Ситуация, складывающаяся в современном Мире, характеризуется заметным ростом влияния религии и религиозного сознания на разные стороны жизни отдельных людей, общественных групп, обществ, государств. Подобные процессы обуславливают возрастающее значение научных знаний о религиозной стороне бытия в системе общенаучных знаний. Большой интерес в последнее время, как в Мире, так и в нашей стране, проявляется к традиционным формам культуры, которые чаще всего неразрывно связаны с религиозной формой сознания. В связи с этим особую роль играет постижение истории научной мысли о религии, её месте в истории общества и государства. Поэтому в наше время представляется актуальным обращение к историографии такого неоднозначного явления отечественной истории как старообрядчество. Интерес к последнему, кроме прочего, вызван фактом сохранения и развития его адептами на протяжении нескольких веков основы традиционной духовной и материальной культуры средневековой Руси. Процессы исторической реализации этого явления, его место в российском обществе, отношение к нему со стороны официальных властей, всё это нашло своё отражение в развитии исторической мысли о явлении разными направлениями отечественной историографии. Особый интерес в данном случае представляет история изучения проблемы авторами официально-церковного и старообрядческого направлений исторической мысли. Эти два направления были самыми старыми в историографии вопроса, возникшими практически одновременно срасколом общества и выступали основными оппонентами в историческом споре. Оба эти направления дистанцировало от других, светских направлений историографии вопроса и определённым образом сближало между собой, их общецерковное происхождение, приведшее к ряду черт схожести в концепциях их авторов. При этом официально-церковные авторы выражали взгляд на явление «со стороны», а старообрядческие «изнутри». При всех неоценимых достижениях светской историографии вопроса, эти два направления, кроме прочего, представляют интерес именно тем, что в рамках их взаимодействия реализовывался исторический спор об обряде, как символе типа культуры в широком понимании этого понятия. Кроме того, эти направления отечественной историографии в исследуемый период стали примером развития, модернизации религиозной концепции исторического явления в условиях развития науки и общества. Это ставит вопрос о необходимости исследования развития концепции старообрядчества в рамках официально-церковного и старообрядческого направлений отечественной исторической мысли в их взаимодействии.
Особый интерес при разработке истории исторической мысли о староверии представляет время с середины XIX в. по 1917 г. Это вызвано тем, что именно в рамках этого периода, под влиянием факторов развития российского общества, старообрядчества, науки в целом и исторической мысли в частности, концепция вопроса прошла значительный путь развития, была поднята на достаточно высокий уровень осознания проблемы и достигла того состояния, которое заложило основу изучения староверия в более поздние периоды (в советское и особенно в наше время). Поэтому исследование процесса развития взглядов на староверие в отечественной историографии и особенно в официально-церковном и старообрядческом её направлениях в тот период видится необходимым.
Степень научной разработанности темы. Интерес к истории старообрядчества в разные годы был неодинаков. В силу специфики сформулированной темы, дореволюционная историография старообрядчества рассматривается в соответствующих разделах диссертации. Авторы советского периода, исследуя явление в рамках марксистской методологии, чаще всего рассматривали раскол и появление старообрядческого движения как религиозную форму социального протеста. В то же время именно в советское время был сделан ряд достижений в исследовании проблемы, без которого невозможно представить современную систему знаний о явлении. Одним из самых известных авторов, обращавшихся к теме в довоенный период, был М. Н. Покровский (1). Также затрагивал эту тему в те годы М. Н. Никольский (2). Последующее состояние разработки темы можно охарактеризовать как определённое «затишье», которое было преодолено только во 2 пол. XX в.
Большую роль, как в изучении разных сторон явления, так и в подъёме осознания проблемы на более высокий, философский уровень, сыграли труды В. Г. Карцева (3), А. И. Клибанова (4), B.C. Румянцевой (5), М. Б. Плюхановой (6), К. В. Чистова (7), В. И. Буганова (8), М. Н. Тихомирова (9), JI.H. Пушкарёва (10), В. И. Малышева (11), Н. С. Демкова (12), Н. В. Понырко (13), Е. М. Юхименко (14),.
A.M. Панченко (15), Н. Н. Покровского (16), Н. С. Гурьяновой (17), Н. Ю. Бубнова (18) и др. В последнее время наметился и реализуется подъём научно-исследовательской мысли о старообрядчестве. Из последних достижений отечественной мысли о явлении хотелось бы выделить труды Н. Н. Покровского (19), Н. С. Гурьяновой (20), Н. Ю. Бубнова (21), И. В. Поздеевой (22), В. В. Молзинского (23). Также, глубиной исследовательского анализа в изучении разных сторон истории староверия обращают на себя внимание исследования О. П. Ершовой (24),.
B.В. Керова (25), Д. Е. Раскова (26), А. В. Стадникова (27), Ф. Ф. Болонева (28), Ю. В. Аргудяевой (29), И: Д. Боченковой (30), Е. Е. Дутчак (31), Т. А. Хохловой (32), Д. Н. Канаева (33), К. Ю Иванова (34), Н. И. Романовой (35), O.JI. Шахназарова (36) и др.
Анализ литературы о явлении исторически подготавливался систематизацией публикаций по теме. Пальма первенства тут принадлежит старообрядческим авторам и, прежде всего П. Любопытному (37), сделавшему первые шаги в сторону накопления информации и систематизации литературы о явлении. Во 2 половине XlX в. систематизация библиографии по теме нашла своё отражение в трудах В. В. Андреева (38), Ф. Сахарова (39) и др.
Первым, собственно историографическим трудом в дореволюционный в дореволюционный период, освещающим концептуальные установки разных исследовательских направлений, занимающихся изучением старообрядчества, стала книга В. З. Белоликова, вышедшая в 1913 г. (40). В ней рассматривались основные школы и направления историографии темы (в рамках трудов более 30-и авторов) за исключением старообрядческой литературы. Последнее было связано как с уровнем методологии того времени, так и с социально-конфессиональной принадлежностью исследователя. Авторы советского времени обращались к историографии вопроса достаточно редко, чаще всего в рамках исследования разных вопросов истории староверия.
В советский период собственно историографических трудов посвящённых проблеме практически не выходило. Историография старообрядчества в разной мере встречается в виде обзоров во введениях изданий посвящённых разным вопросам истории явления'.
В последнее время историография историографии рассматривалась в трудах Н. С. Гурьяновой, НЛО. Бубнова, P.O. Крамми, А. С. Маджарова, Е. А. Вишленковой, В. В. Молзинского, О. П. Ершовой, О. В. Бураевой, A.M. Пашкова, В. Н. Водолазко, Г. П. Муравьёвой, А. В. Антощенко, Т. А. Мошиной, В. Ф. Соколовой, Е. В. Прокуратовой и др.
Статьи A.M. Пашкова (41) посвящены жизни и исследовательской деятельности такого известного исследователя старообрядчества как А. С. Пругавин. Серьёзное внимание этот исследователь уделяет биографии учёного, что видится несомненным плюсом в публикации историографического характера: Исследуя историю изучения А. С. Пругавиным старообрядчества на Русском Севере, учёный приходит к выводу, что его научная деятельность переплеталась с деятельностью общественной, которая, кроме прочего, включала в себя попытки защитить староверов от произвола местного чиновничества путем публикации статей в разных изданиях. Другой причиной активной публицистской деятельности автор считает стремление учёного сформировать общественное мнение о явлении и повлиять, таким образом, на характер готовившихся тогда правительственных решений по этому вопросу. Наряду с неоспоримыми достоинствами статей A.M. Пашкова, спорными, на наш взгляд, выглядят некоторые его утверждения* в частности, о динамике числа старообрядцев в пореформенное время и о характере самого старообрядческого движения.
