Гракх Бабёф, известный также по названию одной из своих газет как Трибун народа, принадлежит к числу самых ярких и наиболее дискуссионных фигур Французской революции XV111 в. Организованный им заговор «равных» поразил воображение современников, а его идеи оказали существенное влияние на общественную мысль и социалистическое движение XIX—XX вв.
И хотя с того времени минуло уже более двух столетий, история бабувистского движения до сих пор сохраняет свою актуальность. Породившие его эпохи Просвещения и Французской революции были колыбелью и современной политической культуры1. Ко второй половине XVIII в. восходят истоки ие только западной демократии, но и тоталитаризма, как правого, так и левого. События 1789−1799 гг. не только заложили основу современного либерального общества, но и задали архетип революции как таковой2, который и по сей день вдохновляет радикалов в разных странах мира. Вот почему изучение истории Французской революции тесно связано и с познанием того мира, в котором мы живём сегодня.
Несмотря на то, что после Перестройки и распада СССР самая влиятельная в XX в. коммунистическая идеология — марксизм-ленинизм советского толкабыла дискредитирована, левый радикализм отнюдь не остался в прошлом. В мире по-прежнему существуют коммунистические и близкие к ним режимы: Китай, Куба, Северная Корея, Вьетнам и др. На мировой политической сцене активно действующими субъектами остаются троцкизм, геваризм, идеология «новых левых», различные национальные разновидности социализма и коммунизма. Приверженцев этих идеологий можно, в частности, встретить в рядах движения «антиглобалистов», среди членов молодежных субкультур, в различного рода левоэкстремистских группировках. Сама идея умозрительного
1 Берлин II. Жозсф дс Местр и истоки фашизма \ Философия свободы. Европа. М., 2001. С. 206−299- Он же. Противники Просвещения \ Там же. С. 299−332- Берлин II. Два понимания свободы \ Философия свободы. Европа. М. 2001. С. 122−185- Грей Л Поминки по просвещению. М., 2003. С. 279−350- Проект просвещения и современное общество. Религиозно-философские чтения. Владивосток, 2007; Хабермас 10. Демократия. Разум. Нравственность. М&bdquo- 1995.
2 ReyA. «Revolution». Histoire d’un mot. P., 1У8УГенифе II. Французская революция и террор. M., 2003. С. 35−41. конструирования идеального порядка вещей и насильственного его воплощения продолжает жить как и российском обществе, и во многих других странах. Широкое применение в политической жизни находит террор, восходящий своими корнями к практике Французской революции и находивший свое теоретическое обоснование в трудах Бабёфа на определенной стадии его духовной биографии3.
Все эти обстоятельства обусловливают актуальность обращения исследователей к изучению идей и практики первого революционного коммунистического движения, каковым стал бабувистский заговор «равных».
Целью настоящей работы является комплексное исследование идей, стратегии, тактики и результатов деятельности «равных» во главе с Бабёфом в контексте современного им французского общества.
В соответствии с этой целыо в диссертации были поставлены следующие исследовательские задачи:
• Проанализировать и обобщить историографию заговора «равных», наметить пути для творческого развития наработок отечественных и зарубежных специалистов по бабувистике;
• осветить идейные поиски Бабёфа в канун возникновения заговора, выявить динамику его отношений с читательской аудиторией издававшейся им периодики;
• исследовать структуру заговора 1796 г. и мировоззрение его участников, принадлежавших к разным уровням подпольной организации;
• по материалам доносов и петиций в министерства юстиции и полиции Франции 1796 г. проанализировать представления о бабувистах широкой французской публики и ее реакцию на арест заговорщиков.
Объектом исследования является идеологическая и политическая деятельность Бабёфа и возглавлявшейся им подпольной организации «равных».
Предметом исследования является механизм зарождения и
3 См. например: Борисов СЛ. Философско-культуралогическни анализ феномен-) терроризма в мире традиционализма и современности. Белгород, 2007. функционирования данной организации в современном ему французском обществе, контакты и взаимовлияния между участниками заговора и их социальным окружением, восприятие французским обществом Бабёфа и его сподвижников.
Хронологические рамки диссертации охватывают период с августа 1794 г. — того времени, когда Бабёф, вернувшись к политической деятельности после тюремного заключения, начал издавать «Газету свободы печати», — по сентябрь 1796 г., когда в Гренельском лагере была подавлена последняя попытка вооруженного выступления бабувистов. На этот период приходится окончательное складывание у Бабёфа плана коммунистического переворота, формирование им подпольной организации, активная агитация бабувистов, их разоблачение, арест и общественная реакция на него.
Источниковую базу исследования составляют сочинения Бабёфа и его сподвижников, оперативные полицейские документы и материалы следствия по делу «равных», тексты личного происхождения.
Определяющее значение для работы имели источники из Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), где фонд 223 содержит разнообразные документы, имеющие отношения к жизни и деятельности Бабёфа, а также — к созданной им подпольной организации. В силу привычки, обусловленной профессией февдиста (специалиста по сеньориальному праву), Бабёф тщательно сохранял все свои бумаги, включая тексты речей, полученные письма и черновики ответов на них, благодаря чему корпус оставленных им документов является одним из наиболее богатых среди личных фондов деятелей Французской революции XVIII в.4
Фонд 223 сформировался в конце 20-х — начале 30-х гг. XX в. в результате приобретения Советским Союзом документов из частных французских коллекций и последующего фотокопирования относящихся к Бабёфу дел из архивов Франции. Покупка этих документов стал чрезвычайно важным событием для советской исторической науки. Первоначально архив Бабёфа
4 Сенекина О. К. К истории создания фонда Бабёфа// Бабёф Г. Сочинения. Т. 1. М., 1975. С. 36. принадлежал французскому коллекционеру Ж.П.Б. Поше-Дерошу: этим фондом в свое время и пользовался историк Адвьель, опубликовавший часть документов. В 1881 г. Поше-Дерош умер, и коллекция ушла с аукциона. Она перешла к историку и коллекционеру Этьену Шаравэ, а затем была распродана. В 1924 г., когда основная часть архива принадлежала коллекционеру А. Роллену, начались франко-советские переговоры о его продаже. Сторону СССР представлял Центральный партийный архив Института Маркса, Энгельса, Ленина. Покупка совершилась зимой 1926/27 г. В дальнейшем Институт разыскал и приобрел еще некоторые документы, оказавшиеся у других владельцев, а также сделал в Национальном архиве Франции фотокопии источников, относящихся к деятельности Бабёфа. Формирование фонда завершилось к 1930 г. 5, но в научный оборот эти документы поступили далеко не сразу. До сих пор московский фонд Бабёфа нельзя считать полностью изученным.
