к загадке»". Но предлагая этот второй вариант, Ницше не выводит нас на тот смещенный взгляд, который бы позволял разглядеть в этом мире — загадку. Используемые им типы мышления работают не так, как они могли бы работать, если мы имеем в виду обычный режим их работы, — т. е. не ради некоего конечного результата, который мог бы сойти за нечто неожиданное, но ради собственного изживания — с тем, чтобы открывшаяся после их изживания пустота могла бы нам эту загадку явить. И пустота образуется, — но она не.

226 Цит. по Хайдеггер М. Ницше. Т. 1. С. 127. удерживается, — а мгновенно заполняется другим мышлением, с другими только что поставленными проблемами и целями, — которые опять будут сняты и пройдены к очередной пустоте и кризису, — от которого Ницше опять уйдет в новый этап, дающий хоть какую-то устойчивость. В этом смысле, — мы сказали, — путь Ницше представим как преодоление и преодоление, движимое мышлением, которое соответствует этому пути. Мы можем назвать это мышление самопреодолением. Мы можем назвать всю эту деятельность практикой. И мы можем назвать эту практику романтической, поскольку она есть иллюзия, спасающая Ницше как от культуры, так и от явленной ему подлинности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Анализируя романтизм с разных сторон, Ницше приходит к такому пониманию этого явления, которое выходит за пределы его классических определений. Так, если для Гегеля «подлинным содержанием романтизма служит абсолютная внутренняя жизнь"227, то у Ницше можно заметить, что не имея дела напрямую с этим определением, он его принимает и преодолевает. Он знает романтизм именно в этом смысле, поскольку именно в этом смысле он был когда-то романтиком. Он видит перед собой творчество Рихарда Вагнера, которое также соответствует этому определению. Он знает, что романтик, действительно, как отмечал Гегель, уходит из внешней стихии в задушевное слияние с собой и полагает.

228 внешнюю реальность как некое несоразмерное ему существование". Но все принимаемые им из философской традиции тезисы, требовали дальнейшего анализа.

Рассматривая явления культуры с позиций воли и поиска ее действительной свободы, Ницше понимает, что «уход из внешней стихии в задушевное слияние с собой», есть не что иное как результат бессилия.

227 Гегель Г. В. Ф. Лекции по эстетике. СПб. 2007. С. 540.

228 Там же. С. 539. романтика перед миром. В этом акте сказывается слабость его воли, маскируемая теорией и практикой романтического искусства. Романтик хочет быть в мире. Более того, это желание слишком интенсивно. Но романтик не хочет быть в мире на условиях мира. Он не может быть в мире на этих условиях, поскольку его воли недостаточно, чтобы эти условия выносить. Тогда он обосновывает приоритет своей воли перед явлениями мира и полагает в создаваемой им теории «внешнюю реальность как некое несоразмерное ему существование"229. Тем самым, выявлены два аспекта, с которыми романтизм имеет дело прежде-всего: это, во-первых, внутреннее, соотнесенное в теории с Абсолютным, и, во-вторых, это обессмысленное теорией внешнее. Этот предварительный теоретический этап необходим для становления романтической практики, т. е. искусства романтизма, посредством которого романтик попадает в мир на своих условиях. Им создается творение, которое по причине, его соотнесенности с божественным истоком, оказывается для мира той универсальной меркой, по масштабу которой он начинает оцениваться. Мир, обессмысленный теорией романтизма, спасается его искусством, придающим, миру новые смыслы. Но вместе с тем ясно, что эти новые смыслы, созданные в отступлении от мира, создаются волей слабого, который из эгоистических интересов задает миру свои ценности. Мир их принимает и ими живет, а это значит, подлинная’воля сокрыта в ослабляющих ее искажениях.

Преодоление создавшейся ситуации Ницше видит в радикальном переосмыслении господствующих в философии представлений о воле. Все споры о свободе воли, приоритете чувственной или рациональной воли, кажутся Ницше бессмысленными по той причине, что речь здесь не идет как раз о воле, но только о том или иной ее образе, который в любом случае сковывает ее свободу. Свобода воли, все же, есть, но она есть до любой ее концептуализации, до вовлечения ее в любые оппозиции, в том числе, до ее разрыва между имманентным и трансцендентным. А это значит, что она есть в жизни, знающей только себя, не знающей никаких, отстоящих от себя явлений. Ницше понимает, что опыт этой воли возможен, но только в том случае, если будет найдена адекватная ей форма. Такой формой, по Ницше, оказывается идея вечного возвращения. Ницше осмысляет эту идею и сталкивается в период осмысления с той неустойчивостью, которую несет в себе вечное возвращение, не предполагающее никаких формирующих устойчивость остановок. Однако Ницше не удерживается в этой области, создавая для себя некий с ней связанный образ. Это его самость, «Само», или Заратустра, которые становятся для него иллюзией пребывания по ту сторону культуры. Как равно, в глазах Ницше, они становятся освобожденным от культуры основанием, с которого он анализирует культуру. В итоге, этот анализ становится для него иллюзией, в которой он уходит от возможного броска в жизнь, а его выводы становятся тем средством, за счет которого его воля проникает в мир. Тем самым, преодолевая романтизм в себе, Ницше создает для себя некую устойчивую практику самопреодоления, которая может быть оценена как романтическая с позиций самого Ницше. Она демонстрирует его неспособность быть с миром на условиях мира, и она демонстрирует желание Ницше быть в мире на своих условиях.