В статье В. Н. Водолазко (42) подвергается анализу публикации о старообрядчестве профессора МДА Н.П. Гилярова-Платонова. Исследовав большое количество статей этого5 церковного деятеля, вышедших в свет в период с 1868 по 1887 гг., а после реформы 1905 г. изданные в сборнике, автор приходит к выводу, что в тот период в среде официальной церковной науки, наряду с воинствующей точкой зрения, имело распространение мнение, что со старообрядчеством необходимо строить отношения на «примирительных» началах. В отказе от всех форм преследования наиболее либеральной части церковных учёных виделся определённый выход из сложившейся тупиковой ситуации. Более того, анализ некоторых статей позволяет автору говорить, что Н.П. Гиляров-Платонов ещё в конце 60-х гг. XIX в. поднимал вопрос о расширении прав старообрядцев, в частности дарования права на образование. Исследования В. Н. Водолазко, наряду с прочим, ценно тем, что озвучивает тот факт, что в среде профессуры МДА в исследуемый период имело место суждение о необходимости расширения прав старообрядцев.
Статья Г. П. Муравьёвой «Нахождение П. И. Мельниковым рукописи «Сказания о белокриницкой митрополии""(43) посвящена деятельности такого известного исследователя старообрядчества как П. И! Мельников-Печёрский в бытность его чиновником МВД. Основанная на анализе архивных документов эта публикация ценна, прежде всего, тем, что вскрывает характер и специфику работы государственного чиновничества середины XIX века как в борьбе со старообрядчеством в целом, так и с распространением старообрядческой, в том числе исторической, литературы. Характеру концепции старообрядчества П. И. Мельникова в более позднее время посвящена статья В. Ф. Соколовой «Старообрядцы и старообрядчество в оценке П. И. Мельникова.
Печёрского"(44). Достаточно подробно в статье прослежена эволюция взглядов исследователя на староверие.
Процесс формирования и развития взглядов В. О. Ключевского на церковный раскол сер. XVII в. и старообрядчество анализируются в статье А. В. Антощенко (45). При этом видится ценным, что автор рассматривает этот процесс в тесной связи с изменением мировоззрения великого историка, его представлений о предмете и методе истории. В ходе исследования.
A.В. Антощенко выделяет идейную основу концепции раскола.
B.О. Ключевского, которой выступает «народно-психологическое настроение», характеризуемое «латинобоязнью». В то же время раскол рассматривался историком в контексте соприкосновения двух влияний: византийского (церковного) и западного (государственного). Наряду с прочим, любопытна констатация факта, что в своей авторской разработке проблемы раскола В. О. Ключевский с одной стороны опирался на труды автора официально-церковного направления отечественной историографии П. С. Смирнова, а с другой — вёл скрытую полемику с другим церковным историком — профессором Н. Ф. Каптеревым. Последнее обнажает факт взаимовлияния официально-церковной и светских концепций вопроса, а также степень интереса знаменитого историка к разработкам своих церковных коллег.
В статье Т. А. Мошиной «Василий Кельсиев о старообрядцах. К эволюции взглядов"(46) рассматривается интереснейший вопрос попыток общественных деятелей привлечь широкие массы старообрядцев к политической борьбе с российским самодержавием. Приводится любопытный фактаж об агитационной деятельности русского лондонского эмигрантского центра в среде старообрядцев, как на территории Российской Империи, так и в заграничных центрах. Интересен тот факт, что представители революционного движения часто считали старообрядчество «резервом революции».
Творчеству одного из идеологов и наставников страннического согласия посвящена статья Е. В. Прокуратовой «Сочинения М. И. Залесского как источник по изучению истории страннического согласия на рубеже XIX—XX вв."(47). Автор этой публикации разделяет письменное наследие старообрядческого писателя на типологические группы, подробо рассматривает его автобиографию, которая является ценным источником по истории страннического согласия. Также любопытено озвучение факта проведения странниками подпольных соборов во 2 половине XIX — нач. XX вв. Анализируя стиль сочинений и манеру подачи материала, автор прослеживает изменение характера отношений внутри одного из известных старообрядческих согласий. Опираясь на произведения старообрядческого писателя исследовательница предпринимает попытку реконструировать не только быт и уклад жизни староверов-странников, но и особенности бытования историографической традиции среди странников Русского Севера.
Обращает на себя внимание фундаментальный труд Н. Ю. Бубнова.
Старообрядческая книга в России во второй половине ху 11 в."(48), в которой автор, опираясь на широкий круг старообрядческих литературных источников, рассмотрел истоки, историю формирования, основных авторов и основные школы старообрядческой литературы первых десятилетий существования движения. Эта книга является комплексным источниковедческим и текстологическим исследованием старообрядческой рукописной книги второш половины XVII века. Исследование старообрядческой письменности источниковедческими, литературоведческими и книговедческими методами в рамках комплексного подхода позволил автору осмыслить староверческую литературу в контексте породившей её эпохи, проследить как её истоки, так и основные вехи её влияния на развитие литературно-публицистической традиции в русской культуре. В этом труде, кроме прочего, нашёл своё отражение анализ исторических воззрений авторов складывающегося тогда старообрядческого направления историографии. Это народное «крестьянско-демократическое» направление, развивающееся по своим законам и противопоставившее себя «придворной», а потом дворянской господствующей культуре, предстало элементом «параллельной» неофициальной народной культуры. В итоге, как отмечает этот исследователь, старообрядческая литература наряду с сохранением древнерусской литературной традиции стала выразительницей настроений русского крестьянства. Она, по мнению учёного, является важной частью культурного наследия, оказавшей заметное воздействие на российского читателя «как непосредственно, так и через посредство литературных реминисценций русских писателей XVIII—XX вв."(49). Развивая методы изучения старообрядческой литературы и дистанцируя её от дораскольной, Н. Ю. Бубнов в своём исследовании рассматривает в основном оригинальные старообрядческие произведения, то есть оригинальные сочинения старообрядческих писателей «и лишь некоторые из сочинений древнерусской традиции, приспособленные к идеологической системе старообрядчества и «работающие» на неё"(50). Также в работе решается ряд важнейших проблем методов исследования, клиссификации, периодизации и интерпретации памятников старообрядческой литературы второй половины XVII века. В целом, труд Н. Ю. Бубнова внёс неоценимый вклад в дело исследования истории старообрядческой литературы в целом и старообрядческой историографии в частности в начальный период её существования.
Исследованию старообрядческой историографии в xylll столетия, связанную, прежде всего, с деятельностью выговской литературной школы, посвящена книга Н. С. Гурьяновой «История и человек в сочинениях старообрядцев xylll века"(51). В этом основательном исследовании, при анализе основных сочинений и жанров, рассмотрена эволюция теоретических принципов и их практическая реализация в развитии старообрядческой историографии того периода. Особое внимание исследовательница уделила теоретическим представлениям старообрядцев об историческом времени, о таких понятиях как «история», «историческое повествование», которые нашли своё отражение в творчестве старообрядческих риториков. В ходе исследования Н. С. Гурьянова рассмотрела процесс реализации этих воззрений на практике, при создании старообрядческих исторических трудов. Глубокому анализу в книге подвергаются как известные ранее исторические произведения созданные в Выговской литературной школе (такие как «История Выговской пустыни» и «Исповедь» Ивана Филиппова, «История об отцах и страдальцах соловецких» Семена Денисова, Выго-Лексинский летописец и т. п., так и вновь вводимые в научный оборот). В ходе своего исследования Н. С. Гурьянова пришла к выводу, что старообрядцы не только сохранили древнерусские традиции, но и развили их в условиях Нового времени, в иной культурной ситуации. Теме изучения исторической схемы выгорецких большаков посвящена статья P.O. Крамми (52).
Из работ, посвящённых истории отечественной исторической мысли о старообрядчестве во 2 пол. XIX — нач. XX вв., глубиной исследовательского анализа и вкладом в научную разработку темы, выделяются труды А. С. Маджарова, Е. А. Вишленковой, О. П. Ершовой и В. В. Молзинского.
Диссертация Е. А. Вишленковой (53) посвящена исследованию проблемы изучения староверия таким известным русским историком, как А. П. Щапов. В ней рассматриваются официальная концепция старообрядчества, актуализация проблемы в осознании российской интеллигенции, формирование и развитие взглядов на явление А. П. Щапова, место его концепции в отечественной историографии проблемы. В первой главе, наряду с прочим, дано обстоятельное описание истории изменения смысловой нагрузки терминов «раскол» и «старообрядчество». Рассматривая официальную концепцию старообрядчества, эта исследовательница пишет, что она явилась результатом синтеза противостарообрядческой политики правительства и версии, разработанной авторами официально-церковной историографии. Согласно ей $.