Инвентарь фонда 223 составлен в 1982 г. и включает в себя пять описей. Опись 1 содержит авторские документы Бабёфа, за исключением писем, за период с 1785 по 1797 г. — всего 315 дел. Эти документы содержат информацию как об идейной эволюции Бабёфа, так и о его многоплановой революционной деятельности. В частности, здесь находятся его философские и публицистические сочинения (фрагменты «Постоянного кадастра», мемуар о способах межевания, брошюра «Париж, спасенный продовольственной администрацией», начало «Новой истории жизни Иисуса Христа», отрывок «Системы депопуляции» и т. д.), его газеты (номера и отрывки номеров «Газеты Конфедерации», «Пикардийского корреспондента», проспекты и извещения о выходе «Трибуна народа», отдельные статьи и черновики статей для него), разнообразные петиции и обращения, тексты речей и выступлений, конспекты и выписки, черновики и заметки, а также документы, относящиеся к Вандомскому процессу: копии судебных постановлений, прошения, протесты, тексты допросов. Подавляющее большинство документов данной описи
5 Сенекипа O.K. К истории создания фонда Бабёфа. С. 29−39. документ, а целую подборку, представляя собой папки по несколько десятков листов каждая. В одном деле могут находиться документы разных лет, разного авторства, разного характера. Основная часть этих бумаг составляют материалы следствия по делу бабувистов и документы Вандомского процесса. Здесь же можно отыскать источники, касающиеся преследования и арестов бабувистов до 1796 г. Значительную часть описи составляют копии документов, захваченных у Бабёфа при аресте. В настоящее время эти материалы для исследователей недоступны, так как по техническим причинам данный фонд закрыт. К счастью, этот комплекс документов был опубликован еще Директорией и к настоящему времени уже хорошо изучен: его можно найти в списке литературы практически любой из монографий о заговоре «равных».
Опись 5 включает 20 разрозненных дел, относящихся к 1787−1797 гг. Она озаглавлена «Документы, поступившие с фондом» и содержит различные источники, часто анонимные и недатированные, относящиеся к деятельности Бабёфа, Французской революции и т. д.
Из данного описания понятно, что московский фонд Бабёфа огромен и, хотя значительная часть его документов опубликована, он содержит еще много источников, не введенных в научный оборот.
Кроме архивных, в диссертации использовались и опубликованные источники. Те и другие целесообразно разделить на три общие категории по происхождению:
• Сочинения «равных». Сюда относятся, прежде всего, тексты самого
Бабёфа: его периодические издания «Газета свободы печати» (затем
Трибун народа") и «Просветитель народа», учредительные документы
Тайной Директории общественного спасения, инструкции революционным агентам, переписка с соратниками. Эти источники опубликованы на русском языке в ранее упоминавшемся четырехтомном издании сочинений Бабёфа под редакцией В. М. Далина. К данной категории относится и книга Ф. Буонарроти о заговоре 1796 г., трижды 8 публиковавшаяся в СССР7. Привлечены также различные пропагандистские или служившие для «внутреннего пользования» сочинения других участников «заговора»: С. Марешаля, Ж. Гризеля и др., а также их личная переписка периода тюремного заключения: первое дается по приложению к книге Буонарроти, второе — по архивным документам. Сочинения «равных», особенно Бабёфа, незаменимы при изучении процесса выработки бабувистами своей тактики, определения ими собственного места на политической сцене Франции и той роли, которую, по их мнению, должны играть народные массы.
• Документы органов власти. Из опубликованных текстов сюда относятся донесения агентов Директории, описывающие, в частности, общественную реакцию на пропаганду «равных» и их арест: эти донесения изданы французским историком А. Оларом на рубеже XIX—XX вв.8. Также к данной категории следует причислить сохранившиеся в РГАСПИ полицейские и правительственные документы, касающиеся преследования и ареста Бабёфа в 1794 г., а также материалы следствия по делу «равных» в 1796 г. Данная категория источников помогает реконструировать то представление о Бабёфе и его сторонниках, которое могло сложиться у властей предержащих в период развития «заговора».
• Тексты, содержащие информацию об умонастроениях обычных французов, сочувствовавших Бабёфу, дискутировавших с ним, осуждавших его или равнодушных к нему. Во-первых, это письма читателей, приходившие в редакцию «Газеты свободы печати», позднее -«Трибуна народа». Во-вторых, доносы, поступавшие в правительственные органы после разоблачения бабувистов, где говорилось об обнаружении подлинных или мнимых ответвлений заговора. В-третьих, оправдательные петиции, направлявшиеся людьми, ошибочно причисленными к сторонникам Гракха или полагающих себя
7 Буонарроти Ф. Гракх Бабёф и заговор равных. М., Птг, 1923; Буонарроти Ф. Заговор во имя равенства. Т.
1−2. М.-Л., 1948; Буонарроти Ф. Заговор во имя равенства. Т. 1−2. М.-Л., 1963.
8 AidardA. Paris pendant la reaction thermidorienne et sous le Directoire. T. 1−5. P., 1898−1902. преследуемыми по данному делу. Данная группа источников представляется наименее изученной и наиболее интересной. Она позволяет предпринять попытку реконструкции как мировоззрения сочувствующих Бабёфу на разных этапах его идейной эволюции, так и восприятия «равных» в период формирования заговора и сразу после его раскрытия.
Степень научной разработанности темы.
Историография бабувизма чрезвычайно обширна, поэтому ее подробному обзору посвящена вся первая глава настоящей диссертации. Здесь же мы обозначим лишь общий круг проблем, которые в тот или иной период интересовали исследователей, занимавшихся заговором «равных».
1. Первым, что заинтересовало авторов XIX в. после того, как имя Бабёфа вернулось из небытия с выходом в 1828 г. книги Ф. Буонарроти «Заговор равных», стала сама личность Гракха и его биография. О том и другом в работе Буонарроти говорилось весьма скупо: этот соратник Бабёфа даже не знал даты его рождения. Она стала известна в 1865 г. благодаря пикардийскому историку Э. Кое, который нашел соответствующую запись в церковных книгах, равно как и запись о браке будущего Гракха. Что касается личности Бабёфа, то ее Коэ изобразил весьма непривлекательной, приписав и своему герою и даже его сыну все худшие черты, какие в представлении добропорядочных буржуа полагалось иметь опасным смутьянам9. «Тип профессионального революционера, не кровожадный и даже чувствительный, но экзальтированный"10, — так определил личность Бабёфа социолог А. Эспинас, касавшийся заговора «равных» в своей книге 1898 г. Далее он отмечал, что, несмотря на свои ошибки, Гракх заслуживает некоторого уважения и симпатии11. Настоящее превознесение и романтизация образа Бабёфа начались в России и других странах после того, как стала сильна марксистская школа историографии: «Великий Гракх был человеком из стали"12- «интересы
9 Coci Е. Babeuf a Roye. Perenne, 1865.
10 Espinas A. La philosophie sociale du X Ville siecle et la Revolution. P., 1898. P. 210.
11 Ibid. P. 266.
12 ЗаймельВ. Гракх Бабёф — борец за диктатуру трудящихся. М., Л., 1928. С. 80- революции заслонили от Бабёфа всякие заботы о домашнем очаге. И потом, подготавливая эту последнюю революцию, призванную осуществить всеобщее благо, он не работал разве во имя будущего своих детей, как и детей всех бедняков, всех угнетенных?"13- «пикардиец, стойкий, как и все они, рожденный па грубой и плодородной земле самой обычной равнины, где даже солнце стремится быть пониже, чтобы не оторваться от реальности"14.
До середины XX в. из книги в книгу кочевали три легенды о Бабёфе. Первая состояла в том, что его отец был образованным человеком и даже состоял воспитателем при детях Марии-Терезии15. Вторая: умирая, Бабёф-старший велел своим детям найти себе образцы для подражания среди героев Плутарха, и именно тогда будущий коммунист выбрал своим «патроном» Гая Гракха16. Третья легенда гласила, что Бабёф участвовал во взятии Бастилии17. Одним из первых в правдивости этих легенд усомнился французский историк Ж. Вальтер18. Окончательно опроверг эти три ошибочных суждения видный советский специалист по бабувизму В. М. Далин, введя в научные оборот массу новых документов, относящихся, прежде всего, к детству и юности Бабёфа19.
2. Другим сюжетом, интересовавшим большинство исследователей заговора «равных», было содержание и характер политической программы бабувистов, а также история ее формирования. В XIX — начале XX вв. на основе изучения агитационных материалов и внутренних документов тайной повстанческой Директории такие историки как В. Адвьель, А. Эспинас, Л. Жбанков20, Е.В. Тарле21 и др. реконструировали коммунистический идеал Бабёфа. Среди этих авторов господствовало представление о том, что бабувизм
13 ЩеголевП.П. Гракх-Бабсф. М., 1933. С. 98.
14 Montgrenier R. Gracchus Babeuf. P., 1937.P. 78.
15 Lapine J. Graccus Babeuf. P., 1949. P. 24- Doininonget M. Babeuf et la conjuration des egaux. P, 1922. P. 5- Щсголев П. П. Гракх-Бабсф. M., 1933. С. 7.
16 Dommanget M. Babeuf et la conjuration des egaux. P., 1922. P. бЩсголев 11.11. Гракх-Бабёф. M., 1933. С. 7−8.
17 Ach’ielle V. Histoire de Gracchus Babeuf et du babouvisme. T. 1. P., 1990. P. 53- EspiimsA. La philosophie sociale du XVlIIe siecle et la Revolution. P. 210- 'Гель. Kaii Гракх Бабёф — идеолог равных. M., 1907. С. 11.
18 Walter G. Babeuf et la conjuration des egaux P., 1937. P. II.
19 Далии В. М. Гракх Бабёф накануне il во время Великой Французской революции (1785−1794). М., 1963. С. 39−48.
20 Жбанков Л. История «Заговора равных». М., 1905.
21 Тарле E.B. «Дело Бабёфа» // Очерки и характеристики из истории европейского рабочего движения. СПб., 1903. С. 159−209. был прежде всего продолжением робеспьеризма, а в теоретическом плане вобрал в себя идеи Ж. Ж. Руссо, Г. Мабли, Морелли и других просветителей, не представляя из себя какой-то оригинальной, новаторской идеологии. Многие писавшие о Бабёфе авторы рассматриваемого периода критиковали его крайний этатизм и склонность к насильственным методам22. Другие, особенно в первой трети XX в., отмечали наличие архаических, традиционалистских черт в его коммунистическом идеале23.