Изначально они были взаимосвязаны и взаимозависимы: правительственные установки влияли на характер церковных исследований, а те в свою-очередь служили обоснованием государственной политики"(54). В то же время, по мнению Е. Л. Вишленковой именно чиновникам МВД принадлежит пальма первенства выделения в старообрядческом движении социального аспекта. Именно «Отчёт» П. И. Мельникова, по утверждению этой исследовательницы, «заставил А.ГТ. Щапова на многое в истории раскола взглянуть иначе"(55) и «в какой-то мере послужил катализатором для создания щаповской версии раскола"(56). Исследуя наследие А.ГТ. Щапова, исследовательница выделила три последовательно сменяющие друг друга этапа эволюции его взглядов) на явление и пришла к выводу, что характер деятельности великого историка способствовал формированию в российском обществе буржуазного типа мышления в вопросах веротерпимости, а это, в свою очередь, оказало влияние на политику правительства в отношении старообрядцев.
На качественно новый уровень осмысление наследия А. П. Щапова поднято в трудах А. С. Маджарова. Этот исследователь в своих книгах «Афанасий Щапов"(57), «Эволюция демократического направления в русской историографии 50−70-х гг. XIX в."(58) и многочисленных статьях (59) подверг идеи известного историка глубокому анализу на концептуальном уровне. Исследовав широкий круг источников, этот исследователь выделил ценности, базовые понятия, метод исследования присущие концепции А. П. Щапова, достаточно подробно им изучены истоки её формированияпроцесс становления, структура и генезис. Согласно исследователю, к собственной концепции историиг России А. П. Щапов шёл в процессе изучения старообрядчестваКроме того, А. С. Маджаров подверг серьёзному исследовательскому анализу официальную и официально-церковную концепции вопроса во 2 пол. XIX в., выделив ценности их авторов и методологические особенности их трудов.
Взглядам А. П. Щапова на внутреннее развитие старообрядческой общины посвящена статья О. В: Бураевой (60). В ней исследовательница подвергла серьёзному анализу взгляды известного историка на старообрядческую общину, историю её формирования, причины и ход её генезиса. Кроме того, в рамках этой статьи О. В. Бураева подвергла серьёзному компаративному анализу концепции старообрядчества А. П. Щапова и Н. И. Костомарова, что позволило ей придти к достаточно любопытным выводам.
Попытка комплексного подхода к историографии старообрядчества во 2 пол. XIX — нач. XX вв. совершена в диссертации и книге.
О.П. Ершовой (61). Исследуя историю взаимоотношений старообрядцев и власти, эта исследовательница уделила большое внимание историографии проблемы, что видится правомерным. Не секрет что именно историография с одной стороны отражала характер отношений в обществе, а с другой стороны определённым образом влияла на них. Исследуя дореволюционную историографию проблемы, О. П. Ершова в разной мере уделила внимание авторам официального, официально-церковного, демократического, народнического и революционно-демократического направлений. Подчинённость историографического обзора основной теме исследований, в ходе которых автор стремилась вскрыть характер отношений властей и представителей оппозиционного старообрядческого движения, привёл к его определённой ограниченности. В то же время крайне мало, на наш взгляд, было обращено внимания на авторов старообрядческого направления историографии, что, впрочем, можно объяснить формулировкой темы исследования.
Фундаментальностью подхода и всеохватностью формулирования темы исследования характеризуются диссертация и книга В. В. Молзинского (62). Исследования этого учёного направлены «на изучение не столько истории становления старообрядчества, сколько самого исследовательского процесса развития объективных знаний о его событиях, об идейно-нравственной стороне учения «старой веры», на анализ явлений научной мысли, ставших вехами на пути превращения «замкнутой» системы духовных начал старообрядчества в достояние русской общенациональной культуры"(63). В рамках своих работ этот исследователь в той или иной мере рассмотрел развитие взглядов на старообрядческое движение 2 половины ху 11 в. в трудах авторов практически всех основных направлений отечественной историографии вопроса от сер. xyll в. до 90-х гг. XX в. Этим автором на высоком научном уровне проводится анализ и подробное рассмотрение генезиса содержательности взглядов историков старообрядческого, официального, официально-церковного, демократического, народнического, революционно-демократического, марксистского направлений. Выделение концептуальных особенностей построений авторов разных направлений сопровождается выяснением меры и характера влияния разных исследовательских направлений на развитие отечественной исторической мысли и отечественную культуру в целом. Согласимся с мнением этого исследователя, что «Объективный анализ данного явления подразумевает необходимость синтезирования тех достижений, что осуществлены учёными разных направлений"(64). Характерно, что этот автор широко привлекает примеры влияния истории и историографии старообрядческого движения на отечественное изобразительное, музыкальное, театральное и др. искусство. В то же время, смещение исследовательского интереса этого автора к отражению в отечественной литературе процесса раскола и первых десятилетий существования старообрядчества, наряду с обще-обзорным характером работы (идущим от широты темы исследования), закладывают базу для более подробного, глубокого исследования развития концепции старообрядчества в те или иные периоды как в рамках отдельных направлений, так и в системных отношениях между ними. Как пишет В. В. Молзинский: «Необходимо дальнейшее изучение историографии старообрядчества, составившей заметный пласт отечественной культуры, который требует всестороннего и объективно-непредвзятого рассмотрения, дистанцированного от прагматических задач и установок государственноили церковно-политического плана"(65).
В целом, состояние научной разработанности темы характеризуется, с одной стороны, накоплением предыдущими исследователями аналитического материала об отдельных авторах, школах, направлениях. Количественному накоплению сопутствовало качественное осмысление, приведшее к выделению основ разных концепций вопроса заключённых, прежде всего, в ценностно-понятийном аппарате последних. На базе этих наработок проведены попытки систематизации всего историографического потока, с выявлением тенденций и характера развития. С другой стороны, при достаточно глубокой разработке отдельных направлений (например — демократического, связанного с именем А.П. Щапова), остаются поверхностно, обзорно исследованными другие направления отечественной мысли о старообрядчестве. В силу объективных причин предыдущим исследователям не были доступны труды целого ряда историков (прежде всего старообрядческого направления историографии). В то же время у ряда направлений (прежде всего, официально-церковного и старообрядческого) практически неисследованными остаются вопросы существования и развития в их рамках концепции старообрядчества. Именно глубокий анализ концепции, её истоков, основ, ценностей, базовых понятий, а также метода исследования, на наш взгляд, должен реализовать следующий' шаг в исследовании проблемы и дать ответы на многие пока неразрешённые вопросы.
Объектом исследованияв диссертации выступает историческая литература о старообрядчестве и, прежде всего, труды авторов официально-церковного и старообрядческого направлений отечественной историографии.
Предметом исследования выступает процесс развития концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях отечественной исторической мысли. Исследуется историческая и историографическая среда, факторы влияния, исходное состояние, ценностно-понятийная составляющая, методологическая составляющая, характер, динамика, тенденции и результаты процесса развития концепции старообрядчества в рамках этих направлений. Также выясняется роль этого процесса в определении места религиозно-церковных направлений в общем потоке историографии проблемы и отражение в его ходе эволюции взаимоотношений разных групп в условиях расколотого общества. Концепция старообрядчества понимается автором как система взглядов на это неоднозначное явление, выраженная в данном случае в исторической литературе.
Хронологические рамки исследования — с середины XlX в. до революций 1917 г. Именно в этот период реализовывалось достаточно серьёзное развитие российского общества и старообрядчества как его своеобразной части, что нашло своё отражение в динамике, характере и результатах развития концепции вопроса в исследуемых направлениях отечественной историографии. Нижняя граница данного периода определяется переходом российского общества к новым, более развитым формам экономических и социальных отношений (особенно после отмены крепостного права), которые в большей мере позволяли реализовать творческий потенциал как целых социальных (и социо-конфессиональных) групп, так и отдельной личности. Верхняя граница периода обусловлена социальными потрясениями — революциями, которые в корне изменили экономическую, политическую, социальную, культурную обстановку в стране, что напрямую отразилось на жизни разных конфессий и научного мира.