С выходом на научную сцену историков-марксистов работа по изучению взглядов Бабёфа приобрела особенно интенсивный характер. В 20−30-е гг. XX в. советский специалист по истории общественной мысли Франции XVIII в. В. П. Волгин выдвинул идею о том, что ввиду неразвитости производительных сил неразвитым был и французской рабочий класс периода Французской революции, вследствие чего коммунизм Бабёфа был грубо-уравнительным, не лишенным реакционных черт и в целом «мелкобуржуазным"24. Такого же мнения придерживался А.Г. Пригожин25. Советские историки довоенного периода считали, что Бабёф заслуживает внимания прежде всего как практик, а не как теоретик26.
В середине XX в. французские исследователи подняли вопрос об экономической стороне коммунизма Бабёфа. Ж. Лефевр считал этот коммунизм лишь потребительским27. Ж. Дотри обратил внимание на отсутствие в текстах Бабёфа описаний общества изобилия и заговорил о его экономическом пессимизме28. К. Мазорик придерживался мнения, что коммунизм Гракха был все же производственным, но не учитывал роста потребностей и производственных сил29. Это мнение сформировалось у французского ученого
22 Tap. ic E.B. Там же. С. 183, 195- Программа государственного социализма Г. Бабёфа. В кратком изложении Герцена. М&bdquo- 1919. Кропоткин IIЛ Великая франццузская революция. 1789−1793. М., 1979.
23 Русанов II.C. Влияние западно-европейского социализма на русский //Минувшие годы. 1908. № 5−6. С. 6−7- Bessimd-Massenet P. Babeuf et le Parti communiste en 1796. P., 1926. P. 42- Пригожин A.Г. Гракх Бабсфпровозвестник диктатуры трудящихся. М., 1925. С. 38.
24 Волгин В. П. Идейное наследие бабувизма//Очерки по истории социализма. М&bdquoЛ., 1935. С. 213−228.
25 Пригоэ/син Л. Г. Гракх Бабсф — провозвестник диктатуры трудящихся С 166.
26 Там же. С. 168- Щеголев Till. Заговор Бабёфа. Л., 1927. С. 162- Волгин В. П. Идейное наследие бабувизма // Очерки по истории социализма. М., Л., 1935. С. 213.
27 Lefchvre G. Le directoire. P., 1946. P. 34- Лефевр Ж. «Разговор зашел о Бабёфе» // ФЕ. 1960. С. 17
28 Dmitry J. Le pessimisme economique de Babeuf et l’histoire des utopies//AI IRF. 1961. № 33. P. 215.
29 Mazauric С Babeuf et la conjuration pour l’egalite. P., 1962. P. 152−162. после знакомства с работой В. М. Далина, где тот сообщил о проекте так называемых «коллективных ферм», возникшем у Бабёфа еще до революции30. Кроме того, Далин настаивал на понимании Бабёфа как самостоятельного, оригинального мыслителя и неприменимости к его взглядам прилагательного «мелкобуржуазный"31. Ученица Далина Г. С. Черткова призывала не затушевывать противоречий во взглядах Бабёфа и отметила, что он был отнюдь не чужд идеи технического прогресса, а просто стремился доказать, что благоденствие возможно уже при существующем уровне развития32.
К настоящему времени исследовательский интерес к бабувистской идеологии как таковой угас: эта тема выглядит исчерпанной.
3. В не меньшей степени историков интересовал характер созданной Бабёфом организации, ее тактика. Изначально, благодаря книге Буонарроти, появилась традиция говорить о начинании Бабёфа как о заговоре. Такое представление о бабувистах прочно утвердилось в историческом сознании к началу XX в., и в дальнейшем многие историки активно пытались его опровергнуть. В разное время на то, что Бабёф стремился к опоре на массы и готовил не путч, а новый революционный journee (подобный 10 августа или 31 мая) указывали ГЦеголев, Мазорик, Ф. Ривиаль, Ж. Брюа, Черткова и другие исследователи33. Что касается Чертковой, то в своих последних публикациях, она детально рассматривала вопрос о том, было ли предприятие Бабёфа движением или заговором, придя к выводу, что оно имело черты того и другого34. Однако несмотря на все усилия специалистов, авторы обобщающих работ продолжали на протяжении всего XX в. считать Бабёфа приверженцем заговорщицкой тактики35.
30 Долин В. М. Социальные идеи Бабёфа накануне революции// НиНИ. 1961. № 1. С. 52−71.
31 Далии В. М. Гракх Бабёф накануне и во время Великой Французской революции (1785−1794).
32 Черткова Г. С. Гракх Бабёф во время термидорианской реакции. М., 1980. С. ИЗ. С. 89, 147.
33 ¡-Цеголеп П.П. Гракх-Бабсф. С. 91- Mazauric С. Babeuf et la conjuration pour l’cgahtc. P. 133- Rivialc Pli. La ballade du temps passe. Guerre et insurrection de Babeuf a la Commune. P., 1977. P. 63−64- Bruhat J. Gracchus Babeuf cl les egaux, ou le premier parti communiste. P., 1978. P. 7−8- Черткова Г. С. Гракх Бабёф во время термидорианской реакции. М., 1980. С. 113.
34 Черткова Г. С. От Бабёфа к Буонарроти: движение во имя равенства или заговор равных? С. 265−266. См. также: Tchertkova G. De la place du Babouvisme dans l’histoire du mouvement revolutionnaire europeen // Les Historiens russes et le Rcolution francaise apres le Communisme. P., 2003. P. 155−158.
35 Калашникова В. Бабёф и «заговор равных» // Исторический журнал. 1939. № 8. С. 112- Ревуненков И. Г. Очерки по истории Великой Французской революции. Л., 1985. С. 442.