Территориальные рамки исследования- — Российская Империя в её дореволюционных границах. Кроме того, к территории, где протекали исследуемые процессы, примыкает ряд заграничных издательских центров в Англии, Германии, Австро-Венгрии и Румынии в которых представителями разных направлений отечественной историографии велась достаточно активная исследовательская и издательская работа.
Цель исследования. В данном исследовании ставится цель проследить процесс развития концепции старообрядчества в трудах авторов официально-церковного и старообрядческого направлений отечественной историографии с учётом всех основных исторических и историографических, внешних и внутренних факторов влияния на него. Данная цель достигается постановкой и решением следующих задач:
• Определить причины роста интереса к старообрядчеству в отечественной науке исследуемого периода. Исследовать исторические факторы развития российского общества и старообрядчества во 2 пол.
XIX — нач. XX вв., оказавшие наибольшее влияние на развитие концепции вопроса в отечественной историографии того периода.
• Рассмотреть основные светские концепции вопроса, возникшие и развившиеся в исследуемый период, выступившими историографическими факторами влияния на процесс развития концепции старообрядчества в рамках религиозно-церковных направлений исторической мысли.
• С помощью привлечения биографических данных выяснить вопросы условий формирования воззрений разных авторов и выяснить состав авторского корпуса исследуемых направлений историографии вопроса.
• Рассмотреть процесс развития концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях историографии. Его характер, динамику, тенденции и основные результаты. Выявить основные этапы развития концепции старообрядчества в этих двух направлениях в рамках исследуемого периода.
• Рассмотреть развитие официально-церковной концепции вопроса, как выражение изменения отношения к явлению в обществе и официальных кругах. Рассмотреть развитие старообрядческой концепции вопроса, как выражение изменений в самосознании авангарда старообрядческого движения. Выявить меру дистанцированности концепций авторов этих направлений и меру их взаимовлияния.
• Попытаться ответить на вопрос: почему концепция старообрядчества в рамках этих направлений развивалась именно так, а не иначе?
• Выявить роль процесса развития концепции старообрядчества в этих двух религиозно-церковных направлениях в определении их места в общей историографии вопроса того периода.
• Рассмотреть не только влияние развития общества и исследуемого явления на историографию, но и обратную связь — влияние историографии вопроса на ситуацию в обществе.
Теоретико-методологическую основу исследования составили принципы научной объективности и историзма. В работе используется комплексный подход к изучению объекта и предмета исследования, который предполагает изучение поставленной проблемы с учётом общего исторического развития науки и общества в период, определённый хронологическими рамками. Комплексному анализу исследуемого вопроса сопутствовало использование как основных системного научного, историко-сравнительного, историко-диалектического, конкретно-исторического, дедуктивного, индуктивного методов, а также методов восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному. Синтез этих научных методов, наряду с исследовательским синтезом результатов авторских исследований, позволили получить общую объективную картину процесса развития концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях отечественной историографии.
Автор рассматривает явления и процессы прошлого в их существенных связях, с точки зрения их генезиса и развития, стремясь опираться только на существенные, достоверные исторические факты и оценивать события, исходя из объективных реалий прошлого. Исследуемые процессы рассматриваются во всём их многообразии, разносторонности и взаимосвязи, в непрерывном изменении и развитии.
Методология научного познания исторических явлений и процессов определяет необходимость всесторонности их исследовательского анализа, с опорой на лучшие достижения учёных разных направлений и школ.
Источниковый базис исследования составляют разнообразные архивные и литературные источники. Комплекс литературных источников, составляющих основу исследования, в разной мере представлен в фондах Российской Государственной библиотеки, Публичной Исторической библиотеки, библиотеки ИНИОН, Научной библиотеки ИГУ, Иркутской областной библиотеки им. Молчанова-Сибирского, библиотеки Покровской общины РПСЦ г. Иркутска, а также ряда частных библиотек. Использовавшиеся архивные материалы, в силу специфики темы исследования, играющие вспомогательную роль, отложились в фондах Государственного Архива Иркутской области (ГАИО).
1) Источниковую основу исследования составляет отечественная: историческая литература о старообрядчестве, вышедшая с сер. XIX в. по 1917 г. Труды светских авторов, писавших в исследуемый период о явлении, исследуются с точки зрения познания историографической ситуации и выделения историографических факторов влияния на развитие концепции старообрядчества в религиозно-церковных направлениях исторической мысли того периода. Их характеризует: во-первых, относительная дистанцированность от исторического спора, ведущегося авторами религиозно-церковных направлений историографии вопроса (что позволяло со стороны оценивать историю движения), а во-вторых, широкий спектр исследовательских мнений и как следствие — наличие целого ряда направлений и школ в исследовании проблемы (как официальных, так и оппозиционных), различающихся по признаку базовых ценностей, понятий, целей и метода исследования, и как следствие — разницы в результатах интерпретации истории старообрядческого движения. Из светского направления историографии вопроса исследуются, прежде всего, труды авторов официального, демократического, либерально-народнического, революционнодемократического и марксистского направлений.
Специфика объекта исследования определяет как основные источники труды о старообрядчестве авторов официально-церковного и старообрядческого направлений. При этом автор не ставит своей целью охватить все публикации авторов этих направлений, посвященные расколу и старообрядчеству. Нас, прежде всего, интересуют опубликованные работы исследователей, отражающие: концептуальные особенности взглядов авторов, этапы становления, существования и развития официально-церковной и старообрядческой концепций вопроса. Чаще всего это работы, внёсшие существенный вклад в развитие концепции старообрядчества, как в рамках своего направления, так и в рамках всей историографии вопроса. Это труды авторов официально-церковного направления: Д. Ростовскиого (66), Платона Левшина (67), А. И. Журавлёва (68), Макария (Булгакова) (69), Филарета (Гумилевского) (70), И. Нильского (71), Н. М. Благовещенского (72) Н. И. Ивановского (73), П. В. Знаменского (74), Н. И. Субботина (75), И .Я. Сырцова (76), И. М. Громогласова (77), Е. Е. Голубинского (78), И. Стрельбицкого (79), Н. Плотникова (80), П. С. Смирнова (81), Н. Ф. Каптерева (82). И труды авторов старообрядческого направления отечественной исторической мысли: П. О. Любопытного (83), И. Г. Кабанова (84), Арсения Уральского (Онисима Швецова) (85), В. М. Карловича (86), И. К. Быковского (87), Д. С. Варакина (88), еп. Михаила (Семёнова) (89), С. И. Быстрова (90), В. Сенатова (91), И. А. Кириллова (92), Ф. Е. Мельникова (93). Надо сказать, что труды Арсения Уральского, еп. Михаила, Д. С. Варакина, С. И. Быстрова, Ф. Е. Мельникова, в силу своей труднодоступности, никогда до этого не подвергались системному историографическому анализу. К специфике трудов официально-церковных и старообрядческих авторов можно отнести определённую эклектичность. Последняя характеризуется совмещением собственно историко-научных разработок с решением полемико-богословских вопросов. Подобная ситуация сложилась при влиянии и отражала ситуацию исторического спора об обряде и форме веры, как основной теме трудов авторов этих двух направлений. При этом труды церковных авторов характеризует «официальность» их взглядов, а труды авторов-старообрядцев — оппозиционность. В канве изучения этих источников автором выделена и исследована такая специфическая группа источников, как учебники по «расколоведению», которые характеризует строго последовательное «академическое» изложение официально-церковной концепции вопроса.
2) К эпистолярным источникам исследования можно отнести письма старообрядческих авторов еп. Арсения Уральского (Онисима Швецова) (94) и переписку ректора Казанской духовной академии с архиепископом Иркутским и Верхнеленским Тихоном (95). По ним можно судить об обстановке, в которой писали авторы и об их морально-психологическом состоянии на тот момент.
3) Источниками, позволяющими лучше понять дух времени и характер отношений на межличностном уровне являются мемуары В. П. Рябушинского (96) и П. А. Бурышкина (97). Воспоминания этих авторов позволяют в той или иной мере изучить этику, бытовавшую в исследуемый период в старообрядческих купеческих кругах, что для нашей работы представляется достаточно ценным. Кроме того, мемуары, особенно второго автора, позволяют исследовать вопрос существования старообрядческих торгово-промышленных династий, как экономического авангарда старообрядческого мира, оказавшего определённое влияние на развитие концепции старообрядчества в историографии.
4) Источниками, позволившими более или менее подробно изучить биографии представителей авторского корпуса исследуемых направлений исторической мысли стали справочные издания «Профессура МДА в начале XX века"(98) и «Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы"(99):
5) В отдельную группу выделяются материалы по истории староверия, опубликованные в исследуемый период разными авторами (Н. Поповым (100), Н. Субботиным (101) и др.), которые определённым образом влияли на историографическую ситуацию и процесс развития концепции вопроса в исследуемых направлениях исторической мысли. Динамику роста количества публикаций по проблеме (как проявление роста интереса к явлению) и их темы позволяет исследовать такие источники, как указатели литературы о старообрядчестве, в частности указатель Ф. Сахарова (102).
6) Анализу законодательной системы и внутренней политики правительства по отношению к старообрядчеству способствует обращение к сборникам законодательных актов. Специфика темы определила сборник А. Введенского (103) как оптимальный для рассмотрения правового поля исследуемого периода.
7) Оппозиционно-законодательными актами можно назвать такую специфическую группу источников, как постановления старообрядческих соборов (104), проходивших в исследуемый период. Исследование последних помогает лучше вникнуть в историю староверия тех лет, узнать насущные вопросы, волновавшие тогда его адептов, узнать характер их отношения к другим согласиям движения, к официальной церкви и государству.
8) Из архивных материалов автором использовались дела, отложившиеся в фондах ГАИО и, прежде всего, в 50-м — фонде Иркутской Духовной Консистории. Это как указы Синода, позволяющие лучше понять характер политики официальной церкви по отношению к старообрядчеству, так и внутренние документы консистории по разным делам. Последняя группа материалов представляет особый интерес, так как в ней, кроме прочего, отразилось фактическое отношение церковных чиновников к вопросу (особенно после 1905 г., когда юридически староверие было признано, а фактически с ним продолжали бороться).
Научная новизна, выносимая на защиту, обусловлена, прежде всего, неисследованностью сформулированной темы. В исследовании историография вопроса рассматривается в историческом контексте, в прямой связи с историей российского общества того периода. Исследуются основные исторические и историографические факторы, повлиявшие на развитие концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях отечественной историографии. Причём, впервые эти направления подвергаются компаративному анализу и рассматриваются дистанцированно, опосредовано от светских направлений (при учёте влияния последних).
В рамках исследования исторических факторов, оказавших влияние на процесс развития концепции вопроса в этих двух религиозно-церковных направлениях, системно изучаются вопросы идеологии, правового положения, экономической и общественной деятельности старообрядцев в тот период. Даётся принципиально новая формулировка старообрядчества, отражающая содержательную суть основ и характера исторического развития явления. Исследуются вопросы старообрядческой этики, как компонента старообрядческой культуры, во многом ставшего залогом сохранения и развития староверия, что в свою очередь повлияло на развитие концепции вопроса в историографии. Также решаются некоторые проблемы компаративного анализа старообрядчества, протестантизма и конфуцианства. Объясняются причины всплеска исследовательского интереса к явлению в исследуемый период, которые выводятся из объективно-исторических процессов, идущих в тот период в стране, из анализа состояния российского общества и роста влияния в нём выходцев из старообрядчества.
Автором вводится в научный оборот ряд новых исторических и историографических источников. Наряду с уже достаточно известными науке историками явления, анализируются концепции известных, но мало исследованных авторов (И.Г. Кабанова (105), Н. Попова (106), И. Стрельбицкого (107), Н. Плотникова (108) и др.) и, что особенно важно, впервые проводится системный историографический анализ целого ряда исторических концепций явления, выраженных в трудах авторов (прежде всего старообрядческого направления историографии), которые до недавнего времени были труднодоступны и часто совершенно неизвестны современной научной мысли. Благодаря деятельности ряда издательств эти произведения переизданы и требуют профессионального исследования. Это, прежде всего, труды: еп. Арсения Уральского (Онисима Швецова) (109), еп. Михаила.
Семёнова) (110), Д. С. Варакина (111), С. И. Быстрова (112), Ф. Е. Мельникова (113). Наряду с исследованием развития концепции старообрядчества на историографическом уровне, уделяется внимание её бытованию в жизни, в среде официального духовенства и в старообрядческой среде. Отношение к вопросу первых исследуется на базе анализа архивных материалов и, прежде всего, внутрикорпоративных церковных документов. Концепция староверов исследуется на базе анализа постановлений старообрядческих соборов (которые можно назвать внутрикорпоративными старообрядческими документами), имевших место в тот период. Наряду с выделением деяний старообрядческих соборов, как особого источника по истории развития концепции вопроса в старообрядческой среде, автором выделяется и исследуется такой специфический источник по истории развития концепции старообрядчества в официально-церковной историографии, как учебники по «Истории церкви» и особенно — учебники по «расколоведению». Последние выражают концепцию вопроса, принятую на официальном уровне, в наиболее сжатом, «концентрированном» виде.
Историографический материал, в виде наследия историков разных школ и направлений, исследуется автором на концептуальном уровне, с выявлением ценностей, базовых понятий и основ методологии. Даётся своя периодизация развития официально-церковной и старообрядческой историографии вопроса в исследуемое время. Широко привлекаются и анализируются биографические данные авторов, что позволяет лучше понять условия формирования их взглядов и, таким образом, глубже понять основы их концепций. Причём делается попытка не только осветить как писали о старообрядчестве авторы этих двух направлений отечественной историографии, но и ответить на вопрос почему так писали. В рамках поиска ответа на этот вопрос в исследовании решается проблема соотношения официально-церковного и старообрядческого направлений историографии раскола и старообрядчества, как самых старых и религиозно-церковных. Выясняется их специфика, мера общего и разного, а также их место в общейисториографии вопроса. Проведён системный анализ развития концепции старообрядчества в этих направлениях во 2 половине XlX.
— начале XX вв. как по отдельности, так и в сравнении. Выделены исходное состояние, причины, ход, характер, тенденции и основные результаты этого процесса. Выявлено выделение в исследуемый период либеральных направлений в этих направлениях исторической мысли, с последующим их сближением между собой в ходе модернизации концепций под влиянием исторических и историографических факторов. Как признак либерализации, в частности части старообрядческого движения, выявлено преодоление «согласиецентризма» в рамках трудов либерально настроенных авторов старообрядческого направления и как следствие — появление в исследуемый период общестарообрядческих трудов. Также, в ходе изучения старообрядческого направления историографии, выявлено определённое отличие концепции представителей старообрядческой иерархии и староверов, к иерархии не принадлежащих (мирян). В ходе исследования определён характер обратной связи развития концепции старообрядчества в историографии на историческую ситуацию.
Теоретическая и практическая значимость работы определяется, по мнению автора, во введении в научный оборот ряда новых и малоизученных источников, серьёзной научной разработкой вопросов развития концепции старообрядчества в рамках официально-церковного и старообрядческого направлений историографии, результаты которой могут использоваться в дальнейшем изучении, как истории старообрядчества, так и его историографии. Материалы данного исследования могут быть использованы при создании учебных курсов, спецкурсов, пособий и программ изучения историографии вопроса, истории научной мысли, истории староверия, истории межконфессиональных отношений, истории разных аспектов отечественной культуры, а также при написании научных работ по проблеме в целом.