4. Еще одной важной проблемой, привлекавшей внимание многих историков была корреляция между робеспьеризмом и бабувизмом и личное отношение Бабёфа к якобинцам. Ряд исследователей XIX в. вообще не разделял эти два политических направления, считая второе продолжением первого или прямо именуя Бабёфа якобинцем36. К тому времени, как заговор «равных» стали изучать историки-марксисты, накопленный фактический материал очевидно демонстрировал, что отождествлять бабувизм и якобинизм нельзя. Более того, сразу после 9 термидора Бабёф обрушился на Робеспьера и людей II года с яростной критикой, объявив себя союзником таких деятелей, как Тальен и Фуше. С точки зрения марксизма, это был очень «скользкий» момент, ведь как Неподкупный, так и Бабёф трактовались в качестве выразителей народной воли, «положительных героев». Разнообразные объяснения и оправдания этому необычному эпизоду идейной биографии Гракха пытались подыскать и Щеголев, и Пригожин, Домманже37 (подробнее об этом речь пойдет в первой главе диссертации). А вот А. Матьез считал Бабёфа просто платным рупором термидорианцев, который на самом деле никогда не был ни искренним антиробеспьеристом, ни коммунистом38.
Во 2-й половине XX в. тему отношения Бабёфа к якобинцам вновь поднял К. Теннесон. Он полагал, что Гракх был искренен, и когда ругал и Робеспьера, и позже, когда хвалил его. По мнению норвежского историка, после 9 термидора Бабёф принял сторону секционных деятелей, для которых падение Комитетов означало шаг к санюолотской демократии- - сторону, ряд лозунгов которой формально совпадал с лозунгами термидорианцев39. Примерно в то же время с несколькими статьями о личном отношении Бабёфа к некоторым якобинцам выступил Далин, подчеркнувший противоречивость отзывов Гракха о Неподкупном''0. Американский историк Р. Роуз в своей книге 1978 г. высказал
36 Тьер А. История Французской революции. СПб., М., 1878. Т. 4. С. 149- EspmasA. La philosophie sociale du XVIlie siecle et la Revolution. P. 196.
37 Щеголев 11.11. Заговор Бабёфа. С. 65, 91−92- Он же. Гракх-Бабсф. С. 40- Пригожи" А. Г. Гракх Бабёфпровозвестник диктатуры трудящихся. С. 64. Dommmigci M. Babeuf et la conjuration des egaux. P., 1922. P. 14.
38 Mathiez A. La reaction thermidorienne. P., 1929. P. 89.
39 Tonnesson K. 'an III dans la formation du babouvisme II AHRF. 1960. № 162. P. 411−425.
40 Долин B.M. Бабёф и Марэт в 1789—1790 гг. // ВИ. 1956. № 8. С. 45−58- Он же. Робеспьер и Бабёф // НиНИ. 1958. № 6. С. 88−97- Он же. Первый отзыв Бабёфа о Робеспьере // НиНИ. 1960. № 3. С. 120−121. мнение, что на самом деле Бабёф никогда не симпатизировал Робеспьеру'11. Специально занимавшаяся термидорианским периодом жизни Бабёфа Черткова подчеркнула независимость своего героя по отношению ко всем политическим группам и показала, как его мнение о якобинцах могло поменяться на противоположное в ходе написания одного всего лишь одного текста42. Ж-М. Шьяппа попытался обобщить все наработки предшественников, предложив целый комплекс причин по которым Бабёф после Термидора сделался критиком идеологически близких ему якобинцев: это и иллюзии в отношении новой власти, и недостаток информации, и личные черты характера и т. д43. Но говорить о единой, удовлетворяющей всех трактовке взаимоотношений Бабёфа и якобинцев пока нельзя.
5. В XX в. историков заинтересовал также вопрос о социальной принадлежности и личном мировоззрении соратников Бабёфа. Так, в 1933 г. Щеголев отмечал, что в состав заговорщиков входили и бывшие робеспьеристы, и эбертисты, и «бешеные», а задача руководства сводилась к тому, чтобы ассимилировать их44. Позже на разнородный состав и некоммунистические взгляды тех, кого бабувисты считали своей опорой, указал А. Собуль45. Тему идейных противоречий внутри ядра заговорщиков поднимали А. Саитта, К. Мазорик, Ж. Брюа, Ж.-М. Шьяппа46. Однако данный сюжет нельзя считать исчерпанным, так как специального исследования по нему не проводилось.
Исследователей интересовали и многие другие аспекты заговора «равных»: влияние идей Бабёфа на социалистические доктрины XIX века, его педагогические и иные взгляды, характер его отношений с различными политическими деятелями, причины предательства и поражения заговорщиков и т. д. (подробнее см. ниже).
41 Rose R.B. Gracchus Babeuf. The first revolutionar}' communist. Stanford, 1978. P. 158.
42 Черткова Г. С. Гракх Бабёф во время термидорианской реакции. С. 48−49, 89−90.
43 Sdnappa J.-.M. Gracchus Babeuf avec les egaux. P., 1991. P. 78.
44 Щеголев П. П. Гракх-Бабёф. С. 133.
45 Собуль Л. Секционеры и бабувисты, их социальный состав//ФЕ. I960. С. 210−226.
46 SaittaA. Autour de la conspiration de Babeuf // AHRF. 1960. № 4. P. 426−435- Mazcturic C. Babeuf et la conspiration pour l’egalite. P. 124, 135−136- BruliatJ. Gracchus Babeuf et les egaux. P. 156- Shiappa J.SI. Gracchus Babeuf avec les Egaux. P. 136−137.