Аппробация работы. Основные положения исследования сообщались в форме научных докладов в рамках участия в ряде конференций, чтений, семинаров и изложены в следующих публикациях:
1. Костров А. В. Клерикально-охранительная и демократическая концепции старообрядчества в отечественной историографии второй половины XlX в. // История, культура и язык старообрядцев Забайкалья: Тез. per. науч.-практ. конф. — Улан-Удэ: Изд. Бур. ГУ, 2000. — С. 14−17.
2. Костров А. В. Официально-церковная концепция старообрядчества в отечественной историографии 2 половины XlX в. // Старообрядчество: история и современность, местные традиции, русские и зарубежные связи: Мат-лы 3 межд. науч.-практ. конф. — Улан-Удэ: Изд. БНЦ СО РАН, 2001. -С. 16−18.
3. Костров А. В. К вопросу о научной новизне в исследовании творчества А. П. Щапова.// «История России» А. П. Щапова и история России: Первые Щаповские чтения: Мат-лы Всеросс. науч.-практ. конф. — Иркутск: Оттиск, 2001.-С. 40−45.
4. Костров А. В. Старообрядческие соборы второй половины XIX — начала XX в. как пример сохранения русским народом принципа соборости. // Сословное (народное) представительство и самоуправление в России XVI — начала XXI века: Третьи Щаповские чтения: Мат-лы Всеросс. науч.-практ. конф. — Иркутск: Оттиск, 2003. — СП6−19.
5. Костров А. В. Вклад исследователя Н. И. Ивановского в развитие официально-церковной концепции старообрядчества. // Старообрядчество как историко-культурный феномен: Мат-лы Международной науч-практ. конф. -Гомель: Изд-во ГГУ, 2003. — С. 128−131.
Материалы и результаты исследования использовались автором при чтении курсов «Отечественная историография» студентам ИГУ.
Структура диссертации: введение, 3 главы, заключение, примечания, список использованных источников и литературы.
Заключение
.
Рассмотрев процесс эволюции концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях отечественной историографии во 2 пол. XlX — нач. XX вв., можем сделать вывод, что в этот период в рамках этих направлений концепция вопроса проделала значительный путь развития. Этот процесс шёл на фоне достаточно активного развития российского общества, самого явления и историографии проблемы.
Перемены в обществе, вызванные реформами 60-х гг. XlX в., привели к количественному и качественному росту старообрядчества. Достаточно интенсивное развитие последнего вело к росту интереса к нему со стороны авторов разных направлений отечественной научной мысли. Представители старообрядчества в исследуемый период, опираясь на элементы своих идеологии и уклада жизни (способствующих экономической и другой активизации) стали активно осваивать разные экономические ниши. Рост влияния выходцев из староверия в экономической среде вёл к росту их влияния в культурной, социальной, политической областях жизни российского общества. Подобные процессы вели к актуализации проблемы исследования истории и современности старообрядчества, что нашло своё отражение в увеличении количества исследователей, занимавшихся этой проблемой и как следствие — в расширении спектра исследовательских мнений. Последний аспект, кроме прочего, способствовал расширению концепции явления и подъёму её на качественно новый уровень научного осознания в рамках лучших проявлений отечественной историографии.
Разные направления историографии вопроса развивались в постоянном разноуровневом и разноплановом взаимовлиянии. Одни концепции, в силу объективных причин, оказывали большее влияние, другие — меньшее. Но, несмотря на порой кардинальные расхождения концепций, все они были частью общего потока развития научной мысли о явлении и так или иначе существовали в системных отношениях друг с другом. Развитие системы взаимовлияний было неотъемлемой частью процесса накопления и анализа знаний о старообрядчестве. Возникшие первыми, церковно-религиозные концепции вопроса (официально-церковная и старообрядческая) в исследуемый период испытывали на себе достаточно серьёзное влияние со стороны относительно «молодых» светских концепций, которые в это время развивались разными авторами. В целом, историческая и историографическая атмосфера во многом определили характер, направление и динамику эволюции концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях отечественной историографии.
Из всего потока историографии старообрядчества официально-церковное и старообрядческое направления выделяет и, в то же время определённым образом сближает, их религиозно-церковные происхождение и характер. Определённая общность происхождения выражалась в доминировании христианской концепции истории, которая своеобразно интерпретировалась авторами этих направлений. Сближает (особенно в начале исследуемого периода) и определённая общность метода исследования. В то же время, эти направления были самыми старыми, возникшими в момент разгорания исторического спора, основными оппонентами в котором они были. Специфика изучаемого вопроса вела к тому, что основное историографическое взаимодействие долгое время происходило именно между этими двумя направлениями отечественной исторической литературы. Для авторов этих направлений ведущийся исторический спор был жизненно важен (в отличие от авторов светских направлений), поэтому на оппонирующую концепцию обращалось пристальное внимание. Подобное внимание, наряду с взаимной критикой, вело к реализации развития концепции вопроса в этих направлениях в рамках постоянного взаимодействия. С появлением и развитием светских концепций вопроса, они подключились к этому процессу и со временем стали играть в нём важную роль.
В период с середины XIX в. до 1917 г. официально-церковная концепция старообрядчества претерпела определённую эволюцию. Это развитие шло под влиянием факторов исторических и историографических, в прямой связи с изменениями в стране и обществе, науке и сознании. Реформы 60-х гг.
XlX в. и связанная с ними определённая демократизация общества, а также количественный и качественный рост староверия, обусловили историческую атмосферу подъёма исследовательской мысли о старообрядчестве, как в отечественной науке в целом, так и в официально-церковном её направлении. Наряду с общим развитием науки и осознанной необходимостью разрешения противоречий сложившейся консервативной доктрины, на развитие официально-церковной концепции вопроса влияло существование историографической оппозиции в лице старообрядческого направленияисторической мысли. Также определённую роль сыграло появление и развитие нового, демократического направления в литературе, связанного, прежде всего, с именем А. П. Щапова. Оказывали влияние и другие направления литературы о явлении, в частности — официальное, «государственно-православное». Всё это, наряду с реализацией исследовательского интереса, привело к подъёму церковной исторической мысли о расколе и старообрядчестве в 60−70-е гг. XlX в., который, прежде всего, связан с именами И. Ф. Нильского, Н. М. Благовещенского, Н. И. Ивановского,.
П.В: Знаменского. Эти исследователи сделали ряд серьёзных шагов от схоластически-бездоказательного к объективно-научному изучению явления. Это: сокращение радикализма во взгляде на старообрядчество, развитие метода исследования, обращение к источникам, уход от старой терминологии, критика предшественников i и разбор разных направлений историографии вопроса, признание ошибок и перекосов противостарообрядческой доктрины, озвучение факта признания официальной церковью старого обряда верным и подход к признанию неподчинения властям основной причиной гонений на староверов, констатация бесполезности старых методов обличения и т. д.
Кроме того, разработка на достаточно высоком уровне некоторых частных моментов истории староверия привела к: признанию гражданских черт явления, выделению в причинном ряду раскола эсхатологических воззрений, национального патриотизма и оппозиции инокультурным влияниям, постановке вопроса о роли царя в реформе, критике патриарха Никона и греческих патриархов, выделению разного положения белого и чёрного духовенства, как причины их разного отношения к расколу и старообрядчеству, изучению института семьи у старообрядцев и критике постулата о «развратности» безбрачных беспоповцев и др. Все эти достижения объективно вели к попыткам модернизации концепции.
Надо сказать, что этот подъём исследовательской мысли проходил при сохранении глубинных основ официально-церковной концепции старообрядчества, её базовых ценностей и направленности. Базовыми ценностями церковных авторов, как и прежде, выступали официальная православная церковь (со связанным с ней вариантом православия) и русская монархия. Исходя из этого формулировались цели исследования — защита интересов церкви и монархии, то есть доказательство неправомерности существования противоречащего им старообрядчества, его обличение. Отсюда и незыблемость основного постулата — о «невежестве народа в расколе». Эта жёсткая концептуальная основа допускала лишь частные методологические отступления, реализация которых, однако, вела к обнажению противоречий доктрины и осознанию наиболее прогрессивными исследователями необходимости более глубокого изучения вопроса.