Даже по столь краткому обзору видно, что деятельность и взгляды Бабёфа и его соратников исследовались по большей части как бы «изнутри» заговора, в определенном отрыве от социально-политической среды, в которой тот вызрел. Но как воспринимали бабувистов их друзья и недруги? Как влияло на Бабёфа его социальное окружение? Какое место в его жизни занимали контакты с представителями других идеологий и какое место занимал он сам на политической карте Франции? Ответы на эти вопросы и предполагается дать в настоящей работе. Если они в той или иной степени и затрагивались предшественниками, то весьма бегло. Именно поэтому рассмотрение истории заговора «равных» под таким углом предполагает новизну и научную актуальность. К тому же источники, выявленные в РГАСГТИ в ходе работы над диссертацией, дают хорошую возможность вписать историю «заговора» в социально-политический контекст пост-термидорианской Франции.
Методологическую основу данного исследования образует сочетание подходов социальной истории, истории повседневности, биографической истории и интеллектуальной истории.
Определяющее значение для работы имела теория коммуникативного действия Р. Козеллека" 47 и Ю. Хабермаса'8. Согласно этой теории, именно на периоды Просвещения и Французской революции приходится такое принципиально важное для создания гражданского общества явление как рационализация действия, направленного на взаимопонимание. Другими словами, появляется ряд практик, призванных создавать социальную реальность, воспроизводствить солидарность, идентифицировать личность в качестве члена социальной или политической группы. Эти практики тесно связаны с так называемыми институтами социабельности, своего рода узловыми точками общественной ткани: в XVIII в. ими были театры, салоны, масонские ложи, газеты, места общественных сборищ (такие, как кофейни или сады для гуляний), политические клубы. Принциальными чертами института
47 Kosellack R. Kmtik und Krise. Freiburg, 1959.
48 Habermas J. Strukturwandel der Offentlichkeit. Neuwied, 1962: Хабермпс JO. Демократия. Разум.
НравственностьОнлес. Моральное сознание и коммуникативное действие. С.-П., 2000. социабелыюсти является равенство участников и возможность обмена информацией, ведения дискуссии, критики. Именно в таких институтах формируется и формулируется личное, а затем коллективное и общественное мнение по какому-либо значимому вопросукроме того, вокруг них возникают группы активных граждан, могущие в дальнейшем представлять собой альтернативную государству силу и быть опорой того или иного политического движения. Опираясь на наработки Козеллека и Хабермаса, французский историк Р. Шартье показал, как и в каких институтах создалась общественная сфера, породившая социальные и интеллектуальные явления, сделавшие возможной Французскую революцию49. Но с той же точки зрения можно рассматривать зарождение и развитие различных группировок уже после 1789 г., в частности, бабувистов. На мой взгляд, теория коммуникативного действия — это очень удобная схема для осмысления как личных шагов Бабёфа, направленных на создание заговора, так и коллективных практик, объединявших его соратников.
Что касается конкретных методов, использованных в диссертации, то важнейшее значение для неё имел критический дискурсивный анализ. Он состоит в том, чтобы вычленить техники, речевые стратегии и тактики, посредством которых создаётся интеллектуальный конструкт (в данном случае это могут быть сочинения Бабёфа или его соратников, письма сторонников или противников заговора, доносы или обращения к властям). Литературные приёмы автора, использованные им фигуры речи, клише и слова-маркеры, эмоциальная окраска разных частей текста и даже его оформление, структура, внешний вид помогают выявить социокультурные характеристики адресата и
50 создателя, неявные смыслы, вложенные в историческии источник
Также большое значение для работы имел сравнительный анализ, необходимость которого была обусловлена использованием нескольких групп однотипных источников (писем Бабёфу, связанных с его делом прошений в
49 Шартье Р. Культурные истоки Французской революции. М., 2001.
50 Денисов ЮЛ. Катеригия «дискурс» в историческом познании//Историческая наука сегодня: теории, методы, перспективы. М., 2012. С. 165−181. органы власти, доносов). Выявление общих тем, настроений, явных и неявных сообщений в этих документах позволяет воссоздать субъективные представления рядовых французов о бабувистах и их месте на политической сцене.
Поскольку, говоря о заговоре «равных» невозможно обойти молчанием фигуру Бабёфа и его персональную биографию, в работе использовались подходы, свойственные современной биографической истории. Они состоят в том, чтобы рассматривать личность в интеллектуальном и социокультурном контекте эпохи, учитывать пределы возможностей героя, показывать, в какой мере его поведение определяли традиции, воспитание, стереотипы, а в какойличный выбор51.
Также нужно уточнить некоторые использованные в диссертации понятия.
Термин «бабувисты» применен здесь как обобщающее наименование соратников Бабёфа, входивших в его тайную организацию 1796 г. При этом в идеологическом смысле далеко не все они были единомышленниками Бабёфа, полностью разделявшими его коммунистические принципы. В данном отношении их не следует смешивать с «бабу вистам и» и «необабувистами» XIX в., являвшимися именно идейными последователями вождя заговора «равных».
Применение понятия «заговор» по отношению к подпольной организации Бабёфа носит условный характер. Как выше отмечалось, сугубо заговорщицкая сущность начинания Бабёфа многими историками оспаривается, поскольку оно имело черты не только заговора, но и народного движения. Однако так же как мои предшественники, я использую термины заговор «равных» и «заговорщики», следуя историографической традиции.
Научная новизна работы обусловлена тем, что: • производится комплексное историографическое исследование существующих к настоящему моменту работ по биографии Бабёфа и заговору «равных»;
51 Репина Л П. Историческая наука на рубеже ХХ-ХХ1 вв. М., 2011. С. 285−324.