В то же время сохранялось и консервативное крыло официально-церковной историографии старообрядчества, связанное, прежде всего, с именем Н. И. Субботина. Оставаясь на позициях Макария (Булгакова) и Филарета (Гумилевского), то есть на уровне развития церковной науки.
50-х гг. XIX в., и не желая ничего менять оно, уйдя на второй план во времена реформ и ближайшего пореформия, в конце 70-х и особенно в 80-е гг., в связи с наступившей реакцией во внутренней политике властей, вернуло себе доминирующую позицию в церковной историографии вопроса. Но, несмотря на такой итог периода, в это время была заложена база, во многом определившая направление и глубину исследования староверия церковными (и не только) историками в последующие периоды. Прежде всего, исследовательская база, заложенная в 60−70-е гг., нашла свою дальнейшую разработку в трудах авторов либерального, научно-исследовательского крыла официально-церковной историографии 90-х гг. XlX — нач. XX вв.
Следующий период в истории развития концепции старообрядчества в официально-церковном направлении историографии связан с новым подъёмом исследовательской мысли о явлении. Он был обусловлен, наряду с объективным процессом развития наук, определённой «оттепелью» в политической атмосфере российского общества. Наиболее известными церковными историками вопроса в тот период были Н. И. Субботин, Е. Е. Голубинский, И. М. Громогласов, А. П. Доброклонский, П. С. Смирнов и, наконец, Н. Ф. Каптерев. Во многом развивая наработки авторов 60−70-х годов, исследователи 90-х предприняли дальнейшие шаги в сторону объективного изучения староверия, сохраняя при этом традиционную основу концепции. В их трудах, наряду с прочим, был признан факт несоответствия действительности официальных статистических данных о явлении. Несмотря на миссионерские цели, были по научному сформулированы задачи исследования. Вместе с расширением фактологической базы исследования, в том числе привлечением «неудобного» фактологического материала, была проведена на достаточно высоком научном уровне разработка вопроса о происхождении обрядовых разночтений в разных вариантах православия. Продолжалось исследование отдельных аспектов истории явления, таких как эсхатология, национальная оппозиция реформам и т. д. Определённым образом продолжалась разработка вопроса о гражданской, нерелигиозной стороне явления. В частности, исследование внутрии внешнеполитического аспекта в причинном ряду раскола нашло своё отражение в трудах проф. Н. Ф. Каптерева. Последний, подвергая своих предшественников серьёзной критике, поменял не только метод, но и цели исследования. Стремясь к объективности и историзму, он обращался, прежде всего, к архивным источникам, на анализе которых строил свою историческую схему раскола.
Изменения в методе привели к новой постановке вопроса и как следствие — к новой формулировке целей исследования, при сохранении церковно-монархических ценностей. На смену цели старой — обличению, пришла цель новая — объективное познание причин, движущих сил и хода раскола Ху 11 в., как фактического начала существования старообрядчества. Опираясь на архивные источники, Н. Ф. Каптерев выяснил роль, основные мотивации и цели царя, патриарха, греческих иерархов и «расколоучителей» в событиях середины xyll в. Народу, отдавая дань традиции исторической школы к которой принадлежал, историк отвёл место пассивного наблюдателя. Анализ архивных материалов позволил проф. Каптереву объективно разобраться в историческом споре и сделать вывод об «истинности», «неиспорченности» и древности (по сравнению с новогреческим и официально-православным) старого русского обряда.
Признание правоты старообрядцев в историческом споре об обряде (хотя и с утверждением исторической правоты церкви и правительства) привело к конфронтации с консервативным крылом официально-церковной науки и как следствие — к расколу в церковной историографии. Этот раскол не был случаен. Он был подготовлен предыдущим развитием концепции, когда развитие метода изучения, при сохранении основы концепции, привело к постановке новых целей исследования и как следствие — к новым выводам. То есть официально-церковная историография старообрядчества разделилась по признаку метода и целей исследования. В то время как консервативное крыло, в лице проф. Н. И. Субботина, осталось на «клерикально-охранительных» позициях 50-х гг. XlX в., при наличии группы учёных, сделавших определённые шаги в развитии метода исследования с сохранением его традиционных целей (Голубинский, Смирнов, Громогласов и др.)" либеральное, научно-исследовательское крыло, связанное прежде всего с именем проф. Н. Ф. Каптерева, изменив не только метод, но и цели, развило концепцию в сторону научного понимания проблемы. Характерно, что раскол по признаку метода и целей и как следствие — результатов исследования, произошёл на фоне сохранения одной основы, одних ценностных ориентиров, но разного отношения к ним — консервативного и либерального. Развитие концепции старообрядчества либеральным крылом официально-церковной историографии, развитие других направлений историографии вопроса, наряду с изменениями в обществе и развитием самого явления — всё это определённым образом готовило почву для грядущих реформ и начала нового периода в истории общества, староверия и историографии проблемы.
В противоречивом состоянии раскола официально-церковная историография старообрядчества вошла в следующий, межреволюционный период. В новых условиях либеральные авторы стремились реализовать открывшиеся возможности, что выразилось в публикации Н. Ф. Каптеревым своей концепции в развёрнутом, фундаментальном виде. Его оппоненты, в лице консервативного крыла, чувствуя, что в новых условиях и при определённой экспансии старообрядческой концепции в литературе и публицистике, почва уходит у них из-под ног, стремились сохранить свои позиции в жизни и науке. В этих целях предпринимались больше количественные, нежели качественные издания старых, полувековой давности наработок, часто без создания нового. То есть после реформы 1905 г. раскол ещё больше усилился. Консервативное крыло так и продолжало отстаивать постулаты, прописанные в трудах 50-х гг. XlX в., совершенно игнорируя исследования за более чем пол века, как авторов других направлений историографии, так и своего, официально-церковного. Либеральное же крыло вошло в новое время легко и предоставило читающей публике свою концепцию в развёрнутом виде. Последняя при этом оставалась официально-церковной, монархической и сохраняла ряд черт этой исторической школы.
Необходимость изучения явления, идущая, во-первых, от специфики вопроса, а во-вторых, от социально-конфессиональной принадлежности официально-церковных авторов, вела к достаточно активной разработке (в своём стиле) ими фактологической базы исследования. Определённую роль в этом играла преемственность присущая церковной исторической школе, что позволило накапливать информацию о явлении в течении двух с половиной веков. Со временем, под влиянием исторических и историографических факторов, количество информации, в рамках развития официально-церковной концепции старообрядчества, идущей при борьбе двух тенденций — охранительной и научной, закономерно стало переходить в качество объективного анализа проблемы. Этот переход, начатый в 60-е гг., свершился в 90-е гг. XIX в., а реализовывался уже после 1905 г., в межреволюционное десятилетие.
Концепция старообрядчества в рамках старообрядческого, так же как и официально-церковного, направления в исследуемый период не стояла на месте и проделала достаточно большой путь развития. Будучи в середине XIX в. практически сугубо религиозной, характеризуемой жёстким «согласиецентризмом», в течении 2 половины века и особенно в начале.
XX в., благодаря развитию самого явления, влиянию других концепций вопроса и исканиям старообрядческих авторов, концепция определённым образом развилась.
Развитие российского общества и старообрядчества в ходе и после реформ 60-х гг. XIX в. актуализировало идентификационные процессы в старообрядческой мысли и литературе, что нашло своё отражение в «Окружном послании» И. Кабанова. Определению своего места в истории и в современном меняющемся мире сопутствовало желание разобраться во внутренних проблемах старообрядчества, каким, в частности, было разделение движения на согласия и толки, возникшее в ходе относительно свободного народного творчества в духовной сфере. Также поднимался вопрос о соотношении старообрядчество — официальная церковь, при сокращении радикализма в их противопоставлении, по крайней мере, в концепции старообрядцев-поповцев. Подобные «либеральные» процессы вели к возникновению консервативной оппозиции в старообрядческой среде, которая продолжала своё существование до конца исследуемого периода (и в более позднее время). В то же время, конфронтация с другими направлениями старообрядчества делает труды этого времени, в частности «Окружное послание», выразителем ставшего уже традиционным «согласиецентризма», которое пришло на место более широкого «старообрядоцентризма».