• предпринимается не проводившийся ранее дискурсивный анализ сочинений Бабёфа: с помощью этого анализа демонстрируются эволюция его взглядов на роль народных масс и их вожаков в политической жизни Франции;
• впервые исследуется восприятие бабувистов французской публикой и рассматривается общественный разонанс, произведённый разоблачением «равных»;
• более подробно, чем раньше, анализируются малоизвестные неопубликованные источники: например, текст показаний вовлечённого в заговор полицейского Ж. Н. Барбье, документы, касающиеся преследования и ареста Бабёфа, протокол допроса группы лиц, схваченных в связи с распространением «Трибуна народа», позволяющий, в частности установить, в какой типографии печаталась эта газета;
• в научный оборот вводятся новые источники, а именно: письма Бабёфу от читателей его газеты, поступившие в министерства юстиции и полиции доносы на настоящих и мнимых приверженцев «равных», прошения людей, ошибочно причисленных к заговорщикам.
Практическая значимость работы состоит в возможности использования ее результатов при написании школьных и вузовских учебников по истории Нового времени, подготовке соответствующих лекционных и семинарских занятий. Диссертация может быть также полезна при разработке специальных курсов по истории Французской революции XVIII в., революционного и социалистического движения в Европе, общественно-политической мысли, журналистики, социальной истории Франции.
Апробация работы. Положения настоящей диссертации были отражены в четырех научных статьях, опубликованных в периодических изданиях
Французский ежегодник" и «Новая и новейшая история», а также в докладах автора на XXI Международном конгрессе по историческим наукам (Амстердам,
21−28 августа 2010 г.) и на международной научной конференции «Французы в
19 научной и интеллектуальной жизни России ХУШ-ХХ вв." (Москва, 16−17 сентября 2010 г.)52. Работа была обсуждена на заседании отдела Новой истории Института всеобщей истории РАИ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения. Первая глава состоит из шести параграфов и посвящена историографии заговора «равных». Во второй главе, которая включает четыре параграфа, рассматривается период с лета 1794 г. по осень 1795 г., в течение которого Бабёф приобрел широкую известность в качестве публициста и претерпел значительную идейную эволюцию, в результате которой пришел к идее организации вооруженного переворота во имя осуществления своего коммунистического идеала. В третьей главе, состоящей из трех параграфов, анализируется деятельность Бабёфа в период, непосредственно предшествовавший созданию заговора. В четвертой главе, состоящей из трех параграфов, речь идет о создании и структуре заговора, взаимодействии его участников с обществом, общественной реакции на разоблачение бабувистов и об оценках ими политической ситуации после их ареста. Диссертация включает в себя список использованных источников и литературы.
Заключение
.
Коммунистическая доктрина Гракха Бабёфа и предпринятая им попытка реализовать умозрительную систему на практике ярко отличают его от других деятелей Французской революции. Однако современники, о чем свидетельствует общественная реакция на арест «равных» в мае 1796 г., никакой уникальности за ним не признавали: Бабёфа и его товарищей смешивали с роялистами, орлеанистами, шуанами. Но чаще всего их называли «якобинцами» или «анархистами», что для того времени было синонимами. Почему же так вышло?
Если приглядеться к коллективной политической биографии «равных» -речь сейчас не столько о Бабёфе, сколько о его товарищах, — то можно заметить, что будущие бабувисты практически на всех этапах своей деятельности так или иначе были связаны — с якобинизмом. Сформировавшись как общественные деятели в период Революции, многие из них имели опыт службы в вооруженных силах Республики, работы в комитетах секций или народных обществах. В период между Термидорианским переворотом и заговором «равных» эти люди были активистами Электорального клуба, клуба Пантеона, комитета Амара, завсегдатаями кафе Кретьена и Китайских баньполитических объединений, носивших по преимуществу якобинский характер! Так, комитет Амара в значительной степени состоял из бывших депутатов-монтаньяров, а посетители кафе в основном обсуждали планы мести за 9 термидора и мечтали о новом 31 мая. Примечательно, что Бабёф не принимал участия в работе большинства этих сообществ и мог влиять на настрой их членов лишь своими сочинениями или через своих ближайших сподвижников, разделявших коммунистические взгляды — Дарте, Жермена, Буонарроти.
Судя по донесениям правительственных агентов, сочинения Бабёфа интересовали леворадикальные сообщества лишь в той мере, в какой отвечали их ностальгии о режиме революционного правления. А некоторые письма читателей «Трибуна народа» прямо указывают на то, что, по крайней мере,
часть сторонников поддерживала Бабёфа не за его коммунистические взгляды,
188 а вопреки: главным для них было то, что он хвалит политический порядок II года и ругает термидорианцев. Таким образом, к моменту создания Тайной директории большинство тех, на кого она опиралась, были людьми, находившимися внутри якобинского сообщества, говорившими якобинским языком и мыслившими якобинскими категориями.
Формально чисто бабувистская организация, не включавшая в себя ни бывших монтаньяров, ни других людей, отождествлявших себя с якобинизмом, просуществовала всего месяц — с 10 апреля по 14 мая 1796 г. После этого «равные», осознав невозможность снискать широкую общественную поддержку своему выступлению, опираясь только на собственные силы без объединения с теми, кто олицетворял собой низвергнутый режим революционного правления, заключили союз с бывшими монтаньярами Вадье, Амаром, Жавогом, Леньело и др.
Но даже в тот краткий отрезок времени, когда бабувисты официально отказывались от объединения с якобинцами, в их рядах находилось немало тех, кто желал такого союза: генералы Россиньоль и Фион, близкий к заговорщикам Друэ, не говоря уже об окружных агентах, говорить о расставании которых со своими якобинскими взглядами нет никаких оснований. Вопрос, вступать ли в союз с бывшими монтаньярами, вызвал внутри верхушки заговорщиков бурную дискуссию. Судя по воспоминаниям Буонарроти, именно этой дискуссии, а не составлению планов восстания и переустройства страны была посвящена значительная часть времени на заседаниях Тайной Директории.
Таким образом, на протяжении всего рассматриваемого периода сторонники Бабёфа пребывали в поле притяжения якобинской политической культуры, и чем дальше от ядра бабувистской организации они находились, тем более сильным оказывалось это притяжение. Даже если ограничиться хронологическими рамками только весны 1796 г., говорить о заговоре «равных», как абсолютно самостоятельном по отношению к якобинизму, в принципе невозможно.
Как же вышло, что руководители заговора имели иные политические
189 взляды, нежели его рядовые участники?
Бабёф обладал такими важными для общественного деятеля чертами, как политическая открытость, гибкость, способность к компромиссу и готовность к союзам. Именно эти его качества сделали возможным создание «заговора во имя равенства». На протяжении всего рассмотренного нами периода Бабёф занимался поиском и вербовкой союзников: сначала скорее интуитивно, затем целенаправленно. Порой его стремление продемонстрировать то, что он не одинок, принимало столь причудливые формы, что к настоящим единомышленникам присоединялись и воображаемые: Бабёф ухитрялся записать в таковые не только Христа и полулегендарных деятелей Античности, но также отнюдь не сочувствовавших ему депутатов Конвента, включая некоторых термидорианцев.
Этот эпизод очень хорошо показывает то, насколько гибким политиком мог быть Бабёф на пути к достижению своей цели, но одновременно позволяет заподозрить, что уже тогда, за несколько месяцев до создания Тайной директории Бабёф предполагал и опасался (хотя бы исходя из содержания писем своих читателей), что французское общество сочтет его коммунистические идеи слишком радикальными, экстравагантными и не поддержит их. Характерно, что, хотя идеал всеобщего равенства сложился у Бабёфа еще до революции, на всем протяжении периода, рассмотренного в данной работе, его общественная деятельность осуществлялась в рамках тех или иных политических союзов. На разных этапах политической карьеры Бабёфа современники (а впоследствии историки) совершенно справедливо ассоциировали его то с термидорианцами, то с леворадикальными деятелями Электорального клуба, то с восставшим полицейским легионом.
Но самым эффективным и устойчивым оказался, без сомнения, союз
Бабёфа с приверженцами режима II года, которых в тот период называли якобинцами" или «анархистами». У этого союза был обширный фундамент. С одной стороны, он был подкреплен организационно: после разочарования в термидорианцах и вызванного им разрыва с издателем Гюффруа Бабёфа
190 приняли в якобинскую типографию Доннье и Рамле, где он смог наладить общение с представителями этого политического течения, например, с Шалем. С другой, и коммунизм Бабёфа, и робеспьеризм — идеологическая система, наиболее связно выразившая политические чаяния якобинцев — имели общие идейные корни в философии Просвещения и сложились в одно время на одной почве. В частности, обеим идеологиям было свойственно связывать политику и мораль, ассоциировать идеальный общественный порядок с образом добродетельного гражданина, который обычно представлялся как лишенный материальных и личных интересов, способный довольствоваться малым и заботящийся лишь об общественном благе представитель бывшего третьего сословия. Кроме того, к 1795 г. Бабёф, ранее осуждавший якобинский идеал революционной диктатуры, признал ее целесообразность. Этому могло способствовать то, что приходившие к нему письма от читателей, изначально призванных быть соавторами газеты, оказались разочаровывающе сумбурными, наивными и попросту неграмотными. Постепенно Бабёф разуверился в творческих способностях масс, и его понимание народа стало совпадать с аналогичным пониманием у Марата: «носитель суверенитета» оказался не субъектом, а объектом политики, наивным ребенком, которого обманывают тираны, которому внушают ложные мнения и который нуждается в вожде-опекуне. Роднил Бабёфа с якобинцами и политический монизм: восходившее к Руссо и его мысли о единой народной воле представление о невозможности легитимного существования нескольких партий, мышление бинарными оппозициями, деление всех политических деятелей на «хороших» и «плохих», на «друзей» и «врагов» народа.
Очевидно, к моменту формирования Тайной директории Бабёф уже осознал, что его коммунистические идеи не найдут отклика в обществе, поэтому, будучи уже плотно связан с приверженцами якобинизма и имея репутацию одного из них, предпочел выдвинуть на первый план лозунг восстановления Конституции 1793 г. и приглушить уравнительную составляющую своей программы, а в чем-то даже отказаться от нее.
Несмотря на историческую репутацию сторонника сугубо заговорщицкой тактики, Бабёф придавал огромное значение агитации, связям с общественностью, политическому имиджу своей группировки. Однако от идеи внушить народу «правильные взгляды», убедить его в необходимости построения коммунизма Трибун фактически перешел к тактике политического обмана, решив выступить под чужим, но популярным лозунгом, чтобы затем, придя к власти, провести в жизнь свою программу. Но и в этом Бабёф потерпел неудачу: прекрасно понимая необходимость наличия социальной опоры у своего движения, он так и не смог ею заручиться.
Отмечая политическое «родство» бабувизма и якобинизма, не следует забывать, что и взгляды тогдашних властей сформировались на той же почве и стали результатом того же политического опыта. В революционной Франции конца XVIII в. не могло существовать легальной политической оппозиции в силу все того же руссоистского отрицания многопартийности, и бабувисты не могли восприниматься правительством иначе как враги и преступники, возможно даже связанные с вражескими державами. Столь же бинарными оппозициями мыслило и французское общество: те, кто хотел выступить против революционного правительства (пусть и далеко не идеального), считались посягателями на народный суверенитет и, следуя революционной логике, ничем не отличались от таких «врагов народа», как шуаны.
Хотя политический проект Бабёфа и сформировался в рамках современной ему революционной культуры, она же вынуждала Трибуна затушевывать уникальную специфику его идей, дабы он смог пристроиться в кильватер к более сильному общественному движению. А после того, как Бабёф потерпел неудачу, эта же политическая культура монизма обусловила его отторжение обществом и гибель.