Процесс дальнейшего укрепления позиций старообрядческой иерархии, её шаги в сторону дистанцирования от беспоповства и снижения радикализма во взгляде на официальную церковь — всё это нашло своё отражение в трудах еп. Арсения (Швецова). Но в то же время стали возникать «общестарообрядческие» труды, отражающие историю и стремления всего движения. Прежде всего, это книги В. М. Карловича, который понимал раскол общества как, прежде всего, отрыв клира от мирян и измену власти народу. Таким образом, в концепции старообрядческих авторов этого периода более активно стал разрабатываться (пока ещё не очень глубоко) социально-политический аспект явления.
Развитие явления наряду с влиянием достижений официально-церковной либерального её крыла) и светской науки вели к тому, что в 80−90-е гг. XlX столетия концепция вопроса в рамках старообрядческого направления историографии была поднята на более высокий уровень понимания проблемы. Обращение внимания не к узким вопросам своего согласия, а к широкой проблематике истории всего движения (при сохранении «узких» концепций) — результат внутреннего развития старообрядческой мысли, подготавливавший базу для развития концепции в следующий период.
Период между 1905 и 1917 гг. стал для старообрядческой литературы, как и для самого старообрядчества, в определённом смысле «золотым веком». Провозглашение веротерпимости в стране позволило легализоваться литературе, бывшей до того в подполье. Это привело к её количественному и качественному росту. Появление целого ряда исследований, отражающих и в той или иной мере развивающих концепцию вопроса в столь краткий период, было подготовлено развитием старообрядческой мысли и литературы в период предшествующий. Концептуальная база, наработанная до 1905 г. дала свои результаты и позволила старообрядческим исследователям в межреволюционный период подняться на качественно новый уровень понимания проблемы. Появление в прошлый период общестарообрядческих произведений (В. Карлович) нашло своё продолжение и развитие в трудах авторов периода нового (И. Быковский, В. Сенатов, И. Кириллов, Ф. Мельников). Но в тоже время консервативным крылом старообрядческой историографии сохранялись и «узкие», «согласиецентричные» концепции.
В рамках либерального крыла старообрядческой историографии достаточно серьёзное развитие в этот период претерпел метод исследования, который прошёл путь от защитного обличительства до исторической объективности, реализующейся на основе анализа исторических источников. Наряду с собственным внутренним развитием, этому способствовало обращение старообрядческих авторов к достижениям современной им научной мысли и влияние других развитых концепций вопроса. Значительно сократился радикализм во взглядах на мир, официальную церковь, другие согласия старообрядчества. Это, кроме прочего нашло отражение в терминологии, которая становилась менее критичной, чем ранее. Изменился и язык старообрядческих произведений, который в процессе своего полувекового развития стал гораздо ближе (вплоть до идентичности) к бытовавшему тогда гражданскому языку. В это время на первый план в старообрядческой историографии выходят общестарообрядческие труды, посвящённые историко-философскому осмыслению ценностей, истории, места в современности и будущем этого неоднозначного явления. То есть либеральная часть старообрядческой историографии перешла от «согласиецентризма» к «старообрядоцентризму» вообще, совершив тем самым на качественно новом уровне возврат к начальному пониманию старообрядчества как единого явления, имевшему место до выделения и развития разных согласий и толков (в начале истории движения). Наряду с углублением проработанности традиционных аспектов концепции, таких как догматический и обрядовый (в частности, в трудах еп. Михаила, Д. Варакина, С. Быстрова и др.), в исследуемый период происходит обогащение концепции выявлением и исследованием новых для этого направления историографии аспектов. Это, прежде всего такие аспекты как: экономический, социальный, просветительский, культурологический, политический и др. При этом надо сказать, что просветительский аспект в концепции старообрядческих авторов появился под влиянием концепций Н. И. Костомарова и А. С. Пругавина. В то время как социальный — под влиянием исторической концепции А. П. Щапова и его учеников. Обобщая результаты развития концепции исследователь Ф. Мельников пришёл к выводу о традиционно-творческой природе староверия. При сохранении классических для старообрядческой мысли базовых ценностей и основы исторической схемы, концепция, в исследуемый период определённым образом расширилась. Если раньше старообрядчество понималось как явление сугубо религиозное, то теперь оно выступало не только как хранитель «старой веры», но и как социально-экономическая, политическая сила, хранитель истории и культуры, носитель просвещения.
Во многом благодаря факторам исторического развития российского общества и внутренней политике правительства, последний, межреволюционный период для консервативного крыла официально-церковного направления характеризуется спадом, в то время как для либерального крыла этого и старообрядческого направлений, этот период характеризуется подъёмом. Концепция старообрядчества в рамках либеральных крыльев официально-церковного и старообрядческого направлений историографии в исследуемый период претерпела серьёзную эволюцию. Наряду с определённой исторической общностью происхождения при всех дистанцирующих моментах) эти два направления в рамках своих либеральных крыльев определённым образом сблизились.
Концепция авторов, принадлежащих к старообрядческой иерархии, несколько отличается от концепции старообрядческих авторов к иерархии не принадлежащих. Тут проявилась определённая близость взглядов представителей иерархий старообрядческой и официальной и присущий им ортодоксально-христианский взгляд на человека и государство, народ и церковь. Для них центральное место в истории занимает иерархия, бывшая основной базовой ценностью концепции. Общецерковный характер происхождения старообрядческой и официально-церковной концепции вёл к своеобразной интерпретации в них места человека и народа в истории. Если в трудах авторов официальной церкви и в середине XlX в. отсутствовал термин: народ", то в старообрядческом направлении наиболее близким к этому понятию был термин «христиане», под которым понимались только представители своего согласия. Только со временем, под влиянием развития демократической концепции вопроса, в частности в трудах А. П. Щапова и авторов его школы, понятие «народ» стало проникать в построения авторов того и другого направлений. У официально-церковных авторов — во 2 половине XlX в., у старообрядческих, в виду большей консервативности их концепции, — только в начале XX в.
Под влиянием секуляризационных процессов, развития науки и светских направлений историографии, оба исследуемых направления со временем стали более «светскими». Их либерально настроенные авторы стали применять научные методы исследования. Официально-церковная историография вопроса в лучших своих проявлениях развивалась в сторону преодоления обличительства. Старообрядческая историография в трудах своих либеральных авторов — в сторону преодоления замкнутости. При этом, наряду с процессами взаимовлияния, на концепции этих направлений значительное влияние оказали концепции светских авторов. На официально-церковную в большей мере повлияли построения А. П. Щапова, В. Огнева, И. М. Добротворского, на старообрядческую — А. П. Щапова, Н. И. Костомарова, А. С. Пругавина. В конце исследуемого периода произошло принципиальное сближение концепций И-А. Кириллова и Н. Ф. Каптерева, сопровождающееся признанием научных достижений оппонирующего направления историографии.
При том, что официально-церковные авторы описывали явление со стороны, а старообрядческие изнутри, первым было присуще обращение большего внимания на причины возникновения и историю первого времени существования явления, в то время как вторые чаще обращались к вопросам его современности.
В целом, развитие концепции старообрядчества в официально-церковном и старообрядческом направлениях отечественной историографии 2 пол. XIX нач. XX вв. явилось сложным многоплановым процессом. Во многом этот процесс отражал характер ситуации, сложившейся на тот момент в российском обществе. В нём, кроме прочего, отразились процессы, вписывания старообрядчеством себя в новые системы отношений общества и реакция на это официально-церковной части этого общества. Модернизационный путь, пройденный религиозно-церковными концепциями (в трудах либеральных авторов) говорит об их включенности в общий процесс развития отечественной науки и общества. Направление, характер и динамика развития концепции вопроса в рамках этих направлений обнажают борьбу охранительной тенденции с тенденцией научной. Объективный успех последней тенденции, её развитие и выход на доминирующие позиции по ряду вопросов ставит эти два направления историографии! (в лучших их проявлениях) в ряд серьёзных достижений научной мысли по проблеме и позволяет говорить о большом вкладе их авторов в развитие отечественной научной мысли.
